Казалось, она была не удивлена моему раннему визиту.
Цвет морской волны ассоциируется со старостью, а старость со смертью. пессимистично объяснил я.
Кому как, но возможно ты и прав. Она и впрямь стара, а мне хочется вдохнуть в старушку новую жизнь, чтоб бегала как в молодые годы.
Она выкатилась ко мне.
Привет! Что т ты рано нагрянул.
С-салют! Не спиться.
Понятно.
Она сухо посмотрела на меня.
Открывай капот.
Я молча повиновался.
Ну! И что видишь?
Заведи-ка её, пожалуйста. вежливо попросил я.
Раз ты просишь.
Машина издала предсмертный хрип и через секунду заглохла.
Турбокомпрессор, цилиндры, поршни нуждались в хорошей смазке, но теперь их нужно менять. Также надломлены зубцы коробки передач это из того, что первым бросается в глаза.
Неплохо!
Я с удивлением покосился на неё.
Думала, ты названий даже не знаешь.
Часто попадались дилетанты?
Не то чтобы, но многие хотели затащить меня в постель.
Ничего удивительного.
Объясни-ка!
Хорошо выглядишь ты, поэтому и являешься объектом внимания. Не имел ничего плохого. заверил я, рассматривая, есть ли в мастерской детали.
Не ищи лучше полностью новый купить. промолвила она, сведя на нет мои порывы. Вчера весь день корёжилась, надо сходить в город. Думаю, если в этой дыре есть собственная мастерская, то в городе и подавно.
Отличная мысль. только и выдавил я.
Через пару минут, мы были в саду. Дженис быстро уговорила мисс Брукс.
Под ковриком в моём номере будет потайная коробка с марками не берите больше нужного!
Не волнуйтесь. Только на кадиллак. уверила её Дженис.
Мисс Брукс всё время не отрывалась от меня. Её взгляд вызывал во мне противоречивые чувства, но твёрдая рука Дженис, потянувшая меня, как чувство желаемого высвобождения. Дженис взяла явно больше, чем было нужно, на что я ей и намекнул.
Мороженое купим! буркнула она.
Намекая мне, что это не моё дело и мне не следует лезть к ней.
Противиться я не стал.
Погода была безжалостна, по отношению к нам. Ещё не подойдя к городу, пот стекал с нас ручьём. Ощущение неумолимой жары для Дженис были в диковину, она как-то по чудному радовалась ей. Изучающе осматривая каждый кустик, каждый цветок, травинку, жучка. Напоминала отца, когда он был в трезвом уме и твёрдой памяти. Я долго наблюдал за ней и надеялся, что время будет идти неспешно и этот момент спокойствия, будет продолжаться как можно дольше. Просто и тихо.
Невероятно. проронила Дженис.
Что?
Ой! Я сказала вслух? она осторожно повернулась ко мне лицом, сидя возле одуванчиков.
Я утвердительно покачал головой и сразу же сказал:
Невероятно видеть новое?
Да.
А где ты жила, ну до прибытия в Северные Земли?
Не важно.
Почему же?
Я сел рядом, аккуратно обхватив её плечи.
В аду! Этого думаю достаточно.
Дженис вскинула плечи и быстрым шагом продолжила путь. Больше она не смотрела по сторонам. И всё оставшееся время пути мы не проронили ни слова.
***
Павлопетрия. Прошло немало лет с тех пор, как я в последний раз посещал этот город, но он остался таким же. Каким я его увидел впервые, будучи ребёнком. Хотел думать я, но оказался неправ. Деревянные дома были перекрашены в красно-белые цвета, цвета Спарты. Помимо этого, спартанцы построило немало глиняных домов для своих жителей. По улицам шастали патрули собирающие налоги со внешне счастливого, но как только они видели патруль, счастье уходило и прибавлялось пару седых волос, а лицо искажалось в невообразимое нечто, которое не представишь даже в самых жутких фантазиях. Они мерзко шутили над ними, порой задавали трёпку, просто от нечего деланья. Работорговля была в самом рассвете. На углу каждой улицы были шатры с рабами, чаще всего это были люди с генетическими уродствами.
Мы должны что-то сделать! вдруг с ничего сказала Дженис и чуть не сорвалась с тропы.
Я удержал её и поставил перед собой.
