И то здесь было чем заняться: Крош, только начинающий познавать мир, Лис, растущий вместе с Крошем и требующий не меньше внимания и терпения, каждый день разная Динка вечная загадка для Сени. И вдумчивый, работящий Сеня радость для Дины. И все они вместе друг для друга! Жизнь была замечательно интересна!
Глава 4
Спайк торопился на еженедельное заседание совета директоров компании.
С утра моросило. Серое небо тяжело лежало рваным ватным одеялом на крышах домов. Когда Спайк сел в машину и выехал со стоянки, дождь усилился и теперь лился рекой по лобовому стеклу. Машины обдавали друг друга фонтанами грязной воды. Серость и мерзость. Настроение было отвратительное.
Постановление правительства, опубликованное в утренней газете, которую он, как обычно, просмотрел за завтраком, не просто усложняло жизнь, оно ставило под угрозу само существование их с братом семейного бизнеса. Если следовать всем предписаниям функционеров, то главной задачей станет элементарное выживание компании. О прибыли говорить не приходилось. В такой ситуации лучший выход остановить фабрику, заколотить окна и двери и уехать куда-нибудь подальше до лучших времен.
Кто в этом случае будет платить налоги, если все закроются и разъедутся? И как они намерены пополнять бюджет? На что жить собираются?
Бессмысленно, вредно, негодно, абсурдно. Он перебирал в голове слова, которые могли бы охарактеризовать нововведения. И все больше закипал от ярости. Чем они там думают, чертовы популисты. Кому хотят угодить? Этим юродивым, которые нигде не работают и целыми днями стоят с написанными вкривь и вкось плакатами возле мэрии, выкрикивая сорванными голосами бессмысленные лозунги.
«Питомцы тоже хотят жить! Они молят вас о помощи! Чтобы понять, есть ли у животного душа, нужно самому иметь душу!»
Милосердия они хотят! Видите ли, общество созрело, чтобы не только удовлетворять собственные потребности, но и видеть и уважать нужды других, соблюдать чьи-то там права и ценить их жизнь.
Он вспомнил вчерашнюю встречу, организованную в мэрии для представителей крупного бизнеса. К нему подошел заместитель мэра Нильс Мари.
Нет, нет, конечно же, речь не идет о запрете, дорогой мой! Вы же понимаете! Речь идет о некоторых нововведениях. В духе, так сказать, сегодняшнего дня. И только! говорил ему Нильс. Вы же понимаете! Как мы без вас. Моя жена разорвет меня на части, если узнает, что я хотя бы косвенно виноват в проблемах вашей фабрики, он улыбнулся и похлопал Спайка по спине. Общество гуманизируется, назовем это так, и теперь безболезненность некоторых процедур главное требование оппозиции.
И как они это себе представляют? устало пожал плечами Спайк.
Может быть, газ? Просто пускаете в загон газ. И уже с обездвиженных тел берете все, что требуется по технологии.
Вы тоже стали выражаться более чем осторожно, сказал с грустной улыбкой Спайк.
Я вынужден, мой дорогой. Вынужден. Такое время! Закрывать глаза на протесты сейчас, значит, обречь себя на еще большие опасности в ближайшем будущем.
Он помолчал.
У вас есть дети, Спайк?
Дети?.. Нет. Мы с женой пока хотим пожить для себя. Дети это большая ответственность.
Вот-вот, и я о том! Дети огромная ответственность. Моя младшая дочь завела себе питомца, привязалась к нему и теперь мучает меня вопросами, на которые я не могу дать ответ. Она считает, что мы слишком жестоки к ним. Ей двенадцать лет. И она не одна такая!
Слишком жестоки! Спайк вцепился в руль машины с такой силой, что мышцы свело.
Впереди, вдоль обочины, мелкой неуверенной рысцой трусил один из тех, для кого требовали гуманности и защиты, грязное, тщедушное существо, один вид которого вызывал брезгливость и отвращение. Конечно, в одиночку он слаб. Он даже жалок. Но, когда они собираются в стаи, горе тому, кто окажется на их пути. А эти их ночные тусовки с воплями и криками. А то, что они разносят немыслимое количество инфекций и паразитов, которые сами являются разносчиками заразы. А во что они превращают мусорные контейнеры потрошат, разгребают, выворачивают в поисках пищи! И вот теперь, из-за этих недоносков под нож все, что они с братом создавали пять лет!
