О, йес!
Мы задержали наши ладони в рукопожатии, разглядывая друг друга. Улыбаемся. И я вижу, что он видит, что мы похожи друг на друга! Рассмеялись.
Я стоял у дверей и все слышал. Может быть, зайдем в кафе, поговорим?
Катька оказалась тут как тут. И сразу затарахтела.
Она очень рада нашей исторической встрече, она сейчас закроет магазин и готова помочь нам в контактах. Она тарахтела попеременно: по-шведски по-русски, по-русски по-шведски и при этом успевала поглядывать на свое отражение в витрине магазина и поправлять прическу. Мы с Катькой словно собрались на пикник: я в шортах, она в обтягивающих брюках и в легкой блузке без лифчика. Димитриус как с дипломатического приема.
8. Полным-полно греков!
В уличном кафе за углом, куда привел нас Димитриус, нам первым делом была объяснена причина пиджачной пары и галстука в жаркий день.
Димитриус с профсоюзными коллегами ездил на встречу с руководителями отрасли по поводу идущей забастовки электриков. В очередных условиях не сошлись и перенесли встречу. Бастуют они из-за условий оплаты и отпусков. А по правде сказать, просто дуркуют, потому что во всей Швеции в мае не работает ни одно предприятие. Это у них эстетическая позиция такая бастовать в мае. Шведская модель социализма
Димитриус сказал, что весь май провел с семьей на даче, и только сегодня заехал домой, чтобы переодеться для встречи с боссами. Его жена Мария работает в парикмахерской напротив, и они часто бывают в этом кафе. Парикмахерская уже неделю закрыта по техническим причинам. Мы посмотрели на парикмахерскую. Действительно закрыта. Серьезные технические причины цветет сирень и на улице плюс двадцать пять по Цельсию.
Официант принес нам ледяной воды и кофе.
Наш разговор полетел на диво стремительно. Через пять минут я знал, что мы тройные тезки оба Николаевичи; у него есть старший брат бывший «черный полковник», живущий в Греции, с которым он разошелся по политическим убеждениям, потому что сам Димитриус придерживается социалистической ориентации и не приемлет диктатуру. С братом он отношений не поддерживает, и последний раз мельком виделся с ним несколько лет назад в свой приезд в Грецию. Димитриус сказал, что он родом из города Превеза, что на берегу Ионического моря. Рядом с островом Левкада, Димитриус смуглым пальцем вывел на столе кружок.
Это там распяли на берегу моря апостола Андрея Первозванного, первокрестителя Руси? блещу я недавно обретенными знаниями; но попадаю впросак.
Нет-нет, отмахивается рукой Димитриус. Апостола Андрея распяли южнее, в Патрах. У нас бы не распяли. У нас народ очень религиозный, даже турок не обижаем, живем со всеми дружно. В Превезе много семей носит фамилию Каралис. Есть магазины «Каралис», банки «Каралис», фирмы «Каралис» Древняя фамилия.
Одним словом, древние греки такие
Катька восторженно хлопала глазами.
Как же, говорю, древние греки, если по-латышски и по-литовски наша фамилия означает «король»?
Димитриус с улыбкой глянул на меня и сказал, что я настоящий грек. И к бабке не ходи, и в бумаги не заглядывай.
Грек, грек, переметнулась на его сторону Катька. То я у нее вредный латыш или литовец, а теперь грек! Вы даже похожи! тараща глаза, закивала Катька.
Сума переметная эта Катька.
Димитриус сказал, что по-гречески «каралис» это тоже князь.
Только князь ночи, как бы
Что это значит? посмотрел я на Катьку. Расспроси подробнее.
Катька стала расспрашивать и ошарашила:
Типа Робина Гуда, с уклоном в справедливость. Который против богатых, и за бедных
Я хватанул третий бокал воды и заказал еще бутылку.
Ничего себе встреча! Целый мешок однофамильцев. А я сорок лет просидел в мглистом Питере и не знал, кого звать на помощь в потасовках.
Димитриус говорит, что «каралис» это вроде народных мстителей продолжала щебетать Катька. Еще он говорит, что греческая интеллигенция часто эмигрировала от турецкого нашествия, которое убивало интеллигентов, и у него есть карты, как греки разъезжались по всему миру, и в Прибалтику тоже. Когда ты придешь к нему домой, он покажет. Одна из ветвей их большой семьи эмигрировала в православную Россию, но точные данные хранятся или у него дома, или у отца в Греции. Он приглашает тебя завтра в гости. Жена приготовит греческий обед. Дача у них в двух километрах от дома. Поедем? Катька, придав лицу светское выражение, взглянула на меня. Я думаю, мы просто обязаны съездить!..
