Кажется, я ахнул, потому что он быстро сделал карандашный набросок:
Именно так они и были расположены, сказал он.
Я не выглядел прозревшим, так как не увидел ничего странного.
Вы знаете, что это такое? спросил он, возбужденно наклонившись вперед. Это буквы Л и A азбуки Морзе, вместе они образуют сокращение имени Лапхем, которое мы всегда использовали для его обозначения, когда нам доводилось передавать его имя по проводам". Сэр, в ее крови не было никаких посторонних или ядовитых проявлений, но во всех ее венах, во всем ее теле я нашел тельца, расположенные таким образом. Какое это имеет значение? Я не психолог. Я не могу объяснить, но вы легко поймете, в каком состоянии я нахожусь.
Мы поставлены перед альтернативой. Когда я вошел в комнату, она была либо мертва, либо находилась в коматозном состоянии. Если она была мертва, то передача неполного сообщения может быть объяснена только спиритизмом или тем, что подсознательное "я", которое в нашей семье, вероятно, является телеграфным, было временно приведено в действие прикосновением пальца к кнопке. В этом случае не будет пустым воображением предположить, что вся материальная ткань сконцентрировалась в высказывании, которое она произнесла, и такая концентрация, естественно, затронула бы основополагающие элементы жизни, в первую очередь кровь.
С другой стороны, если она не умерла, то те же самые рассуждения остаются в силе. Учитывая концентрацию, которая, несомненно, должна была присутствовать, добавьте только руку, соскользнувшую с подлокотника кресла и передатчика в тот момент, когда нужно было передать имя убийцы, и когда вся система была заряжена символом, и идентичная ситуация, представленная здесь, не могла бы быть невозможной.
Он резко остановился, рассеянно поднес к губам потухшую сигарету, затянулся раз-другой и, глядя на меня, медленно произнес:
Я вижу, что вы меня поняли. Теперь перед вами весь ход событий, предшествующий преднамеренному убийству. Могу только добавить, что когда я объявил Лапхэму о своем намерении стрелять, в его глазах блеснул первобытный страх, а на его затвердевшем языке прозвучало слабое "Боже, как вы это узнали?". Вот и вся история, и, как я уже сказал, вы признаете абсолютную бесполезность всего этого в качестве доказательства.
Есть еще кое-что, сказал я, что стало причиной ее смерти?
В этот момент охранник подошел ближе и, чтобы нас не подслушали, наклонился и прошептал мне на ухо. Я был поражен.
Как он узнал об этом? спросил я. Это очень необычно.
Не знаю, сказал он, но это можно было сделать таким образом.
Вот почему я защищал доктора Форбса. После вынесения приговора я намеревался позволить ему выступить в суде и рассказать свою историю и тем самым спасти свою шею, а его самого поместить в психушку, но, к сожалению, в ночь после оглашения приговора он был найден мертвым в своей камере. Врачи в очередном порыве врачебной откровенности заявили, что не знают причины смерти, но склонны подозревать сердце.
1906 год
Бактериологический детектив
Артур Бенджамин Рив
Кеннеди был погружен в работу над лекцией о химическом составе различных бактериальных токсинов и антитоксинов, что было для меня так же незнакомо, как Камчатка, но было знакомо Кеннеди, как Бродвей и Сорок вторая улица.
И действительно, заметил он, откладывая авторучку и в сотый раз зажигая сигару, чем больше думаешь о том, как современный преступник упускает свои возможности, тем удивительнее это кажется. Почему, когда есть такой великолепный ассортимент изысканных методов, они используют пистолеты, хлороформ и синильную кислоту?
Да брось ты, старик, устало ответил я, разве только потому, что у них нет воображения. Хочется надеяться, что они им не будут пользоваться. Что станет с моим бизнесом, если они это сделают? Как из этого можно сделать действительно драматический материал для "Стар"? "Пунктирная линия отмечает путь, пройденный смертельным микробом; крестик указывает место, где его атаковал антитоксин" ха-ха-ха, не очень-то это подходит для желтых журналов, Крейг.
