5
Лиза и Синицкий это сочетание мне отдаленно что-то напоминает Шампанское с водкой, скорее всего, смесь дикая, бессмысленная, и химические реакции в этом коктейле проходят также стремительно. За столом вот это мое тонкое наблюдение звучит немного проще.
И как же быстро они успели снюхаться! Аллочка читает мои мысли.
Мы все удивляемся этому обстоятельству и сразу начинаем сопоставлять события, подсчитываем сроки.
На первом курсе Лиза была беременная, Аллочка рассуждает, весной она родила
В феврале, Чернушкина поправила, я знаю точно, ребенок был февральский.
Хорошо, в феврале родила, летом каникулы, а осенью она уже с Синицким. Я даже знаю, в какой день
Аллочка хотела поделиться, но пока она моргала, Бражник прошмыгнул вперед.
Я помню, помню! он засуетился. Я помню странный эпизод На лекции по философии, нам читали Ницше. Он уточнил: Вы тоже должны эту лекцию помнить!
Естественно, мы помним, Чернушкина усмехнулась, Бражник, даже и не сомневайся.
Вы все пропускали, а я был на каждой паре
Пушистик! я его погладила по спинке.
Это было еще зимой, он улыбнулся, у Лизы был уже большой живот, но платья она всегда носила короткие. Она никогда не прятала свои ножки. Вы помните, какие у Лизы были ножки?
Бражник прищурился хитро, как фокусник, и я увидела, я вместе с ним тоже увидела Лизу и вспомнила ножки.
Точеные ножки в черных колготках.
У нее было платье такого цвета, как шоколад. Из мягкой ткани Бражник показывал пальцами, как будто щупал сукно. Ткань похожа на мех. Какая-то чудесная шерсть! Мне все время хотелось потрогать
Ангорка, Аллочка прогундела, тогда все рынки были завалены китайской ангоркой.
Наверно
Бражник закрыл глаза, чтобы вспоминалось лучше, он стал похож на грустного кота.
И что-то такое летящее на ней всегда висело, платок или палантин А вы еще все подбегали к ней, я помню, помню, вы просили потрогать живот, чтобы загадать желание. Что вы там загадывали-то? А? Вот дурочки
Я не трогала живот, говорю, я была в ужасе от живота! Восемнадцать лет какие дети?
Ближе к теме! Чернушкина подстегнула.
Так вот, рассказываю. На этой лекции Лиза сидела рядом с Синицким. И что удивительно, до этого он никогда не приближался к ней и вдруг садится рядом и сразу начинает ее отвлекать. Я даже знаю, над чем они смеялись! Он рисовал меня с хлыстом, я тогда увлекался Маркизом де Садом, и этот засранец
Регламент, Бражник, регламент!
Да! он подпрыгнул и засмеялся. А профессор! Вы помните нашего философа?
Лысина, очки и свитер, прогундела Аллочка.
О! Это был оч-чень талантливый человек! Он любил провокации. На этой лекции он специально переврал цитату из «Заратустры», он сказал: «Женщина это средство для отдохновения воина». И что тут сразу началось! Все девки разорались: «Ницше фашист!», «Мы никакое не средство»
Бражник согнулся и начал хихикать, пока еще тихо, пока еще только от предвкушения, но мне уже хотелось, уже хотелось с ним похохотать, только я не могла вспомнить, над чем. На этой паре меня не было, я эту пару проспала.
Все! Чернушкина пальчиками щелкнула. Вспомнила!
Конечно, ты помнишь, дорогая! Ты же тогда громче всех возмущалась. Как обычно
Да что ты говоришь? по-моему, она кокетничала. Я? Возмущалась?
Да! Бражник улыбнулся во весь рот и с радостью великой ей напомнил: Ты встала и на всю ивановскую заявила: «Меня зовут Любовь Чернушкина! Я не согласна с Ницше!»
Он засмеялся визгливо, с причитаниями: «Меня зовут Любовь Чернушкина! Я не согласна с Ницше!»
Чернушкина махнула на него рукой и взяла садок, такой небольшой беленький садочек, она с удивленьем посмотрела на содержимое. Там были утиные головы. Их разрезали вдоль, симметрично, так, чтобы у каждой половинки остался свой глаз и клюв, череп вскрыли, а есть нужно было мозги, маринованные утиные мозги.
Это что? она шепнула. Кто это заказал?
Это ты заказала, Аллочка хихикнула, ты сказала «и что-нибудь мясное».
