Джулия с трудом улавливает суть.
Как он эм, в чем причина смерти?
Мы пока ждем результатов вскрытия, но у него в сумке был пакет МДМА. Так что, возможно, это была передозировка, отвечает офицер Ха.
Эмдэема?
Он точно говорит по-английски?
Возможно, вам более известны другие его названия: экстази, Молли, ешки?
Мозг отказывается обрабатывать услышанное.
Вам известно, что ваш муж регулярно употреблял экстази? спрашивает офицер Ха. Но по его голосу ясно, что он хочет спросить: «Неужели вы не знали, что ваш муж постоянно принимал экстази?»
На его теле также обнаружены повреждения, продолжает офицер Грей. Гематома на скуле и царапины на щеке. Может, вам что-то известно об этом?
Джулия мотает головой и чувствует, как пульсирует в черепе. В памяти вспыхивает сцена, когда Маршалл оттолкнул ее, прежде чем уйти, и она отлетела затылком в стену. Джулия прикусыват губу, заставляя себя сосредоточиться на происходящем. Нельзя показывать им, что у нее что-то болит. Нельзя показывать, что Маршалл причинил ей вред.
Верят ли они ей? Джулия не может сказать с уверенностью. Да и какая разница, поверят ли? Он мертв. Маршалл мертв.
Эмма принимается ерзать у нее на коленях, как будто мысль медленно просачивается ей в голову, и начинает шарить ручками по груди Джулии.
Титю, требует она.
Джулия чувствует, как вспыхивают щеки, и старается не смотреть на полицейских, но тут же одергивает себя. До чего же это глупо. Какое им дело до того, что она дает грудь своей двухлетней дочери? Ей только что сообщили о смерти мужа. Кому вообще есть дело до грудного вскармливания? И, тем не менее, Джулия мягко, но решительно берет ручки Эммы и отпихивает их от своей груди.
Позже, говорит она ласково, хотя знает, насколько это тщетно.
Как и следовало ожидать, Эмма теряет терпение.
Титю! требует она громче. Титю!
Смущение перерастает в стыд. Да, Эмма до сих пор требует грудь, но почему нельзя хотя бы сказать это полным предложением? Она умеет. Когда они вдвоем, Эмма пользуется полноценными предложениями. «Мама, ты меня покормишь?» «Мама, смотри на божью коровку, почему у нее черные точки?» «Я люблю качаться, толкни мня сильнее, мама!» Грамотно составленные фразы начисто забываются, стоит им оказаться в обществе. И, как обычно, Джулия ощущает стыд за то, что стыдится собственного ребенка. Ну что за ужасная мать. Что за ужасная жена. Только поглядите, ее муж буквально только что умер, а она сидит и критикует речь своей дочери.
Титю! крик в полную громкость раздается над самым ухом Джулии.
Джулия вздрагивает, и это непроизвольное движение пугает Эмму. Мгновение она смотрит на Джулию широко раскрытыми глазами, а затем уголки ее губ опускаются вниз.
Прости, милая
Слишком поздно. Эмма широко раскрывает рот и издает пронзительный вопль. Она перестает быть робкой и тихой лишь в одном случае когда плачет.
У офицеров на лицах написано, что больше всего им хочется выбежать прочь.
Простите, сейчас не самый подходящий момент, произносит Джулия, что звучит довольно странно. Едва ли такое говорят офицерам, которые пытаются поговорить с тобой о смерти твоего супруга. Кто знает, что вообще следует говорить? Джулия уверена, что выглядит виноватой. И сейчас думает о том, что сказал бы невинный человек, будто она действительно виновна. А ведь это и в самом деле так. У нее хватает секретов. И отчасти Джулия благодарна, что Эмма вопит, поскольку это дает повод отделаться от полицейских. Она поднимается, охнув под тяжестью дочери.
Все в порядке. Если что-то вспомните, просто позвоните, офицер Грей вынуждена кричать, чтобы перекрыть вопли. Она достает визитку и кладет ее на кофейный столик, после чего оба офицера встают и направляются к выходу. Джулия отмечает их уверенную походку, будто цель обозначена ясно и четко. Ей сложно вспомнить, когда она сама ходила с такой уверенностью. Сейчас она передвигается, ссутулившись, голова вечно клонится к полу, а взгляд прикован к макушке Эммы.