Сонная улица. Манекены болтают в витрине ногами. В гостинице даже комаров нет.
Во сколько?
Завтра в пять. Сначала он завезет нас на дачу покажет свой садик. Он выращивает цветы и овощи. Это его хобби.
Да, наверное, я все-таки грек. Я на даче тоже развожу цветы и выращиваю овощи салаты, редиску, укроп, петрушку там разную А когда несколько лет назад мне нужно было отдать приличную сумму долга, я устроил теплицы и промышленным способом выращивал рассаду на продажу. Бились вместе с женой и отдали.
Но жена на гречанку не тянет. У них свой семейный клан. Тесть у них древом заведует. Когда я рассказал про визит родственницы с литовским корнями, он мою ветвь дерева подсадил к своей и нарисовал наш совместный с женой плод сына Максима. Приеду тестя с тещей обрадую. Дочка за греческого разбойника замуж вышла! Ветвь греческих Робинов Гудов! Пусть боятся нас с сыном.
Вот почему меня иногда подмывает в морду дать. Я, оказывается, справедливый древний грек!
Но откуда взялась робингудско-королевская фамилия у нашей бедной семьи, следует разобраться.
Катька с Димитриусом уже о чем-то своем толкуют, похоже, она ему автобиографию пунктирно излагает. Слышу знакомые слова: «Таллинн, Эсти». Димитриус кивает, улыбается. Заметил мой осмысленный взгляд, подмигнул. Катька перестала щебетать, смотрит на меня ожидающе.
А что если нам, Димитриус, организовать Транснациональный Конгресс Каралисов? говорю я на своем кандалакшском диалекте английского. Кинуть клич по всему миру и собрать всех однофамильцев в Петербурге? Например, в Таврическом дворце! Соберем всех однофамильцев и посмотрим друг на друга: кто литовец или латыш, кто грек
Это очень дорого, смеется Димитриус. Надо быть миллионером!
Ерунда! Не на те казак пьет, что есть, а на те, что будут. Катя, переведи, пожалуйста. Примем «Хартию Каралисов» ко всем землянам Воззвание за мир и дружбу между народами, учредим орден в смысле медаль. Изберем главного Каралиса
Димитриус с улыбкой кивает, одобряя мой треп, и поднимает указательный палец:
О, это очень, очень, очень дорого! У меня нет таких денег. Я простой электрик Бригадир электриков В Греции я был учителем физики в университете
А отец? Я имел в виду его профессию.
О-о, у него тоже нет денег, уверил Димитриус. Он пенсионер. Заведовал кафедрой истории Хунта отправила его в отставку. Деньги есть у остальных членов семьи промышленников и банкиров, но я презираю большие деньги
Можно сказать, что ваша семья миллионеры? уточняет Катька.
О, да, они очень богатые. Но я никогда не пойду просить у них.
Зачем просить, продолжаю трепаться я. Сами предложат, когда увидят размах нашей идеи: «Каралисы всех стран, соединяйтесь!».
Димитриус улыбается и уходит от темы говорит, что физика лучше истории с точки зрения поиска работы. Физика при всех властях физика. Тем более электричество. Электрический ток одинаково бьет и полковников, и простых шведов. Рискованная профессия.
Катя, скажи Димитриусу, что я электрик четвертого разряда. Я знаю, что с электричеством надо на «вы».
Димитриус радостно протягивает мне руку: коллега!
Еще я работал на подводных лодках радиомонтажником, хвастаюсь я. И однажды упал в студеные воды Баренцева моря. Зимой. В полушубке и унтах. Мы стояли у причала на окраине Мурманска в Росте. Температура воды плюс пять градусов. Это я рассказываю на своем английском. Катька лишь изредка помогает. Она не знает, что такое «унты» и как перевести это слово на шведский.
Тяжелые кожаные сапоги на собачьем или оленьем меху Лучшая обувь для утопленника после водолазных ботинок.
Димитриус понимающе кивает: «Трагедия! Мог пойти ко дну! А Мурманск это где?»
Рядом с Северным полюсом! небрежно уточняю я, чтобы не запутывать грека в географии.