Злость поднялась в душе Спайка огненным валом.
Сейчас я тебя шугану, гаденыш. Развелось вас тут без меры. Никого не боятся. Идет себе, как по проспекту!
Он ударил по газам, и грязное существо на обочине едва успело отпрыгнуть в кусты из-под колес машины.
Глава 5
Лис пропал в теплый, солнечный день конца сентября.
После дневного сна Динка вышла на прогулку с Лисом и Крошем, а обратно вернулась с ревущим во все горло сыном, требующим немедленного возвращения питомца.
Убежал, сказала Динка Сене вечером. За деревья, за деревья, помнишь, там тополя стоят в ряд, между кустов, за гаражи. И все как не бывало. Звала его, звала. Кричала. Все напрасно.
Сеня поморщился. Лис убегал и раньше.
Где поводок? спросил он.
Так с поводком и ушел!
Может, поймал кто-то?
Все может быть!
Лиса искали весь вечер. Был обследован каждый клочок территории вокруг домов и гаражей. Сеня сходил за железную дорогу, которая отделяла их городской многоэтажный район от дачного с садами и огородами. Он расспрашивал встречных, заглядывал в чужие дворы и прислушивался к каждому подозрительному звуку. Он звал, он кричал. Все было напрасно. Лиса и след простыл.
Сеня вернулся домой, когда стемнело, усталый и расстроенный. Он злился на Себя, на Динку, на Лиса, на весь белый свет. Он не предполагал, что за восемь месяцев успеет так сильно привязаться к питомцу.
Все, сказал он раздраженно. Живности больше в нашем доме не будет! Не умеем следить, нечего и заводить!
Динка молчала, чувствуя свою вину. Лис, конечно, был своевольным и бестолковым, но и она успела полюбить его.
Крош и вовсе души в нем не чаял. Сколько совместных игр было организовано, какие восхитительные шалости затеяны и осуществлены! Какое количество безобразия и беспорядка сотворено! Смириться с пропажей Крош не желал. Вечером он отказался от ужина. В девять часов Динке не удалось уложить его в кровать. Он ждал Сеню, но, после наполненного переживаниями дня, не дождался уснул, привалившись к стене в коридоре напротив входной двери.
С исчезновением Лиса работы у Динки стало меньше, свободного времени больше, но радости это не принесло. Все жили, будто в ожидании чего-то.
Бара появилась у них через два месяца после пропажи Лиса. В воскресенье Динка с Сеней и Крошем отправились на рынок за какой-то мелочью для дома.
Через неделю начиналась календарная зима. Снег лег окончательно, до весны. День был холодный и ослепительно-солнечный, прозрачный.
До рынка они добирались на стареньком промерзшем насквозь, дребезжащем трамвае. Трамвай от остановки покатился вниз, вниз, в лог, засыпанный снегом. На склонах стояли заснеженные, дымящие печными трубами деревенские домики, сараи, местами покосившиеся заборы. Крош смотрел в окно, провожая взглядом меняющиеся картинки.
Лис! закричал он вдруг на весь вагон. Мама, там Лис!
Динка увидела небольшое рыжее существо, сидящее возле ворот дома.
Нет, сынок, это не Лис. Лис большой, а этот, смотри какой: маленький совсем.
Нет, Лис! Это Лис, мама!
К счастью, в это время трамвай медленно, тяжело, с громким скрежетом, выбрался из лога, повернул вправо и остановился у ворот рынка. Сеня подхватил ревущего во все горло Кроша и вместе с ним быстро-быстро вывалился из вагона.
На рынке яблоку негде было упасть. Теснота и шум. Толпа валила валом, как на демонстрации, следи только, чтобы не потерять друг друга.
Они прошли уже полрынка, а Крош все никак не мог успокоиться, бубнил что-то себе под нос, всхлипывал.
Динка нашла, наконец, посуду того цвета и фасона, которую искала, и остановилась посмотреть-поторговаться. Сеня отошел к соседнему прилавку, рассматривая разложенные в ряд складные ножи.
