Следовательно, можно с минуты на минуту опасаться внезапного наступления крупных сил противника. 20й корпус готов встретить его во всеоружии.
По плану, составленному Генеральным штабом, 20й корпус должен был для проведения предписанных ему действий по обеспечению располагать лишь силами общей численностью в одну дивизию. Но составив силы первой линии из полков, взятых из 11й дивизии[4] в Нанси и 39й дивизии[5] в г. Гуль, мы сохранили остальные части этих дивизий во второй линии, в Нанси и окрестностях города. Благодаря этому мы выиграли в том отношении, что, не выходя за пределы разрешенной численности, выдвигали в первую линию головные части 39й дивизии, которые иначе остались бы далеко позади, а также головные части 11й дивизии, главные силы которой, оставаясь в Нанси, сохраняли городу большую часть его гарнизона и обычный внешний вид. В то же время весь армейский корпус сосредоточивался в руках своего командира.
Во исполнение этих распоряжений 39я дивизия выступает из Туля 31го в 5 час. утра, а после полудня того же дня располагается в южной части района Нанси. 11я дивизия занимает северные и северо-восточные высоты Гран-Куронэ. Она деятельно продолжает оборонительные работы, намеченные и начатые в предшествующие дни.
Первые мероприятия ввиду развития политических событий вскоре были дополнены другими. 31 июля, около 18 час., из Парижа был получен приказ «отправить войска прикрытия», причем было подтверждено распоряжение не переходить за линию, указанную телеграммой накануне.
Когда части 11й и 39й дивизий узнали об этом решении, они уже находились на назначенных местах. Им оставалось только ожидать прибытия своих запасных, а командиру 20го корпуса отдать распоряжения о действиях прикрывающих частей, в том числе и распоряжения подчиненной ему 2й кавалерийской дивизии[6].
* * *
1 августа в Нанси получен приказ об общей мобилизации, отправленный из Парижа в 15 ч. 55 м. того же дня.
Спустя немного времени я получаю от военного министра телеграмму, повторяющую предписание не переходить за линию, указанную 30 июля, кроме случая наметившегося наступления противника.
Между тем я еще 31 июля приказал выставить передовые части корпуса на линию, расположенную впереди указанной 30 июля и прикрывающую важнейшие позиции, как то: гору Сен-Жан, высоты ля Рошет, гору Амане, которые являются ключом к воротам Нанси. Расположившись на линии, проходящей дальше в тылу, мы оставили бы эти позиции и, следовательно, без всякой обороны отдали бы их противнику в случае вторжения его даже самыми незначительными силами. Поэтому 1 августа я добился разрешения оставить войска в выбранном мною расположении.
Впрочем, ввиду целого ряда нарушений нашей границы германскими разведывательными партиями, правительство 2 августа сняло запрет переходить за линию, пролегающую в 10 км от границы, и предоставило главнокомандующему французскими армиями «полную свободу действий» (в оригинале «движений». Ред.).
Ген. Жоффр передал это распоряжение начальникам участков прикрытия телефонограммой от 2 августа в 17 ч. 30 м., добавив, что «по государственным соображениям морального порядка и повелительным причинам дипломатического порядка» надо во что бы то ни стало воздерживаться от перехода границы и ограничиваться энергичным отражением атак противника, отнюдь не провоцируя их.
Вскоре после этой телефонограммы я получаю от главнокомандующего шифрованную телеграмму с общей и секретной инструкцией для прикрытия, содержащую в частности следующие указания:
«Главнокомандующий имеет намерение перейти в общее наступление, только когда все его силы будут в сборе. Имея в виду последующее развитие плана операций, различные части прикрытия, помимо обеспечения мобилизации и сосредоточения, должны придерживаться следующих указаний:
.
в) 20му армейскому корпусу ускорить создание организуемого временного плацдарма к востоку от Нанси для обеспечения выхода через р. Мёрт.
..
Штаб главнокомандующего с 6 часов 5 августа в Витри-ле-Франсуа».
Отданные уже мною распоряжения вполне соответствуют намерениям главнокомандующего.
Мобилизация 20го корпуса протекает в отличном порядке и быстро.
В первой линии дивизии работают с порывом, дождь, выпавший пополудни 2 августа, не охладил их рвения. Необходимо обеспечить занятие указанного фронта минимальными силами, и на это именно направлены общие усилия.
Моральное состояние войск превосходное. Они, видимо, вполне уверены в себе и горят желанием двинуться вперед. Но полученные перед тем распоряжения категоричны, и главнокомандующий еще раз повторяет их телефонограммой от 3 августа в 10 ч. 30 м., настаивая «на повелительной необходимости не переходить через границу». Однако войскам первой линии разрешено выдвинуть разведывательные дозоры, но не далее чем на 2 км вперед от указанной прежде линии фронта.