Мы беспомощны, мисс Тодд! Сохраняйте самообладание, прошу вас! Не обрекайте нас на неминуемую смерть. Вдвоём мы бессильны, если огромная армия Альянса не смогла остановить Спартанцев
Она чёрство посмотрела на меня, мне даже показалось, что она попыталась вызвать чувство совести внутри меня. Если бы она знала, что за моим ответом стоит не алчность, а отчаяние, которое я испытал в ходе Фавровых войн. По памятке из прошлого, я потащил Дженис в центр «Máti pou vlépei ta pánta11». Это место где можно было узнать всё, что тебе нужно. Немало времени пришлось прождать очереди, за это время Дженис успела узнать всё, что нам нужно заговорив пару жителей. Слизняка, носившего имя Барри, от его внешнего вида меня едва не стошнило, настолько мерзко он выглядел, да и наверняка в жизни был тем ещё отбросом и местного работорговца Никанора, на вид весьма делового и недурного человека, который говорил несколько томно, растягивая каждое своё слово. Он то и подсказал нам, где можно достать хорошие детали, но напоследок, он очень странно улыбнулся, растянув один из уголков рта, что нам стало не по себе. Нужное нам место называлось «Уголок былого». Огромная свалка автомобильного барахла, надёжно ограждённая забором с проволокой. Пришлось покричать, чтобы нам открыли ворота.
***
Я вам языки вырву, грёбаная шпана! послышался приглушённый крик.
Калитка открылась, и перед нами стоял низкий мужчина в одном халате и плавках. Увидев нас, он извинился, пожаловавшись, что шпана любит поиздеваться над ним, ведь он так одинок. Дженис сочувствующе поддержала его, и мы прошли на территорию его свалки. Проходя ряды смятых автомобилей, я увидел знакомый образ. Попросив прощения, я спросил, где находится туалет. Мой вопрос показался странным, для Райли впустивший нас, наконец-таки представился. Он показал мне в правую сторону лабиринта. По другую сторону меня уже дожидался отец. Голова начала погружаться в кромешную тьму, сопровождающуюся сильной болью и тошнотой, но пересилив себя, я всё же устоял на ногах, сев на капот прогнившего насквозь пикапа.
Оставь меня. жалобно попросил я.
Оставить тебя? Разве я не отошёл в мир иной? Я бы давно распивал вино на Олимпе, если бы ты не призывал меня к себе.
Я встряхнул своё лицо.
Заткнись! Не хочу более слышать ни слова о твоей вере!
Почему ты не хочешь верить? Посмотри, что сделал с тобой твой атеизм!
Это всё из-за тебя, отец! Ты выбрал веру, а не нас с сестрой! Ты не был рядом, когда был нужен! Ты любил не нас, ты любил бога, а мы лишь мешали вашей любви. Помнишь, когда я просил тебя сделать выбор либо я либо бог. Что ты выбрал?
Отец молчал.
Что ты выбрал, vieux bâtard12!?
Бог дал мне надежу, благодаря всевышнему я обрёл цель. Алан, вас с сестрой только двое, а людей сотни тысяч. Я не мог предать тех, кто верил в меня, отказавшись от бога я бы приговорил их к бесчестным мукам!
Ты бросил свою семью! Бросил нас одних! Лишил нас единственного очага надежды! Ты не представляешь, как ты был нужен нам, как нужны были твои слова поддержки! Ненавижу!
Нащупав рукой что-то металлическое, я швырнул это в воспроизводимый образ, и он испарился. Я не мог найти себе место, мне было не больно, я ощутил полное опустошение и невозможность делать что-либо.
Я не сразу пошёл обратно, не мог себя заставить. Только жгучая боль и горящие вены, когда я отдёрнул футболку, то мог наблюдать, что горящие вены объяли не только руку, но и правую часть тела. Когда жжение прошло, вены, видимые на груди и правом боку, не исчезли, а остались гореть. Болезнь продвинулась дальше. К моменту моего прихода, Дженис и Райли ожесточённо спорили насчёт окончательной цены на крыльце дома последнего.
Две тысячи!
Пятьсот!
Тысяча девятьсот, воровка!
Восемьсот не больше!
Это грабёж! Ты понимаешь! За полный движок! Восемьсот, нет, ты совсем рехнулась, баба!