9. Полеты над Кольским заливом
Лодка была дизельная, четырехконтейнерная, с крылатыми ракетами горьковского завода «Красное Сормово», 1962 года постройки. Мы модернизировали систему наведения ракет меняли прибор «Тройку», а «большевики» модернизировали гидравлику наводящей антенны. Эта антенна прячется в носовой части рубки. Когда лодка готовится к стрельбам, нос рубки разворачивается на сто восемьдесят градусов, и в нем обнаруживается вогнутое зеркало антенны из нержавеющих трубок. Эта антенна и наводит ракету на цель. «Большевик» Косорыгин (он смеялся, что его фамилия почти что Косыгин, только две буквы лишние) стоял на палубе в наушниках и по проводной связи с командным пунктом отслеживал углы поворота зеркала. Антенна эта, как вогнутая ладошка, крутилась и наклонялась в разные стороны: то в небо глянет, то резко в горизонт нацелится, влево-вправо метнется. Быстрая штука. Мне было интересно, и я торчал на палубе покуривая первый месяц только курить начал, почувствовал себя взрослым.
Боря Косорыгин зашел за рубку, и антенна замерла. Все, думаю, испытания закончились. Выждал минуту пошел вдоль мористого борта, там, где леерных ограждений нет.
Тут меня цепнуло чем-то острым за край тулупа, я взмахнул руками и молча съехал по борту лодки в дымящуюся воду Кольского залива. Испугаться не успел. Обожгло кипятком.
Просторный тулуп раскрылся парашютом и не дал уйти глубоко. Но соленой воды я хлебнул. Унты на собачьем меху наполнялись водой и гирями тянули вниз. Вода из кипятка мгновенно стала ледяной. Борт лодки скользкий и покатый покрыт специальной резиной для поглощения радиоволн не зацепишься. Клюзы ниже уровня воды, я их нащупал, но они мне не помогут.
Я заорал. Лодка вторая от причала. Мне девятнадцать лет. На берегу в дощатой будке мерзнет сверстник-матрос с автоматом. На рейде залива, метрах в ста плавбаза «Лиепсе» в огоньках сквозь изморозь и водяной пар. Оттуда по внешней трансляции лупит музыка Муслим Магомаев поет про лето, которое бродит по переулкам, и солнце, которое льется прямо с крыш. Кричи не докричишься.
И вдруг музыку вырубили. Кто-то на небесах позаботился, чтобы меня услышали. Спасло и мое обещание угостить раздолбая Борю сигаретами из новой пачки болгарского «Слънце». Боря пошел меня искать и услышал в тишине над рейдом мой булькающий крик.
Мат-перемат, топот, беготня. Каната не нашлось, мне бросили металлический трос толщиной в палец. В руках не удержать скользит, колет ладони, я пытаюсь засунуть его подмышку они тянут. Пару раз ушел с головой под воду, но трос не выпускаю. Мотнул разок вокруг локтя «тяните!» хриплю. А им не вытянуть палуба скользкая, я намок, тяжелый. Моряков нет одни ремонтники. «Большевики» с завода «Большевик», наши с «Равенства». Тянут меня, как дохлого кита по слипу, слышу сзади вода журчит с меня стекает. И холод к сердцу поступает не образно говоря, а впрямую.
Меня втянули, оторвав воротник казенного тулупа. И тут свалился за борт Боря Косорыгин. Сто килограммов живого веса фыркало и материлось за бортом лодки. Меня это уже не касалось: подоспела команда, заблестели ножи, вспарывающие мокрую кожу унтов, запрыгали по палубе пуговицы, и я, неприлично журча струями, спустился через главный люк в лодку. Сняли панцирь каменеющей одежды, растерли спиртом, дали водки. Койка. Одеяло. Заснул.
Вечером обе бригады собрались в нашем общежитии и стали проводить разбор полетов. Точнее, одного моего. Полет многопудового Бори над волнами Кольского залива до обидного мало кого волновал.
Я лежу в постели в соседней комнате и прислушиваюсь к разговору. Звякают ложечки в стаканах, вкусно пахнет свежим чаем. Меня не спрашивают я еще и не голосовал на выборах в Верховный Совет, только в марте буду.