Получаемые нами сведения о немцах говорят о сосредоточении крупных сил в районе Мера и севернее и об усиленной выгрузке войск на железной дороге Мец Саарбург.
Линия границы занята войсками, и на ней замечено производство окопных работ.
Кавалерийские партии противника продолжают проникать на французскую территорию, иногда вынуждая к отходу некоторые из наших пограничных постов; в отдельных местах они провоцируют перестрелки, а вечером возвращаются обратно за границу. Более серьезная тревога имела место в ночь с 3го на 4е в районе Номени. Заслуживающее доверия сообщение указывает даже на угрозу наступления противника на всем фронте.
Таким образом, соприкосновение с противником становится с минуты на минуту все более тесным. Оно начинает вызывать сильное утомление войск, находящихся все время настороже, имеющих мало времени для сна и, кроме того, не защищенных от частых ливней.
С другой стороны, мы узнаем, что 2 августа немцы заняли великое герцогство Люксембург, а 4го нарушили нейтралитет Бельгии.
Вскоре за последним известием было получено сообщение об объявлении Германией войны Франции. Об этом немедленно сообщили войскам 20го корпуса.
* * *
5 августа командующий 2й армией сообщает мне из своей штаб-квартиры в Нешато, что 6 августа он примет командование 2й армией и участком прикрытия на Нижней Мёрт. Однако впредь до нового распоряжения мне по-прежнему будут подчинены все войска, находившиеся до сих пор в прикрытии на этом участке, и в частности 2я кавалерийская дивизия.
С другой стороны, так как война объявлена, отпадают все ограничения для действий войск прикрытия, «которые теперь могут действовать сообразно задачам, возложенным на отдельные участки».
Это снятие запрета немедленно выражается в 20м корпусе высылкой конницы вперед на р. Сей и авиационной разведки на фронте Дельм, Шато-Сален, Дьёз.
Эта разведка не обнаруживает нигде скоплений крупных сил противника. У нас создается впечатление, что перед фронтом 20го корпуса он занимает выжидательное положение и в действительности держит в первой линии лишь сравнительно немногочисленные и разбросанные пехотные части.
Тем не менее, чтобы укрепить прикрывающую группировку, я решаю выдвинуть 6 августа до р. Сей отряды из всех родов войск. Эти отряды при своем движении вперед встречают лишь слабые подразделения конницы и самокатчиков и без труда их отбрасывают. Зато в Вике и Муайенвике наши кавалерийские отряды вынуждены отойти перед германской пехотой и артиллерией.
На другой день ложная тревога в этом районе диктует необходимость усилить фланги прикрывающей группировки.
С этой целью я приказываю выслать в район горы Сен-Жан сильный отряд из всех родов войск с задачей прикрывать левый фланг армейского корпуса. На правом фланге 2я кавалерийская дивизия усиливается на своем участке прикрытием 10й кавалерийской дивизии[7], предоставленной в мое распоряжение.
Но на самом деле противник проявляет теперь лишь очень небольшую активность. Судя по всем полученным сведениям, он занят приведением в порядок и завершением организации войск, которые он в первую же минуту после спешно проведенной мобилизации эшелонировал вдоль границы.
Чтобы выиграть необходимое для этого время, он усиливает свою оборону, подорвав плотину пруда Лендр и вызвав наводнение в долине р. Сей, распространившееся уже до Муайенвика. С другой стороны, чтобы сохранить возможность перехода в наступление, он оставляет нетронутыми мосты через реку.
* * *
Вот уже десять дней, как части 20го корпуса все время находятся настороже. Прибытие в Лотарингию, начиная с 8 августа, 16го[8] и 15го[9] армейских корпусов позволяет постепенно сменить части 20го корпуса и дать им некоторый отдых.
Командующий 2й армией приказывает разделить участок прикрытия Нижней Мёрт на три полосы: 20го корпуса слева, 15го в центре, 16го справа.
С 12 августа начинает, в свою очередь, выгружаться 9й корпус[10], что позволяет еще уменьшить фронт, занятый 20м корпусом, который с этого времени может считать свое положение вполне прочным.
Так заканчивается выжидательный период. Как мы видели, нам с 20м корпусом пришлось прикрывать сосредоточение 2й армии. Отсюда целый ряд мероприятий, имевших целью впредь до окончания сбора армии воспрепятствовать действиям противника на нашей территории, не стараясь завязать бой или вызвать его даже для получения сведений о его расположении. За истекшие две недели близкое соседство между войсковыми массами обеих сторон, непосредственное соприкосновение с отрядами противника могли ввиду возбужденного состояния войск вызвать нежелательные и серьезные инциденты. Потребовались общая бдительность и самообладание, чтобы избежать всяких неожиданностей. Столкновение, если бы оно произошло, было бы преждевременным и противоречило бы планам главного командования.
20й корпус становится одним из крупных соединений 2й армии наравне с прочими ее корпусами 9, 15, 16, 18м. Ему предстоит действовать согласно распоряжениям командующего этой армией.