У двери офицер Грей задерживается, и их с Джулией взгляды пересекаются. Джулия едва не всхлипывает, столько жалости в глазах офицера. Но затем ее взгляд скользит вниз, к мусорным мешкам, и лицо принимает суровое выражение. Джулию обдает холодом. Теперь уж нечего надеяться, что офицер Грей не заметит приставку, как и шелковые галстуки. Дураку понятно, что в мешках вещи Маршалла, сложенные, словно Джулия предвидела его смерть. Офицер что-то бормочет, но Джулия не слышит ничего за воплями Эммы.
Будем на связи, офицер Грей повышает голос.
Не дожидаясь, когда они развернутся и пойдут прочь, Джулия захлопывает дверь и спешит к дивану, чтобы успокоить дочь. Она даже не осознает, что плачет, пока на щеку Эммы не падает слеза. Теперь нет смысла сдерживаться, и тело Джулии сотрясают рыдания.
4
Вера
Время 20.55, вот уже почти полчаса как Вера лежит в постели. Она даже не может вспомнить, когда в последний раз было такое, чтобы ей не удалось уснуть в половине девятого. Вера всегда вовремя ложится спать и не понимает тех, кто испытывает трудности с засыпанием. Для нее сон, как и многое другое в жизни, это вопрос дисциплины и воли. Каждый вечер, обмазываясь многочисленными увлажняющим кремами, она говорит своему телу, что пришло время отдыхать, и оно никогда ее не подводит.
За исключением этой ночи. Вера лежит в темноте, неугомонно перебирая указательным и большим пальцами край одеяла. В шестой раз Вера делает глубокий, энергичный вдох и мысленно отдает мозгу приказ отключиться на ночь. Мозг, как трудный подросток, игнорирует ее и упорно отказывается засыпать.
Когда цифры на часах показывают 21.00, Вера оставляет попытки подчинить сознание и встает. Досадливо фыркает и плетется из спальни на кухню, где щелкает по выключателю и с непривычки жмурится. Когда глаза наконец привыкают к свету, Вера заваривает себе чашку вкусного чая с хризантемой и без кофеина. В процессе она ругает себя за собственную глупость. Да, она обнаружила тело посреди своего маленького магазина, но почему это напрочь лишило ее сна? Все-таки у нее отличная выдержка.
«Однако ведь, произносит тонкий голос в голове, дело не в мертвом теле, верно? Дело совсем в другом».
Вера вздыхает. Порой ей ненавистна собственная проницательность. Когда закипает чайник, она наливает кипяток в чашку и наблюдает, как распускается высушенный цветок хризантемы. Затем ковыляет к обеденому столу и садится, автоматически бросая взгляд на коробку салфеток в центре. В памяти самопроизвольно оживают события прошедшего дня.
* * *
К тому времени, как прибывает полиция, Вера уже относительно спокойна. Да, пульс немного учащенный, но с учетом, что в паре шагов от нее лежит мертвый мужчина, это вполне приемлемо. Вера подготовилась к приезду полиции: вскипятила воды на три полных чайника и насыпала в каждый по щепотке лунзцина с листьями гинкго сочетание, известное своей способностью подстегнуть ум, что позволит офицерам проделать свою работу наилучшим образом. Всего один глоток ее волшебного чая обострит их разум, и возможно, результат настолько их впечатлит, что они заглянут к ней еще не раз. Может, слухи разойдутся и по другим отделениям, и скоро ей начнут оставлять заказы в департаментах полиции по всему Заливу[8].
Вера даже немного прибралась в магазине. Ну, вокруг тела, естественно. Вера посмотрела достаточно серий CSI и знает, что ей нельзя самой трогать тело, чтобы не затереть следы ДНК преступника. Но и впускать толпу офицеров в свой магазин, не приведя его немного в порядок, она не собирается. Поэтому Вера поднимается к себе в квартиру и приносит красивую вазу, и заодно свою фотографию в молодости, просто чтобы они знали, что в свое время она была очень даже ничего. Она едва не смела осколки перед входной дверью, но вовремя опомнилась, ведь, возможно, это улика. Вера чрезвычайно довольна местом преступления, которое у нее вышло; пожалуй, это самое прелестное место преступления, где доводилось бывать копам.