На мой взгляд, Уолтер, это было бы верхом драматизма гораздо более сильного драматизма, чем пустить пулю в человека. Любой дурак может выстрелить из пистолета или перерезать горло, но для того, чтобы быть на высоте, нужны мозги.
Возможно, так оно и есть, признал я и продолжил чтение, в то время как Кеннеди усердно корпел над своей лекцией. Я упоминаю об этом разговоре и потому, что он имеет отношение к моему рассказу по довольно необычному совпадению, и потому, что он показал мне еще одну сторону удивительных изысканий Кеннеди. Он интересовался бактериями не меньше, чем химией, а история эта связана как раз с бактериями.
Прошло, наверное, четверть часа, когда раздался зуммер на двери нашего холла. Представьте себе мое удивление, когда, открыв дверь, я увидел стройную фигуру очаровательной молодой женщины, которая была тщательно скрыта вуалью. Она находилась в состоянии, почти граничащем с истерикой, что заметил даже я, несмотря на свою обычную тупость.
Профессор Кеннеди дома? спросила она с надеждой.
Да, мэм, ответил я, открывая дверь в наш кабинет.
Она направилась к нам, повторив свой вопрос.
Я профессор Кеннеди. Прошу вас, присаживайтесь, сказал он.
Присутствие дамы в нашей квартире было настолько необычным, что я и в самом деле забыл о том, что нужно было исчезнуть, а занялся тем, что поправил мебель и открыл окно, чтобы выветрился застоявшийся запах табака.
Меня зовут Эвелина Бисби, начала она. Я слышала, профессор Кеннеди, что вы умеете докопаться до сути сложных загадок.
Вы мне льстите, ответил он с чувством признательности. Кто был настолько глуп, что сказал вам это?
Один друг, который слышал о деле Керра Паркера, ответила она.
Прошу прощения, встрял я, я никоим образом не желаю вам мешать. Я, пожалуй, выйду. Я вернусь через пару часов.
Пожалуйста, мистер Джеймсон вы ведь мистер Джеймсон, не так ли?
Я с удивлением поклонился.
Если это возможно, я хотел бы, чтобы вы остались и выслушали мою историю.
Если это возможно, я хотел бы, чтобы вы остались и выслушали мою историю. Мне сказали, что вы и профессор Кеннеди всегда работаете вместе.
Настала моя очередь смутиться от комплимента.
Мне рассказала миссис Флетчер из Грейт-Нека, пояснила она. Я считаю, что профессор Кеннеди оказал Флетчерам большую услугу, хотя и не знаю, в чем она заключалась. Во всяком случае, я пришла к вам со своим делом, по которому у меня мало надежды получить содействие, если только вы не поможете мне. Если профессор Кеннеди не сможет решить эту проблему, то, боюсь, никто не сможет.
Она сделала небольшую паузу, а затем добавила:
Вы, конечно, читали о смерти моего опекуна на днях.
Конечно, читали. Кто не знал, что Джим Бисби, нефтяной магнат из Южной Калифорнии, внезапно умер от брюшного тифа в частной клинике доктора Белла, куда он был доставлен из своей роскошной квартиры на Риверсайд-драйв? В то время мы с Кеннеди обсуждали этот вопрос. Мы говорили об искусственности двадцатого века. У людей больше нет домов, у них есть квартиры, говорил я. Они больше не болеют старым добрым способом; более того, они даже снимают специальные палаты, в которых умирают. А для похорон арендовали залы. Удивительно, что они не арендовали могилы. Все это было следствием разрушения традиций в двадцатом веке. В действительности мы знали о смерти Джима Бисби. Но в ней не было ничего загадочного. Она была типичной для первого десятилетия двадцатого века в большом искусственном городе одинокая смерть великого человека, окруженного всем, что можно купить за деньги.
