Последний человек во Вселенной - Рутлэсс В. 4 стр.


Моя задача на станции почти не носит характера мыслительной деятельности, так что ошибиться я не могу. Конечные пункты получения колонии давно перестали самостоятельно связываться с Землей напрямую, потому что расстояния между ними велики настолько, что, сохранись такая связь, она отнимала бы огромное количество энергии и все равно информационные пакеты, передаваемые от Земли колониям и обратно, зачастую доставлялись бы неточно. Мало того, Земля и ее колонии постоянно находились в движении, удаляясь друг от друга на огромные расстояния в процессе общего расширения Вселенной, летя на огромных скоростях в разных плоскостях в направлении разных ее областей. Поэтому в ходе реализации доктрины была определена необходимость установить на примерно одинаковом расстоянии от Земли и колоний нескольких промежуточных станций на максимально возможном удалении, для которых перемещения Земли и колоний не были бы столь же слабо определяемы относительно общих параметров Вселенной,  как бы сторонних наблюдателей, определяющих координаты всех объектов. На одной из этих восьми станций я и нахожусь.

Мои обязанности простые: прием сигнала, его корректировка, систематизация и отправка дальше в колонии и в обратном направлении все, что от меня требуется. Это моя работа. На этой станции я уже пять лет, и я никогда не вернусь на Землю. Это мой выбор.

Информация по маршруту «Земля станции колонии» перемещалась не в чистом виде. Она записывалась на носитель размером с человеческий ноготь и массой менее одного грамма с единственной функцией передачи данных на сравнительно небольшое расстояние порядка ста километров. Отправленный с Земли носитель прибывал в район расположения моей станции, передавал записанную на него информацию, оборудование станции записывало эту информацию на такой же носитель и потом, с помощью смонтированного на станции микроколлайдера, направляло уже колониям. Обратный путь осуществлялся подобным же образом. Коллайдеры на станциях и в колониях настолько маломощные по сравнению с земным, что способны только на отправку микроскопических материальных объектов. Любое увеличение их мощности привело бы и к увеличению расхода энергии, требовало бы бо́льших площадей для размещения оборудования. И если в колониях со свободным пространством для помещений проблем не было, то на станции вопрос объема доступного пространства обойти сложнее, чем даже вопрос с энергией.

За эти годы я настолько свыкся с тем, что доктрина перестала быть новацией, а все мои усилия свелись к механическому выполнению определенных функций, что я стал воспринимать себя как часть доктрины, как составную часть программы по переформатированию системы. Я как программа, я машина. Мой интерес поддерживается исключительно потому, что я все еще не знаю, что мне предстоит.

Я вглядываюсь в космическую пустоту. Я знаю, что когда-то это произойдет об этом говорит земная наука последних двухсот лет. Вопрос лишь во времени. Я пытаюсь уловить хотя бы мельчайшие признаки по тому, как меняют свой свет звезды, по едва уловимому шороху космической пыли, по своим внутренним ощущениям, наконец. Я предполагал, что это может произойти во время моей жизни, но по-настоящему никогда в это не верил. Ну, а если и произойдет, что с того? Конец, каким бы он ни был, обязателен для любой жизни, если есть ее начало.

 Вы должны будете отказаться от всех своих инстинктов, за исключением одного. Познание для ученого деятельность, которой необходимо посвятить жизнь, а если надо, то и отдать ее. Это единственный инстинкт, который вы можете оставить как стимул для выживания, все остальные для ученого должны стать рудиментами и отмереть в момент принятия решения, которое каждый из вас должен принять. Процессу познания вы должны подчинить всего себя свой мозг, свои разум и тело, всю свою жизненную энергию нервную и психическую, без остатка.

Тогда в словах Лода я увидел скорее пафос, чем попытки убедить нас. На самом деле нас не надо было убеждать. Мы команда профессионалов из восьми человек, будущих обитателей восьми станций, были убеждены и без Лода. Наш выбор был осознанным.

* * *

 Я Нельсон, прием. Делаю запрос.

 Привет, дружище. Не заскучал в одиночестве?  голос Бэла звучит всегда бодро и звеняще, отдавая эхом в помещении станции.  Я слушаю тебя.

 Меня интересует звездное скопление в северо-восточном секторе

Я называю ему координаты.

 Что ты можешь сказать о нем?

 Должен огорчить тебя, Алан. С Земли мы его почти не видим. А почему ты интересуешься им?

