А какой ты видишь меня?
Поль тут же выполнил требование. Изображение служанки расплылось серым пятном. Как только Хайрип переставала двигаться, комната казалась пустой. Нет движения, нет картинки.
А теперь можешь посчитать ее пальцы? Поль пытался выглядеть ироничным.
Теперь я даже не могу понять, что она делает.
Бесформенное пятно остановилось у окна.
Судя по всему, Хайрип снимает занавески, он увеличил масштаб, и мы увидели, как дергается ткань.
Ах да, я приказала ей полностью обновить цвет комнаты. Надоел розовый. Теперь хочу все в сиреневых тонах.
Мебель тоже будешь менять?
Наверное только обивку. Еще не решила. Но попрошу коечто сделать шире и основательнее. Сегодня неудобно получилось, папа встал вместе с креслом. Еле сдернул его с себя.
У нашего хозяина крепкий зад.
Я посмотрела на Поля осуждающе, но он нисколько не стушевался. Киборг, что с него взять?
Много разговариваешь, я пнула ножку стула, на котором Поль сидел.
Одичал совсем, согласился он, широко улыбаясь. Муторно, должно быть, целый день быть привязанным к экрану.
Ладно, некогда мне тебя развлекать, я отметила, что моя комната опустела. Камера следила за служанкой, показывая ее путь до задних помещений. Сегодня переберусь в покои мамы, подожду, когда обновят мои. Хоть высплюсь.
А зачем приходилато?
Ах да, принесла твоему отцу зумком, я вытащила устройство из кармана курточки. Говорят, вы меняете все пароли?
Есть такое, в лапище Поля мой аппарат смотрелся женской пудреницей. Почистила от личной информации?
А что? Нужно было? я сделала удивленные глаза.
Ну мало ли
Мне нечего скрывать, я пожала плечами. Надеюсь, твоего отца не смутят снимки с последней выставки?
А что там?
Ню. И только ню. Тема экспозиции оказалась весьма откровенной.
Киборг нахмурился.
Голые женщины и мужчины, пояснила я шепотом, наклонившись к самому уху Поля. Картины разных эпох. Большинство вывезено еще с Земли.
Ну не знаю. Надо самому посмотреть, чтобы оценить, можно ли показывать папе, его глаза загорелись.
Посмотри, кивнула я и, улыбаясь, вышла.
Время пошло на секунды. Я заметила, что Хайрип уже дошла до операторской для слуг. Сейчас она загрузит вынесенные из моих покоев вещи в тележку и вызовет робота, который вывезет их в прачечную. Я должна была успеть нырнуть в емкость с простынями и занавесками и закопаться в них.
Глава 4
Технические службы дома находились во внешнем контуре, а тот, как я узнала от отца, сегодня не работал, поэтому я рассчитывала тайно выбраться за его пределы. Никому не пришло бы в голову вручную досматривать тележку, везущую грязное белье. Робот выполнял команды лишь на обозначенной службой безопасности территории и вне нее отключался.
Получилось все, как я и планировала. Время унизительного нахождения под кипой простыней быстро вышло, робот отцепился от тележки и убрался в дом. Оставаясь в тени прачечной, я добралась до ограды, идущей по периметру особняка. С небольшой заминкой (пришлось снять курточку) протиснулась между металлическими прутьями, которые были сделаны больше для вида. Если бы контур находился в исправном состоянии, пустоты защищали бы невидимые лучи.
Пробежавшись вдоль забора до соседского участка, я пошла уже не таясь. С отключенным зумкомом за пределами особняка я была невидима, и никто не смог бы отследить мой путь. Чем я и воспользовалась, пока Поль пялился на закаченные в устройство картинки ню. По возращении, если мое отсутствие в доме заметят, сделаю вид, что прогуливалась в саду, куда я частенько выходила, если желала уединиться и вдоволь надышаться неочищенным, но таким вкусным воздухом.
Пойманное такси привезло меня к гостинице, в которой жил Лерих. Не экстракласса, но вполне сносной. Он ждал меня на подземной стоянке.
