Не надо вариантов. Я лично сегодня не буду спать и проконтролирую все сама.
Николай Фёдорович медленно покачал головой:
Хорошо Он как будто искал повод отсрочить приговор, хотя на самом деле, кажется, просто не хотел смерти невинных людей. Хорошо, повторил он, с группой все понятно. А что будет с водителем? У него все черное, его дело в суде, но приговора нет.
Я вчера написала прошение в Высший суд с просьбой решить вопрос в срочном порядке. Сегодня на вечернем заседании приговор будет.
Вот сука! вырвалось у Егора.
Все сделали вид, что ничего не услышали.
Заседание закрыто, объявил Николай Фёдорович. Готовьте документы на исполнение и передавайте, он кивнул в сторону молчаливых людей в черном. За тех пятерых отвечаешь лично, тяжело взглянул он на Алёну.
Она с довольной ухмылкой ответила:
Будет сделано.
А вы что стоите, молодой человек? обратился он к Зигуну. Зигун аж вздрогнул. Жду вас в своем кабинете. Зигун в ответ смог только промычать что-то нечленораздельное. Дверь в конце зала и направо. Молча кивнув всем, старший быстро пошел в конец зала.
Зигун пошел в конец зала. Сначала он никак не мог найти дверь, которую ему указали, но тут увидел небольшой коридор и справа дверь. Он открыл ее и очутился еще в одном зале, только поменьше. Там были люди в таких же белых балахонах, как и у него. Оглядевшись, он обнаружил неподалеку и группу людей в черном.
Мимо пронесся парень, чуть не задев его.
Тебе туда, бросил спешащий ему на ходу. В конце зала, дверь справа.
«Опять в конец зала и опять дверь справа. Сколько же тут этих залов и откуда этот паренек знает, куда именно мне нужно?..» подумал Зигун.
Все двери выглядели одинаковыми. Зигун шел через зал, на стеллажах увидев огромное количество личных дел и рядом с ними весы. Некоторые весы немного пошатывались то в одну, то в другую сторону на них было одинаковое количество шариков, и в любой момент весы могли склониться в ту или иную сторону. Любой, кто проходил мимо, мог случайно задеть их и все, доказывай потом, что шариков было поровну, никто пересчитывать не будет. К некоторым весам подходили люди в белом или в черном. Каждый кидал белые или черные шарики: белые за добрые дела, а черные за грехи.
Люди в белом, как понял Зигун, были ангелами, теми, кто всю жизнь оберегает людей и контролирует работу черных, чтобы те действовали в рамках закона. В черном были демоны. Их задачей было фиксировать все грехи, а после вынесения приговора приводить его в исполнение. Это и было своеобразной системой сдержек и противовесов даже тут все было как на Земле.
Стоя перед дверью, Зигун раздумывал о том, что на каждого из людей, оказывается, с рождения заводится личное дело, в котором постоянно пополняют статистику хороших и плохих действий и мыслей. Все это измеряется шарами белыми или черными, разными по размеру, в зависимости от значимости. И у тех, кто дожил до старости и умер своей смертью, весы так и остались в белой зоне и приговоров им не выносится. Всех остальных же рано или поздно ждал суд и приговор. Получается, ему тоже вынесли приговор. И тому парню, что в него въехал. Вот какие молодцы объединили двух приговоренных в одну аварию, и всё, дело сделано. Если, конечно, снова кто-то не накосячил. Как стало понятно из разговора Алёны с Егором, такое тоже случается.
Тут Зигуна бросило в жар: а вдруг и с ним косяк?! Он сейчас войдет, с его делом разберутся, принесут извинения и он очнется! Эта мысль Зигуна обрадовала: конечно, именно так все и будет. Он держался за ручку двери и не знал, что его ждет за ней. Так или иначе, терять ему было нечего.
Внутри он увидел небольшой кабинет, письменный стол, заваленный папками. За ним сидел Николай Фёдорович. Непонятно было, как он успел появиться тут быстрее Зигуна. На вид хозяину кабинета было лет пятьдесят пять, у него оказалось довольно добродушное лицо, как теперь разглядел Зигун, начавший проникаться к Николаю Фёдоровичу симпатией, пока тот не огорошил вопросом:
Ну что, долетался, шумахер?
