Эта мысль отчего-то сильно смешит и я подняв голову отчаянно хохочу.
Что? улыбается Ярослав. Я отдавил тебе ногу?
Нет, просто вспомнила как мы познакомились.
Ааа, озадаченно кивает он. Я понял. Издержки профессии.
Переговариваясь, неспешно двигаемся. Уверенная ладонь Ярослава ласково поглаживает скользящую ткань платья на пояснице. Пытаюсь абстрагироваться от ситуации и не замечать обращенного к нам взгляда со стороны нашего стола. Окончательно расслабляюсь в уверенных мужских руках.
Когда музыка стихает, мы приобнявшись, не спеша вышагиваем по проходу.
А вы почему не танцуете? смеясь узнаю у Евы, присаживаясь на свое место. Ее законного супруга сознательно игнорирую.
Ааа, нет. Мы не танцуем, чуть пригибается ко мне. У мужа травма, он не может танцевать. К вечеру нога нагружается, и он, как правило, прихрамывает.
Перебрасываю взгляд, полный ужаса, на Матвея. Не может?! Дыхание становится поверхностным, сшибается под грузом очередной несправедливости.
Человек, который всю жизнь посвятил любимому делу, больше не может танцевать. Я просто не могу!
Качаю головой и вскакиваю с места.
Я сейчас, забирая сумочку, сообщаю Ярославу.
Выбегаю из помещения и жадно хватаю воздух в легкие. Поднимаю голову к небу.
Господи! За что ты так с нами? Это жутко, больно!
Бреду куда глаза глядят, закрыв рот рукой. Когда весь этот ужас закончится?
И почему меня так беспокоит то, что он не танцует?
Почему спустя два года я так реагирую на прикосновения его законной жены к нему?
Услышав шаги, быстро сворачиваю с дорожки в небольшую чащу. Скрывшись за деревом, прихожу в себя. В уме долбит, долбит проклятая музыка.
Боже, пусть он будет на самом деле счастлив. Если он не танцует, я точно знаю, что страдает. Точно знаю, как сильно переживает.
Пусть не со мной, но дай ему счастья.
Ну и куда тебя понесло? грубый голос разрывает тишину.
Глава 8. Виктория.
Андреев разъярен, взгляд загорается пламенем. Пиджак, видимо, оставлен на спинке стула в ресторане. Галстук ослаблен, волосы взлохмачены.
Куда тебя понесло, я спрашиваю, блд? грубо тащит меня за локоть, словно марионетку.
Отстань, выдираю руку и иду дальше вглубь леса.
В босоножках это делать довольно сложно, поэтому скорость оставляет желать лучшего.
Он тащится за мной по пятам.
Быстро вернулась к своему любовнику, цедит сквозь зубы.
Я тебе сказала отвяжись, ору что есть силы.
Насколько возможно приумножаю шаг. Летние ночи светлые, но из-за высоких деревьев вокруг мрачновато, помимо этого на кожу приземляются противные комары.
Не делай вид, что тебе интересны мои травмы.
Пошел в задницу, Андреев.
Не делай вид, что ты хоть кому-то в этом мире сочувствуешь, зло кричит он.
Пошел нахрен, роняю через плечо. Козел.
Пытаюсь убегать. Но крепкие руки агрессивно разворачивают меня и придавливают к первому попавшемуся дереву.
Нравится с ним трахаться? спрашивает, показывая кивком головы в сторону гостиницы.
А тебе нравится? Нравится с ней? отвечаю, настырно глядя в светло-серые глаза.
ДА, орет словно обезумевший зверь. Нравится. Пздц, как нравится.
Меня будто бы молнии оглушают, стреляют прямо в грудь. Доносятся до самого сердца и наотмашь потрясают солнечное сплетение.
Дышать становится невозможным. Хватаю воздух урывками, стремясь всю досаду перевести в злость, чтобы позорно не разрыдаться от того, что Матвей Андреев с удовольствием трахает свою жену.
Я так сильно его ненавижу!
Я так сильно его люблю!
Боже. Это невыносимо.
Нравится, воспроизводит он еще раз уже спокойнее.
И мне нравится, отвечаю ядовито. Под ним.
Он скалит зубы.
Как нравится? Лежа, стоя, раком? Как? спрашивает бешено.
Понимаю, что мы здесь абсолютно одни и надо бы осадить. Выдохнуть. Угомониться. Но я ничего не могу с собой поделать.