 Не знаю, но, по-моему, оно странно себя ведет. С некоторых пор я наблюдаю определенные изменения, которые наталкивают меня на мысль Помнишь ту лекцию, когда мы чуть не передрались между собой?

 Ты имеешь в виду ту самую лекцию, когда ты обвинил меня в полном непонимании законов Вселенной? Но мы тогда были слишком юны, чтобы что-то понимать вообще.

 Я имею в виду то, о чем сказал профессор Колин.

 Окей, Нельсон. Я помню. Но это произойдет нескоро. Тебе не о чем беспокоиться. Твое странное скопление вводит тебя в заблуждение. Скорее всего, ты просто устал. Смени режим мозга. Тебе надо переключиться.

 Похоже ты прав, Бэл.

Вот так я веду диалог с Бэлом. Я начинаю как обычно, когда у меня накапливаются вопросы, на которые я не могу найти ответ. За все годы обучения Бэл так и не смог понять меня. Или сделал вид, что не понял. Он провалил тестирование и всячески пытался поставить под сомнение мое решение отправиться на станцию. Он будто показывал всем своим скепсисом, что мое решение стать оператором чистая блажь.

Мы скрещивали словесные шпаги, иногда обращаясь к постороннему мнению на предмет, чья позиция убедительней, и не отступая ни на йоту каждый от собственного суждения.

 Материальный мир затратен,  утверждал Бэл,  материя нуждается в постоянном воспроизводстве.

 Материя бесконечна, она возобновляема за счет собственной внутренней энергии и не нуждается в подпитке извне, а только лишь трансформируется в какие-то иные формы,  возражал ему я.

Он замолкал, а затем подводил черту:

 Ну что ж, так уточняются теории и корректируются идеи в сторону того, кто оказывается прав,  глубокомысленно говорил Бэл.

Я усмехался такой «глубокомысленности», считая это простой неуступчивостью. Как будто существование материи обусловлено моей правотой или его. Безусловно, меня интересует что-то, что не касается непосредственно моей работы на станции, но никаких вольностей я позволить не могу. Похоже, в чем-то Бэл был прав. Энергии моей станции достаточно лишь для приема-передачи текстово-информационных пакетов, но не для личных разговоров и споров, тем более незаконченных. Незаконченные споры не менее затратны, чем содержание самой станции. И хотя для меня совершенно очевидно, что спор с Бэлом не просто спор, а противостояние, я не буду тратить на него энергию.

Помимо общения с Пентой я занимаю себя, конечно, и общением с космосом. Что я имею в виду? Чтобы сгладить унылость космических будней, серость внутреннего пространства станции, какой бы она технологичной ни была, я периодически выхожу за ее пределы. Это является и одной из моих обязанностей. Каждые десять дней я проверяю работоспособность и целостность атомных генераторов, которые питают электричеством все системы станции. Генераторов два: основной, который работает еще с тех пор, когда на станцию прибыл первый ее обитатель-оператор, то есть уже более семидесяти лет, и запасной, постоянно работающий на холостом ходу и только поддерживающий рабочую температуру внутри себя.

Скафандр, который столь легок, что я его называю костюмом, надевается с закрытыми глазами настолько хорошо продуман он создателями и настолько часто я тренируюсь в его надевании. Проход в шлюзовой отсек, выравнивание давления в шлюзе с давлением снаружи, а точнее, с его полным отсутствием, занимает около трех минут. Эта процедура задумана и происходит с минимальными потерями газов атмосферы станции путем выкачивания воздуха из шлюза внутрь станции, а не выпускания их в космос, что было бы крайне расточительно и требовало бы регулярного пополнения компонентов атмосферы поставками с Земли.

Пока идут приготовления к выходу и наружный люк шлюза не открыт, я еще раз проверяю крепление механизма страховочного троса к скафандру. Трос хотя и тонкий, но очень прочный. Его десятикилометровая длина занимает в механизме место, сопоставимое с размером, необходимым для литра воды.

Закрепляю замок троса на скобе около крепления наружной створки шлюза и ожидаю окончания процедуры выравнивания давления. Так как шлюзовой отсек расположен в неподвижном цилиндре станции, в ее стволе, здесь царит полная невесомость, поэтому в шлюзе должно остаться как можно меньше атомов атмосферы, чтобы меня не выбросило вместе с ее остатками наружу.