Мы читали и о его подопечной, прекрасной мисс Эвелин Бисби, дальней родственнице. Когда под воздействием жары и волнения она приподняла вуаль, мы очень заинтересовались ею. По крайней мере, я уверен, что даже Кеннеди в этот момент начисто выкинул из головы лекцию о токсинах.
В смерти моего опекуна, начала она низким и дрожащим голосом, есть нечто такое, что, я уверена, потребует расследования. Возможно, это всего лишь глупые женские страхи, но до сих пор я не рассказывала об этом никому, кроме миссис Флетчер. Мой опекун, как вы, наверное, знаете, проводил лето в своем загородном доме в Бисби-Холле, штат Нью-Джерси, откуда он вернулся довольно неожиданно около недели назад. Наши друзья подумали, что это всего лишь странная прихоть вернуться в город до того, как лето закончится, но это было не так. За день до возвращения его садовник заболел тифом. Это обстоятельство заставило мистера Бисби вернуться в город на следующий день. Представьте себе его ужас, когда на следующее утро он обнаружил, что его камердинер тоже заболел. Конечно, друзья немедленно отправились в Нью-Йорк, затем они написали мне в Ньюпорт, и мы вместе открыли его квартиру в отеле "Людовик Кинз".
Но на этом неприятности не закончились. Один за другим заболевали слуги в Бисби-Холле, пока не умерло пятеро из них. Затем последовал последний удар мистер Бисби пал жертвой болезни в Нью-Йорке. Меня пока что болезнь обошла стороной. Но кто знает, сколько еще это продлится? Я была так напугана, что с тех пор, как вернулась, ни разу не обедала в квартире. Когда я голодна, я просто отправляюсь в гостиницу каждый раз в другую. Я не пью никакой воды, кроме той, которую тайком кипячу в своей комнате на газовой плите. Дезинфицирующие и бактерицидные средства расходуются галлонами, и все равно я не чувствую себя в безопасности. Даже органы здравоохранения не снимают моих опасений. Со смертью моего опекуна мне стало казаться, что, возможно, все кончено. Но нет. Сегодня утром заболел еще один слуга, пришедший на прошлой неделе из пансиона, и доктор объявил, что это тоже тиф. Неужели я буду следующей? Может быть, это просто глупый страх? Почему болезнь преследует нас до самого Нью-Йорка? Почему она не прекратилась в Бисби-холле?
Мне кажется, я никогда не видел живого существа, которого бы так сильно одолевал ужас, какой-то незримый, смертельный страх. Поэтому вдвойне ужасно это было ощущать в такой привлекательной девушке, как Эвелина Бисби. Когда я слушал, я чувствовал, как это ужасно быть преследуемым таким страхом. Каково это быть преследуемым по пятам болезнью столь же неотступно, как ее преследовал этот брюшной тиф? Если бы это была какая-то большая, но видимая, осязаемая опасность, с какой радостью я бы встретил ее только ради улыбки такой женщины. Но это была опасность, которую могли преодолеть только знание и терпение. Инстинктивно я повернулся к Кеннеди, а в голове у меня была абсолютная пустота.
Есть ли кто-нибудь, кого вы подозреваете в том, что он является причиной такой эпидемии? спросил он. Я могу сказать вам прямо сейчас, что у меня уже есть две теории одна совершенно естественная, другая дьявольская. Расскажите мне все.
Что ж, я рассчитывала получить по его завещанию состояние в миллион долларов, без всяких ограничений, а сегодня утром его адвокат Джеймс Денни сообщил мне, что было составлено новое завещание. В нем по-прежнему фигурирует один миллион. Но оставшаяся часть, вместо того чтобы пойти в ряд благотворительных организаций, в деятельности которых он, как известно, принимал участие, идет на формирование трастового фонда для Школы механических искусств Бисби, единственным попечителем которой является мистер Денни. Конечно, мне мало что известно об интересах моего опекуна при его жизни, но мне кажется странным, что они должны были так радикально измениться, и, кроме того, новое завещание составлено таким образом, что если я умру не имея детей, то мой миллион также переходит в эту школу местонахождение не называется. Я не перестаю недоумевать по поводу всего этого.