Мне больно. До смерти.
Мне больно.
Хочу, чтобы он тоже мучался. Сдавливаю его ладони, которыми он сдерживает мои руки, пробираясь под кожу острыми ногтями.
По-разному нравится. Он хорошо трахается, выплевываю в искаженное агрессией лицо, вызывающе задирая голову.
Его лицо морщится так, словно я только что врезала ему с ноги.
С-с-сука, тянет Матвей, усмехаясь, Какая же ты сука. Как я тебя ненавижу.
Отдирает мое тело от дерева и впивается в приоткрытые губы. Сминает их грубым напором языка и зубов. Наказывает. Кусает.
Вгрызается.
Подтверждает свое совершенство и превосходство над всеми остальными мужскими особями.
Вырываю руки и крепко-накрепко окольцовываю мощную шею. Все внутри заливается давно забытым теплом. Светом.
Этот свет не такой, как когда-то. Но это он. Я точно знаю.
Матвей пахнет собой. Пахнет лучшими моментами в моей жизни. Счастьем. Турцией. Сексом.
В сотне метрах от нас его жена, с которой они планируют ребенка.
В сотне метрах от нас огромное количество людей.
Вместо здравого смысла во мне просыпается дикая кошка, которая накидывается на свою добычу.
Мне все равно, что будет потом. Я два года во сне ощущаю этот запах и эти руки. Я два года не живу. Умираю день за днем.
Пусть завтра меня голышом привяжут к кресту на главной площади города и сожгут заживо. Как проклятую ведьму.
Потом! Завтра!
А сейчас я наслаждаюсь тем, как его руки сжимают мои ягодицы, забираясь под платье, и совершенно забываю, как дышать.
Какая же ты тварь, хрипит он, отвлекаясь от моего рта.
Ты тоже не подарок, отзываюсь, возвращая его голову себе во владения. Пальцами перебираю жесткие волосы на затылке.
Мне одновременно хочется зацеловать его и убить. Врезать ему хорошенько. Как такое возможно?
Матвей грубо разворачивает меня и закидывает подол платья на спину.
Секунду помедлив, пробирается пальцами под белье, растирает предательскую влагу по складкам, которые от его прикосновений сладко ноют.
Сейчас сравнишь, блд, проговаривает язвительно.
В звуки нашего одного на двоих тяжкого дыхания добавляется дребезжание металлической пряжки ремня и открывающейся молнии.
Упираюсь щекой в шершавую холодную кору, прикрывая глаза, и ощущаю резкое проникновение горячего члена внутрь. Первый толчок выбивает из меня весь скопившийся воздух в форме продолжительного стона.
Матвей тоже выпускает какой-то полухрип-полустон.
Ткань его брюк довольно колючая, при каждом приближении жалит оголенные ягодицы, раздавая мелкие микротоки по всему телу.
Сильные руки проникают под лямки платья, спуская их с груди. Отметают в сторону силиконовые накладки и сминают заострившиеся соски. Задираю руки и пытаюсь в таком положении охватить его шею.
Прогибаюсь в пояснице и приподнимаюсь на носочки, чтобы острее чувствовать стенками распирающий член внутри, который продолжает вколачиваться все реще и реще.
Быстрее и быстрее.
Подступающий оргазм сдирает все заслонки, и я пищу от удовольствия. Матвей с силой зажимает мой рот, второй рукой продолжая наминать ноющую грудь.
Ненавижу тебя, суку, сипит он, когда кончает.
Этот секс смесь лютой ненависти с похотью. На грани боли и отчаяния.
Еще пару минут остаемся в этом же положении, чтобы перевести дух.
Затем приводим себя в порядок. В моей сумке оказывается пачка салфеток и зеркало. С волосами я разделываюсь быстро, поправив прическу, убираю подтеки от туши и возвращаю лямки платья на место.
Матвей одергивает рубашку и застегивает брюки.
На друг друга не смотрим. Будто гроза миновала и сказать больше нечего.
Куда ты выбросил мои накладки? спрашиваю озираясь.
Он окидывает меня ленивым взглядом, задерживаясь на груди. Соски вновь предательски заостряются.
А знаешь, что? произносит он, опуская глаза на землю. Иди-ка ты без них.
Зло отпинывает ботинком одну из накладок.
