Но они проникнуты её искренней житейской мудростью и очень точным выбором слов и образных словосочетаний, отражающих её глубокие материнские чувства.
Мама любила писать письма своим сёстрам и брату, дочерям и мне. Мне особенно нравилось, когда она писала своё очередное послание после тяжёлого рабочего дня, простояв у плиты своей столовой или после домашних хлопот, и вдруг начинала дремать буквально на половине мысли. Рука её механически продолжала писать, строчка уходила вкось, спускалась вниз к краю тетрадного листа, либо наезжала на верхнюю предыдущую строчку.
Потом она вдруг просыпалась и, прочитав написанное, продолжала излагать прерванную дремотой жизненную тему. Такие её письма получал и я, и это было особенно мило, поскольку так я ближе и теплее воспринимал мамины мысли и советы, рассказы и впечатления.
Папе удалось закончить 7 классов, ну а потом был его побег на войну, тюрьма и лагерь, женитьба, дети, нескончаемая работа. Но он читал, смотрел передачи, слушал радио. Он часто любил рассказывать новости, давая их в своей житейской интерпретации. И хотя почти все из них я уже обычно знал, всегда слушал его внимательно, иногда удивлялся и высказывал свои оценки.
Удивительно, но с таким уровнем собственных знаний, мои родители сумели создать в семье буквально культ образования, делали всё возможное, чтобы мы, две мои сестры и я, учились. Они не сидели с нами за уроками, не контролировали сделанные домашние задания.
Кстати, так поступали практически во всех рабочих семьях той поры. Поэтому мои сверстники в большинстве учились сами, рано поняв, насколько тяжела жизнь и судьба наших родителей.
Обычным делом был мой самоотчёт о своих оценках перед мамой. Я всегда радостно сообщал, что получил пятерки по таким-то предметам, и она хвалила меня. О четвёрках я уже говорил с некоторой неловкостью, зная, что она непременно скажет: «Ну вот, на четвёрочки скатился!».
Причём даже и не ругала, а просто говорила с такой грустной улыбкой, что мне уже было очень стыдно.
От мамы я получил и урок об истории не только моей семьи, но и нашей большой Советской страны. В середине 70-х годов СССР готовился отмечать очередной юбилей Великого Октября. Для школьников был организован конкурс сочинений «Наша биография».
В работе надо было рассказать о том, как революция и Советская власть преобразили жизнь людей на одной шестой части планеты.
Моё сочинение было признано лучшим в Советском районе города и его отправили на следующий, городской уровень. Классный руководитель, одновременно, учительница русского языка и литературы Валентина Марковна Коробко зачитала его на родительском собрании в присутствии моей мамы, которая была очень горда этим моим достижением.
В сочинении я придумал, что мои дед и бабушка были первопроходцами коллективизации, первыми колхозниками, что они противостояли проискам классовых врагов кулаков. Сочинил, что кулаки отомстили колхозникам, подожгли их дома и ферму, а в пожаре погибла маленькая сестра моего отца. Но колхозники не сдавались, они продолжали строить своё колхозное счастье вопреки всем проискам ненавидящих их врагов. Этот драматический сюжет был обобщён мною словами, которыми я запомнил на всю мою жизнь: «Вот она, живая биография, живая история нашей страны!»
Когда мама пришла с собрания, то сразу позвала меня на кухню и, посадив напротив себя за стол, сказала, что очень рада моему успеху. Но тут же добавила: «Сынок, только всё было совсем по-другому». Далее она рассказала реальную историю всей нашей семьи.
Правда открылась мне, но совсем меня не шокировала. От многих друзей и сверстников я уже знал их похожие семейные истории. Чьих-то предков выслали из Поволжья и Украины, Прибалтики и Беларуси. Кто-то оказался вдали от родных мест из-за голода и лишений в поисках лучшей доли.
Так я впервые, наверное, столкнулся с раздвоением советской пропаганды и действительности. Но пропаганда в то время была сильней, а правда замалчивалась не то, чтобы только на государственном, но даже семейном и частном уровнях.
Моё сочинение, победившее в юбилейном конкурсе в нашем районе, было обойдено в рейтингах работ на уровне города. И я был этому даже рад, потому что мне не пришлось бы краснеть за этот мой детский вымысел, оказавшийся нечаянной ложью. Наверное, с тех пор в своих работах я стараюсь писать правду или, по крайней мере, только о том, во что искренне верю.
Родители побуждали нас учиться, и все мы, мои сёстры и я, получили хорошее образование. Старшая сестра Вера окончила исторический факультет Калининского государственного университета. Кстати, во всей нашей большой семье, включая двоюродных, троюродных сестёр и братьев, она стала первой, получившей высшее образование.
Вера на 10 лет старше меня и сыграла важную роль в выборе моего образования и профессионального пути. Кстати, она привила мне любовь к книгам, не просто художественной литературе, а специальной и научной. Каждый год, приезжая домой на каникулы она привозила с собой свои отработанные учебники и сборники.