Когда прибывает полиция, Вера встречает их у порога с подносом свежезаваренного чая, но те отпихивают ее в сторону конечно, вежливо, но все-таки:
Пожалуйста, мэм, не стойте на пути.
Но пока Вера собирается с мыслями, трое полицейских вваливаются в ее крошечный магазин. Я приготовила вам чай. Лучше пить сейчас, а потом делать расследование. Это лунзцин и листья гинкго, делают ваш ум ясным.
Первый офицер, тот, который отпихнул ее как школьницу, бросает на нее мимолетный взгляд.
Мы не собираемся что-либо пить или есть, мэм. Грей? он окликает другого офицера и кивает на Веру.
Офицер Грей, смуглая девушка приятной наружности, примерно одного возраста с Тилли, подходит к Вере с вежливой улыбкой.
Мэм, не могли бы вы пройти со мной на улицу? Мне нужно взять у вас показания.
О, нет, благодарю, без промедления отвечает Вера. Я должна остаться и следить, чтобы ваши друзья ничего не упустили.
Что за?.. бормочет первый офицер. Скажите, мэм, кто нарисовал контур вокруг тела?
А, это я, Веру распирает от гордости. Они заметили, до чего она предупредительна и находчива. Сберегла ваше время.
Вера в курсе, как это бывает на месте преступления: полиция наносит контур вокруг тела при помощи скотча. К сожалению, у Веры его не оказалось, поэтому пришлось обойтись маркером. Она действовала очень осторожно, стараясь соблюдать расстояние в полдюйма между линией и телом, чтобы не коснуться его. Но результат, можно сказать прямо, великолепный: линия аккуратная и вместе с тем четкая. Следует сказать копам, чтобы отказались от скотча в пользу маркера.
Но не похоже, что офицеры под впечатлением. Более того, вид у них раздосадованный.
Выведите ее, говорит первый офицер.
Пройдемте со мной, мэм, предлагает офицер Грей.
Вера хмурится, но делает как ей говорят.
У двери Вера оборачивается на первого офицера и замечает:
Я ничего не двигала, офицер. Все в таком виде, как было перед убийством.
Офицер Грей вскидывает бровь.
Убийством? С чего вы взяли, что это убийство?
Вера со вздохом поворачивается к ней. К чему эти вопросы, если все очевидно?
Ну я просто чувствую ауру, а вы? Очень плохая аура. Ах, наверное, ваше поколение называет это «вайбами».
От жертвы плохие вайбы? переспрашивает офицер Грей.
Вера подозревает, что офицер Грей не верит ей. Какой из тебя полицейский, если нельзя положиться на свое чутье? Вот поэтому полицейским нужен чай. Вера поднимает поднос повыше в надежде, что офицер Грей почувствует изысканный аромат.
Выпейте моего чая. Вам не повредит. Сделает ум ясным и подстегнет память.
Мэм, вздыхает офицер Грей. Хватит пихать нам свой чай. Поставьте поднос и выходите. Сейчас же.
Вера в замешательстве. В конце-то концов, она годится офицеру Грей в матери. Этой девушке не следует разговаривать со старшими в таком тоне. И все-таки это офицеры полиции, так что Вера должна следовать букве закона, но в знак протеста она выходит наружу с подносом в руках. Даже не верится, что ее прогнали из собственного магазина. Если мужчина умер у нее в магазине, она имеет право следить за ходом расследования и высказать свои соображения о причинах смерти. (Больше всего ей нравится гипотеза, согласно которой убитый и предполагаемый убийца захотели выпить чаю на ночь и пришли к ней, но магазин оказался заперт, и это их так расстроило, что один прикончил другого. В самом деле, если людей убивают даже в дорожных разборках, то чем хуже разборки в чайном магазине?)
Снаружи Вера, к своему разочарованию и удивлению, не обнаруживает подкрепления. Где же криминалисты? Где ребята в защитных костюмах и с громоздкими камерами в руках? А пестрая желто-черная лента и толпа любопытных, жаждущих увидеть жертву убийства? Где молодые пронырливые журналисты, которые прикидывались бы детективами, чтобы пробраться на место преступления?
