Любовь, комсомол и зима
Назад в СССР
Гала Артанже
© Гала Артанже, 2023
ISBN 978-5-0060-9055-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
«Бонжур! Амур! Тужур!»
1974 год. Париж, Франция.
«Бонжур! Амур! Тужур!»
Любовь летает в воздухе это не просто красивые слова или штамп литераторов, это так и есть на самом деле. Воздух Парижа пропитан любовью. Влюблённые целующиеся парочки, сидящие на скамейках в парке Жардан Монсо, и я, одинокая, с учебником на коленях, расположилась на зелёном газоне среди таких же студентов, зубрю мудрёные формулы фотохимических цепных реакций.
Любовь витает в городе, а у меня начало конца, конца моей первой, романтичной, нежной, трепетной, платонической любви. Ничего не предвещало такого финала. Ничего! Ещё вчера ОН держал мою руку в своей, смотрел мне в глаза так близко-близко лицом к лицу
Мы стояли на набережной Сены у Моста Александра III, со стороны парохода-ресторана, смотрели на воду, и он сказал, что ничего лучшего в его жизни не было с тех пор, как он прилетел полгода назад в Париж к родителям, работающим в Посольстве СССР во Франции, кстати, работающими вместе с моими родителями. Именно благодаря этому мы и познакомились.
А сегодня утром я получила по почте красочный конверт с открыткой-приглашением на церемонию бракосочетания в мэрии пригорода Парижа. Ха! Одним из «брачующихся» был мой любимый ОН.
Нет-нет, я не упала в обморок, не зарыдала в голос, не закусила губы Единственное, что я почувствовала, это пульсация крови в висках и застрявший в горле выдох: «Почему?»
Романовск Приволжский, РСФСР. Осень 1975
Через год я уже была в провинциальном российском городке Романовск Приволжский, родине моей матери, в котором до сих пор жили её братья и сёстры и мои кузены и кузины. Здесь возводилась вторая очередь огромного текстильного комбината. Основная часть комплекса уже была завершена, и уже в полную мощь работали льнопрядильный, ткацкий и красильный цеха. Возведение комбината было объявлено Всесоюзной ударной комсомольской стройкой, и мне не стоило особых усилий получить сюда комсомольскую путёвку с гарантией трудоустройства и обеспечения места проживания.
Конечно, родители были в шоке, всячески отговаривали меня от столь опрометчивого решения покинуть их самих и, главное, такую распрекрасную Францию, и уехать не в родную матушку-Москву, а к чёрту на кулички в этот богом забытый «Зажопинск», как называла городок моя мать. Но, зная мой упрямый и решительный характер, им ничего не оставалось делать как смириться и вызвать на телефонные переговоры старшую сестру моей матери. Так что родственники меня ждали, и я не свалилась им как снег на голову.
Забегая вперёд, скажу, что я не стала обузой для родных: администрация комбината предоставила мне комнату в только что построенном общежитии в 5-этажном доме со всеми удобствами. Три таких высотных дома стали основой зарождения новой современной части провинциального городка. Новую улицу с тремя этими высотками (высотки по меркам городка), современным Дворцом Культуры, детским садиком, парикмахерской, новыми продовольственным и промтоварным магазинами, кафе, так и назвали Молодёжная, потому что сюда стекается не только молодёжь из близлежащих посёлков, но и со всей РСФСР и, вот, даже такие, как я, из Франции. Комбинат стал не только градообразующим предприятием Романовска Приволжского, но и фундаментом зарождения нового современного города.
Одна из частей Романовска Приволжского, которая на правом берегу Волги, по народному названию Правобережье, произвела на меня впечатление неоднозначное. С одной стороны, я никогда в жизни не видела таких разбитых дорог без тротуаров для пешеходов, хотя какие могут быть там тротуары, когда вся эта дорога в ухабах и есть этот пресловутый «тротуар», потому что никакого личного и общественного транспорта я вообще не видела, а грузовые машины и прочая техника ездят объездными дорогами, ведущими к комбинату. Нет-нет, мальчишек-велосипедистов на дорогах я, конечно, видела, и пару раз резвые мотоциклисты спугнули меня клаксонами (извините меня за мой французский).
Никогда в жизни я не видела таких неказистых деревянных домишек, мокрых и серых от дождя; разглядывая их, я всё удивлялась почему их деревянную основу не покроют лаком или хотя бы не покрасят ставни и наличники на окнах Избушки на курьих ножках, того и гляди из двери выскочит Баба Яга в лохмотьях.
