Нейролептики притупили жгучую уверенность в том, что Фрэнк каким-то образом обманул всех, но это чувство так и не исчезло полностью. Иногда оно накатывало на нее, словно темное наваждение. Кошмарное убеждение в том, что доктор Барри был неправ, хотя все ему верили, и что Фрэнк на самом деле убил ее лучшую подругу.
Вместе с этой убежденностью пришел страх. Майя была для Фрэнка помехой, свидетелем того, что он натворил. Если он действительно убийца, у нее имелись все основания бояться, и тот факт, что она не знала, как он это сделал, усугублял ситуацию, порождая ужасную неопределенность, которая не давала ей двигаться дальше. Вот только со временем она научилась не говорить о своих подозрениях ни с доктором Барри, ни с кем-либо еще. Ее бесило, когда люди смотрели на нее как на сумасшедшую. Убедившись, что девушка отказалась от бредовых мыслей, доктор Барри объявил ее выздоровевшей, хотя и немного встревоженной, и заменил нейролептики на транквилизатор.
Это сработало. Новый препарат притуплял страх и вырубал ее ночью.
Алкоголь тоже помогал. На протяжении всего обучения в колледже она несколько вечеров в неделю напивалась до беспамятства. Ей все еще удавалось получать пятерки и четверки, но она посещала самые простые занятия в переполненных аудиториях, где никто не знал ее имени, и не имело значения, была ли она с похмелья. Она продолжала убеждать себя, что ей весело. Возможно, так оно и было; это оказалось трудно вспомнить. В Интернете имелось достаточно смущающих фотографий, на которых она с неизменным напитком в руках танцует на столешницах, чтобы предположить, что она прекрасно проводила время.
После колледжа она была счастлива устроиться на работу в Kellys Garden Center. И хотя время от времени она садилась за стол, чтобы что-то написать, ей никогда не удавалось продвинуться дальше первой страницы. Проблема заключалась в том, что Майе больше не нравилось оставаться наедине со своими мыслями. Она уже больше года работала в садовом центре и делила квартиру со своей подругой Ланой, когда познакомилась с Дэном.
Они встретились на вечеринке в тот момент, когда все либо танцуют потной толпой, либо слишком громко чавкают на кухне, либо валяются на кровати хозяина, либо закидывают в себя что покрепче. Майя предположила, что они с Дэном были под кайфом, когда в очереди в туалет между ними завязался разговор как еще объяснить, что они продолжили беседу за завтраком на следующее утро, сидя друг напротив друга в любимом мексиканском ресторане Майи?
За уэвос ранчерос[6] и кофе де олья[7] с корицей они говорили обо всем, но больше всего Майе запомнилось, что Дэн, как и она, в детстве прочитал адаптированную версию «Илиады» и с тех пор был одержим греческой мифологией.
Возможно, это была близость от общения с кем-то, кто любил те же истории. Или дело было в том, что, вспоминая о них, они на самом деле говорили о себе. Прошли годы с тех пор, как Майя в последний раз рассказывала кому-либо о главной травме своей жизни, и хотя в ту их встречу она об этом не упомянула, она нашла определенное утешение в том, как трогательно Дэн сочувствовал Кассандре, женщине, проклятой предсказывать правду, в которую никто не верил.
Только на их третьем или четвертом свидании Майя поняла, что он почти не пьет выпивал на вечеринке максимум два бокала и не употреблял наркотики. Это означало, что их первый разговор на самом деле не был подпитан измененным сознанием, по крайней мере, со стороны Дэна, что казалось важным.
А также это означало, что теперь рядом с ней был спокойный и трезвый мужчина, в отличие от большинства предыдущих партнеров, которых, оглядываясь назад, Майя скорее назвала бы собутыльниками. Ощущение его пристального настороженного внимания к ней действовало на нервы, но со временем за поздними завтраками и обедами, долгими беседами и все более уютным молчанием Майя обнаружила, что, будучи рядом с ним, тоже хочет оставаться трезвой, чтобы не упустить ни одной минуты, проведенной вместе. Они катались на велосипедах вдоль реки Чарльз. Устроившись на диване, смотрели кулинарное шоу «Железный шеф-повар». Вместе готовили на его кухне сложные, изысканные блюда.