Лет с двенадцати я уже читал вузовские академические издания по истории, статьи научных конференций.
Через Веру я ознакомился с «самиздатом», подпольно издаваемыми, вручную под копирку, книгами фактически запрещённых в СССР авторов. В таком виде, например, я впервые прочитал булгаковский роман «Мастер и Маргарита». Лет в тринадцать моим настольным фолиантом было трёхтомное издание «Борьба идей в современном мире», коллективная монография Института философии Академии наук СССР.
Из неё я впервые узнал о Збигневе Бжезинском и его пророчествах грядущего распада Югославии и СССР, учении Мао Цзэдуна, концепции «общества всеобщего потребления», «пражской весне» в Чехословакии и прочих событиях и идеях, так или иначе противостоящих тогдашней советской идеологии. Шедевром для меня стала публицистическая документальная книга «На скоростной дороге не останавливаются», написанная журналистом В. Большаковым о первом лейбористском правительстве Австралии.
Такое чтение постепенно предопределило мой окончательный выбор после окончания школы учиться профессии историка, журналиста или дипломата.
Вера, кстати, убедила моих родителей обучить меня второму иностранному языку, причём английскому. В школе я изучал французский язык. Учил его с интересом, познал азы. Много лет спустя, обучаясь уже в свои 33 года в Национальной Школе государственного управления при президенте Казахстана, созданной и организованной по соглашению с Францией, я снова целый год учил этот язык.
Очень удивился, что, не использовав его столько лет, я много знаю и понимаю по-французски. В рейтинге слушателей НВШГУ по французскому языку я, кстати, был первым.
Мама нашла мне репетитора по английскому языку в школе-интернате, где она сама работала поваром. И я трижды в неделю ездил на частные уроки. Английскому языку меня учили Люция Эдгардовна и её мама Отилия Ивановна, этнические англичанки, дочь и супруга одного из деятелей Компартии Англии, работавшего в Коминтерне и осуждённого в эпоху сталинских репрессий.
Они были высланы из Москвы в Караганду, скорее всего, после отсидки в «Акмолинском лагере жён изменников родины» АЛЖИРе.
Они рассказывали мне о своей жизни в Индии и Москве, учили меня классическому английскому языку. Наверное, поэтому я с трудом воспринимаю американский английский, сейчас повсеместно распространенный.
Отилия Ивановна, которой в то время было уже около 90 лет, свободно владела также французским, немецким, итальянским и русским языками. Итогами их трёхлетнего репетиторства стала положительная оценка, полученная мною на вступительных экзаменах на истфак Московского университета имени М. В. Ломоносова в 1980 году.
С сестрой Верой на выставке Экспо-2017, Астана
Образовательный опыт старшей сестры Веры направил меня, в конце концов на исторический факультет, тем более что благодаря ей я практически был готов к поступлению.
Окончательную точку в своём выборе я поставил ещё до окончания средней школы, погостив у Веры в Калинине (ныне город Тверь), окунувшись в атмосферу студенческого общежития, где она проживала, побывав на лекциях вместе с ней.
Закончив университет, Вера работала в Калининской области учителем районной средней школы. Затем она вышла замуж за москвича Сергея, родила двоих детей Ксению и Олега и с тех пор живёт в Москве.
Средняя сестра Нина, а они с Верой были погодками, соответственно, на 9 и 10 лет старше меня, оказала на меня влияние другого порядка. Она была более строга ко мне, всегда, что называется, мудро «учила жизни».
В этом она заменила мне недостающих братьев: учила бегать и прыгать, перелезать через заборы, плавать. В детстве я порою именно от Нины получал подзатыльники, чего, кстати, почти не делали со мною мои папа и мама.
Нина вышла замуж сравнительно рано, родила четверых детей, мою племянницу Светлану и трёх племянников Сергея и чудо-двойню прекрасных мальчишек Матвея и Владимира. Её семья несколько лет жила вместе с нами, и я с огромным удовольствием и любовью возился с детьми Нины: водил их в детский сад, забирал оттуда, играл с ними, делал уроки.
И это был мой первый педагогический опыт, полученный не по каким-то учебникам, а практикой самой жизни.
Когда у Нины уже было двое детей, она решила получить специальное образование, поступила и училась в Карагандинском медицинском техникуме. Мама и все мы, по возможности, помогали ей в этом, взяв на себя часть заботы о её детях. Она стала медицинской сестрой, получив аттестат с отличием.
Нина, наверное, унаследовала генетику к переездам, которых в жизни моих родителей до приезда в Казахстан было множество. В конце концов, её семья уехала в конце 80-х годов в Калининскую (Тверскую) область России, откликнувшись на зов специальной государственной программы подъёма Нечерноземья. Там им дали жильё, землю, работу.
С сестрой Ниной, Москва, 2006 год.