Ладно, говорит наш бригадир Слава Силин (я его недавно встретил в Зеленогорске, он преподает в «Военмехе»). Ладно Допустим, с флотом я договорюсь, сниму напряжение. Хотя это непросто. Но за угрозу жизни нашему единственному радиомонтажнику, молодому сотруднику, студенту-заочнику два ящика водки? Это просто смешно. Парень мог утонуть. Нас бы всех по судам затаскали Я понимаю еще три ящика Два ящика водки и один шампанского! Тогда можно о чем-то говорить, можно предположить, что вы всерьез раскаиваетесь
Боря Косорыгин (ему багром спину отбили, пока вытаскивали):
К-хе, к-хе Етитская сила, даже говорить не могу А чего ваш студент-заочник по палубе болтался? Сидел бы в мастерской и сочинял свои долбаные интегралы Нет, поперся Он вообще, не имел права выходить на палубу, когда проводятся испытания
Силин (помогавший мне делать контрольные работы по высшей математике):
Боря, во-первых, интегралы не сочиняют, а берут Во-вторых, прочитай, что написано в «Правилах проведения приемо-сдаточных испытаний» кто должен обеспечивать технику безопасности? Три ящика это чисто символическая плата за ваше разгильдяйство.
Косорыгин (закашливаясь и отхлебывая чай):
Вот, етитская сила меня чуть не утопили, и я же виноват Может, спиртом возьмете? Я его с ванилинчиком и чаем сварю, как в тот раз коньяк будет, за уши не оттащишь
Голоса «большевиков»:
Разумно! Шоколаду принесем. Такой кайф будет!
Силин (непреклонно):
Пейте этот коньяк сами. Мы чуть человека не потеряли, а вы спирт с ванилином предлагаете. Стыдно так рассуждать! Спирта и у нас залейся. Нет, только «северное сияние»!
Косорыгин (мрачно):
Ладно три, так три Но с получки.
Чей-то голос из наших:
И соответственно закуска
«Большевики» (хором):
Ну, уж на хрен закуску! Если с закуской то кайфуем вместе! Печень тресковую мы найдем, а картошка ваша!
Силин:
С вашей бригады тресковую печень плюс ящечную селедку. Лучок. Яйца. А бефстроганов с мучным соусом мы сами приготовим. Но мясо вы достаете.
Я кутался в одеяло и думал, что так же дружно и обстоятельно они могли бы готовиться к моим поминкам.
Косорыгин (решительно):
Ладно, по рукам! Только вы попросите Димку, чтобы он нам срубленный шаэр к кабелю припаял. У нас радиомонтажника нет. А в среду военпреды приезжают. Сами понимаете
Парторг нашей бригады Лукошкин:
За шаэр надо договариваться отдельно Это за скобками основных переговоров. Как бригада решит.
Голоса членов бригады:
Работать в шахте придется на морозе
Каждая жила пять квадратов сечения, не меньше
Паяльник мощный нужен
И техника безопасности.
Ему надо будет грелки спустить.
Хвостом к одному ЧП прицепилось другое: кабель, который они поленились закрепить на штатное место во время испытаний, как топором перерубило. Но удачно у самого штепсельного разъема, шаэра. Они прикинули, что кабель поставлен с запасом и менять его не придется надо только штепсельный разъем на место приладить. Вот теперь меня на эту операцию заочно и подписывали.
Договорились на три ящика, закуску и совместный вечер на нашей территории.
Мы жили в приличных коттеджах на улице Гаджиева, кажется. И наши двери были напротив друг друга. И когда ночным ветром с залива наш вход заносило сугробами, мы звонили «большевикам» по телефону, и они откапывали нас деревянными лопатами. Если ветер надувал с сопок на утренний мороз с лопатами выбегали мы.
И следующий день вся бригада «большевиков» ходила вокруг меня. «Свитерок надень из верблюжьей шерсти, вот тебе унты новые, у тебя какой размер? Вот тулупчик новый, вот рукавицы из морской авиации на резиночках, чтоб не уронить. Паяльник тебе нашли на пятьсот ватт, жало и кожух асбестом обмотали, чтобы тепло не уходило. Вот кислота с кисточкой осторожней, мы тебе ее на пояс привесим. Вот олово проволочное. Вот шильдики на провода с номерами. Шестерку от девятки по точке отличишь. Не перепутай! Видишь, точечка внизу поставлена? (Это механики радиомонтажника учат!) Люльку для спуска в шахту мы тебе придумали обрати внимание, какая удобная Ремни страховочные. Две электрические грелки приготовили».