2я армия располагается для наступления. Остается определить объекты этого наступления.
Глава вторая
20й корпус при наступлении в Лотарингии. Сражение под Моранжем (1420 августа 1914 г.)
Французское наступление крупного масштаба в Лотарингии оправдывалось как демонстрация, имевшая целью сковать в этом районе находившиеся там значительные германские силы.
Нашествие на Люксембург и Бельгию, развивавшееся в это время, должно было увлечь в северные области и удержать там большую часть армий противника.
Наступлением в Лотарингии нельзя было рассчитывать на успехи на этом самостоятельном направлении, изолированном от главного театра военных действий. Нельзя было ожидать успехов, способных изменить результаты великого столкновения, в котором наши главные силы должны были встретиться с основной массой противника в отдаленном районе.
Кроме того, это наступление представляло серьезное затруднение и реальную опасность. Действительно, Лотарингия была изолированным театром, замкнутым почти со всех сторон, имевшим своеобразный рельеф и особенно сильно укрепленным. Она представляла собой вытянутый треугольник, основание которого, составлявшее общую границу Франции и Германии, было открыто, а двумя сторонами которого служили р. Мозель на западе и р. Саар на востоке две серьезные преграды.
От театра, где должно было произойти столкновение между главными силами, район отделяла р. Мозель. Эта река была заперта крепостью Мец Тионвиль, прикрывавшей берега реки на большом протяжении. Тем самым еще увеличивалась и без того значительная сила преграды, имевшейся между Лотарингией и северным театром. Вместе с обширными прикрывавшими ее укреплениями эта река являлась превосходной базой для контратак многочисленными резервами. Противник мог в тот или другой момент выделить из своих ведущих операции армий эти резервы. Ему нетрудно было быстро перебросить их по нескольким железным дорогам, сходящимся к Мецу и Тионвилю, и собрать в районе, полностью прикрытом артиллерией этих крепостей. Отсюда ему было бы легко бросить их в сражение в Лотарингии, если бы это доставило ему какую-нибудь выгоду.
На востоке и на севере р. Саар также являлась хорошей преградой, поддержанной с тыла и с юга крепостью Страсбург и линией р. Брюш с Мольсхеймским укреплением. Она несомненно могла обеспечить сосредоточение значительных германских резервов. Таким образом, она представляла собой вторую линию, могущую служить исходной базой мощного контрнаступления.
Между этими двумя реками, близ середины треугольника, линия р. Роттэ, Альбе, являющаяся продолжением линии р. Немецкий Нид, была уже несколько лет укреплена и связана укреплениями с Тионвилем. Она образовывала прочную поперечную линию, третью преграду и исходную базу для маневра, которую можно было легко и с выгодой использовать в сочетании с двумя первыми.
От высоты Дельм, крайнего пункта передовых укреплений Меца, до р. Саар под Саарбургом имелось пространство шириной в 45 км, открытое для французского наступления. Большая часть этого пространства (от Саарбурга до Дьёза, 25 км) была, не говоря уже об обширных лесах, сильно пересечена каналами и большими прудами, что очень облегчало противнику оборону. На остальном пространстве (от Дьёза до Дельма, около 20 км) виднелись многочисленные вышки, установленные за несколько лет перед тем и распределенные в полосе глубиной в несколько километров, начиная от самой границы. Эти вышки были признаком специальной подготовки к артиллерийской борьбе на данном участке.
Как мы видим, Лотарингский театр, сам по себе узкий и изобилующий естественными препятствиями, обладал еще и многочисленными фортификационными сооружениями. Со своими фланговыми позициями и фронтальными оборонительными линиями, опиравшимися на большие крепости Страсбург и Мец Тионвиль, располагая густой сетью железных дорог, он представлял в руках германского командования поле сражения, отлично подготовленное для того, чтобы небольшими силами задержать противника. В случае же необходимости они могли нанести ему чувствительное поражение, комбинируя фронтальные сковывающие действия с фланговыми контратаками. Он обеспечивал также германскому командованию при небольшой затрате сил более широкий маневр армий, ищущих решительного сражения на сравнительно открытых равнинах Северной Франции. Но Лотарингский театр нельзя было рекомендовать командованию в качестве исходного плацдарма для крупного наступления, которое привело бы в очень трудно проходимый район без всяких шансов захвата объекта решающего значения.
С другой стороны, французское наступление с целью дать сражение в Лотарингии можно было вести лишь с большой осторожностью.
Удобным для наступления был только промежуток от Дельма до Дьёза, шириной около 20 км; при этом приходилось считаться с наличием там таинственных вышек. Восточнее Дьёза начинались леса, каналы, пруды, тянущиеся до самой р. Саар. Таким образом, наступающим французским войскам угрожал бы с правого фланга противник, могущий выйти с Верхнего Саара и р. Брюш.