Потом Петров завалился на пол и уснул. Мэйсон все понял.
* * *
Хозяева появлялись в квартире редко. В основном переодеться, помыться, погулять и накормить собаку. Мэйсон еще с детства знал, что если чего-то сильно хотеть, то это непременно сбудется. Он хотел вернуть своего маленького друга обратно. Постоянно про это думал и кого-то просил. И Это сработало, понял он.
С каждым днем хозяева становились веселее. На их лицах появилась надежда. Иногда хозяйка прижимала Мэйсона к себе, и они сидели неподвижно. Каждый думал и просил одно и то же.
* * *
Мишу привезли. Он весь был в каких-то бинтах, но такой же маленький и смешной. Мэйсон так вилял хвостом от радости, что чуть не сломал полку для обуви. Хозяева были вне себя от счастья.
Ночью, когда все уснули, Мэйсон пробрался в комнату своего маленького друга, встал на кроватку передними лапами и тихонько прошептал смотрящему на него Мише:
Мы очень волновались, почему ты так долго?
Маленький друг не ответил. Еще бы, ведь маленькие люди не умеют разговаривать
Он поверил
Я же попросила тебя сходить в магазин! Нет, блин, сидит, в телефон свой уставился!
Ты не кричи на меня! Только с работы пришел! Могу я чуток передохнуть?!
В семье Павловых назревал конфликт. Моментально в комнате появился Джой, забавный фокстерьер-двухлетка. На каждую громкую фразу супругов он гавкал, как будто бы хотел перелаять людей.
Ты уже полчаса сиднем сидишь! И так на работе пропадаешь целыми днями, еще и по хозяйству ничего не делаешь! Да замолчи ты, Джой, не до тебя!
Собака залаяла еще громче.
Я работаю, потому что кто-то в семье должен зарабатывать! А не только тратить! Джой, ну что с тобой?! Тихо! Это я не тебе!
Собака быстро бегала по квартире, при этом скуля и лая.
Что это с ним?
Не знаю! Где поводок? Джой, успокойся! Гулять!
По пути хлеба купите!
Хорошо!
* * *
Джой всегда их мирил. Да, думал он, немного вспыльчивые, но зато быстро отходчивые. Он знал, что главное не дать скандалу разгореться. Нужно развести пару по разным комнатам или вытащить кого-нибудь из них на улицу. Как правило, через какое-то время оба уже забывали, из-за чего орали друг на друга.
Был, конечно, и печальный опыт, когда Джой проспал скандал, потому что заснул на балконе, и чета Павловых разбила пару тарелок. Супруг собрал сумку и куда-то уехал. Она каждый вечер пила вино, плакала, что-то пыталась объяснить Джою:
Джой, он дурак! Ну неужели он не видит, что я хочу как лучше?! Мне что, его вообще не критиковать? Но тогда это буду не я. Мямля какая-то. Всё в себе носить я не смогу. Нет, поначалу смогу. Но потом взорвусь. А он тоже хорош. Ну уступи, промолчи, я же через час успокоюсь. Нет же: «Я так больше не могу! Это ненормальные отношения», она очень похоже передразнила хозяина. Может, действительно, мне надо было рот на замок закрыть?! Ну ты-то, Джой, почему молчишь?
На следующий день, ближе к вечеру, пришел хозяин. Он не поздоровался с ней, молча взял поводок и пошел гулять с Джоем. По пути он тоже стал изливать душу собаке:
Джой, я так больше не могу И без нее я тоже не могу Я понимаю, что у нас итальянские страсти кипят. Но эти ссоры вгрызаются в меня, как ржавые гвозди. Нет, она хорошая, добрая, интересная Потом всю прогулку Джой выслушивал одни прилагательные. «Да, мысли хозяйки были более понятными» рассуждал Джой. В конце прогулки хозяин выдал итог: «и красивая».
Джой понимал, что гордость каждого помешает им помириться. Пришлось все брать в свои лапы. Он перестал есть и начал тихонько поскуливать, имитируя болезнь. Она сразу же позвонила ему. «Боль» была настолько сильной, что хозяину пришлось остаться на ночь. Потом еще на пару дней. Потом произошло волшебное выздоровление Джоя, но хозяин уже вернул сумку с вещами домой.
С тех пор Джой решил не допускать конфликты. Пусть лучше орут на меня, главное, не друг на дружку.
* * *
Джою исполнилось тринадцать лет, когда задние лапы почти перестали слушаться. Павловы всё понимали.
