Мне не сложно.
Уходить Вертинский явно не собирался.
Еще раз спасибо, с нажимом сказала я.
Неужели действительно не доходит?
А можно кофе? в итоге спросил Олег Львович и, пока я думала, что ответить на его очередное наглое вторжение, с улыбкой вошел в квартиру и устроился на диване.
Спокойно, Аня. Нельзя обложить клиента трехэтажным, пусть он и явился в нерабочее время ко мне домой.
Тем более за такого клиента меня Матвеев выпрет из страховой с волчьим билетом.
Так что сейчас я успокоюсь, а в понедельник скажу нашему Хомяку все, что думаю по поводу этой странной работы и немного неадекватного клиента. Или Вертинский думает, что теперь я должна быть в его распоряжении двадцать четыре часа в сутки? А вот если бы у меня в квартире были муж и трое детей, то он так же бесцеремонно бы заявился?
Да черт разберет, что у этого человека в голове.
Олег Львович! сбавила обороты, поняв, что почти кричу. Вам кофе с молоком?
Нет, черный, добродушно отозвался он, окинув взглядом совмещенные зал с кухней. Хороший дизайн.
А вы и дизайнером на полставки подрабатываете? не удержалась, грохнув турку на плиту.
Нет, но немного разбираюсь.
Он даже интонацию никогда не меняет. А ведь мне казалось, что только я могу сохранять спокойствие, несмотря на внешние раздражители в виде людей, которые кричат, топают ногами и брызжут слюной. Честно говоря, я уже была близка к этому состоянию.
Флэшку оставьте на столе, попросила, глядя, как закипает кофе.
Тишина почему-то начала давить, а взгляд, который я чувствовала спиной, напрягал.
У вас очень интересный фильм загружен, как я посмотрю.
Он и в мой ноутбук успел нос сунуть. Никакого личного пространства!
Не успела узнать, интересный ли он, сказала тихо.
Но я могу включить вам намного интереснее, и тут же услышала стук по клавиатуре.
Спокойствие, только спокойствие. Главное, чтобы не порнушку он мне включил остальное переживу.
И почему я до сих пор не послала Вертинского? Да, можно все списать на профессионализм. Но что бы я сделала, заявись ко мне другой клиент в выходной день? Уж точно не поила бы кофе.
Обернувшись, уставилась на светло-русую макушку над спинкой дивана и поняла: пусть он меня и раздражает, но все-таки он мне интересен.
«Мужика тебе надо, Аня», тут же одернула себя, чуть не проворонив кофе.
За спиной раздались слова: «Когда нацисты в сороковых годах начали вывозить картины и другие предметы искусства из музеев и частных коллекций»
Вы включили фильм о пропавших картинах? удивилась я, взяв уже наполненную чашку.
Представьте, Анна Петровна, ой, извините, Валерьевна, какой пропавший пласт культуры и истории.
Я успела поставить кофе на столик, когда почему-то среагировала на обращение «Анна Петровна».
Это было не воспоминание, но что-то похожее. Я как будто почувствовала запах, но не могла понять, от чего он исходил. А потом голос, женский: «Петя, ты с ума сошел?»
А вот картинки не было, но даже этого хватило. Я так и стояла, согнувшись, над столиком, когда услышала голос Вертинского:
С вами все в порядке?
Нет, ни черта не в порядке. После выбившего меня из колеи дня начинаются галлюцинации.
Глава 8 Аня
Собраться и отвлечься мне помог телефонный звонок. Вертинский, когда садился на диван, видимо, выложил смартфон на столик, и сейчас аппарат разрывался. Я машинально посмотрела на экран и усмехнулась. Оригинально подписан контакт. Блондинка с розой в волосах.
Вертинский на звонок никак не отреагировал, и я, посмотрев на него, спросила:
Не хотите ответить? Вдруг что-то важное?
Вряд ли, пожал плечами Олег Львович. И с вами гораздо интереснее. Вы хотя бы кофе умеете варить и смотрите нормальные фильмы. Наверняка и еще читаете что-то, кроме глянцевых журналов.
Я так поняла, что блондинка с розой интеллектом особым не отличалась. Но почему-то контакты именно таких девушек чаще всего появляются в записных книжках мужчин.