Тысяча. добавил я, не от желания продолжить дебаты, а скорее напомнить о себе.
Тысяча семьсот! Не кредита меньше! наотрез отказался он, собираясь уходить.
Тысяча четыреста! Последнее предложение, Райли!
Ты дурак?! озлобленно взвизгнула Дженис.
По рукам, мистер! Я вижу, вы умеете оценивать товар, в отличие от своей спутницы, но предупреждаю доставка оценивается в кредитах тридцать, если быть точным, но из-за непроявленного ко мне уважения, по отношению особы, стоящей рядом сто кредитов!
Без проблем.
Отлично! Сейчас принесу квитанцию.
Ты даже не видел это барахло!
А ты видела?
Она кивнула.
И как, кадиллак поедет?
Поедет, но это удовольствие не стоит тысяча пятьсот марок!
Райли любезно помог нам с установкой движка. Когда всё было готово, мы сделали пробный заезд. И кадиллак гладко рассекал по песку, лишь под конец подсела подвеска, но это дело поправимое. Кажется, только мы с Райли были довольны конечным результатом, ведь только одна Дженис украдкой поглядывала на нас с обидой.
***
Ближе к ночи мы встретились в баре с остальными членами команды. Где-то в дебрях Марк и Кайетан откопали пианино. Они работали сообща, не смотря на напряжённость их отношений, они объединились, ради того, чтобы я сыграл. Первые шаги в обуздании этого чёрного саркофага я предпринимал ещё в детстве, но научился играть только тогда, когда вернулся из Инферно. Тогда было небольшое затишье, и на время я покинул ряды армии, чтобы отойти от произошедшего со мной, попробовать что-то новое. Поэтому у меня было предостаточно времени для освоения чего-то нового.
Что сыграть? поинтересовался я у своих слушателей, расположившихся на диванах возле сцены.
Что напоминает тебе о доме. Настоящем, до всего этого дерьма. предложил Марк.
Алан родился до войны? удивлённо спросила мисс Брукс.
Да. За пять лет до войны, мисс Брукс. подтвердил я, немного неуверенно. С годами, память притупляется и воспоминания о пяти годках, проведённых во Франции, уже не так отчётливо виднеются в моей голове.
Марк не первый, кто просит сыграть мелодию, ассоциирующуюся у меня с родиной. В этом случае я начинаю играть:
La valse damelie13! Вальс Амелии! оповестил я и с улыбкой на лице, аккуратно, краешками пальцев приоткрыл крышку и начал стучать по клавишам.
Музыка это настоящий наркотик. Слушая её, человек витает в облаках с чувством эйфории. Мы зависим от музыки. Она сопровождает нас в горе и в счастье. Музыка обнажает внутренний мир человека. Если хочешь узнать человека, послушай с ним атмосферную музыку, пробирающую до мурашек и погружающую в опьянение и полное откровение.
Да-а-а-а Слушая Амелию с прикрытыми глазами и вправду можно увидеть Эйфелевою Башню, запах свежего багета, хруст круассанов с вытекающим шоколадом, аромат свеж зернового кофе. Я и впрямь будто телепортировалась во Францию. хватаясь за голову сказала Ая.
Спасибо тебе, Алан! сказал Ланг.
Все дружно начали хлопать. Буду лжецом, если скажу, что не был польщён. Я несколько переживал, пальцы часто соскальзывали с клавиш, да и мелодия мне казалось, превратна, в моём исполнении.
Алан, а можешь Моцарта сбацать? ворвался Крамер.
Ну, что ж, Людвиг Ван Бетховен «К Элизе».
Мы не спали полночи. Я отыграл все композиции, которые только знал. Мы пили, ели веселились. Дженис только и успевала наполнять мою рюмку новой порцией рома, и каждый раз улыбалась мне в ответ на мою улыбку.
ГЛАВА 2. БЫТНОСТЬ ОБЫЧНЫХ РАБОЧИХ
Минуло рождество. На первую свою зарплату я особенно расщедрился потратив всё на подарки для всех. Ланг получил книгу Сэта Гилмора «Водоворот» сплошь состоявшую из его любимых крылатых фраз. И двойных смыслов. С Марком всё просто сет хорошей водки. Ая получила конфетный набор. Дженис инструменты и букет, от тайного, или не очень, поклонника. Мисс Брукс двух статуй для сада. Сэм получил новую треуголку с пышным и свисавшим пером. Брендан удостоился перстня с тяжёлым камнем, которым можно больно бить по лицу и на пальце хорошо сидит. Жуан-Витор получил от меня хороший классический костюм.