Сжимаю зубы, испытывая дикое желание вцепиться ему в волосы.
Да пошел ты! заявляю, отправляясь в обратный путь.
Глава 9. Матвей.
У каждого даже самого омерзительного кошмара есть свой срок.
Видимо, мой персональный ад невероятное исключение из правил, потому что я снова оказался в этой мертвой точке.
В точке, где Вика Свободина вновь заняла главенствующее место. Выше всех бесспорных приоритетов, бережно выстроенных мной за последний год.
Возвращаюсь в зал, беспрестанно наблюдая за аппетитной задницей, упакованной в золотистый приятный шелк. На ней бесцветное белье. Тончайшее. На кончиках пальцах, которые я непрерывно потираю в карманах брюк, до сих пор отпечатки ее нежной кожи.
Душа разодрана, а тело будто только что воскресло.
Мы трахнулись, но оба понимаем, что это абсолютно ничего не значит.
Я никогда ее не прощу.
Никогда не прощу. И ни-ког-да не смогу забыть.
Нужно как-то научиться жить в этой системе координат. Приспособиться к данным реалиям. Заключить договор с совестью, которая периодически выглядывает и неободрительно на меня скалится.
Сердце будто разворочено петардами и снарядами имени Королевы. Я старательно штопаю его днями и ночами, неделями, усердно залечиваю раны, а потом
Встреча
Вспышка
Неконтролируемое Безумие.
Годы идут, а мои локаторы, настроенные на ее невидимые сигналы всё еще исправны.
Вика ожидаемо плавно двигает соблазнительными бедрами в сторону уборных, а я устремляюсь к нашему столику на четверых
Матвей, сладко улыбается жена, завидев меня. Протягивает изящную ладонь с блестящими ноготками.
Ни о чем даже не догадывается.
Не вглядывается, не замечает странный блеск в глазах и развороченное губами Свободиной лицо. Даже не ожидает, что только что мой член пережил гребанный полет на Луну.
Без скафандра, блд!
Это еще один противный укол, который попадает точно в изуродованный шрам на сердце. Презервативов у меня нет. Мы с женой ребенка планируем.
Осознание, что я еще больший мудак, чем казалось минуту назад накрывает с головой.
Иногда, в тишине, рано-рано утром, рассматривая спящее милое личико Евы, мягкие каштановые волосы, выступающие узкие ключицы, верчу в голове вопрос. Кто кого из нас использует больше?
Я её? Или она меня?
Ответа каждый раз не нахожу.
Присаживаюсь за стол и захватываю теплую ладонь супруги, поглаживая ложбинку между большим и указательным пальцем.
Упрямо встречаюсь с темными изучающими глазами докторишки. Смотрит пристально, долго, как будто решает задачу со сложными вводными и парой неизвестных. Отвечаю дерзко, нагло. Словно я сейчас хозяин положения, а не наоборот.
А ты не такой дурак мужик, да?
Любимый, Ярослав Александрович рассказывал мне про инновации при лечении бесплодия, представляешь? Европейская клиника разработала гормональную терапию с хорошими результатами при тестировании.
Ева воодушевлена и очень счастлива. Ее глаза загораются, оттеняя сияющую гладкую кожу.
А я? Счастлив?..
Отлично, киваю, посматривая в сторону уборных.
В понедельник запишусь на прием, практически хлопает в ладоши жена. Господи, я буду на седьмом небе от счастья, когда все получится.
А я?.. Буду счастлив?
На каком небе буду я?
Усмехаюсь. Небо?!.
Скорее всего, это будет преисподняя, где я отвечу за все грехи.
По проходу, привлекая к своей фигуре заинтересованные мужские взоры, к столику приближается Свободина.
Ева, давай закажем кофе, тепло говорю жене, разглядывая надвигающееся лживое создание.
Красивая, глаз не оторвать.
Светлые волосы аккуратно приглажены, макияж в полном порядке. На лице привычное сучье спокойствие и какое-то превосходство над этим миром.
Пожалуй, выдают наш безумный секс в лесу только обрисованные шелком заостренные соски, которые она предусмотрительно закрывает сложенными на груди руками.
Заметив мой взгляд, сжимает зубы.
Все в порядке? спрашивает её любовник, когда она грациозно опускается на стул. Я беспокоился.
Блд. Не переживай, доктор, я о ней позаботился!