Тогда почему вы с ней общаетесь? все-таки не удержалась от вопроса.
У меня была серия картин «Такие разные женщины», вот она мне и позировала.
Ню? снова спросила, хотя меня это в принципе не касалось.
Конечно, даже удивился Вертинский, что я могла подумать иначе.
А другие у вас как подписаны? Господи, Аня, остановись. Брюнетка со скалкой в руках? Рыжая в мехах? Русая в фартуке возле плиты?
У вас отличная фантазия и чувство юмора. Знал я когда-то давно человека с такими же прекрасными качествами.
Юмор, фантазия и запах. Запах Олега Львовича, точнее его туалетной воды. Снова что-то ударило в голову. Снова, как и секунду назад. Бергамот, морская соль, нотка бадьяна. Странное сочетание, и как будто я его уже когда-то встречала.
Вертинский почти целый день мозолил мне глаза, но запах добрался до мозга только сейчас. Не до носа, а именно до мозга.
Отойдя от дивана, я тряхнула головой и потерла виски. Что за день сегодня-то такой?
Анна Валерьевна? вопросительно посмотрел на меня Вертинский.
Все в порядке, снова пришлось брать себя в руки. За флэшку спасибо. Пейте и кофе, и думаю, вам пора.
Вот так в лоб. И к черту, если он нажалуется на меня Матвееву. Сейчас мне надо подумать в одиночестве.
Вы не очень тактичны, покачал головой Олег Львович, но беззлобно.
Взял кофе и, как будто находился у себя дома, включил фильм на ноутбуке. Да что же это такое?
Послушайте, начала я.
Присаживайтесь, Анна Валерьевна, похлопал свободной рукой по дивану рядом с собой. Очень познавательный фильм.
Интересно, если я сейчас вызову полицию И что я им скажу? Ко мне тут клиент пришел и уходить не собирается. Очень смешно.
Может, он все-таки выпьет кофе и свалит?
Признаться, я сейчас впервые на своей памяти, наверное, не знала, что мне делать. Возникало какое-то странное ощущение, будто я что-то забыла, а Вертинский может мне об этом напомнить. Но в то же время он меня дико раздражал, и я хотела скорее избавиться от его общества.
Чувство внутреннего раздрая мне не было знакомо до этого момента. И я искренне пожалела сейчас людей, которые полны противоречий. Отвратительные ощущения.
Я все-таки опустилась на диван с печальным вздохом и неожиданно увлеклась фильмом. Даже забыла, что Вертинский уже давно выпил кофе и ему пора восвояси.
Только после окончания сказала:
Олег Львович, снова с нажимом.
А давайте вместе посмотрим записи камер, предложил он, снова не поняв моих намеков.
Нет, возможно, и понимал, но упорно игнорировал.
А давайте я буду делать свою работу, вы свою. Так что идите рисовать.
Писать, снова поправил меня Вертинский, ничуть не обидевшись.
Но вот мне стало не по себе, будто я веду себя как истеричка и ни за что наезжаю на хорошего человека.
Ладно, вставив флэшку в ноутбук, согласилась, давайте посмотрим.
Но первым делом я открыла файл с фото картины. Обнаженная женщина, чуть прикрытая простыней или чем-то в этом роде, на фоне, кажется, деревня, но такая размытая, что очертания домиков едва угадывались. Хорошо, хоть Вертинский не рисует, то есть не пишет, так, как многие художники: кубики, линии, пятна. В общем, когда ничего не понятно. Сама модель была полноватой, при увеличении я, кажется, рассмотрела даже целлюлит на бедрах, грудь слегка обвисшая, а вот лицо Я долго всматривалась, но так и не смогла понять, что мне при первом взгляде показалось там знакомым.
Сколько стоит эта картина? спросила я у Вертинского.
Пусть хоть какая-то польза от его сидения на моем диване будет. Зачем искать документы в папках, когда можно все узнать из первых уст?
Ну, Анна Валерьевна, я не знаю. Продавать я ее никогда не собирался, поэтому и не оценивал, но один человек мне предлагал за нее восемь миллионов.
Долларов?!
Рублей.
Да, я в искусстве ни черта не понимала, но за что здесь платить такие бабки?