Работа шла полным ходом. Мы значительно опережали график. Благодаря Дженис, которая легко находила всё новых и новых клиентов в городе. Наша мастерская не прозябала и приносила нам до двух, а порой и трёх тысяч кредитов, что способствовало тому, что мы смогли открыть бар. Оборудовав его новой мебелью, обширным количеством алкоголя на любой вкус и цвет, обили стены зелёным базальтом, который, между прочим, достаточно тяжело достать, ведь он находится на глубине базальтового моря, где очень много всё ещё активных подземных вулканов. И наняли местную группу «kókkini simaía14», чтобы мне не приходилось бренчать беспросветно двадцать четыре часа в сутки. Теперь наши основные силы брошены на шпаклёвку и обстановку номеров отеля, а также обустраиванием и поиском персонала для ресторана. Как-бы то ни было, мне становилось хуже, окружающий мир вокруг меня часто менял свои краски, а эпизодически я оказывался в других местах. Боль в голове стала напоминать ритмичные удары кувалдой. Я устал. Мне больно. Мне страшно. Не хочу становиться беспомощным. С заходом солнца, я оставил записку на двери своего номера и сев за руль кадиллака поехал в город к врачу. Из-за трясучки рук, машина петляла по сторонам, но не слетела с дороги. Поспрашивав местных, уже разъезжая по городу. Все в один голос отправляли меня к Берндту Амзелю. Местные доверяли ему в полной мере, преподнося самые лучшие эпитеты, характеризующие хорошего человека. Его загородная резиденция располагалась на холме, также отчуждённо, как и Бухта. На первом этаже горел свет, и насколько мне позволяло зрение, я видел пару теней платно передвигавшихся по этажу. Постучав в дверь, мне никто не ответил. Сверившись с табличкой возле фонтана, стоявшего перед дверьми, я постучал ещё раз. В ответ лишь тишина. Тогда я обогнул дом и решил перелезть через забор. Я порвал одежду в нескольких местах, пока переносил измученное тело на другую сторону. Приземлился я на клумбу с острыми лепестками. Бело-серые такие, напоминают дым от сигарет. Оттолкнувшись от земли резким движением, я ободрал правую щёку и левый локоть. Не успев супить на газон заднего двора, как распахнулись двери, из которых вышла тень. Одним махом руки, она откинула меня в сторону.
На заднем дворе появился мужчина в врачебном халате.
Катрин стой!
Берндт! Он замышлял что-то недоброе! животрепещуще запротестовала тень.
Мать честная! Да это же Он!
Этот мужчина, скорее всего тот самый Берндт Амзель, помог мне подняться и посадил меня в кресло-качалку.
Прошу нас простить, мессия. Я Берндт Амзель врач и священник при церкви и одновременно лечебницы Elpízo15. Сегодня суббота и в этот день у нас обычно проходит день меланхолии.
Ничего, мне уже полегчало.
Я попытался подняться, но его маленькая ручонка вдавила меня в спинку.
Я сейчас приготовлю свой кабинет. Не тратьте свои силы, они вам ещё пригодятся. Катрин! Пойдём! Ему нужно побыть одному.
А если он
Ему нужна помощь! сказал Берндт, искоренив её презрение, и они вдвоём вбежали обратно в свой дом.
Я как увядающий цветок, который вырвали и подарили молодой девушке. И вот, доживаю последнее, данное мне природой имея полное представление того, что меня ждёт. Ночное небо слилось воедино с водой бассейна, но время идёт к весне и больше не слышно тресканья сверчков, не видно светлячков, только шелест листьев, подталкиваемых ветром и холодок, пробегающий по телу, но завтра снова будет тепло как в самых жарких пустынях. Таков климат, тяжело предугадать каким он будет. После последней полномасштабной мировой войны прошлого века, сотни ядерных бомб повлияли на этот мир. Война никогда не меняется, но война меняет людей.