Старый дом посреди высохшего болота укрывал Влада до осени 2005 года. Одним холодным ноябрьским утром его хозяйку нашли мертвой на полу спальни. Врачи констатировали смерть от остановки сердца. Женщина на тот момент разменяла девятый десяток, и родные были давно готовы к такому исходу. Все в семье восприняли известие о смерти старушки с выдержанным спокойствием. Влад довольно спокойно принял этот новый поворот своей жизни, стойко перенес похороны и даже вызвался помочь подготовить дом покойной к продаже.
Спустя пару дней после похорон его позвали в последний раз взглянуть на то место, где он так любил прятаться от злого и жестокого мира. В тот день на улице стояла холодная сырая погода. Со свинцового неба срывался снег и все вокруг выглядело по-особенному мрачным. Казалось, что сама природа скорбела о потере. Влад с двумя родственницами занимались уборкой. Нужно было вымыть полы, вынести старые вещи и выбросить мебель. Взрослые были на улице и приводили в порядок двор, а Влад остался один в пустом доме. Он стоял посреди большой комнаты с веником в руках и заметал деревянный пол. В какой-то момент он отчетливо почувствовал тяжесть в районе лопаток. Кто-то тяжелым взглядом впился ему в спину. Страх мгновенно сковал тело. Не поднимая головы, Влад посмотрел в дверной проем, выводивший из комнаты в коридор, туда, где во дворе работали взрослые. Но проем был пуст. Тогда, осмелев, он выпрямился и посмотрел в другую сторону. Может быть, он заработался и не заметил, как кто-то из родных прошел мимо него в соседнюю комнату. Но там тоже никого не было. Все это время ощущение давления в области лопаток только усиливалось.
Языческое кладбище удмуртов (Можга). Путешествия к удмуртам и марийцам. Письма Уно Хольмберга. 1911 и 1913 гг.
Страх нарастал. Его тело подсказывало ему, что рядом кто-то есть и этот кто-то смотрит сейчас на него недобрым взглядом. Тогда он приподнял голову и инстинктивно повернулся лицом к дальнему углу, туда, где стоял холодильник. Под самым потолком там висело старое зеркало. Слишком высоко, чтобы в него можно было смотреться, старое, круглое, в выцветшей позолоченной раме. Взрослые забыли про него, и потому не накрыли, как того требовал древний обычай, простыней. Подняв глаза вверх, Влад увидел, как бледное морщинистое лицо женщины впавшими в глубокие глазницы глазами следило за каждым движением парня. Он отчетливо помнит, как зрачки женщины яростно сверлили его насквозь. Это длилось секунды, но мысль успела опередить реакцию тела. Прежде чем закричать, Влад узнал эти глаза. Он понял, что из зеркала на него смотрела его покойная прабабушка.
Приглашение
Существовали и кое-где живут до сих пор народы, в культуре и традициях которых мертвых почитали так же, как и живых. Их не боялись, их не игнорировали, а относились к ним как к равным. Подобные традиции сложно понять нам, живущим в век информационных технологий и победившего скептицизма. Взять хотя бы удмуртов финно-угорский народ, проживающий в России. Их предки верили в то, что у каждого человека с рождения есть особая душа лул. Пока лул хранился в теле человека, тот оставался жив, но в предписанное время к нему приходила смерть и забирала душу, лул, себе.
Удмурты считали, что приход смерти к человеку можно предсказать, а при определенных усилиях отвратить. В этом помогали им домашние животные. Если собака вдруг начинала выть и метаться, если куры в сарае бросались друг на друга и кудахтали как на убой, удмурты верили, что где-то рядом бродит смерть. Тогда собак успокаивали, а неугомонную птицу пускали под нож в качестве жертвы, дабы отвернуть смерть от дома. Если же сделать этого не удавалось и смерть забирала положенную себе награду, удмурты не складывали руки: они старались всячески успокоить и задобрить душу новопреставленного.
Этот древний народ верил, что души умерших родственников могут заступиться за живых перед богом, уберечь от злых духов и сообщить о приближении беды. Для того, чтобы заслужить расположения покойного, удмурты после кончины украшали его комнату дорогими вещами. Ставили на стол специально приготовленную посуду и праздничные угощения. В доме на этот период действовали жесткие ограничения на обращения с острыми предметами. Запрещалось пользоваться ножами, чтобы ненароком не поранить душу покойного, которая гостила в доме. Особо тщательно они готовились к похоронам. Опасаясь, что смерть заберет еще кого-то из семьи умершего, удмурты всячески старались запутать ее. Возвращаться с погоста нужно было, петляя и сворачивая с дороги, чтобы смерть не могла найти дорогу к дому. Вернувшись, во дворе разводили большой костер, и каждый, кто был на погосте, прыгал через огонь, очищаясь таким образом от силы мертвых. Входя после кладбища в дом, люди вносили с собой свежесрезанные ветки можжевельника, отгоняя этим злых духов.