И человек очень настаивал на продаже? пошла я по первой зацепке.
Очень, кивнул Олег Львович. Но не думаю, что столь уважаемый человек с безукоризненной репутацией пойдет на кражу, будто прочитал он мои мысли.
Ладно, как вы думаете, почему именно эта картина?
Может, хотели другую, но перепутали. Может, вор-новичок, который не понимает ничего в искусстве. Причем многие картины в галерее оцениваются в гораздо большие суммы.
А воры должны разбираться в искусстве? я повернулась к Вертинскому.
Конечно, кивнул Олег Львович. Мы же с вами только что фильм смотрели. Думаете, те, кто крал произведения искусства во время войны, не разбирался в этом? Мне кажется, что получше любого искусствоведа.
Я что-то упускала. Снова как отблеск воспоминания, мимолетная вспышка, за которую я не успела схватиться.
Думай, Аня, думай.
Вот мы с Матвеевым вышли из машины напротив галереи. Новое здание, похожее на бизнес-центр, оно смотрелось там немного инородно. Почему? Вспоминай, Аня, вспоминай.
Старая улица, похожая на картинки из учебника истории. Несколько домов рядом, но вряд ли жилых.
Галерея же находится на Стародворянской улице, начала я думать вслух, вспомнив наш путь утром. Она заканчивается тупиком, а рядом с вашим зданием сохранились еще особняки. Что там сейчас?
В одном ресторан, в другом вроде бы пара офисов. Вроде бы и музей какой-то есть.
На месте вашей галереи тоже был особняк?
Что же меня зацепило расположение? Как будто что-то пытаюсь выудить из памяти.
Да, но он сгорел.
Белый, резные балконы с металлическими розами, а ставни на окнах зеленые, почему-то начал всплывать такой образ в голове. Мне надо попасть в галерею, я даже поднялась с дивана и начала мерить комнату шагами.
Что с тобой, Аня? Почти ночью куда-то лететь. Но это казалось мне важным, я должна была что-то вспомнить. Или на мое воображение просто повлиял Вертинский.
Глава 9 Аня
Я могу, конечно, провести вас туда, будто не замечая моих метаний по комнате, сказал Вертинский, но мы еще даже не посмотрели записи с камер.
Уверена, вы их видели. Расскажете по дороге.
Каша у меня какая-то в башке, черт возьми. Нет бы, сесть и подумать как благоразумный человек, коим я себя и считала всю жизнь. Но вместо этого собираюсь нестись туда, не зная куда, за тем, не знаю за чем.
Да еще и в таком виде! Пусть рабочий день уже закончился, хотя у меня вообще сегодня должен был быть выходной, но я все равно с клиентом. А тут собралась, красавица: спортивный костюм, кроссовки, старая куртка, небрежный хвост и никакого макияжа. Увидела бы меня тетя Лариса, подумала бы, что я свихнулась.
Но Вертинский никак не прокомментировал мой внешний вид. Он, по-моему, даже улыбнулся, осматривая меня так, будто уже прикидывал, как перенести это на холст.
Я бы могла потратить время, чтобы выглядеть приличнее, но боялась упустить что-то, забыть о чем-то.
Где твои мозги, Аня?
Вопрос в данной ситуации риторический, потому что я летела к машине, кажется, быстрее Вертинского.
Так что там с камерами? когда мы уже проделали половину пути, вспомнила я.
Ничего почти, тут же отозвался Олег Львович. И на картинах же дополнительная сигнализация, датчики движения возле них, датчики температуры, так что камеры лишь дополнение. Охранников несколько, и проверяют они этажи каждый час.
И кто-то об этом знал. Вот сейчас, что удивительно, я была против порядка. Если бы они проверяли не по четкому графику, а спонтанно, то было бы меньше возможностей просчитать.
Пока мыслей много. Но все вытесняет белый особняк с зелеными ставнями.
Почему я его помню? Или это фантазия?
Увы, воображением я обделена. Значит, когда-то видела. Скорее всего, в далеком детстве. Возможно, Лариса водила меня туда. А может родители?
Их я совсем не помню. Но поняла это в полной мере, наверное, только сейчас. В моей жизни была только Лариса, и она заполнила собой все. Дала самые яркие эмоции, наставляла, учила.