Поднимешься ко мне? спросил он, протягивая ладонь. Рих изображал для свидетелей нашего свидания невинный жест всего лишь помогал девушке выбраться из машины. Вокруг нас сновали туристы. Разгружали багаж роботы. Не здесь же целоваться.
Я как раз намеревалась попрощаться здесь, внизу. Думала остаться в такси, затащить Риха в салон и поцеловать, как он сам о том просил. А потом весь обратный путь предаваться слезам и отчаянию. Год это так долго! Вся операция заняла бы от силы полтора часа, и мое отсутствие не заметили бы, но я подала руку и больше не думала о доме.
Ты волнуешься? поинтересовалась я, бездумно следуя за своим любовником. У тебя ладони влажные.
Да, не стал скрывать Рих, затягивая меня в лифт. Краем глаза я отметила, что выше того этажа, на кнопку которого он ткнул пальцем, только крыша. Не часто приходится говорить прощай любимой женщине.
У тебя ктото был до меня? Ну, другие любимые женщины, с которыми пришлось распрощаться? почемуто раньше такой вопрос не возникал в моей голове. Я расцепила наши руки и поправила выбившиеся изпод заколки волосы.
Были, кивнул Лерих, и кончики его ушей покраснели. Если бы ответил нет, я бы не поверила. Он слишком хорошо знал, как завести женщину в постели, где находятся ее чувствительные точки, как помочь раскрепоститься и перестать стесняться своего тела.
Я зажмурилась. Зачем я подумала о постели?
Желание скрутило низ живота. Рих так рядом. Стоило лишь протянуть руку, и он ответил бы. Не зря говорят, что виртуальная близость и единение в реальной постели несравнимы. Сейчас я чувствовала все запахи мужского тела. Не только тех духов, название которых я вбила в программу зумкома, чтобы создать правдоподобную иллюзию, но и шампуня. Рих недавно помыл голову и без того волнистые волосы, будучи влажными, скручивались в крупные локоны. Я различила и едва улавливаемый аромат испарины она проступила на чистой коже от волнения. Я тоже волновалась. И тоже наверняка источала запахи. Когда лифт остановился, я увидела, что и Лерих закрыл глаза.
Пойдем? позвала я, и он виновато улыбнулся.
Может, пока не поздно, ты передумаешь? Лерих не дал двери лифта закрыться.
Что изменилось, пока мы подымались? почемуто шепотом спросила я.
Я боюсь, что не смогу остановиться. Ты рядом, и я теряю голову.
Я тоже боюсь, что не смогу остановиться, я взяла его за руку, и новая волна чувственного томления скрутила мои внутренние органы. Прикасаясь друг к другу вживую, мы невольно будили в себе запретные желания. Я уже знала, что одним поцелуем не обойдусь. Мне будет мало.
Если ты захочешь потом, когда я стану далатом, он сжал мои пальцы, выйти за меня замуж, то нашу сегодняшнюю тайну никто не узнает
Всего год потерпеть, кивнула я.
И еще семь лет отчаянного ожидания, продолжил он.
И мы перестанем прятаться, я первая перешагнула порог лифта. Лерих подхватил меня на руки. Его номер был напротив, и легкий пинок распахнул его двери. Я видела эту комнату по зумкому. Все в ней было мне знакомо.
Мы не раздевались, мы рвали на себе одежду. Я не думала о том, как поеду домой. Да хоть в майке Риха, лишь бы здесь и сейчас получить то, чем мы так долго грезили.
***
Сейчас я уверена, я повернула голову к кибернету, молча слушавшему мой откровенный рассказ, все дело в запахе. Я почувствовала острое желание, как только прикоснулась к влажной ладони Лериха. И уже не могла думать ни о чем другом, как только о его губах и прикосновениях. Я слышала, что когдато на Земле изобрели афродизиак, который лишает человека воли. Я была лишена той воли. В постели я отдавал и получала. Смеялась от восторга и рыдала от переполнявших меня чувств. Любила
Вей поставил передо мной пустую тарелку и упаковку со столовыми приборами. Я разорвала пакет и вытащила стандартный набор из качественного пластика: ложку, вилку и нож.
