Эй! Даже не поможешь?
Кшари остановился.
Подай палку, а?
В воздухе что-то свистнуло, и в основание растения воткнулся нож. Мэтт изумленно моргнул. Как кшари замахивался, он не заметил, да и самого броска тоже. Крылатый даже не повернулся! Так и метнул из-за спины.
Круто кисло признал Мэтт, ну, типа, спасибо.
Побеги лианы обмякли, и голубые лепестки начали сереть на глазах кшари знал, куда бить. Мэтт, не дожидаясь, пока стебли окончательно скукожатся, завозил ногами, стряхивая путы.
Нож.
Мэтт запрокинул голову. Кшари соизволил подойти ближе и сейчас протягивал руку. Эмоций в его голосе было примерно столько же, сколько у старого чайника, информирующего о том, что собирается закипеть. В серых глазах, впрочем, явно читалась презрительная насмешка.
Мэтт сел, выдернул нож и протянул крылатому.
Вытри.
Мелькнувшее было чувство благодарности умерло, так и не успев оформиться во что-то более внятное. Кшари не ему помогал, он просто привел энэ в рабочее состояние, рабы должны трудиться, а не валяться с ожогами в бараках. Так хозяин заботится об имуществе: пока пригодится, а потом и на свалку можно.
Мэтт неторопливо сорвал лист и начал тщательно вытирать лезвие. Кшари не подгонял, стоял и ждал. И это бесило еще сильнее. Чего сейчас действительно хотелось, так это воткнуть нож в крылатого. В благодарность за спасение. И за все остальное тоже. Только это ничего не изменит, одним крылатым больше, одним меньше, какая разница. Мэтт скрипнул зубами и протянул оружие.
На этот раз кшари нож взял и мотнул головой иди отсюда. Мэтт опустил взгляд, понимая, что нарываться на порку сейчас не стоит, у него и так спина еще не зажила. Встал и шагнул на тропу, чувствуя, как все внутри кипит от злости.
Что это?
Мэтт обернулся. Кшари задумчиво крутил в руках ярко-зеленую безделушку. Похоже, брелок выскочил из ботинка, пока Мэтт тряс ногами: оставлять его в бараке он не рисковал, так и таскал с собой, надежно замотав в кусок ткани и закрепив внутри ботинка. Как оказалось, ненадежно.
Отдай, хрипло попросил Мэтт, это мое.
Нет.
Злой еж внутри вспух, выпустил иголки, расползаясь огненной волной. Эта глупая игрушка все, что у него осталось, единственное, что связывало со старым миром и свободой, что помогало жить, когда казалось, что жить уже незачем. И это холодное, равнодушное «нет» стало последней каплей. Мэтт понимал, что не надо, не стоит оно того, но чувство собственного бессилия обожгло, выплескивая ярость наружу, и рассудок отключился полностью.
Он шагнул к стоящему спиной кшари и, размахнувшись, ударил.
Кшари резко присел, уворачиваясь, отчего удар получился смазанным, Мэтт даже не понял, смог он попасть или нет. А в следующий момент земля выпрыгнула из-под ног и изо всей силы врезала по затылку. Мэтт замахнулся еще раз, стараясь все же достать усевшегося на него верхом противника, но тот успел перехватить руку, железными тисками сжав запястье и не давая дернуться.
Одного раза достаточно, энэ.
И мазнул другой ладонью по лицу, снизу-вверх, зацепив нос и глаза. Не сильно, но как-то очень обидно и неожиданно больно. Из глаз хлынули слезы, а когда Мэтт проморгался, крылатого рядом с ним уже не было.
Ярко-зеленый цилиндр валялся на тропинке.
Мэтт подобрал безделушку и крепко зажал в кулаке. Злость медленно таяла, оставляя вместо себя глухую тоску. Он отлично знал, чем грозит нападение на кшари, и совершенно не понимал, зачем он это сделал. Просто сделал и все. Глупо.
Нос на ощупь вроде был цел. Мэтт осторожно потрогал лицо и тоскливо посмотрел на кусты, за которыми скрылся кшари. Странно, что крылатый бросил его тут, а не оттащил к жрецам. Может, этот удар по лицу и был наказание? Возможно, еще обойдется? Бежать было некуда, оставалось только ждать.