Поначалу Майе было нелегко все это время оставаться трезвой. Иногда ни с того ни с сего воспоминания, подобно долго спящим левиафанам, пробуждались, угрожая подняться и поглотить ее целиком. Обри падает на землю. Темный блеск глаз Фрэнка. Ужас от осознания того, что все усилия Майи оставаться незамеченной ничего не будут значить, если он решит, что хочет найти ее.
Но не только воспоминания преследовали девушку в эти дни. После почти десяти лет беспрерывного пьянства она обнаружила, что забыла, как справляться с повседневными заботами, например, получить права или лечь спать в разумное время. Казалось странным, расстраиваясь, не напиться.
Порой она ловила себя на том, что огрызается на Дэна безо всякой причины, и ненавидела себя за это. Боясь оттолкнуть его, она изо всех сил старалась скрыть свое беспокойство, хотя даже воздух внезапно становился сырым и колючим. Она никогда не упоминала, что просыпается на рассвете в холодном поту, или о бессоннице, которая вообще не давала ей уснуть. Но в конце концов все успокоилось, чему способствовал транквилизатор, заменивший водку и джин, которые она обычно употребляла, чтобы вырубиться.
Иногда она принимала препарат и в течение дня, постепенно увеличивая дозу по мере того, как росла ее зависимость. Для Майи было важно, чтобы прежний страх превратился в далекий и не такой всепроникающий, как она опасалась. Обычно мысли не будоражили ее, или, возможно, просто прошло достаточно времени. Она хорошо питалась и занималась спортом, редко выпивая больше одного стакана за вечер (вместе с несколькими таблетками из пузырька с этикеткой аспирина, которые она хранила в сумочке, чтобы Дэн случайно не проглотил одну из них, решив, что это аспирин).
В эти дни, когда Майя думала об Обри или Фрэнке, или ей снилось, что она вернулась в домик, она утешала себя словами доктора Барри, который заверил ее, что она ничего не могла сделать для Обри. Никто ничего не смог бы сделать. Никто не был виноват в случившемся. Даже Фрэнк.
Майя повторяла себе это каждый раз, когда звонил телефон и она не узнавала номер, или она слышала шаги позади себя на темной улице. Но как могли две женщины упасть замертво без видимой причины, разговаривая с одним и тем же мужчиной?
Три
И что именно я здесь должен увидеть? Дэн сидел в очках и казался сбитым с толку картинкой на компьютере Майи, да и ситуацией в целом. Он проснулся в семь утра, обнаружил ее, нервно расхаживающую по гостиной. В данную минуту она вместо объяснений демонстрировала ему какое-то видео.
Фрэнк Беллами, проговорила она, когда на экране пара вошла в закусочную.
Кто?!
Они с Дэном заранее обсудили свои прошлые отношения, но Майя не рассказала о Фрэнке. Она пыталась выбросить этого человека из головы вместе с остальной частью того лета, когда она либо стала свидетельницей убийства своей лучшей подруги, либо абсолютно неожиданно сошла с ума.
Я познакомилась с ним после окончания средней школы, начала девушка. Мы вроде как встречались.
Отношения длились всего три недели и закончились в тот день, когда умерла Обри, или, точнее, трансформировались в нечто иное в страх, который изуродовал каждый аспект дальнейшей жизни Майи. Дэн приподнял бровь и улыбнулся уголком рта.
Это что, киберпреследование? Мне уже ревновать?
Просто посмотри. Ей требовалось его непредвзятое мнение.
Дэн успешно учился на юридическом факультете, хорошо подмечал детали, которые другие могли упустить, и понимал, как они вписываются в историю.
Скажи мне, если заметишь что-нибудь необычное во Фрэнке, проговорила она.