Кибернет, ненадолго зависнув перед шкафом, набитом брикетами с готовой едой, бросил один из них в микроволновку. Я видела ящики с похожей маркировкой на складе. Зачем столько еды, если на корабле нет людей? Сам собой напрашивался вывод: ее везли на другую планету, где остро в ней нуждались, или предполагалось наличие пассажиров. Корабль большой, я заметила это по широкому коридору. Здесь явно не скупились с пространством. Мы находились в столовой для офицерского состава, как поняла я по указателю на стене, но до этого миновали еще один обеденный зал. Значительное расстояние между соседними дверями указывало на его немалый размер.
Столовая оказалась такой же безликой и стерильной, как и операционная. Ни цветных экранов, ни ложного аквариума, ничего из того, чем любят разнообразить жилые помещения компании, заботящиеся о психическом здоровье своих пассажиров.
Что произошло потом? Вей отвлекся от микроволновки.
Потом случилось самое страшное, я повернула голову к кибернету, пытаясь по его лицу определить, как он относится к моему рассказу. И ко мне. Жалеет? Или считает глупой, распущенной девицей? Я себя ненавидела. Я уничтожила карьеру отца, свою жизнь. И ради чего? Ради любви? Но она оказалась ложью. И это было больнее всего.
Я не знала, как исправить то, что натворила. Мне бы лететь к отцу и покаяться. Пусть бы убил меня. Может, это был бы самый лучший выход. Смерть способна многое исправить. Я подняла глаза на Вея. Кибернет ждал.
Если бы передо мной стоял человек, я бы по мимике, движению рук и тела поняла, как он оценивает ситуацию, но Вей был спокоен и холоден, как хромированные поверхности вокруг. От них ведь никто не ждет проявления чувств? Он задал короткий вопрос, а мне показалось, что интонации его голоса утратили эмоциональную окраску. Да и была ли она, или я сама приписала кибернету особые качества, поскольку нуждалась в участии?
Но я, начав выкладывать свою историю, уже не могла остановиться. Мне требовалось выплеснуться до конца, чтобы, прежде всего, самой разобраться в непростой ситуации. Ну и на заднем плане маячила основная идея заставить кибернета связаться с отцом.
Я вздохнула и продолжила.
***
Находясь в объятиях Лериха, я верила, что все у нас сложится наилучшим образом: он поступит в Академию, а я, не дожидаясь, когда ему выдадут диплом, познакомлю его с отцом. Папа поймет. Гризли Лерой по достоинству оценит талант Риха, Лерои всегда обладали особым чутьем на перспективных людей. Он увидит, как мы любим друг друга, и что нас нельзя разделить. Мы с Рихом единое целое. Мы это навсегда.
Я открыла глаза только за тем, чтобы убедиться, что Риху так же хорошо, как и мне, но внезапно обнаружила, что возле кровати стоят двое. Один из них держал в руках профессиональную камеру.
Ближе сними. Пятна крови крупным планом, приказал старший из мужчин. Лысый, жилистый, с неприятными чертами лица. И капли пота на ее теле.
Объектив поднесли к моей груди, но я оттолкнула камеру рукой.
Что происходит? я поискала покрывало, но его захватил себе Лерих. Он медленно слез с кровати и завернул тканью бедра.
Все кончено, Дан, ответил он на мой растерянный взгляд и отвернулся к окну. Я нащупала трусы и натянула их на себя. Дотянулась до валявшегося на полу лифчика и торопливо напялила, не заботясь о перекрутившихся лямках.
Красивая девочка, оператор выключил камеру. Я бы тоже не отказался с такой поваляться в постели. А ты, Вагус?
Мы рылом не вышли, раздраженно ответил старший. Все сливки достались нашему красавчику.
Кто вы? я наклонилась за брюками. Меня бил крупный озноб, и я никак не могла попасть ногой в штанину. Вывалился из кармана и укатился кудато под кровать зумком.
Неважно, сказал тот, кого назвали Вагусом. Главное, кто ты, и что только что делала с вахом.
С вахом? я повернулась к Лериху.