Никогда в жизни я не видела на прилавках продовольственных магазинов такого скудного ассортимента, столь однообразно и безвкусно одетых женщин и девушек (про мужчин вообще умолчу); никогда не слышала такого количества нецензурных слов, которые буквально рекой лились в разговорах весьма разновозрастных людей, но здесь надо уточнить, что в основном от парней и мужчин, независимо от того, на какую тему они говорили
С другой стороны, город расположился на двух берегах «глубокой и полноводной матушки Волги», на крутых её берегах, на семи холмах, и на каждом холму возвышается величественные собор, храм или церковь, возведённые в разные временные рамки эпох Руси и России. Формально городок основан в конце 13 века, так что у него богатейшая история, и это не могло не вызывать мой восторг и даже поклонение ушедшим эпохам. Я не проявляла интереса к религии, но, естественно, посещала католические соборы в Париже, больше из-за интереса к истории и архитектуре, как турист, но никогда не была в православных храмах в Москве: в то время я была школьницей, пионеркой и комсомолкой, и увлечение религией никогда не поощрялось и могло бы подвергнуться наказанию «свыше», особенно если ты председатель школьного совета пионерской дружины или комсорг первичной организации. Но кто мог мне запретить сейчас посетить величественный собор? Никто!
И я ощутила мой полнейший восторг благолепием домов Божьих! Для меня это было Открытием новой Вселенной и Праздником. Я восхищалась стилю и узорам церковного зодчества, перезвоном колоколов, Воскресным богослужением, на которое спешили чистенько одетые тётушки и бабушки
А для местного населения, особенно для среднего и молодого поколения, всё это просто обыденность, мне кажется, что люди уже не замечали ни величия, ни красоты, для них это изначальная данность, часть их повседневной жизни, такая же привычная, как школа для детворы, или закопчённый от топки углём банно-прачечный комбинат, расположившийся по соседству с главным собором города или продовольственный магазин с устаревшим названием «лабаз» через дорогу от него. Роскошь и убогость рядом «в одном флаконе».
А ещё весьма романтичной чертой этого городка были пассажирский катерок и грузовой паром, переправляющие людей и автомобили с одного берега Волги на другой, так как моста через Волгу, соединяющего Правобережье с Левобережьем города, не было. Вид на оба берега с палубы катера просто потрясающий: обе набережные города располагаются довольно высоко по отношению к руслу реки, и взору открываются зелёные холмы со старинными деревянными ступеньками, ведущими от обеих пристаней вверх к набережным. Старикам, конечно, подняться по этим ступенькам нелегко, но, благо дело, есть дорога для автомобилей, она с более пологим подъёмом, потому что расположена в овраге между двумя холмами, и на дороге есть и тропа для пешеходов.
Городок небольшой, чуть больше семнадцати тысяч жителей с учётом прибывшей на комсомольскую стройку молодёжи, поселившейся в общежитиях. В первые два дня после моего приезда это были выходные я обошла Правобережье буквально вдоль и поперёк. Левый же берег я ещё не посещала, оставила это для следующих выходных. А в понедельник мне предстояло явиться в отдел кадров и встретиться там с главными инженером и технологом для решения моего вопроса по трудоустройству.
Самопрезентация без неё ну никак!
Прежде чем начать мой рассказ как меня встретили тётушки-дядюшки и вся родня в лице кузенов-кузин и маленьких внучатых племянников (кажется именно так называются дети моих кузин и кузенов), мне пора рассказать немного о себе, вернее о своём «имаж экстерн», то есть что я из себя представляю чисто внешне, какова «внешняя обёртка» моего Я.
Моё имя Ангелина, я с детства его не терплю, поэтому в семье и школе я была просто Гелей, а после окончания школы взяла последнюю часть своего имени Лина, так всем и представлялась с тех пор. На день приезда в Романовск Приволжский мне 21 год. По тем временам, а особенно для провинции, «ох и засиделась же я в девках». Высшее образование по специальности химика-технолога я получила заочно, но параллельно училась и в Париже, так как проживала здесь с 16-летнего возраста с родителями в связи с их работой. К 16 годам я уже успела закончить среднюю школу в Москве, перескочив с первого класса в третий. В Париже училась в школе изящных искусств «Beaux-Arts de Paris», специализировалась в декоративно прикладном искусстве и творчестве и здесь же занималась бальными танцами. С детства я увлекалась творчеством и рукоделием: рисованием, лепкой, вязанием, шитьём кукол, плетением макраме, и именно всё это побудило меня поступить в эту Парижскую школу.
Ну а теперь о внешней оболочке. Рост 160 см вместе с французской кепкой, без кепки на сантиметр меньше. Вес 45 кг с той же кепкой, то есть с натяжкой. Довольно длинные светлые волосы, зелёные глаза, пухлые губы с модной в то время яркой помадой на них, худые длинные ноги. Ну что ещё о себе сказать? Прямой нос, довольно широкие скулы.
Я б не сказала, что внешность типично русская или славянская: в Париже, из-за моего акцента во французском языке, меня часто принимали за шведку или немку на худой конец. И вот представьте себе такую пигалицу с довольно ярким макияжем накрашенные густые «махровые», благодаря французской туши, ресницы, растушёванные светло-зелёные тени на веках в дорогущей короткой твидовой юбке, в белом свитере крупной вязки, в итальянских чёрных лаковых сапогах-чулках до колен это было броско и ярко даже для Москвы с Парижем, но «девушки из высшего общества» нашей Парижской школы искусств были склонны к такому образу. Но я надела на себя эту вторую кожу только год назад, этот мой новый образ стал моей защитной реакцией: я больше не милая трепетная наивная девочка, дурочка-малышка с широко распахнутыми глазами, а яркая, дерзкая, самоуверенная, гордая и неотразимая. Год назад такую роль я себе придумала и решила, что, если мне не суждено стать актрисой на сцене или в кино, то я справлюсь с этой ролью в своей реальной жизни. Да, мой образ был протестом, но удивительно то, что постепенно я приняла его, и он стал моей новой кожей, моим естеством.