Не меньшее значение, чем похороны, для удмуртов имели поминки. Считалось, что в такие дни душа покойного приходит в родной дом и гуляет там вместе с живыми. На поминках за столом обязательно отводилось отдельное место для покойного. Еды готовили много, так как среди гостей были не только живые родственники умершего, но и покойные из каждого колена рода. На столы ставили специально сделанную для мертвых посуду, зажигали свечи, по одной на каждого усопшего родственника. Такие свечи играли особую роль в обряде. Возле них ставили блюда и напитки, предназначенные специально для душ умерших родственников, и по тому, как горели свечи, определяли, довольны ли мертвые угощениями. Если свеча горит ярко и ровно, значит, застолье покойным родственникам нравится. Если же огонь тухнет, горит тускло и прерывисто, значит, чем-то гости не довольны. После окончания застолья всю еду с посуды покойных сметали со стола и выносили собакам. Если животные не притрагивались к еде, удмурты считали, что это души мертвых не позволяют им, так как гневаются на живых за плохое угощение. Если же собаки ели выброшенное, значит, все было в порядке, и мертвые довольны живыми.
Хотя удмурты и чтили мертвых, но все же всячески старались оградить себя от их навязчивой компании. Например, вынося покойного из дому, ему накрывали лицо и до самого кладбища держали закрытым, чтобы он не возвращался домой без приглашения. Если это не помогало, то могилу покойного обносили забором, ограждая его душу от мира живых и закрывая ей выход. В доме после смерти человека нельзя было оставлять тех вещей, которые могли притягивать мертвого. Его одежду выносили за село и вешали на дереве, в специально отведенном месте, которое называлось «лубом». Туда же кроме одежды несли подношения, прося у мертвых помощи или защиты.
У другого финно-угорского народа из России, марийцев, существовали не менее экзотические традиции почитания мертвых. Информация о них дошла до нас благодаря записям финского исследователя Уно Хольмберга, который в 1913 году сделал несколько исследовательских экспедиций в марийские села. Марийцы верили, что после смерти душа человека не исчезает, а переходит в новую жизнь. Эта жизнь во многом напоминала земную. У души на том свете был свой собственный дом, ей нужны были деньги, еда, одежда и даже посуда. Например, марийцы на могилы родным приносили пробитые ведра для того, чтобы те могли носить воду в свою загробную обитель.
Приглашение марийцами усопшего на поминки домой. Путешествия к удмуртам и марийцам. Письма Уно Хольмберга. 1911 и 1913 гг.
Часто на погосте оставляли надломанные стулья, чтобы души предков могли сидеть и наблюдать за живыми. Считалось, что на сороковой день после погребения душа человека была готова к переходу в мир иной и живые должны были помочь ей в этом. Проводы души внешне походили на свадьбу. Вот как это описывает в своих письмах Хольмберг, которому удалось поучаствовать в таких проводах:
Приготовления к торжеству мы оставляем на попечение вдовы и баб, пришедших к ней на помощь, и отправимся с братом покойника на кладбище, чтобы пригласить умершего. Брат запрягает лучших лошадей, в крытую повозку берет с собой еду и питье и, когда солнце еще высоко, под звон бубенчиков едет на кладбище. Обряд должен быть таким же торжественным, как свадьба и все умершие должны понять, за кем именно приехали в парной упряжке, чтобы отвезти на пиршество. Лошади останавливаются, съестные припасы кладут у могилы и напоминают усопшему, какие поминки проводятся сейчас. «Поднимайся, говорит брат своему умершему брату, смотри, что я тебе привез: водку и медовуху, хлеб, сыр и блины, поднимайся и принимай. Наступила сороковая ночь, отправляйся с нами в деревню. Дома для тебя зарезали овцу, вдова и дети ждут тебя, родственники желают встретиться с тобой. Мы приехали к тебе не просто так. Мы за тобой приехали, чтобы ехать на великий праздник».
Сказав это, он выливает напиток и крошит пищу на могилу, часто повторяя слова: «ешь, пей!» Наконец, покойника просят сесть в повозку, где для него постелен мягкий матрац. То ли покойник застеснялся, то ли смущается, потому что брат заверяет: «Ведь ты узнаешь меня, и телегу узнаешь, так и лошади твои». Распушив подушку, он говорит: «Сядь рядом со мной, вместе поедем домой!» Хотя сидячее место пустое, черемис (другое название марийцев черемисы) уверен, что на нем сидит душа покойника. По пути брат многократно обращается к нему и разговаривает с ним. Дома умершего встречает во дворе вдова, она стоит с детьми на коленях у крыльца. Перед ними с торжественным видом стоит один из исполнителей обряда, в руках у него хлеб, сыр и напиток. Он вежливо обращается к усопшему, называя его по имени, и добродушно просит его войти в избу. Вдова и дети со слезами на глазах смотрят на возвратившегося с кладбища. Когда решат, что покойник уже сошел с телеги, подушку, о которой уже шла речь, заносят в избу, и кладут в определенное место в задней части комнаты и предлагают ему сесть туда. На это место никто из живых не садится, а поблизости от него с потолка свисает вся одежда покойного, даже лапти. Указывая на них, вдова говорит: «Смотри, здесь твоя одежда, никто ее не носил, и мы ни одной вещи не потеряли». Для умершего кладут пищу и напиток, и, когда полагают, что он уже наелся, мужики выходят с ним смотреть задний, скотный двор, скирды с хлебом и орудия труда нередко с ним идут даже мыться в баню
Поминки это праздник, на котором обязательно обильно едят и пьют. Черемис верит, чем сытнее гости, тем сытнее и усопший, и чем веселее гости, тем веселее также и усопший. Специально для него поставлена посуда: для хлеба и мяса корытце, для пива и водки большая деревянная чаша. Каждый, кто идет есть, становится на колени возле места сидения покойного, кладет для него немного еды в посуду и говорит: ««Ешь, ешь, ешь вдоволь!» При этом старики долго стоят на коленях, молятся о том, что у них на сердце: чтобы покойник защитил семью, оберегал скот от падения в овраг и от диких зверей, помог выращивать хлеб, выгнал личинок с поля и мышей из амбара.