Ну да, я вах, он злился. Я видела, как ходили его желваки, а голос сделался резким. Для вас, далатов, вах не человек. Но как, однако, вы легко идете на связь с отребьем! Всего лишь красивая мордашка, опыт постельных утех, и ты преступила закон. Не ты первая, не ты последняя, он раздосадовано махнул рукой. Там, где подобные мне мужчины торгуют любовью, очередь из пресыщенных дамочек высшего общества.
Нет, не может быть, я не верила, мне казалось он специально выдумывает небылицы, чтобы сделать больнее, чтобы унизить меня. Только не понимала, за что. Далатки не могли, это запрещено законом.
Это себя я считала падшей женщиной, но чтобы гордые далатки, такие, как моя мама и ее подруги, намеренно шли на связь с вахами? Платили им за любовь?
Не может быть?! Не может быть, чтобы чистые холеные женщины из высшего света хотели ваха? Лерих легко читал мои мысли. А знаешь ли ты, сколько ваших мужчин приходит к нам в резервацию, чтобы понять, что такое настоящая женщина? Не та трясущаяся сучка, что боится нарушить закон, но идет на нарушение, а настоящая. Жаркая, раскрепощенная, умеющая дарить любовь?
Но ты же собирался поступать в Академию! У тебя были такие светлые мечты!
Если бы я был хотя бы аденцем, тогда мои мечты могли бы осуществиться, но я вах. Неважно, есть у меня талант или нет, на мне клеймо с тремя большими буквами ВАХ.
Ты невероятно талантлив, я видела твои работы! Я бы поговорила с отцом! Он бы понял! я почти верила, что смогла бы убедить Гризли Лероя поднять мальчишку из трущоб.
Рих невесело рассмеялся и повернулся ко все еще находящимся в комнате мужчинам, беря их в свидетели.
Вы в это верите?
Те сделали брезгливые лица.
Может быть, ты мстишь мне за разбитую скульптуру? я цеплялась за любую мысль, могущую объяснить происходящее.
Я специально сделал так, чтобы ты ее толкнула. Думаешь, мои работы выставлялись впервые? Мы изучили график посещений выставок, твои вкусы и пристрастия, чтобы заинтересовать тебя. И ты, наконец, попалась.
Но работы вахов не допускаются до выставок и конкурсов! я нашла еще один аргумент, что его слова ложь.
Поддельные документы. По ним меня не зовут Лерихом, он поднял с пола брюки. Потом подцепил рубашку. Педантично застегнулся на все пуговицы. Его руки не дрожали.
Но зачем все это?! паника росла. Я уже мало что соображала. Мне хотелось умереть.
Ничего личного, милая, Рих кисло улыбнулся. Просто политика. Мы хотим быть людьми, а если твой отец придет к власти, ничего не изменится.
Но вы и так люди!
Даже не второсортные. Одевайся, Лерих достал изпод кровати сумку, подцепив заодно мой зумком, и вытащил женский скафандр.
Что это?
Игра еще не окончена, в разговор вступил лысый мужчина. Ты должна исчезнуть. Так далеко и надолго, чтобы тебя не нашли псы твоего отца.
Меня убьют?
Зачем? усмешка Вагуса, судя по всему, тоже ваха, заставила съежиться. Мы не звери. Но жизнь у тебя будет интересной. Ты испытаешь все то, что наши женщины переносят годами. Бордель на Лагерте с радостью примет тебя. Или продадим первому встречному бродяге. Пошлем твоему отцу видео, насколько дорого оценили его дочь. Как предупреждение. А там посмотрим. Любовь с вахом прибережем на потом. Тебя покажут в центральных новостях всей планеты, если твой отец не уступит нашим требованиям.
Ты совсем не любил меня? я повернулась к Лериху. Мне важно была знать, поскольку чувства еще жили во мне. Они кричали, что все происходящее сон. Достаточно только проснуться.
Вахи не умеют любить богатых сучек, его красивый рот скривился. Нам хватает своих женщин.
Я с трудом натянула на себя тесный наноскафандр. Под такой обычно не надевают одежду, но мне становилось тошно, стоило лишь подумать, что придется раздеваться, и меня опять увидят голой.
Лерих, ты сейчас так говоришь только изза своих друзей? я продолжала цепляться за призрачные надежды. Скажи честно, ты чувствуешь ко мне хоть чтото?