Анна Валерьевна, вы к ночи всегда такая рассеянная?
Действительно, надо собраться, а то я сама на себя не похожа.
Кто проектировал галерею? спросила я, проигнорировав вопрос Вертинского.
Я.
Вы еще и архитектор?
Нет, я всего лишь сделал чертеж, а остальным занимались люди, которые в строительстве разбираются лучше меня.
Не знаю почему, но захотелось сказать что-нибудь дерзкое в ответ, хотя Олег Львович, судя по всему, не хвастался своими талантами. Всего-то констатировал факт.
Я вышла на темную улицу и осмотрелась. Из соседнего здания звучала музыка там ресторан на территории бывшего особняка. Дальше темные окна во всех домах, точнее уже не домах, а помещениях, отведенных под разного рода заведения.
И даже галерея меня сейчас не интересовала. Я посмотрела в конец улицы, туда, куда не доходил свет фонарей. За небольшой церковью как будто заканчивался мир. Сплошная темнота. Но именно туда я и направилась.
Анна, Вертинский снова забыл, что у меня есть отчество, вы куда?
Если бы я сама знала. Если бы понимала, куда меня ведет непонятно что. Как это назвать? Воспоминания?
Но я ничего не помню, хотя иду достаточно уверенно. Как будто знаю. Что-то знаю, но не осознаю.
Металлический решетчатый забор стал преградой, а дальше ничего не видно. Очертания церкви кое-как угадывались, и она, кажется, сейчас находилась на ремонте.
Там, кажется, был какой-то водоем, всматривалась я в темноту.
За церковью, чуть ниже небольшое водохранилище.
Я в этом районе была всего пару раз, улицу вспомнила по указателю, который видела на проспекте, но как будто помнила и эту церковь, и водоем.
Откуда?
И вода Я сейчас, всматриваясь в эту черноту, пыталась понять, почему хочется задержать дыхание. Но я все равно тону. И вижу церковь через призму воды.
Голова кружится, и я сжала металлические прутья, пытаясь отдышаться.
Анна, с вами все в порядке? который раз за вечер спросил Вертинский, положив ладонь мне на спину.
Это прикосновение и привело меня в чувства. Я глубоко вдохнула, выдохнула и обернулась.
Мы же не попадем на территорию?
Ого, а как же правила?
Олег Львович!
Боюсь, что не попадем, но вы же собирались в галерею.
Я снова действую вразрез со своими планами. И, кажется, даже начинаю к этому привыкать.
Идемте в галерею, снова посмотрела на стеклянного монстра и попыталась вспомнить на контрасте со всей улицей, как в точности выглядело то здание, которое находилось здесь раньше.
Вертинский достал телефон и, позвонив охране, попросил их снять дверь с пульта. Кстати, на охранную фирму тоже не мешало бы обратить внимание.
Анна, я уже даже привыкла без отчества, вы прирожденный сыщик, сказал Олег Львович, когда мы ждали, пока нам откроют дверь.
И снова этот тон, будто Вертинский не пытался сделать мне комплимент. Я, кажется, готова проникнуться к нему симпатией никакой лести, никаких намеков на что-либо, кроме работы. Наверное, я изначально слишком предвзято к нему относилась.
Охранник, открывший нам дверь, кивнул и снова приложил кнопку к датчику возле двери, когда мы вошли.
Отключите второй этаж, попросил Олег Львович, но я перебила:
Нет, первый.
Теперь, в темноте, я понимала, что внутренняя отделка почти такая же, как было в старом здании. В том самом особняке с зелеными ставнями.
Отключайте первый, не стал спорить Вертинский.
Туда, кивнула я направо.
Дверь была почти незаметна из-за лестницы, привлекавшей внимание. Да и инсталляции тоже отвлекали.
Подождите, Анна, остановил меня Олег Львович и начал искать ключи. Сюда нет доступа ни для охраны, ни для посетителей. Это что-то вроде моего личного пространства.
Я подождала, пока он включит свет, и осмотрелась. Не кабинет, не студия, а что-то вроде гостиной, но очень старой. И камин, он выбивался из интерьера, потому что был именно старым, а не сделанным под старину.