Гости на такую «встречу» с покойником приходили с подарками и собственноручно сделанными свечами. Эти свечи символизировали память об умершем и тех родных, которые ушли на тот свет раньше поминаемого. Свечи зажигали в специальном месте и постоянно поддерживали огонь, так как считалось, что, пока он горит, покойный гостит в доме.
По завершении поминок покойного сопровождали обратно на кладбище. По дороге родные просили, чтоб он больше не приходил домой без приглашения. Если же родные боялись, что душа покойного не даст им покоя, тогда на погосте проводили специальный обряд. Одежду и личные вещи покойного сносили на большой костер и сжигали, обдавая родных дымом. Хозяина или хозяйку погоста одаривали щедрыми подарками и подношениями, чтобы те не пускали душу к живым без надобности. Когда же марийцы хотели пригласить душу погостить в мире живых, то готовили любимые блюда покойного, накрывали столы и зазывали его с того света. В доме марийца всегда было предусмотрено специальное место для такого гостя. Ему отводили особый угол, делали для него особую посуду и мебель. Стол и стулья с тремя ножками, посуда с дырками: все, чтобы живые не могли использовать их по назначению.
Существовал также у марийцев и специальный ритуал общения с усопшими через сны. Если мариец хотел получить совет от покойного родственника или узнать ответ на свою просьбу, то он призывал его прийти ночью и показать все через сон. Но злоупотреблять этим не рекомендовали. Считалось, что нельзя лишний раз беспокоить души и понапрасну отрывать от забот на том свете. И марийцы, и удмурты верили, что мертвые приходят к живым только по особым случаям. Такие визиты возвещали о важных событиях или беде, которая приближалась к родному дому. Когда же мертвые приходили наяву и показывались в своем настоящем облике, это указывало на кардинальные перемены и масштабные события. Чтобы избежать такой встречи, марийцы завешивали все зеркала в доме умершего и держали их закрытыми до тех пор, пока душа не успокоится на том свете. Зеркала с древнейших времен считались порталами, вратами, через которые души покойных могут переходить из мира мертвых в мир живых.
В тот злосчастный день Влад столкнулся с тем, о чем финскому путешественнику рассказали столетия тому назад марийцы. Это был знак с того света. Хотя тогда еще парень не подозревал об этом. Родные, сбежавшиеся на крик, успокаивали его тем, что все это парню привиделось. Однако первые несколько дней Влад все же боялся смотреть в зеркала. Постепенно страх улетучился и так как больше подобных видений не повторялось, все начало забываться. Сам дом быстро продали. Казалось, что все возвращается в привычную колею. Скандалы в семье продолжались, с учебой не ладилось, а попытки найти себе какую-то работу оставались безуспешными. Внешне ничего не поменялось. Но сам Влад изменился. В его жизни появилось что-то новое, чужеродное, незнакомое. С каждым днем ощущение этой перемены нарастало.
Все началось с кошмарных сновидений. Едва он закрывал глаза и проваливался в сон, как его комната наполнялась жуткими существами. Особенно четко Влад запомнил огромного черного козла, который регулярно приходил к нему во снах. Животное бегало по комнате на двух ногах и громко смеялось человеческим смехом. Иногда козел заговаривал с парнем низким хриплым голосом, который пробирал до самых костей.
Спустя время в его сновидениях стали появляться другие. Кто они, Влад не знал. Видел только высокие тени возле своей кровати и маленькие красные глаза, внимательно наблюдавшие за ним. Этот тяжелый взгляд приковывал его к постели. Даже проснувшись, Влад еще некоторое время не мог пошевелиться, скованный страхом увиденного.
Поначалу эти страшные тени появлялись во снах лишь изредка. Ужас, пережитый во сне, изматывал парня. Несколько дней после этого он не мог заснуть, боясь вновь увидеть над собою маленькие красные точки. Но постепенно паузы между ночными кошмарами сокращались. Тени являлись все чаще, словно приучая парня к своему присутствию. Влад будто бы жил в двух параллельных мирах. В одном он ходил в школу, бродил по парку, смотрел дома телевизор. Хотя этот мир был жесток, но понятен и знаком. Второй, параллельный, мир, был ему незнаком. Он был наполнен тенями и образами чего-то неизведанного и страшного.