Улыбка Дэна исчезла, когда он увидел выражение ее лица. Он вновь повернулся к экрану, откидываясь на спинку дивана, в то время как Майя примостилась рядом, поджав под себя голые ноги. Она не могла до конца поверить, что решилась продемонстрировать ему это видео.
С одной стороны, она хотела забыть Фрэнка, и всего несколько часов назад казалось, что это почти удалось. Она хотела убедить себя, что ей все мерещится, что она видит связи там, где их нет. Было легко скрыть видео не только от Дэна, но и от самой себя, и продолжать вести себя так, будто ее самая большая проблема отсутствие транквилизатора.
Но потом Майя вспомнила лицо мертвой женщины, не так уж сильно отличающееся от ее собственного, только более молодое и, быть может, более наивное. Насколько вероятно, что и она, и Обри, с разницей в семь лет, без причины упали замертво в присутствии Фрэнка. Она полагала или, по крайней мере надеялась, что Дэну это покажется подозрительным.
Она похожа на тебя, заметил он.
Нельзя было отрицать, что Фрэнк предпочитал определенный типаж.
Пацанка, продолжал Дэн.
Он был впечатляющим рассказчиком
Женщина на экране подалась вперед.
Что за чертовщина?! Дэн наблюдал, как Фрэнк трясет женщину за плечи, беззвучно крича. Подожди, произнес он. Она же не
Да! Майя обхватила себя ладонями, сжала концы рукавов в кулаках. Я навела о ней справки. Кристина Льюис. Ей было двадцать два.
Ничего не понимаю. Что случилось?
Майя медленно покачала головой.
Не знаю. Но я думаю, он Она была не в силах произнести это после стольких лет: так глубоко она запрятала эти слова. Я думаю, это сделал он.
Глаза Дэна расширились.
Сделал что? Убил ее?
Она кивнула.
Каким образом?
Я не знаю. Дэн смотрел на нее, ждал продолжения. Она сглотнула. Ты помнишь, я рассказывала тебе о своей подруге Обри?
Конечно. Та которой не стало. Он говорил осторожно, зная, как ей тяжело.
Майя рассказала ему об Обри и о том, что она мертва, но не ответила на единственный вопрос, который возникает у каждого, когда он узнает о чьей-то смерти: как это произошло? Тогда Майя не хотела откровенничать, но теперь ей пришлось.
Обри умерла, произнесла она медленно, точно так же, как Кристина. Она просто рухнула. Я видела, как это произошло.
Растерянность на лице Дэна обнадеживала.
Что сказал судмедэксперт?
Есть такой термин, обозначающий ситуации, когда они не могут понять, что убило человека: «внезапная необъяснимая смерть». Это бывает крайне редко и почти всегда в тот момент, когда человек спит. Он просто больше не просыпается.
Вау. Это ужасно.
Но видишь ли в чем дело. Обри не спала, когда это случилось, она разговаривала с Фрэнком.
Дэн наклонился ближе к экрану ноутбука, перемотал видео и пересмотрел ту часть, где умирает Кристина. Затем он посмотрел его снова. Майя наблюдала за ним, надеясь, что он сможет уловить то, что она пропустила. Но когда он заговорил снова, в его голосе звучало недоумение.
Так как же он ее убил?
Как будто у него есть какая-то сила Именно это Майя сказала полиции, когда ей было семнадцать, но теперь она была умнее и понимала, что должна звучать рационально.
Я никогда этого не понимала, ответила она, но если кто и способен на нечто подобное, так это Фрэнк.
Дэн нахмурил брови.
Полиция его не допрашивала?
Они отпустили его. Ее плечи поникли.
Ясно а что насчет Кристины Льюис? Что известно о том, как она умерла?
Она услышала сомнение, закравшееся в его голос, и ощутила старый вкус гнева, который охватывал ее всякий раз, когда кто-нибудь полиция, доктор Барри, ее собственная мама не верили ей.