Нарисованный человечек продолжал улыбаться. Мэтт вздохнул и покачал головой: надо было учиться драться, а не стихи со сцены читать. Если бы он убил крылатого, идти на алтарь было бы не так обидно.
Но вечером за ним никто не пришел, а на следующий день у крылатых начались испытания, и Мэтт осторожно выдохнул, поняв, что на этот раз, похоже, пронесло.
Глава пятая. Храм Хур-Саг. Две аштэ и один кшари
Энэ! Помоги мне!
Мэтт оглянулся. По тропинке к госпиталю шла Мара, в руках у нее был закутанный в полотенце кувшин, и нести его было явно неудобно. Неподалеку стояли и другие жрицы, так что возмущаться обращением Мэтт не стал. Услужливо бросился вперед, забрал у жрицы ношу и покорно пошел следом. Перед входом в госпиталь по гладкому желобу тек ручей. Мара старательно ополоснула в нем ноги и только потом шагнула в дверь. Мэтт тоже потоптался в воде а что, удобно. Хотя, конечно, так себе стерилизатор.
Про госпиталь можно было сказать одно: тут было чисто. И пусто. Ни тебе привычных информационных табло, ни кресел для посетителей, даже завалящего кактуса не было. Одни голые стены, слегка пружинящий под ногами пол и светильники. И запах цитрусового антисептика, назойливо лезущего в нос.
Мэтт оглянулся, ожидая увидеть мокрые следы на полу, но их не было: пол благодарно всосал в себя всю влагу. Все-таки он никак не мог привыкнуть к их живым домам, ненормальные они какие-то, того и смотри, проснутся, тряхнут ветвями и вышвырнут людей на улицу. Или сожрут.
Мара свернула за угол, и Мэтт сунул любопытный нос в одну из приоткрытых дверей. Надо же, они умеют и кушетки делать. Это похоже на смотровую, или как оно там называется? И тоже ничего лишнего: стол-кровать, два дополнительных светильника на потолке, раковина и заставленный небольшими пузырьками шкаф в углу. Интересно, у них в операционной есть хоть какое-то оборудование? Или там только бюст Великой Мот?
Стой тут, приказала Мара, отбирая у него кувшин и заходя в одну из комнат.
Ладно, согласился Мэтт, хотя ответа от него никто не ждал.
Коридор был пуст, лишь ряды плотно закрытых дверей и затянутых пленкой-мембраной окон: забавная штука, если ткнуть пальцем, то порвется, а потом начнет затягивать дырку, сочась по краям бесцветным соком. В «рабских» бараках такой роскоши окон не было, их заменяли узкие прорези под крышей для вентиляции.
Принеси воды, высунулась из комнаты Мара, вон там набери.
Мэтт взял кувшин, уже другой, побольше, и пошел в указанном направлении. Сбегать за водой было несложно, сложно оказалось иное. Мэтт притормозил, прижимая к себе полный кувшин и озадаченно посмотрел на одинаковые двери без каких-либо опознавательных знаков. Они бы хоть циферки нарисовали! Третья от поворота или вторая? Сунулся в ближайшую пусто, пожал плечами и открыл следующую дверь. Мара была там. Мэтт тихо скользнул в комнату и осторожно прикрыл за собой дверь, та складывалась гармошкой, беззвучно скользя петлями по гладкой ветке.
Принес.
Мара вздрогнула и вскочила на ноги.
Ты зачем сюда зашел! Выйди!
Мэтт от неожиданности дернулся, чуть не расплескав воду, и отступил назад, пытаясь нащупать ручку в складках гармошки.
Тихо!
Мара быстро подскочила к нему, на секунду замерла, а затем толкнула его в угол. Мэтт тоже прислушался. За стеной раздавались приглушенные голоса, далекие, невнятные, но кто-то явно шел по коридору в их сторону.
Тут сиди, прошипела Мара.
Страх жрицы был настолько искренним, что Мэтт тоже испугался. Даже, кажется, дышать перестал, слушая, как приближаются голоса. Выдохнул только тогда, когда они начали удаляться, огляделся, не понимая, какое очередное табу он нарушил. Тут куда не ступи, что-нибудь да нарушишь или кого-нибудь оскорбишь.
Жрица в комнате была не одна. На полу на прикрытой простыней циновке лежал кшари. Из одежды на нем была бледно-розовая нашлепка на страшно распухшем бордовом, почти черном плече. Какой-то непривычно худой, с резко проступившим рельефом мышц и сильнее, чем обычно, обозначившимися венами. А еще неестественно бледный словно крылатого основательно потерли губкой, смывая шоколадный эр-кхарский загар, а потом еще добавили голубого, чтобы уж наверняка добиться идеального аристократического оттенка.
Мэтт чуть не выругался вслух, сообразив, что́ он умудрился нарушить: кшари был без маски. Действительно дерьмо, и ему совершенно не хочется выяснять, какое наказание за столь наглое попрание догм эти фанатики предусмотрели. Да если бы он знал, что тут крылатый помирает, он бы его из коридора на такое хорошее дело благословил!
Мара, бросив на него еще один злой взгляд, опустилась рядом с кшари на колени и начала обтирать его влажной губкой. Мэтт изумленно приподнял бровь. Электра, откуда он был родом, славилась махровым пуританством и матриархатом. Голый мужской торс был оскорбителен, а войти на женскую половину дома не мог даже отец семейства. В их доме всем заправляла тетушка, сестра матери, и традиции она блюла с рвением благочестивого цербера, даже не вынося, а выгрызая мозг всем. Мэтт подозревал, что отец поэтому и сбежал на рудники и его с собой прихватил тетушка их за это прокляла, отлучив Мэтта от дома и лишив права на наследство рано умершей матери. На станции нравы были попроще и поспокойнее, но и там никому не пришло бы в голову отправлять девчонку мыть взрослого мужика.
Мэтт опять посмотрел на лицо кшари хотя насчет взрослого мужика он погорячился. Черные тени под глазами и сине-зеленый кровоподтек на скуле не скрывал совершенно мальчишечьего лица. Мэтт болезненно скривился: крылатого он узнал, не так много, оказывается, маска скрывает, и одно дело, когда тебя легко и непринужденно укладывает на лопатки совершенно абстрактный кшари, и совсем другое пацан, да еще и младше.
Голоса в коридоре удалились окончательно, и Мэтт рискнул ожить.
Он без сознания?
Мара сердито мотнула головой, но все же пояснила:
Нет. Боргар. Замедляет пульс и уменьшает боль.
Мэтт подозрительно покосился на кшари, но тот лежал с закрытыми глазами и возмущаться присутствием в комнате раба не планировал.
А где он так поломался?
Мара кинула губку в таз и отодвинула его в сторону.
На них в сельве ушу напали. Его брат погиб, а он руку повредил и пешком от пустоши шел. У него сепсис начался, только волей Великих не умер.
Мэтт задумчиво прикусил губу: раскопать в себе сочувствие к крылатому не получалось. Но и привычной ненависти не было, лежащий на полу пацан был каким-то обычным, ничуть не похожим на кшари, такой же, как он сам. Если не знать, на что крылатый способен, можно и за нормального человека принять.
Мара, ухватив кшари за плечо, попыталась его приподнять, у крылатого безвольно мотнулась голова и он сдавленно застонал. Мэтт не выдержал.
Что надо сделать?
Подержи его, попросила Мара, надо посадить.
Посадить означало опереть спиной на большой валик, напоминающий жесткий, скошенный куб. Мэтт вспомнил анатомическую кровать в их медблоке на станции, вздохнул и подсунул руку под спину кшари, стараясь не трогать поврежденное плечо. В конце концов, настоящие герои раненого врага не добивают. И вообще, он Маре помогает, а не крылатому.
А постарше тебя никого не нашлось? проворчал Мэтт, проталкивая валик.
Старшие лечат, серьезно сказала Мара, мы ухаживаем. Что не так?
Все так. Дальше что?
Надо его напоить, а то у него жар.
Мара развернула полотенце, выпутывая кувшин, а затем взяла стоящий рядом флакон с синей полоской вокруг горлышка и осторожно вылила в кувшин половину содержимого. Поить предполагалось из чашки с узким носиком, но кшари оказался еще той неблагодарной скотиной: разжать ему зубы и вставить поильник не получалось.
Ал, ну давай, попросила Мара, пей, а то придется зонд ставить. А это больно.
Кшари на угрозу не среагировал. Мэтт взял кувшин и заглянул в него. На вид варево было вполне приличное и пахло приятно, чем-то кисленьким. И чего крылатому не нравится?
Зажми ему нос.