И что делать будем?
Я не знаю Не хочу об этом думать.
Мне кажется, тебе стоит с ним поговорить.
О чем?
Ты знаешь. Он умный пес.
Я попробую.
* * *
Мужчина подошел к собаке. Джой лежал на своем коврике. Увидев хозяина, он попытался завилять хвостом. У него почти получилось. Мужчина тихонько присел рядом на пол и положил морду пса себе на колени. Он гладил Джоя и тихонько говорил:
Дружище, ты сегодня ночью во сне дергал хвостом. Подружка снилась?
Джой лизнул хозяина в ладонь, как будто говоря: «Так себе шутка»
Слушай, Джой, такое дело Мы видим, как тебе больно. Но такое впечатление, что ты Ну как это сказать Ну типа охраняешь наши отношения. Думаешь, мы не понимаем?!
Собака немного приподнялась.
Джой, это странно, канеш Смотри, я не могу обещать, но я постараюсь И она постарается Как это Не ссориться. Понимаю, что это очень сложно. Она иногда такая
Джой тихонько зарычал.
Понял. Извини. Я люблю ее! Я правда постараюсь, брат. А ты Ты можешь
Мужчина замолчал и зарылся лицом в собачью шерсть. Так, чтобы ни фокс, ни любимая не увидели, как предательски увлажнились глаза. Той же ночью собака уснула навсегда.
Джой ему поверил.
Наталья Глазунова
Ты мне нужен
Из ямы несло сыростью и гнилью. Пес лежал внизу. Тощее тело растянулось на вонючих тряпках. Длинные несуразные лапы, словно приделанные от другого, еще большего по размерам пса, тряслись. Серая грязная шерсть стояла торчком. Местами свалялась, местами вообще отсутствовала. Лохматое чучело, да и только.
Савельич в этой самой яме и помер, ткнул пальцем сторож. Невысокий, добродушного вида старичок в соломенной шляпе и безразмерной рубахе представился семье Романовых Иванычем. Чего он там делал? Ума не приложу. Это ж зимний схрон. Картошку-то еще в марте вытащили, а уже лето. Вон и солома рядом, и доски. Накрой, да и дело с концом! Старичок в сердцах махнул рукой. Нашли, говорят, только через три дня. По лестнице. Она из ямы шибко торчала. Пес этот рядом с ним прям так и лежал.
Гостеприимного Григория Савельича и его маленькую домашнюю ферму Романовы нашли случайно. Лет пять назад, когда по дороге в родительскую усадьбу съехали к рапсовому полю фотографироваться. С тех пор каждый раз по пути в Кубанское Предгорье не забывали проведать старика, купить свежего молока и меда.
Заехали и в этот раз.
Прямо у ворот узнали о печальном событии. Сторож разрешил гостям «бедного Савельича» погулять по ферме, «пока ее новые хозяева не снесли». Сам вызвался сопровождать, а то «мало ли что». Прогулка вышла безрадостная. Опустевшие загоны и темные окна дома навевали грусть. Никто здесь больше не мычал, не блеял, не кукарекал и даже не жужжал, а найденный в грязной яме за амбаром пес потряс всех окончательно.
Вы сказали, Григорий Савельич три недели назад умер, уточнил Алексей, то и дело поглядывая на сына и жену. Пес что, все это время в яме лежал?
Не, замотал головой Иваныч. Как Савельича вытащили, так и пес выбрался. В аккурат по лестнице, прямо как цирковой. Метался вокруг носилок, увезти не давал. Потом ждал. Долго. Потом убежал. Видать, хозяина искал. Савельича без него схоронили. А этот Сторож снова ткнул пальцем в яму. Четвертого дня как вернулся. Ночью. Все по ферме шнырял. Вынюхивал. Потом в яму забрался и, как лег, так больше и не встал.
Вы его не пробовали вытащить? спросил Женька.
В ломающемся голосе звенела тревога. Да и на месте парнишка устоять не мог. Все ходил по краю ямы, смотрел на пса внизу.
Чего ж не пробовал? В первый день еще выволочь его хотел, но он не дался вырвался, за рукав меня хватанул. Больше я его не трогал. Лестницу оставил. Подумал, раз он по ней так ловко туда-сюда снует, так и сейчас, как захочет вылезет.
Он хотя бы ест? Наталья Романова тоже не могла оторвать взгляда от несчастного животного в яме.