Все, все, Бражник вытер слезы, и ведь к чему я все это начал?
Ницше! я напомнила.
Да, он собрался, Ницше! Так вот, Лиза болтала с Синицким, все уже замолчали, а Лиза засмеялась. Тогда профессор к ней обратился: «Мадемуазель! Мадемуазель в третьем ряду, вы тоже не согласны с Ницше?»
Как он угадал! я перебила нечаянно, Лиза и была мадемуазель! Эта шляпка ее Это ее перо страусиное Перчаточки зеленые! Как я себе хотела такие же
Вот он и сказал ей «Мадемуазель», а она встает Вы помните, как она встала?
Да! Чернушкина ответила. Она сказала: «Воин уже отдохнул!» и пузом вперед!
Нет, нет, нет! Бражник погрозил ей пальцем. Она не так сказала. Она сказала: «Отчего же? Я согласна с Ницше». А потом встала, повернулась боком и скинула шаль, показала профессору свой живот и говорит ему: «Смотрите, воин уже отдохнул» вот так она сделала. Актриса
И он ей сразу пятерку автоматом, Аллочка это запомнила. Говорит ей: «Несите зачетку». А сам аж покраснел!
Подожди, подожди, слушай! Сейчас будет самое главное!
Ах, еще только будет!
Чернушкина подстегнула:
Сокращай, Бражник! Сокращай!
Да! он взмахнул рукой, без рук он говорить не может. Лиза вернулась на свое место, а Синицкий Он же везде тянул свои лапы! Вы не поверите он потрогал ее живот! Он спросил ее «Можно?» и сразу лапу положил, она еще не успела ответить, а он сразу к ней всю пятерню! А потом он руку отдернул Мне показалось, он испугался.
Ребенок толкнул? я подумала.
А я и говорила, Чернушкина воспряла духом, Синицкий страшное ссыкло.
Я это очень хорошо запомнил! Бражник торопился. Мне самому хотелось потрогать, не обязательно Лизу, не в этом дело Мне всегда хотелось так же просто и легко потрогать девушку, но я не мог себе такого позволить, мне казалось это хамством. И вдруг Синицкий Его рука на животе у Лизы И она разрешила
Нахальство, Бражник, второе счастье, Чернушкина опять кого-то процитировала.
Все говорили, что Синицкий мачо Бражник не мог успокоиться. И я верил во все эти слухи. Да, он сам их распускал, но я-то принимал все за чистую монету! Мне сейчас противно, как вспомню его Стоит в туалете, вытаскивает свой орган
Хватит!
Он мог бы как-то спрятаться, зайти в кабинку А он всегда у писсуара! Я, честно говоря, не могу сказать, действительно ли там было у него что-то особенное
Бражник! Чернушкина дернула плечиком. У тебя всегда были какие-то странные эротические фантазии. Ты мне как-то сказал: «Почитай сто дней Содома». Я, овца, открыла Боже мой!
Это сатира! он засмеялся. Это сатира! Дорогая, ты все понимаешь плоско!
Чернушкина подставила ему садок с утиными мозгами.
На, говорит, попробуй. Ты любишь у нас все необычное.
6
Мы все любили необычное. Синицкий тоже. Поэтому в тот день после лекций он увязался за Лизой. Они выходили вместе из нашего корпуса в компании ее подружек. Все пошли на остановку по тропинке через парк. Я тоже двигалась по той тропинке, только немного позади, я слышала, как наши попрыгушки хохотали. День был солнечный, мороз немножко отпустил, лекции кончились, чего ж им было не поржать.
На переходе горел красный, но машин не было, и наши лошади помчались через дорогу, заодно прокатились как на коньках по скользкому шоссе. А Лиза осталась. Она дождалась зеленый, а когда загорелся, она сначала посмотрела направо, налево и только после этого пошла, осторожно, как все беременные женщины. Синицкий взял ее под руку, и она облокотилась, но без жеманства, просто потому что боялась упасть.
А я шла сзади, в трех шагах. Я оказалась случайным свидетелем точно так же, как все. Слишком маленьким был наш мирок, поэтому мы постоянно сталкивались в узких местах, как машинки на автодроме. Я не знаю, нечаянно это происходило или нам хотелось столкнуться.
Поэтому теперь мы все знаем про Лизу гораздо больше, чем нам положено. Я, например, знаю, что у Лизы на кухне стоял овальный стол и на нем всегда лежало блюдо с зелеными яблоками. Знаю про яблоки, хотя не была у нее на кухне ни разу. Но так уж получилось за время многолетних дебатов мы обшарили каждый угол в ее квартире, так что теперь мне известно, что кухня была в синем глянце, с немецкой фурнитурой, даже так.
Стены в квартире были отделаны тканью, и, если схватишься за косяк, пока снимаешь ботинки, рукой почувствуешь ребристый выпуклый орнамент. В прихожей был постелен мягкий ковролин, так что тапочки Лиза не предлагала. И мягкие игрушки были раскиданы повсюду, их была прорва, и куча маленьких подушек, и мягкий диван все было мягким у Лизы в квартирке, как будто подсознание ее предупреждало, и она заранее старалась подстелить.
На полу в гостиной у дивана лежало нечто шедевральное белый ковер с высоким ворсом. Мы столько раз про этот ковер трепались, что теперь он мне кажется грязным, слишком часто мы шастали туда-сюда-обратно по этому ковру и по этой судьбе. Да, мы вели себя как папарацци, бесцеремонно топтались и следили. Какие могут быть церемонии, когда нас прет от этой темы?
А Лиза сама виновата, она повсюду нас пускала. Иначе откуда могли мы узнать, что она занималась любовью с Синицким на этом ковре? И даже поза не осталась в тайне, уже на следующий день все были в курсе и шептались с умным видом: «Сумасшедшая, зачем она затащила его к себе?»
Из белого ковра мы сгондобили анекдот, ведь муж пришел, как в анекдоте, чуть раньше, чем обычно. Ничего криминального он не застал, Синицкий и Лиза прощались в прихожей, когда он нажал на звонок. Лиза тут же изобразила сцену: «Синицкий! Не забудь конспекты!» А муж, он, видимо, тоже был немного артистом, муж посмотрел на Синицкого внимательно, как будто специально решил запомнить на всякий случай, и подмигнул ему неожиданно. «Поддруживаешь?» так он пошутил.
Это было в ноябре, ясным денечком по морозцу Лиза с Синицким убегали с последней пары через сад, он начинался сразу за нашим факультетом. И я как раз стояла там, немного в стороне, за ветками. Не очень помню имя, с кем целовалась, мне уже неинтересно, а Лизу помню, она смеялась, ее каблучки хрустели на льдинках, в двух шагах от моей яблони.
Она лежала на спине Бражник пытается вспомнить, как будто сам лично все видел. Она лежала на спине, а Синицкий сел к ней на грудь Он сам рассказывал об этом сначала одному своему другу, потом второму, потом уже не помню, кто мне говорил Я, как услышал, так сразу и подумал: «Боже мой! Он ведь даже не подлый! Он всего лишь пустой человек! И за что ему так повезло?»
Бражник, Чернушкина его перебила. Когда ты женишься? Она кивнула Аллочке: Ему жениться пора, а он все сидит, все чего-то вспоминает, вспоминает
Это же очень красиво! он вдохновился, развел руками и чуть не лег на стол. Ты представь: белый ковер, он сидит у нее на груди, она не может шевелиться, и его орган упирается ей в губы
О Боже! Чернушкина застонала.
А? Бражник расцвел. Ты почувствуй, почувствуй накал. Неужели ты никогда не делала минет в такой позе?
Бражник! она ему сказала с укором, с материнским. Успокойся! Ты меня знаешь: я бы в жизни не постелила на пол белый ковер.
7
Аллочка потянулась и начала растирать себе шею. У нее хронический офисный остеохондроз, иногда она крутит головой и прислушивается, хрустит у нее внутри или не хрустит.
Вот вы меня перебили, она закряхтела, а я хотела рассказать, когда у них на самом деле все началось. Все эти сказочки про руку, про живот это все, Бражник, твои фантазии
Я видел! он обиделся. Я прекрасно помню, как он положил свою лапу
Фантазии, Аллочка вредничала и медленно вращала головой, до родов у них ничего не было. Вы не знаете, а я знаю. По-настоящему Синицкий заарканил Лизу в тот день, когда мы все ходили на концерт «Наутилуса»
Я не была, Чернушкина умыла руки.
Она принюхалась: где-то совсем рядом воняло тухлятиной. Я тоже услышала неприятный запах, но не сразу сообразила, откуда эта вонь.
На концерте не была, Чернушкина повторила. Не люблю Бутусова.
А я была! говорю. Прощальный тур! Кормильцев! «Крылья»! Весь город был заклеен афишами
Я помню, я хотел пойти, Бражник пролез, но сам не знал, зачем, хотел пойти, но у меня не получилось
Ну, во-о-от потянулась Аллочка, а Лиза пошла-а-а.
Аллочка продолжала гимнастику, двигала подбородком вперед и назад, как восточная красавица. И я за ней начала повторять. Дай, думаю, разомну головенку, чтоб время зря не пропадало.
А после «Нау» все собрались в общаге. Взяли водку и пошли на крышу. Я еще говорила: «На какую крышу? Сейчас дождяра ливанет» но все захотели пить на крыше, там был такой концерт, похлеще «Наутилуса»! Синицкий в этот вечер очень много пел, потому что Гарик не пел
А где сейчас Гарик? я просто так спросила.
Откуда я знаю? Аллочка на секунду задумалась, видимо, в позвонках у нее что-то хрустнуло. Гарик был в хлам. Она сосредоточилась: А Синицкий пел. И все время пялился на Лизу
Пел он неплохо, Бражник заметил, по-моему, неплохо пел
Я тебя умоляю!.. Чернушкина перекосилась.
Нет, зачем же! У Синицкого был вполне выразительный голос
У Сани? Выразительный?
Нормально пел, я не хотела отвлекаться и быстро, как стишок, пробубнила: «На небе вороны, под небом монахи, и я между ними в расшитой рубахе!»
Не знаю я, как он там пел Аллочка показала язычок. Он как завыл «Я белая птица-а-а-а-а», мне чуть плохо не стало. Я сразу поняла, что он выделывается перед Лизой. Поет и смотрит на нее Поет и только на нее и смотрит!
Я тоже была на крыше, я слышала голос Синицкого, но смотрела в другую сторону. Пел не только он, другие парни тоже пели. Я слушала не Синицкого, а там одного, черненького, не к ночи будет помянут. Я смотрела, как его руки ложатся на струны, и мне очень нравилось, как этот парень прижимает лады, как он держит, ласкает гитару, мне все это нравилось, я запомнила его руки и поэтому совсем не запомнила Синицкого.
Что потом? я спросила. Что было потом?
А потом водка кончилась, Аллочка на меня посмотрела с упреком, как же я, глупая, не могла об этом сама догадаться, и все пошли вниз, к тебе, пить твою водку и есть твою картошку Ты жарила картошку, помнишь?
О мама! Чернушкна взмолилась. Как я сейчас хочу обычной жареной картошки!
У нее была миска с куриной соломкой, она ее вытряхивала из красного перца и обмывала в уксусе, прежде чем проглотить.
А Синицкий спустился позже, Аллочка рассказывала, через час, я точно не помню. И говорит: «Мне нужно почистить куртку». Он зашел к тебе в ванную
Ко мне? я этого не знала. Я его не видела.
Ты ничего никогда не видишь, а я видела Синицкого и куртку его видела. Она была грязная, на спине особенно. А я что, дурочка, что ли, совсем? Я что, не поняла, что он свою куртку на крыше стелил? Выглядываю в коридор, а там у нас в потемках, где лампочки вечно не было, стоит Лиза. И улыбается. У нее глаза тогда были невменяемые
Да! Бражник выкинул руку. Да! Однажды в книжном магазине Лиза увидела репродукции Сальвадора Дали. И у нее глаза так зажглись! Моментально зажглись! Я видел, я сразу понял сейчас пойдет и отвалит за этот альбом кучу денег.
А ребенок? я вспомнила про своих детей и поэтому спросила. С кем был ребенок?
С мамой, Чернушкина сказала, я точно знаю, ребенок был с матерью. Мать с дитем, мать с кастрюлями, с пеленками, мать с коляской
Лиза говорила, Бражник перебил, что эта помощь ее очень сильно
Мать старалась! Мать хотела как лучше. Она откуда знала, что Лиза попрется на крышу? И будет мужу изменять с первым встречным идиотом!
Какая разница? я буксанула. С идиотом не с идиотом?
Мне, если честно, все это очень быстро надоело. Если бы не окно, если бы не вид из окна, я бы точно придумала срочное дело и сбежала. Но вид был чудесный. Собор стоит в парке, а в парке осень, и листья падают, листья кружатся, и белая церковь сквозь эту завесу стоит как в золоте, как в золотом конфетти
Что значит «какая разница»? Чернушкина сразу же выкатила очи. Что значит «какая разница»? У Лизы был муж! Богатый! Высокий! Всё в дом! Я не могу понять, откуда такая безответственность? Какая-то крыша, какой-то Синицкий, ребенок у матери, куртка грязная