Наконец все подготовительные процедуры закончены, раздается контрольный звуковой и световой сигнал в шлеме скафандра, я еще раз проверяю параметры давления внутри шлюза и сдвигаю большую рукоятку открытия наружной створки шлюза. И вот я снова готов к выходу в бесконечность.

В такие «походы» мой скафандр заправляется всем необходимым по максимуму его автономность при полном возможном комплекте кассет очистки воздуха и двух заряженных под завязку аккумуляторах (воздух и электричество в скафандре обязательные компоненты жизнедеятельности) составляет без малого двадцать четыре часа. Я никогда не находился снаружи станции столь долго, это было категорически запрещено регламентом, но запас еще никогда и никому не повредил.

Итак, я снаружи. Каждый выход за пределы моего обитаемого, комфортного уголка начинается с секунд трепета и благоговения перед необъятной бездной. Если я отцеплю страховочный трос, сильнее оттолкнусь от корпуса станции, то мое тело теоретически может двигаться в космосе бесконечно многие миллиарды световых лет. До соприкосновения с каким-то другим материальным объектом может пройти даже большее количество времени, чем самые оптимистичные прогнозы по времени рождения самой Вселенной тридцать пять миллиардов лет по последним расчетам. Я могу пролететь с одного конца Вселенной до ее другого конца пусть все ученые твердят о том, что у Вселенной нет ни начала, ни конца, ни середины даже с учетом ее постоянного расширения со всевозрастающей скоростью. Вздумай я проделать это, я могу смело рассчитывать, что на моем пути не возникнет никакой преграды, учитывая ничтожные размеры моего тела относительно размеров того пространства, которое окружает меня. Вот такие мысли приходят в голову каждый мой выход и без исключений. К этому невозможно привыкнуть. По крайней мере, для меня. И мне всегда было интересно: а посещали ли подобные мысли моих предшественников или посещают ли они прямо сейчас операторов других станций?

Генераторы закреплены к неподвижному стволу станции на расстоянии пяти километров. Один генератор в одной стороне, другой в противоположной. Итого, между двумя генераторами расстояние по прямой составляет десять километров. Пять километров до одного генератора, потом десять до другого и пять километров обратного пути до станции. Всего мне необходимо преодолеть в открытом космосе двадцать километров. Генераторы крепятся к станции полужестким способом карбонометаллическим тросом, способным растягиваться и скручиваться в экстренных случаях. Вдоль основного троса идут два питающих кабеля, по которым на станцию передается вырабатываемое генератором электричество, и страховочный фал, к которому я тоже обязан прикрепиться, помимо страховочного троса, соединенного непосредственно со станцией. Космос не терпит легкомысленного отношения к себе и не терпит простых, не дублированных решений. Эта банальная истина известна каждому, кто имеет отношение к этой сфере, еще со времен первопроходцев, со времен их простейших орбитальных полетов.

Автономности скафандра хватит для того, чтобы переместиться к генераторам и обратно лишь за счет силы рук, если перебирать ими вдоль страховочного фала генераторов, но так делать, согласно инструкции, можно только в экстренных случаях. Создавать сочленения скафандра вечными еще не научились, и велика вероятность того, что в какой-то момент в ходе передвижения вдоль страховочного фала произойдет повреждение рукава, а это всегда разгерметизация и фатальный исход для оператора. Поэтому перемещение осуществляется за счет двигателей скафандра. Двигатели слишком преувеличенное название механизма, выполняющего функцию перемещения. На самом деле здесь смонтированы две небольшие емкости с газовой смесью, которая в небольших количествах выпускается наружу при помощи простейших клапанов. Как и большинство своих изобретений, инженеры подсмотрели идею у морских животных. Природа неисчерпаемый банк данных для инженерных решений. Кальмары передвигаются в морской толще, абсолютно не задумываясь о наличии у них нужных патентов. Как и кальмарам, космонавту вполне достаточно отталкивающей силы газовых двигателей, чтобы задать своему телу, облаченному в скафандр, необходимую скорость, достаточную для перемещения к требуемому объекту генераторам, контейнерам с посылками с Земли, облету корпуса станции при осмотре обшивки и других нужд.

Задав небольшой импульс, я расслабляюсь и только лишь наблюдаю за взаимодействием короткого страховочного фала скафандра и страховочного фала генератора чтобы они не переплелись друг с другом.

Назад