Вопрос поставил Зигуна в тупик. Он пытался оправдаться тем, что детали аварии не имеют никакого значения, раз приговор был, судя по всему, уже вынесен. Но его интересовало другое.
За что? негромко спросил Зигун. Николай Фёдорович словно не услышал его, продолжал сетовать на неосторожный стиль езды собеседника. За что?! громче повторил Зигун.
Кажется, Николай Фёдорович понял, что от него не отстанут.
Вы Библию читали, молодой человек?
Ч-чего? спросил Зигун, хотя прекрасно слышал вопрос. Просто ответить ему было нечего.
А Евангелие? продолжил интересоваться Николай Фёдорович.
Зигун опустил глаза: ничего этого он не читал. Несколько раз порывался почитать, но так и не решился.
Глава один, пункт двадцать один, Святое Евангелие медленно произнес Николай Фёдорович. Спрашивать, о чем это он, не стоило, как понял Зигун.
Пока Зигун стоял в замешательстве, хозяин кабинета кинул папку на стол:
Принимай дело, приказным тоном сказал он. Сегодня должна родиться девочка. Назовут ее Марией. Будешь ее ангелом.
Мария Слезы выступили у Зигуна на глазах: у него на Земле ведь остались дети, два сына и дочь, а он до сих пор даже не вспомнил о них. Как они теперь там без него, что переживают.
Николай Фёдорович встал из-за стола и молча подошел к Зигуну. Кажется, чувствовал он себя при этом неуютно, будто это он выносил тот приговор нынешнему собеседнику. Хотя может, и он.
Ну ладно хватит тихо сказал Николай Фёдорович. Мы позаботимся о твоих детях еще больше.
Еще больше? удивился Зигун. Это как?
Ну замялся Николай Фёдорович, предоставим им еще по одному ангелу. В особых случаях мы можем делать это. Но при этом мысли у таких особенных людей должны быть чисты или у них должен быть особый знак при рождении. У твоих детей мысли чистые, они очень переживают, что тебя нет рядом.
В этот момент Зигуну стало еще хуже лучше бы ему такого не говорили.
Можно мне их увидеть?
Нет, последовал короткий ответ. Ты никогда их не увидишь. Разве что абсолютно случайно вы окажетесь в одном месте в одно время. Чисто случайно, повторил Николай Фёдорович.
Зигун посмотрел на личное дело. Потом поднял глаза на Николая Фёдоровича:
Что мне надо делать?
Беречь и защищать подопечных от всяких напастей. Особенно будь внимателен, если будут рядом черные. И ты можешь влиять на человека только опосредованно: через его мысли и поступки. Все действия человек совершает сам, думая при этом, что он сам так решил. На самом деле, твоя работа грамотно подвести человека к правильному принятию решения. У тебя для этого целый набор инструментов. Человек совершает поступки на основе информации, которую он получает. Твоя задача грамотно давать эту информацию, чтобы подопечный принял правильное решение и совершил правильный поступок. Ты можешь, например, подкинуть ему нужную мысль в нужное время. Направить его взгляд, чтобы он посмотрел в нужном направлении и увидел необходимое. Можно обострить его слух, чтобы он услышал нужную информацию. Решение при этом может быть моментальным либо ты можешь дать подсказку, которая позволит человеку двигаться в правильном направлении несколько лет. Твоя задача все это прогнозировать, и это целая наука. Со временем ты узнаешь все тонкости. Ну а пока ребенок маленький, надо контролировать все его контакты через окружение.
Я буду оберегать ее как свою дочь, сказал Зигун.
Я знаю, сказал Николай Фёдорович.
Так все-таки за что мне вынесли приговор?
На этот вопрос ответ знает только суд. Но там тебе никто ничего не скажет: все заседания закрытые, да и дело уже в архиве. Сам найди ответ на этот вопрос.
А как я сам узнаю?