Бог его знает. Я ему куски хлеба да кости кидаю. Только вон они все валяются. Хотя, может, что-то и откусывает. Но воду не пьет.
Плохо, она покачала головой.
Знаю, согласился Иваныч. Я поначалу ведро с водой наверху оставил. Подумал, пить захочет вылезет, а он ни в какую. Потом ведро в яму спустил. Так полное и стоит.
А что делать-то теперь с ним будете?
Я? удивился сторож. Ничего. Новый хозяин сказал, ежели никто не заберет, пристрели. Пущай не мучается.
Нет! Женька побледнел.
Ну, парнишка, вздохнул Иваныч, собачья преданность она такая. Пес от тоски по хозяину и издохнуть может. Иногда и сделать ничего уже нельзя. Хотя, ежели новые хозяева сильно полюбят, могут и спасти.
Мам, пап, давайте его заберем, взмолился Женька.
Что? от неожиданности в один голос переспросили родители. Куда?
Себе. Нам. Мы же хотели собаку.
Сын, подожди, остановил его Алексей. Пса, конечно, жалко. Но, понимаешь, это не то что взять щенка. Ему сейчас нужна серьезная помощь. Он страдает, тоскует за своим хозяином. Здесь много сил нужно, а может, и врач понадобится. Да и куда мы его? Мы же к дедушке с бабушкой в гости едем.
Ты что, не слышал? Если никто не возьмет, он или сдохнет, или его застрелят, не сдавался Женька.
Черт! Алексей растер лицо руками и посмотрел на жену.
Мам, у Женьки в глазах стояли слезы, позвони деду Мише. Спроси, можно к ним с бабушкой пса привезти? Только до осени. Потом домой заберем. Я сам буду за ним ухаживать. Я уже взрослый. Ма-а-ам!
Не отводя глаз от мужа, Наталья набрала номер родителей. Разговор был недолгим.
Что? Вы еще раздумываете? раздался в трубке голос деда. Везите его сюда. Разберемся.
Наталья сунула телефон в задний карман джинсов и повернулась к Иванычу:
Из ямы достать поможете? Здесь вроде не высоко метра полтора, но пес не маленький и тяжелый, наверное.
Размером с козу будет, да и весом тоже, подтвердил сторож. Не хватанет меня снова? Там пасть что надо!
Что вы, отмахнулась Наталья. Если пес почти месяц в бегах был, как вы говорите, значит, питался плохо, а последние четыре дня вообще не ел и не пил. Да он голову поднять не сможет, не то что укусить.
Притащили веревку и кусок брезента.
Сейчас люльку сделаем и двумя веревками вытащим, объяснил Иваныч, увидев вопрос в Женькиных глазах.
До машины несли пса вдвоем. Разместили в прицепе.
Спасибо, Алексей пожал руку сторожу. Сам бы я не справился.
Да что я, ответил Иваныч. Вы герои. Остановились молочка купить, а получили плохое известие и пса в придачу. Мне хоть и жалко было его, да, что с ним делать, не знал. А вы, может, поможете.
Как его зовут? спросил Женька.
Чего не знаю, того не знаю, пожал плечами Иваныч. Зовите как хотите.
Романовы сели в машину, просигналили на прощание и осторожно тронулись в путь.
Теперь до самой усадьбы без остановок, предупредил пассажиров папа.
* * *
Усадьбой называли большое кубанское подворье деда Миши и бабы Нины. Романовы здесь проводили каждое лето. Деревянный сруб с верандой стоял под горой у реки Уруп. Рядом беседка с печью, баня, сарай, колодец, пасека, сад и огород, подпоясанные высоким забором с резными деревянными воротами. Поместье выглядело так, будто только что выскочило из русской народной сказки. Название к нему приклеилось соответствующее «Теремок».
Дед Миша распахнул ворота, впуская машину.
Помнишь, что ты сказал, когда в первый раз сюда приехал? въезжая во двор, спросил у Женьки папа.
Спросил, зачем мы приехали к трем медведям, смутился тот.
Ему было два года, улыбнулась мама. Что он еще мог сказать?
Все горячо обнялись.
Ну, внучек, ты даешь, охала баба Нина. Ростом уже с мать. Ой, а нога, дедунь, ты глянь, не сороковой ли? Она снова повернулась к внуку: Ты точно в шестой класс перешел или уже в восьмой?
Ну, ба, засмущался Женька.
Подрос! Скоро и меня, и отца обгонишь. Дед одобрительно похлопал внука по плечу. Ну а где друг-то наш новый? Показывай.