Вдруг Динка услышала крик сына, такой пронзительный и отчаянный, что у нее похолодело внутри. Она оглянулась. Кроша рядом не было. Расталкивая толпу, Динка бросилась на крик, пробилась сквозь толпу, и выдохнула с облегчением, увидев сына. Крош был цел и невредим. Он стоял спиной к Динке и, закидывая голову назад, самозабвенно верещал на немыслимо высоких нотах. Это был крик самой чистой, самой светлой, самой отчаянной радости. К груди он крепко прижимал маленький пушистый комочек.
Смотри кто у меня! сказал он, увидев мать.
Какой чудесный питомец!
Она была счастлива уже тому, что обнаружила сына в добром здравии.
Где ты его взял, малыш? Кто его хозяин? Давай-ка вернем это чудо на место!
Но не тут-то было! Рынок вновь огласился отчаянным воплем, но теперь это был не крик радости. Совсем наоборот это был рык воина. Крош готов был сражаться с каждым, кто попробовал бы разлучить его с его бесценной ношей. Попытка подоспевшего Сени тоже закончилась неудачей: рев сына набирал мощь и силу, взлетал до небес. На них оборачивались посетители рынка.
Хитроглазый продавец смотрел на Динку с Сеней, не скрывая радости.
Вашему малышу нужен друг, сказал он.
У него был друг, хмуро глядя на продавца, ответил Сеня. Большой, красивый и ласковый. И звали его Лис. Несколько месяцев назад он потерялся.
Это очень печальная история, подтвердила Динка, вздыхая.
Крош взглянул на родителей и крепче прижал к себе питомца.
Осторожно. Не сделай ему больно, сказала сыну Динка.
Она смотрела с мольбой на продавца: что же делать?
Такое иногда случается с друзьями, примиряющее сказал продавец. Бывает теряешь друзей. Но это не значит, что нельзя завести нового друга. Вы же не обижали того, прежнего?
Конечно, нет! вскинулась Динка. Мы любили его!
Вот видите! Любили! Это видно. У вас хорошая семья. И хороший малыш.
Не заговаривайте мне зубы, сказал Сеня строго. Нам нужно идти. Заберите, пожалуйста, питомца.
Я пробовал, но ваш сын не хочет с ним расставаться.
И что же теперь делать? Динка не понимала, как предотвратить скандал.
Возьмите его, сказал продавец. Поверьте моему опыту, я хорошо разбираюсь в жизни: ему будет хорошо с вами, а вам с ним.
Он мой! заявил Крош решительно.
Тише, тише, не дави его, Динка пребывала в полной растерянности.
Она погладила кареглазого питомца по пушистой голове.
Он такой милый, обернулась она к Сене. Может, все-таки возьмем его!
Лис тоже был милый, напомнил Сеня.
И ему было хорошо с нами! упрямо наклонила голову Динка.
Это был знак: когда Динка вот так упрямо выпячивала лоб, спорить с ней было так же бессмысленно, как с Крошем. К тому же, Сеня был один, а его оппонентов трое, даже четверо -питомец крепко-крепко, всем телом, прижимался к сыну.
С рынка уходили вчетвером. Динка забыла про свои разноцветные миски, а Сеня даже не вспомнил о складных ножах. Зато Крош светился от счастья.
Дома обнаружилось, что питомец девочка. Толстенькая и неуклюжая.
Баржа, сказал Сема. Очень похожа! Может, так и назовем?
Баржа это слишком, усомнилась Динка. Она же девочка. Пусть будет Бара, Нейтрально и необидно. И Крош научится, наконец, выговаривать букву «р». Крош, скажи Баррра!
Крош наклонил голову к плечу и произнес: «Баррррра!». При этом щека его смешно завибрировала, затряслась в унисон рыку.
Все засмеялись
Получается! заверил Сеня.
Еще как! засмеялась Динка. Уже месяц тренируемся рычать. Теперь быстрее пойдет!
Пойдет! радостно подтвердил сияющий Крош.
Ну вот, Бара только появилась в доме, а всем уже стало весело, сказала Динка. Значит, правильно мы сделали, когда взяли ее!