Мэтт послушно схватил кшари за нос, успев оценить, как изменился голос жрицы: вся ласка досталась крылатому, а ему сухой приказ.
Мара ловко сцапала кшари за челюсть, надавила пальцами куда-то под зубы и всунула носик поилки больному в рот. Крылатый на столь непочтительное отношение ответил очередным стоном и болезненной гримасой, но глаза так и не открыл.
Пей Я знаю, что горько, но надо пить ну пожалуйста
Мэтт поморщился: умеет же нормально разговаривать, чего сюсюкать начала, словно этот крылатый умственно отсталый. И пробормотал, просто чтобы чуть разбавить патоку в голосе жрицы:
Надо же, а он тебя слушается.
Конечно, серьезно кивнула Мара, он же кшари. Мы приказываем, они выполняют. Всегда.
Мэтт только хмыкнул, переваривая услышанное: раньше он был уверен, что кшари живут сами по себе, не особенно реагируя на остальных. Иерархия оказалась сложнее, чем он думал. Значит, Вархи тоже может им приказывать, и она, в отличие от Мары, не ребенок
А чего у него лицо такое задумчиво поинтересовался Мэтт, продолжая прикидывать, как лучше использовать новую информацию, странное?
У всех кшари такое, Мара аккуратно вытерла испарину со лба крылатого. У него красивое лицо
Насчет красивого Мэтт бы поспорил: сейчас кшари можно было использовать как медицинское пособие для криминалистов или агитку «Не гуляй вечером в чужом районе». Да и, если убрать боевую раскраску, морда как морда, самая обычная. Но возражать Маре не стал у девчонок вечно странные предпочтения, их не поймешь.
Интересно, откуда у него фингал на половину рожи? Стукнулся или кулак чей-то поймал? Вряд ли ушу ему лапой в глаз засветил.
Тебе идти надо, опомнилась Мара, не говори никому, что здесь был.
Мэтт кивнул и начал подниматься, но Мара остановила его жестом, потом и вовсе вскочила сама, подхватила опустевший кувшин и высунулась в коридор. А затем вышла из комнаты, не забыв прикрыть дверь и оставив Мэтта наедине с крылатым. Мэтт озадаченно сел обратно на пол и покосился на кшари. Тот, как назло, завозился, пытаясь сползти с валика и завалиться набок, и Мэтт торопливо сцапал его за здоровое плечо.
Эй! Ты чего?
Кшари открыл глаза и вперился в свою незаконную сиделку совершенно дурным, мутным взглядом. Мэтт вздрогнул и, не придумав ничего лучшего, категорично заявил:
Меня тут нет! Тебя наркотой накачали, и у тебя глюки. Точно говорю!
Где Чарли?
Голос у кшари был хриплый, как у простуженной вороны.
А я откуда знаю вышел, наверное.
Мэтт вдруг подумал, что Чарли могли звать погибшего кшари, но обсуждать с крылатым смерть его брата он не будет! Пусть ему другие объясняют! Схватил с пола поилку и сунул кшари в зубы.
Пей давай, тебе аштэ приказала.
Вернувшаяся Мара застала совершенно пасторальную картину: оказалось, приказы кшари отлично выполняет, главное, интонации правильные подобрать. Ну и не забыть сначала накачать настойкой боргара. Пока Мара где-то бегала, Мэтт, здраво рассудив, что занятым ртом сложно разговаривать и задавать дурацкие вопросы, успел влить в крылатого две поилки, пополняя их из малого кувшина. А еще раза три вытереть ему испарину со лба это просто так: чего этот крылатый мокрый валяется.
Нет никого, шепотом известила Мара и кивнула на коридор, иди отсюда.
Мэтт с облегчением вскочил, перепоручая опять впавшего в беспамятство кшари жрице, и совершенно забыл, что собирался спросить, кто такой Чарли. И уже в коридоре, оглянувшись на закрытую дверь, ухмыльнулся: а кшари, судя по его морде, похоже, должен был оказаться в касте сахри25. В любой новой колонии примерно пять процентов детей рождается с недостаточной базовой мутацией, но редко где таких объявляют кастой низших, чаще стараются помочь. На Эр-Кхаре с неудачным потомством не нянчились. Теперь понятно, как он в Храме оказался: родители поспешили избавиться, дабы не позорить семью. А нос крылатый задирал, словно был родным сыном самого Ашера, причем рожденным в законном браке с Великой Мот.