Здесь, Алексей открыл задний борт прицепа.
Пес не шелохнулся и не открыл глаз, даже когда папа взял его на руки. Он безвольно обмяк и тяжело дышал.
Ох ты, милый, запричитала баба Нина. Давайте его сюда.
Место для пса уже было готово. В углу веранды расстелили тюфяк и поставили две миски для еды и воды.
Клади, Алексей, скомандовал дед Миша. Наталка, звони-ка Ирине. Дело срочное. Пусть едет.
Иринку, школьную подругу мамы, знала каждая собака в районе, а еще коты, лошади, ослы, коровы и остальная живность. Знали и любили. Она с самого детства мечтала стать доктором, «только не человечьим». В школьные годы тащила домой всех подряд: лечила ранки, капала глазки, чистила ушки. После школы поступила на ветеринара. Закончила с отличием, вернулась в родные места к своим пациентам, получила прозвище Айболит Предгорья и открыла кабинет с таким же названием.
Давно он такой?
Она осторожно присела рядом с псом. Тот лежал на боку, дышал звучно и прерывисто.
Не знаем, Наталья пожала плечами. Он с нами всего пару часов.
Но сторож сказал, что четыре дня назад он бегал и даже в яму сам слез, добавил Женька.
Наталья поняла, что «не человечьему доктору» нужны подробности, и тут же ей рассказала про ферму, смерть Савельича и яму. Выслушав всю историю, Иринка принялась за осмотр. Ощупала пса, осторожно приоткрыла пальцами глаза, осмотрела пасть, потрогала десны. Достала стетофонендоскоп и долго слушала, особенно в области груди.
Если бы остался в яме, она наконец-то поднялась с тюфяка и повернулась к семейству, ночью бы сдох.
Так мы успели? Да, теть Ир?! Женька с надеждой заглянул ей в глаза.
Давай так, дружочек, она положила руку ему на плечо и ответила, растягивая каждое слово, словно старательно подбирала правильные: Ты уже взрослый, поэтому я скажу как есть. Пес сильно обезвожен. Для собак это смертельно. Я сделаю все, что нужно: и капельницу поставлю, и укольчик, но ничего не обещаю. Он очень слабый. Ждем до утра. Дотянет жить будет. Понимаешь?
Женька молча кивнул. Губы сжались в тонкую полоску.
Следующие пару часов он не отходил от пса. Сидел рядом, смотрел на капли раствора в фильтре капельницы, гладил по жесткой и плотно сбитой шерсти. Иногда наклонялся и что-то шептал. Остался рядом даже после отъезда ветеринара и позднего ужина.
Что будет? качала головой баба Нина.
Справимся, успокаивал ее дед Миша. Не с таким разбирались.
Спать с псом на веранде Женьке не разрешили. Баба Нина не стала слушать даже такие веские аргументы, как «тетя Ира сказала» и «вдруг ему помощь понадобится, а нас рядом нет». Вердикт был вынесен: собаки на веранде, люди в доме!
Ты не переживай, подбодрил внука дед Миша. Веранда у нас хорошая, не продувается. Да и ночи уже теплые. Псу здесь хорошо будет. Ну а мне ночами все равно не спится. Часто выхожу, вот и присмотрю за ним.
Скрепя сердце Женька поплелся в свою комнату. Еще через несколько минут дом погрузился в темноту.
Стрелки на часах перевалили за полночь, когда скрипнула входная дверь. Осторожно ступая и все время оглядываясь назад, на веранду прокрался Женька. Он волок за собой огромный тюк.
Бум! Дзынь, дзынь!
Тюк зацепился за стоявшую у дверей стопку ведер. Они упали и со звоном покатились по веранде.
Чтоб тебя, Женька замер на месте и зажмурился. Никто не проснулся. Никто не проснулся, скороговоркой прошептал он.
И действительно никто не проснулся, не включил свет и не вышел из дома. Убедившись в своем везении, Женька осторожно собрал ведра и оттащил тюк в угол веранды. Это были закатанные в одеяло подушка и плед. Он разложил одеяло рядом с тюфяком, свернув его вдвое, взбил подушку и умостился, завернувшись в плед. Пес все еще лежал на боку. Дышал тихо и ровно.
Ничего не бойся, я рядом. Женька протянул руку и осторожно погладил пса.
Через секунду он уже спал мертвецким сном и не видел, как дед Миша тихонечко вышел на веранду и накрыл внука еще одним одеялом.