Вот, проговорила она, открывая на своем компьютере статью в Berkshire Eagle[8]. Это все, что мне удалось найти. Она смотрела, как Дэн читает статью, и осознавала, что это не поможет.
В статье говорилось, что Кристина родилась в Юте, была художницей и работала продавцом билетов в музее Беркшира[9]. Либо ее смерть действительно была такой необъяснимой, какой казалась, либо прессе сообщили не все.
После изложения того, что произошло практически пересказа видео, в статье была напечатана цитата ее скорбящего бойфренда Фрэнка Беллами: «Просто в голове не укладывается. Я очень сожалею, что не смог ничего сделать».
Майю расстроили не его слова, а тот факт, что в статье он был представлен в качестве свидетеля.
Здесь говорится, что смерть не рассматривается как подозрительная, отметил Дэн. Полиция допросила Фрэнка, поскольку он там присутствовал.
Майя усмехнулась.
То же самое было в прошлый раз.
Дэн внимательно посмотрел на нее напряженная поза и вспотевшие виски, тяжелые мешки под глазами.
С тобой все в порядке?
Да, просто я расстроена.
Казалось, это его не убедило. Даже обеспокоило.
Что происходит? настаивал он. Что-то было не так еще до того, как ты обнаружила это видео.
Она могла бы рассказать ему о таблетках. Но Дэн не поверил ей насчет Фрэнка. Он пытался, но у него ничего не вышло. Сказать ему, что она переживает ломку, значит только ухудшить ситуацию.
Просто видеть, как умирает та девушка Она замолчала.
Могу себе представить. Должно быть, было очень тяжело потерять свою лучшую подругу.
Ее глаза наполнились слезами. Она отвела взгляд. Любой другой, скорее всего, понял бы, насколько она расстроена, и принялся утешать. Но в отличие от нее Дэн легко говорил людям то, что они, возможно, не хотели бы слышать. Она ничего не хотела в нем менять, но это причиняло боль. Не было никого, чьему мнению она доверяла бы больше, и если он не верил, что Фрэнк мог убить Кристину, то, вероятно, был прав.
И у Майи все-таки паранойя.
Четыре
Она знала, что торт получится отменным. Насыщенный шоколадный вкус, посыпка из орехов пекан. И он прекрасно будет смотреться на подставке, которую она купила специально для этой цели. Майя хотела произвести впечатление на маму Дэна, известную фотожурналистку. Торт должен быть идеальным, и так будет, потому что Майя научилась печь у своей мамы Бренды Эдвардс, которая в свою очередь научилась у своей, и так далее. Целая вереница женщин, которые занимались выпечкой для снятия стресса в течение многих лет, задолго до того, как кто-то придумал этот термин.
У Бренды была сестра по имени Лиза, чье поведение способствовало изготовлению многочисленных десертов. В детстве, в зависимости от настроения Лизы, девочки были то лучшими друзьями, то врагами. У нее была способность изменять обстановку вокруг себя, в соответствии со своими чувствами и ощущениями. Она могла превратить скучный поход по магазинам в приключение, а поездку на пляж в адское испытание.
Куда бы Лиза ни пошла, везде хлопали двери и повышались голоса. Единственной постоянной в ее жизни были родители, трое братьев и Бренда, которая одна знала ее по-настоящему, которая больше всех винила себя в том, что случилось потом.
Лизе было пятнадцать, когда она начала подозревать, что ветерок с близлежащего озера проникает в окно ее спальни и отравляет ее ядовитыми парами. Бренда, будучи на два года младше, сначала поверила ей. И, по правде говоря, Силвер-Лейк, которое находилось менее чем в двух кварталах от дома, было печально известно своим загрязнением уже более ста лет. Первой изгадила воду хлопчатобумажная фабрика в 1800-х годах, за ней последовали шляпная фабрика и два разлива нефти. В 1923 году поверхность озера охватило пламя и всё это было еще до того, как «Дженерал Электрик» сбросила в него полихлорированные бифенилы[10].