Вот такая девушка приехала в маленький провинциальный городок России начать здесь свою новую взрослую жизнь.
Родные люди
Обе тётушки, Капиталина и Василиса, с дядюшкой Аркадием встретили меня на железнодорожном вокзале областного центра, куда я приехала на электропоезде из Москвы. Они радостно махали руками, заметив меня в окне тормозящей электрички. Пока тётушки по очереди обнимали и целовали меня троекратно в щёки, дядюшка подхватил мои чемоданы. Эта искренне тёплая встреча растрогала меня, за всю свою жизнь я не могла вспомнить ни одного поцелуя от мамы Я помнила как она целовала и обнимала мою младшую сестрёнку, но таких ласк по отношению ко мне никогда не было. Я чувствовала безразличие матери, хотя всячески старалась заслужить её доброе слово. Я прекрасно училась в школе, была активисткой, но моя мама не посетила в школе ни одного родительского собрания, на них всегда ходил отец и возвращался всегда довольный и гордый моими успехами.
А здесь, в этом чужом для меня городке, две практически незнакомые мне женщины, простенькие тётушки тискают меня по очереди, обнимают, плачут, прижимают к груди Да, это было эмоциональным потрясением искренние и тёплые русские люди, такие душевные, как будто знали меня всю жизнь.
Старшая тётушка Василиса (Васеня) замужем за дядюшкой Аркадием, у них взрослый женатый сын, старше меня на 4 года, и дочь-подросток Оля. Они живут в собственном доме с садиком в посёлке Заречный, в 15 км от Романовска Приволжского. Недавно Володя получил от посёлка двухкомнатную квартиру в новостройке, как специалист-механизатор, у него двое детишек-погодков.
А у дядюшки Аркадия сложная судьба. Он воевал, попал в плен, затем в марте 1944 года был освобождён из плена советскими войсками, но в дальнейшем его осудили за якобы дезертирство или предательство (в семье не любят обсуждать это в деталях), отсидел, затем был сослан в эти края на поселение поднимать строительство, встретил тётю Васеню, а в 1956 году получил полную реабилитацию.
Посёлок Заречный довольно большой и активный: своя большая птицефабрика, обеспечивающая курятиной и яйцами не только весь район, но и область, агрохимическое предприятие по производству удобрений и конный завод, занимающийся разведением лошадей местной породы. Жизнь бьёт ключом! И центр посёлка выглядит гораздо современней и благоустроеннее, чем старая часть городка Романовск Приволжский, несмотря на то, что он является районным центром.
Тётушка Васеня последние 20 лет проработала оператором в почтовом отделении посёлка, обслуживала и телетайп, и телеграф, и сортировку корреспонденции, а сейчас вышла на заслуженный отдых заниматься внуками и домашним хозяйством. Она хотела, чтобы я и поселилась у них, мол, и работу по специальности мне найдут легко, ну хотя бы в том же агрохимическом предприятии, да и комната Володи освободилась, и я могла бы проживать с ними как угодно долго.
Оленька, 15-летняя дочь, поздний ребёнок, кровинушка любимая, пухленькая розовощёкая девочка-хохотушка, физически развитая не по годам, дружит с пареньком Андреем, который буквально целыми днями пропадает у них в доме, но «зато на глазах у родителей», как сказала тётушка, «от греха подальше». Милое семейство! Такое впечатление, что тётя, как та курица-наседка, готова растопырить свои крылья и всех цыплят собрать поближе к себе, всех обласкать, согреть и защитить.
Про таких говорят «душа нараспашку». И я опять невольно сравнила её с моей мамой неужели они родные сёстры? Такая разница, однако
Вторая тётушка, Капиталина (Капа), жила в самом городке Романовск Приволжский, на Правобережье, на старой улочке недалеко от главного Собора, в двухэтажном старинном мещанском доме с двумя подъездами, поделёнными на шесть коммунальных квартир с общими кухней и туалетами на каждый подъезд и этаж. Она никогда не была замужем, её парень погиб в самые первые дни Великой Отечественной войны, и она осталась до конца жизни верна памяти о нём, верна своей первой и единственной любви. Но она воспитывала свою племянницу Надю с её трёхлетнего возраста дочку младшего брата, который где-то скитался по стране, бросив жену и дочь-малышку в Романовске Приволжском. Ну а мать девочки впоследствии встретила другого мужчину и оставила Надю тёте Капе, хотя иногда и навещала их.
Добавлю про Капу, мы с Надей называли её именно так, без всяких «тёть», она всю жизнь проработала на одном месте на старой льняной мануфактуре сначала ткачихой, потом мастером, именно на основе этой мануфактуры и продолжает возводиться большой текстильный комбинат, но старое здание было сохранено как музей прядения и ткачества, и Капа работала в этом музее заведующей