Эти места северный регион Тверской области с несказанно красивой русской природой. Там выросли Нинины дети, родилась её внучка. Своим трудом они не подняли заброшенную при Советской власти и, упавшую ещё ниже в первые постсоветские годы, эту российскую глубинку. Однако так все мои ближайшие родственники оказались в ближнем зарубежье, а я в независимом Казахстане.
Подробно рассказываю о своих сёстрах ещё вот почему.
Когда мне было лет пять или шесть, не помню, кто именно это был, меня спросили о том, кто и кем будет в нашей семье. Мне сейчас трудно говорить, почему я ответил именно так, но смысл этого моего прогноза оказался таким.
Я предрёк, что старшая сестра Вера станет «заслуженной учительницей». Интересно, что сейчас она, проработавшая учителем истории более 40 лет и продолжающая трудиться педагогом ныне, имеет звание «Отличника просвещения Российской Федерации».
Мой ответ относительно будущего средней сестры Нины предрек ей будущее «заслуженной доярки». Её мужем стал донской казак, механизатор и тракторист Николай, и первые годы совместной жизни они проживали в сельской местности Ростовской области. И Нина, действительно, работала на ферме дояркой.
Уже проживая в Тверской области, она стала заведующей фермой. Затем её избрали депутатом сельского совета и его председателем. Более 10 лет она работала главой большого сельского округа. Так что я, в свои 56 лет, хоть и оказался не совсем точным прогнозистом, но всё же угадал главный тренд жизненного и профессионального пути моей второй сестры.
Когда меня спросили о моём собственном будущем, я гордо заявлял о том, что буду выезжать из Спасских ворот Кремля. В этом месте все взрослые, обычно наши гости или родственники, всегда дружно смеялись и восхищались моими невесть откуда взявшимися непомерными амбициями. И так повторялось много раз.
Конечно, в конце 60-годов ХХ века маленькому карагандинскому мальчику трудно было предвидеть распад СССР, но этот мой прогноз всё же сбылся на все сто. В начале ХХI века я проработал почти 17 лет в главных государственных офисах независимого Казахстана, президентских дворцах сначала Алматы, а затем Астаны. Из Акорды, подобия казахстанского политического Кремля, я и выходил, и выезжал.
В мою бытность на дипломатической службе и, работая в пресс-службе президента Казахстана, я несколько раз бывал на переговорах и встречах в Московском Кремле.
Более того, я, действительно, однажды входил и выходил из Спасских ворот, сопровождая делегацию казахстанских журналистов, освещавших один из саммитов, кажется, Организации договора о коллективной безопасности.
Этот курьёз хорошо известен в нашей семье и среди наших друзей. Удивительно, но, наверное, это был первый самый точный и сбывшийся мой прогноз. Вряд ли он был глубоко продуманным, осознанным и пронзительно аналитическим, но факт остаётся фактом.
Свой жизненный и профессиональный путь я определил для себя, вольно или невольно, сам и, кстати, об этом нисколько не жалею и этим горжусь.
III. Кашландия. Тренинг ума. Начало
Пока проницательный читатель будет, возможно, преодолевать недоумение от неизвестного названия загадочной страны, вынесенного мною в заголовок этой главы, я, честно признаюсь, что сам, впервые в своей жизни, набрал его на клавиатуре моего ноутбука. Что это за мифическая страна, и какое отношение имеет она к содержанию моей книги, я подробно опишу. Пока же предлагаю заострить читательское внимание на тех аспектах, важных для профессионального, будущего или настоящего, аналитика, которые я уже упомянул в своем повествовании.
Итак, о чём таком главном я уже написал, и что важно знать читателю и, прежде всего, человеку, решившемуся научиться творить занимательную, глубокую и точную аналитику?
Всё, что связано с управлением коллективом, компанией, отраслью, сферой или государством, это, прежде всего, большая и скрупулёзная аналитическая работа.
Аналитика это искусство анализа, а любое искусство подразумевает, в первую очередь, творчество.
Аналитика это образ жизни, каркас, который держит и развивает всю систему ценностей и поведения конкретной разумной личности, каждого социума, страны, региона и мира, в целом, как живых и мыслящих организмов.
Аналитик профессионал пишет только правду и только о том, во что он искренне верит.
Мои воспоминания о детстве чётко определяют время начала моего осознанного интереса к политике.
Это был 1973 год, геополитически бурный и противоречивый.
Под влиянием узнаваемых из газет мировых событий я не просто стал регулярно читать периодику, которую всегда в очень большом количестве выписывали в нашей семье, и регулярно читали дед и отец. Я стал тематически собирать статьи, старательно вырезая их ножницами из газетного полотна. Собирал и складывал их в тематические папки, ранжируя по хронологии.
Первая такая папка была посвящена революции и контрреволюции в Чили, где в сентябре 1973 года произошёл государственный переворот. Свержение законно избранного президента далёкой южноамериканской страны Сальвадора Альенде и приход к власти военной хунты во главе с генералом Аугусто Пиночетом подробно и драматически описывались в советской прессе. Вся эта информация произвела на меня очень глубокое впечатление.