Почему вы удивлены по крайней мере, какие еще у вас есть причины для сомнений?
О, я не могу их выразить. Может быть, в конце концов, это всего лишь бестолковая женская интуиция. Но в последние несколько дней я часто думала об этой болезни моего опекуна. Это было очень странно. Он всегда был таким осторожным. Вы же знаете, что богатые люди не часто болеют тифом.
У вас нет оснований предполагать, что он умер не от тифа?
Она заколебалась.
Нет, ответила она, но если бы вы знали мистера Бисби, вам бы тоже показалось это странным. Он с ужасом относился к инфекционным и заразным болезням. Его квартира и загородный дом были образцовыми. Ни один санаторий не мог бы быть более чистоплотным. Он жил жизнью, которую один из его друзей назвал антисептической. Может быть, я глупая, но сейчас это все больше и больше приближается ко мне, и я хотела бы, чтобы вы рассмотрели это дело. Пожалуйста, успокойте меня и уверьте, что ничего страшного нет, что все это происходит естественным образом.
Я помогу вам, мисс Бисби. Завтра вечером я хочу спокойно отправиться в Бисби-холл. Вы позаботитесь о том, чтобы все было в порядке, чтобы у меня были соответствующие распоряжения, позволяющие провести тщательное расследование.
Я никогда не забуду немую и красноречивую благодарность, с которой она пожелала мне спокойной ночи после обещания Кеннеди.
После ее ухода Кеннеди еще около часа сидел, прикрыв глаза рукой. Затем он внезапно вскочил.
Уолтер, сказал он, давай зайдем к доктору Беллу. Я знаю там старшую медсестру. Возможно, мы кое-что сможем узнать.
Когда мы сидели в приемной с толстыми восточными коврами и красивой мебелью из красного дерева, я снова и снова возвращался к нашему разговору, состоявшемуся ранним вечером.
Боже мой, Кеннеди, ты был прав, воскликнул я. Если в этой ее микробной истории и есть что-то от заговора, то это действительно верх драматизма это дьявольщина. Ни один простой смертный на такое не способен.
В этот момент вошла старшая медсестра, крупная женщина в безупречной униформе, дышащая здоровьем и жизнерадостностью. Нам были оказаны все знаки внимания. Скрывать, собственно, было нечего. Этот визит развеял мои последние подозрения, что, возможно, Джим Бисби отравился каким-то лекарством. Графики его температуры и искренность медсестры были абсолютно убедительны. Это действительно был брюшной тиф, и дальнейшее расследование ничего не дало.
Вернувшись в квартиру, Крейг начал собирать чемодан с теми немногими вещами, которые ему понадобятся для поездки.
Завтра я уезжаю на несколько дней в Бисби-Холл, Уолтер, и если ты сочтешь возможным поехать со мной, я хотел бы заручиться твоей помощью.
По правде говоря, Крейг, я боюсь ехать, сказал я.
Не стоит. Сначала я отправлюсь на армейский пункт на Губернаторском острове, чтобы сделать прививку от тифа. Потом я подожду несколько часов, пока она не подействует, и только потом поеду. Насколько я знаю, это единственное место в городе, где можно сделать прививку от тифа. Хотя лучше всего сделать три прививки, я полагаю, что для обычной защиты достаточно одной, и это все, что нам понадобится, если вообще понадобится.
Вы уверены в этом?
Практически уверен.
Отлично, Крейг. Я поеду.
На следующее утро на армейском пункте нам без всяких проблем сделали прививку от болезни. Работа по иммунизации нашей армии в это время шла полным ходом, и несколько тысяч солдат в разных частях страны уже были привиты, причем с самыми положительными результатами.