Да, в порядке, нервно отвечает Вика и потирает плечи, так и не отводя руки от груди. Замёрзла. Не одолжишь свой пиджак?
Конечно, с радостью отвечает Ярослав и поднимается, снимая пиджак. Укутывает им Викины плечи, задевая длинными пальцами кожу на тонкой шее.
Меня рвёт на части. Металлическое кольцо на груди стягивается так сильно, что вздохнуть невозможно. Порциями пропускаю воздух сквозь сжатые в тиски легкие.
Ярослав продолжает играть в галантного спутника:
Ты побледнела. Может, поедем?
Да, отвечает Вика. Что-то мне нехорошо.
Сверлю взглядом полчаса назад растерзанные мной покрасневшие губы, которые она и сейчас робко покусывает. Внутри меня так много ее запаха и вкуса, что я тут же чувствую их на языке.
Нервничает. Ощущает на себе мой взгляд и нервничает. Но ни за что в ответ не посмотрит.
Вредная безжалостная коза!
Так бывает, заботливо проговаривает Ева. Поезжай, конечно, отдохни, Вика. Сейчас все вокруг болеют, может какой-то вирус.
Да, поднимает глаза на мою жену. Возможно. Спасибо, Ева.
Они с докторишкой поднимаются со своих мест. Вика прячется в его пиджак так, словно ей срочно нужна чья-то поддержка. Будто сама она не справится!
Спасибо за компанию, проговаривает Ярослав.
Немного коченею, глядя на протянутую ко мне руку.
Правда жизни нависает надо мной проклятым куполом. Я сейчас поеду к нам домой с Евой, со своей женой.
А этот высокий бородатый мужик поедет трахать мою Вику. Податливую, сексуальную, распластанную на белых простынях.
Мотаю головой, откидывая это видение.
Это, блд, мазохизм приправленный особой жестокостью!
Вскакиваю и чуть реще, чем позволяют правила приличия отвечаю на мужское рукопожатие. Ярослав делает вид, что ничего не заметил.
После того, как они удаляются. Ева льнет к моей груди.
Поедем тоже домой, любимый? Здесь скучно.
Дует губы.
Поехали, говорю безжизненно, обжигая рот горячим кофе.
Боли не чувствую, нервы атрофированы, эмоции сбиты.
В машине приятно морозит кожу кондиционер. Ева расслабляется и скидывает туфли на коврик, включает дорожное радио.
Откуда ты знаешь Вику? спрашивает, вглядываясь в темноту за окном.
Чуть добавляю скорость.
Она занималась у меня в танцевальной студии.
У вас что-то было?
Морщусь от тривиальности ее фразы.
В каком плане? кидаю на нее цепкий взгляд.
Отношения?!.
Нет, мотаю головой. Отношений точно не было.
Была любовь. Моя. Безответная.
Хорошо, значит, мне показалось, удовлетворенно кивает жена.
Некоторое время едем, сохраняя тишину мысли.
Я так надеюсь на этого врача, начинает заливать Ева, когда автомобиль заезжает в город. Я уже никому не верю, Матвей. А он мне рассказал об этой методике, и я снова зажглась.
Хорошо, успокаиваю её уверенностью.
Почему так Матвей? Почему тысячи женщин ходят на аборты, оставляют своих детей в роддомах, а я не могу просто забеременеть? истерически произносит.
За ужином она немного пригубила шампанского и сейчас испытывает устойчивую потребность выговориться.
Жизнь несправедлива, милая, сообщаю тяжело вздохнув.
Ты ведь меня из-за этого не бросишь? спрашивает она, разворачиваясь ко мне полностью. Чувствую на бедре касание ее руки.
Нет, конечно. Успокойся.
Ты ведь не такой, как тихо стонет и отворачивается. Прости.
Всё хорошо. Сейчас приедем домой и ляжешь поспать. Утром все проблемы будут казаться не такими мрачными.
Я и сам очень на этой надеюсь!
Глава 10. Виктория.
В жизни так складывается, что человек рассматривает себя через призму оценочных суждений. Смотрит на себя глазами своих близких, которые не всегда сами являются добродетелью.
И кто же я сейчас?
Моя мама точно бы сказала гулящая.
К женщине, изменяющей своему законному мужу в прошлом, добавилась роль любовницы женатого человека. Разница лишь в том, что кроме собственной совести, в данный момент я никого не предаю.