Посмотрим, что будет дальше, с сомнением произнес Сеня.
А дальше было совсем нескучно. Крош с Барой в паре обладали огромной разрушительной силой. Они росли вместе и порой вытворяли такое, что Динке выть хотелось. Топот, гогот, вечный беспорядок, и пыль до потолка. Крош не отходил от своей новой подруги ни на шаг. Вместе шалили, вместе гуляли, вместе спали.
На их веселые, не умолкающие ни на минуту вопли в гости то и дело забегали соседи, дети соседей, соседские питомцы.
Через год на этот нескончаемый праздник бытия прибыла еще одна персона: у Динки с Сеней родилась Стася, сестрв Кроша.
Динка, до тех пор полумама по душевному вольному полету, вмиг присмирела, притихла, радостно и удивленно разглядывая миниатюрную дочку. С этого дня она прилепилась к детям и мужу уже полностью и безусловно, сделавшись серьезной и ответственной мамашей. Сеня только удивлялся: куда девались женские капризы и перепады настроения. Динка, как по волшебству, стала сама добродетель: заботливая, преданная, внимательная и нежная.
Глава 6
Лаки проснулся от грохота. Вскочил с земли и сел, озираясь по сторонам. Ночной лес спал. За гаражами среди деревьев, где он остановился, было темно и тихо. Только между сосен, на просвет, виднелась половинка плывущей по безоблачному небу луны и ее отражение в гладком зеркале карьера.
Еще раз громыхнуло будто упало что-то железное.
«Мусорные ящики за дорогой», понял Лаки с облегчением, снова повалился на землю и закрыл глаза. Но заснуть не удалось. Снова навалились воспоминания о вчерашнем дне. Он полежал немного, прикидывая, который час. Если судить по луне, часа четыре. Значит, он проспал около трех часов. Совсем неплохо в его положении.
Опять громыхнул мусорный ящик. Лаки поднялся и, крадучись, стараясь держаться в тени деревьев, пошел в ту сторону, откуда доносились звуки.
Он остановился за ближайшим к дороге железным гаражом. В тридцати метрах от него, в тусклом свете одинокого фонаря несколько темных фигур ковырялись в мусорных контейнерах. Два опрокинутых металлических ящика валялись рядом. Этот грохот и услышал Лаки сквозь сон.
В темноте Лаки не мог рассмотреть ночных мародеров. Скорее всего, это были чужие, и, судя по голосам, взрослые, голодные и злые особи. Трое рылись в мусоре, один стоял поодаль и смотрел в сторону темных многоэтажек и вдоль пустынной дороги, огибающей окруженные палисадниками спящие дома. Караулил.
«Надо же, ничего не боятся. Громыхают баками, орут во все горло, скандалят. Шум разносится по всей округе!» думал Лаки.
На третьем этаже ближайшей многоэтажки зажглось окно.
Дайте поспать, твари! раздался злой крик.
Никто из троицы, занятой сортировкой отходов, не поднял головы. Только караульный равнодушно посмотрел в сторону кричавшего.
«Не жили они в столице. Непуганые. Их единственное желание набить брюхо. А дальше хоть трава не расти. Ведут себя так, будто никаких опасностей в мире не существует, думал Лаки, рассматривая из своего укрытия разношерстную банду. Абсолютно счастливые в своем неведении».
Раньше таких наглых здесь не было. Он знает, потому что это его родной город. Тихий городок, в окружении лесов и болот, совсем маленький по сравнению со столичным мегаполисом, где он жил в последнее время и где попал в облаву.
Зачем его понесло в столицу? Мать предупреждала, что там небезопасно, но он настаивал на своем. Ему хотелось новых впечатлений. Новых встреч. А, может быть, это зов крови. Мать говорила, что в старые добрые времена их предки жили в столице. Столичные были штучки!
Плохо, что мать не осталась здесь, а пошла с ним. Сначала долго отговаривала, но, как только поняла, что он непреклонен в своем решении, собралась тоже.
Ей нравилась столица.
Красивое место, прекрасная архитектура, как я люблю эти каналы и парки! говорила она. Очень давно, в те времена, когда все было по-другому, я много времени проводила на этих улицах!