Как, как В свободное от работы время вспоминай всю свою жизнь, все хорошее и плохое, и мысленно кидай шарики на весы. Так, может, чего и поймешь. Может быть, даже созреешь прочитать Библию или Евангелие. Но имей в виду, что простых ответов нет и не будет. Все тут непросто.
Зигун вышел из кабинета. В руках у него было личное дело будущего младенца. Сегодня у него появится этот маленький человечек, потому он дал себе слово быть всегда с ней рядом и защищать ее. Она еще не родилась, а он ее уже безумно любил всем сердцем.
Снова он вспомнил про своих детей и ему опять стало грустно. Как бы он хотел, чтобы они не страдали без него. Если бы он мог вернуться, наверное, он бы им попытался объяснить, что если не станет кого-нибудь из близких, то не стоит терзать свое сердце: все уже произошло, ничего не исправишь, так какой смысл убиваться Он бы все сейчас отдал, чтобы оказаться рядом с детьми и объяснить им все это.
Очень давно он где-то прочитал или услышал от кого-то фразу про то, что надо с детства учить детей терять. Он тогда не понял смысл этой сентенции, только сейчас у него открылись глаза. Мы все оберегаем детей с детства от лишней и ненужной информации, считая неправильным травмировать детскую психику. Но если что-то важное не объяснить в детстве, потом это может оказаться для человека таким ударом, от которого не все смогут оправиться.
Когда сыну Зигуна было шесть лет, он взял его на кладбище прибраться на могиле своего отца. Они тогда вместе покрасили оградку, убрали мусор и присели отдохнуть.
Когда-нибудь и меня тут положат, сказал Зигун. А ты будешь иногда меня тут навещать.
Какое сильное впечатление на сына произвели поход на кладбище и беседа, он узнал следующей же ночью. С женой у Зигуна состоялся очень тяжелый разговор она доказывала, что не надо было водить сына на кладбище, он сегодня боится засыпать и постоянно спрашивает маму, кто и когда умрет, что будет потом, переживая по этому поводу.
Зигун тогда переживал, что поступил опрометчиво, но со временем почувствовал, что отношение сына к нему изменилось тот стал как-то более трепетно, что ли, относиться к отцу. Кажется, он понял, что все в этой жизни не вечно, ценить надо все, что ты сейчас имеешь. Так он получил своеобразную прививку от будущего шока, когда бы случилась смерть близкого человека. Когда-то такую прививку получил и Зигун
Зигун открыл дело. Так Роддом номер Адрес Время. Пора быть там и он сразу же оказался в нужном месте! У ангелов это все было просто: где захотел, там и очутился.
Маленький комочек уже лежал на животе у мамы. Такой сладкий, пухленький и мокрый. И плакал совсем негромко. А когда девочка немного успокоилась, она сразу открыла глаза и стала оглядывать всех. Зигуну даже показалось, что и его она увидела.
Тут только он и сам стал оглядываться. На кровати лежала мама, на ней был клубочек его, Зигуна, клубочек; рядом были папа, врачи, медсестры. Зигун неподалеку заметил еще одного ангела это, наверное, был ангел мамы. Это хорошо, подумал Зигун, но тут же обнаружил за спиной этого ангела черного демона, и у него все похолодело: какого черта, что он тут делает?!
Зигун перевел взгляд на маму девочки выглядела она не слишком хорошо. Врач что-то ворчала и неодобрительно смотрела на приборы.
Введите лекарство! скомандовала она медсестре.
И тут Зигун увидел, как черный демон меняет ампулы и медсестра берет не тот флакон. Он ринулся исправить ошибку, но белый ангел резко его остановил:
Куда ты лезешь?
Ну как! заорал Зигун. Ты же все видел!
Видел и что? У тебя своя работа. Тебя за ребенком поставили следить.
А ты?! закричал Зигун. Что же ты!
А ты подумай получил он короткий ответ.
И тут его осенило: приговор. Приговор маме его девочки.
Руки у него опустились как же он сразу не понял: если черные тут, значит это приговор. Бедная девочка Только родилась и уже без мамы.