Нет, на улице привычно тихо и безлюдно, и только ух Винифред выглядывает из своей кондитерской. Всякий раз, когда Вера называет ее лавку «кондитерской», Винифред спешит поправить ее.
Французская пекарня, заявляет она чопорно. Утверждать, будто я не могу называть свое заведение французским только потому, что я не француженка, это расизм, Вера.
Дело не в том, что ты не француженка, Винифред. Ты просто не продаешь французских булочек. У тебя они китайские.
И многие из них сделаны на французский манер!
Называть булочки с таро petit pain au taro недостаточно, чтобы они стали французскими.
Как бы то ни было, Винифред выглядывает из своей определенно не французской пекарни, и Вера представляет, какие мысли вертятся у нее в голове. Ха! Пусть воображает что угодно. Человек предпочел умереть в чайном магазине Веры, а не в фальшивой пекарне Винифред.
Мэм?
Вера не сразу понимает, что офицер Грей задала ей вопрос.
Да?
Я спрашиваю, не могли бы вы рассказать подробно, что произошло и как вы обнаружили тело?
Да, конечно, Вера готова к этому вопросу. Итак, я проснулась, как обычно, в половине пятого. Без будильника. Я просыпаюсь в половине пятого каждое утро, это называется дисциплиной. А вы во сколько встаете?
Офицер Грей на секунду закрывает глаза.
Мэм, сейчас не обо мне речь. Пожалуйста, продолжайте.
Ха, фыркает Вера. Вы, молодые люди, всегда спите допоздна. Это плохо для здоровья.
Итак, вы проснулись офицер Грей взмахивает рукой, на вкус Веры, с чрезмерным нетерпением.
Я проснулась, умылась и так далее, потом пошла на кухню и первым делом выпила большой стакан воды. Я так делаю каждое утро. Это прочищает почки, а еще
Понятно, выпили стакан воды, а затем?
Я надела козырек знаете ли, в Калифорнии такое жаркое солнце, просто крема недостаточно, даже крема с фактором защиты девяносто. Нужно надевать головной убор с козырьком, понимаете? Защищайте кожу от солнца, иначе будет рак.
Головной убор, принято. Так, дальше?
Потом я спустилась вниз и увидела мертвое тело.
Вы знакомы с умершим? офицер Грей заносит ручку над блокнотом.
Вера мотает головой.
Никогда раньше не видела. Но, судя по его лицу, могу сказать, что ему тридцать с небольшим, а может, и больше. Ведь у азиатов очень хорошая кожа. Да, ему чуть меньше сорока.
К безмерному неудовольствию Веры, офицер Грей не делает у себя никаких пометок.
Вы не хотите это записать?
Офицер Грей оставляет вопрос без внимания.
Итак, вы не знаете умершего, это она записывает. Мудрые суждения Веры ее не интересуют, а вот факт, что Вера чего-то не знает, пожалуйста. Может, что-то бросилось вам в глаза?
Да, пожалуй, Вера до смерти хочет оказаться полезной.
Офицер Грей оживляется.
Прежде всего, он был мертв, рассудительно произносит Вера.
Офицер Грей с шумом выпускает воздух.
Да, это так, с этим ясно. Еще что-нибудь?
Я не стала его трогать. Я знаю, что вы захотите взять отпечатки пальцев, следы ДНК и все такое, не без гордости сообщает Вера. Она вытягивает шею и демонстративно озирается. Кстати о ДНК, где ваша команда си-эс-ай?
Офицер Грей смыкает губы в тонкую линию.
Боюсь, мы работаем несколько иначе, мэм. Боже, ненавижу эти сериалы, бормочет она. Сейчас мой коллега ищет признаки преступления, и, если такие найдутся, мы вызовем криминалистов.
Что? и вновь Вера в замешательстве. После всего, что ей доводилось смотреть по телевизору, она ждала маленькую армию из людей в защитных костюмах. Есть явный признак преступления.
Да?
Поднос в руках ограничивает движения, так что Вера кивает на входную дверь.
Посмотрите, убийца разбил стекло!
Офицер Грей медленно кивает.
Возможно, так и есть, но я бы не делала поспешных выводов. Стекло могло разбиться от чего угодно. Хотите рассказать о чем-то еще, что имело бы значение для расследования?
Как насчет наркотиков? залпом проговаривает Вера.