Медсестра ввела последнюю порцию инъекции, и аппарат истошно запищал, а после прерывисто загудел. Врачи и медсестры забегали и закричали, лишь отец девочки стоял молча видимо, он оказался единственным, кто все уже понял.
Так закончился первый рабочий день Зигуна.
* * *
Начались серые будни. Работы у Зигуна было пока мало Машенька оказалась не слишком беспокойной девочкой. С няней им очень повезло, а может, и Зигун постарался, что скромничать. Когда почти выбрали няню, отец передумал и принял верное решение поискать еще. И лишь со второй попытки семья нашла хорошую помощницу. Так что работы у Зигуна было мало, это позволило ему наконец-то попробовать осмыслить, что произошло с ним и что теперь ему делать с этим. У него не было ответа на единственный вопрос: за что? За что ему вынесли этот приговор?
Он начал читать Библию и Евангелие, но все стало казаться еще запутаннее. Он изучил и Евангелие, ту главу, о которой говорил его руководитель. В ней шла речь о рождении Иисуса: «Родит же сына. И наречешь ему имя: Иисус. Ибо он спасет людей своих от грехов их».
Речь шла о том, что Иисус спаситель, и он спасет всех людей от грехов их, ибо прощать грехи свойственно одному Богу.
Ясности пока это не принесло, и Зигун изучал тему дальше. Заодно он вспоминал и записывал самые яркие позитивные и негативные моменты своей жизни, тщетно пытаясь найти причину вынесения себе приговора. Пока все, что он вспомнил, было мелочью, кардинально вряд ли решившей судьбу приговора.
Самые ранние воспоминания о плохом и хорошем, о жизни и смерти были связаны со смертью бабушки бабули, как ее называли в семье, самого близкого человека для Зигуна в детстве. Конечно, родители стояли для него формально на первом месте, но они были целыми днями на работе, а с Зигуном оставалась бабуля. Такой преданности и самозабвения ради внуков он не встречал потом нигде.
Семья Зигуна жила на окраине города, квартира бабушки была в центре. На дорогу до внука у нее уходило минимум полтора часа, потому она вставала с рассветом и приезжала каждое утро, чтобы покормить Зигуна завтраком, обедом и приготовить на всех ужин. В детский сад он не ходил из-за слабого здоровья у мальчика обнаружились проблемы с глазами. Ночью, пока он спал, глаза гноились, и к утру этого гноя скапливалось в уголках глаз так много, что невозможно было разлепить веки. Бабуля приезжала каждое утро и тихо сидела у кровати, поджидая, когда Зигун проснется. Иногда она возилась на кухне и не слышала, что он проснулся, тогда Зигун тихо звал ее, и она появлялась с приготовленной пиалой с отваром ромашки. Бабуля аккуратно смачивала его глаза до тех пор, пока он не открывал их. И конечно, первым, что он видел, открывая глаза, была бабуля.
Это продолжалось каждый день довольно долго, до тех пор, пока Зигун с родителями не поехал в Одессу в специализированную глазную клинику, лучшую в стране, где ему назначили лечение уколы прямо в глаза, точнее, в уголок глаза. Уколы ставили огромной иглой, и родители не могли спокойно на это смотреть. Зигуну было тогда лет пять, но вел он себя на редкость спокойно для маленького ребенка, несмотря на риск малейшей ошибки при уколе. То ли он не понимал всей серьезности действа, то ли уколы были не такие уж и болезненные, за давностью лет уже и не вспомнить, но он мужественно перенес все лечение и проблемы со зрением исчезли навсегда, будто их и не было.
Даже когда Зигун выздоровел, бабуля продолжила приезжать к нему каждое утро, чтобы накормить его завтраком и просто побыть с ним вместе и поговорить. О чем они говорили пожилая женщина и маленький ребенок? Кажется, о чем-то детском, волнующем его в то время. Но был разговор, кусочек из которого Зигун запомнил. Тогда в ответ на какое-то его сетование бабуля посмотрела на него очень серьезно, помедлила и после сказала негромко: