Вадим Агарев
Совок
Глава 1
Хорошие парни, это очень зыбкая условность. Особенно, если эти хорошие парни из Белгорода. И, если зовут их Лёша и Боря. Профессиональный пилот и профессиональный авиатехник. В отличие от меня, почти дилетанта в пилотировании и обслуживании самолетов. Я-то просто авиационный партизан-анархист. Самоучка, волей счастливого случая реализовавший хрустальную мечту своего детства.
Извечная русская беда бухло. Лёша пилот от бога и мне бы очень хотелось летать, как летает он. Да, что там, как он, хотя бы вполовину! В четверть бы!. Алексей с шестого класса по личному разрешению трижды Героя Советского Союза Покрышкина, тогда еще Председателя ДОСААФ, официально пилотировал планеры. Потом он окончил белгородский Учебный центр того же ДОСААФ, получив офицерское звание и специализацию военного летчика. У него профессиональная квалификация пилота с официальными допусками на десяток типов самолетов. Два из которых, Л-29 и Л-39, на минуточку, реактивные.
Но при всем этом Лёша запойный алкаш. На свою беду я тогда этого не знал. Да и потом, когда взял их на работу, не сразу это понял, поскольку бывал у них на полях наездами. А перед каждым своим прибытием честно их предупреждал, дабы не разминуться. Ну, а при начальном знакомстве и найме Лёша был вполне себе адекватным и внешне забулдыгой никак не выглядел. Весел, совсем не глуп и со вкусом одет. Боря тогда про этот синий косяк своего напарника тихо промолчал, паскуда. А потом уже стало поздно менять этих коней, сезон авиахимработ начался. Летчик АХР, это тебе не узбек-водитель с городской маршрутки. Их, летчиков АХР, совсем не как блох на бездомной собаке. Летчик АХР, он товар штучный.
Авиахимработы, это очень специфичная деятельность. Далеко не каждый профессиональный пилот способен выполнять ее. Даже, если он военный летчик и заслуженно числится в асах. И еще, нынешние самолеты АХР, это вам далеко не советский кукурузник АН-2, сплошной струей льющий пестициды и гербициды на поле с комфортной высоты в пятьдесят метров. Расходуя при этом двести литров отравы на гектар. Теперь все не так, теперь работают ультра-малым расходом дорогостоящей импортной химии и с высоты полутора-трех метров. Норма расхода рабочего вещества три-пять-семь литров на гектар. Ультра, это значит, что не капля, а влажная пыль, которая дорого стоит и при этом стремительно исчезает после трех метров полета к культуре. То есть, отрава высыхает еще до того, как она опустилась на рожь, пшеницу или подсолнух. Потому и высота не более трех метров. И то, если не слишком жаркое лето. Если жаркое, тогда работают еще ближе к земле.
А теперь представьте, что все это происходит на скорости сто двадцать километров в час. Малейшая ошибка пилота или неисправность самолета и эти три метра за сотые доли секунды становятся вполне себе реальной смертью. Убийственный краш-тест об землю. Просто смерть пилота и аппарата. Закона тяготения, как и прочих законов физики не обмануть. Выход один железный контроль. Однако постоянно быть рядом с летунами я тоже не мог. Слишком далеко друг от друга мы находились. Была надежда на техника-химика Борю. На то, что он удержит летчика-химика Лёшу от чрезмерного потребления синьки. И ведь он, сука, клятвенно обещал Лёшу удержать. Обещать-то можно все
Но зарплата у них была сто баксов за лётный день с выполнением нормы пилоту и семьдесят процентов от того технику. А за такие деньги Боря действительно мог постараться. Мне очень хотелось в это верить, тем более, что платил я им больше, чем платят другие в той же Белгородской области или на рисовых чеках Краснодарского края. На то я и рассчитывал. Кровь из носа, но надо было доработать сезон. Хотя, службу в милиции я начинал с участковых и, не питая никаких иллюзий, точно знал, что алкаши, это самая худшая разновидность из животных. Хуже алкашей только наркоманы, да и то не намного. Ни с теми, ни с другими дел иметь нельзя. Справедливости ради надо признать, что и сам я выпить люблю. Но только с интересными собутыльниками или с красивыми женщинами. И обязательно под хорошую закуску. Жаль, что не часто такие праздники случаются.
За полгода до того, я ушел из большой корпорации, где пришлось руководить подразделением численностью более пяти тысяч работающих. И тут надо сказать, что девяносто пять процентов этих работающих были женщины.
С тех пор я не боюсь ничего. Следует отметить, что тот террариум, то есть женский коллектив мне удалось приручить не сразу. Но зато теперь я точно знаю, что лучшие соратники и подчиненные в самых ответственных делах, это слабые женщины. Которые во многом сильнее мужчин.
Если они видят, что ты их ценишь и верят, что не предашь, то никакие мужики не идут в сравнение с ними. И нет в этих словах никакого лукавства. Они самые лучшие и добросовестные. В силу своей природной женской дотошности они умеют качественно исполнить то, на что ни у какого мужика просто не хватит терпения. Они и дело сделают и, если надо, твоих врагов безжалостно сгрызут. И все это, опять же, выполнят очень методично и добросовестно.
А самое главное, что женщины гораздо меньшие словоблуды и сплетники, чем мужики. Это не шутка, это объективная реальность. Женщины и без того мне всегда нравились больше мужиков, ну а после совместной созидательной работы я их еще и зауважал. Женщины существа более высокого порядка, чем мы, мужики и этим они выгодно отличаются от человека, наивно считающего себя венцом природы. И еще, они гораздо приятнее на ощупь
Моя работа мне очень нравилась и смею сказать, что она у меня получалась. А зарплата порой нравилась больше самой работы. Но общероссийское поветрие не обошло и наши палестины. Настали черные времена, когда на завод зашли московские твари из самых государственных верхов. Их еще почему-то называют эффективными менеджерами. После этого стало не просто грустно, а очень душно и тоскливо. Их главным принципом, который они, не стесняясь, озвучивали вслух и прилюдно, была фраза «А зачем нам завтра ботинки, нам лучше тапки, но сегодня!».
Присланных из Москвы упырей эффективных менеджеров меняли часто, как затасканных шлюх в солдатских борделях. И наверное, именно потому они так остервенело грабили завод. Каждый день, как в последний раз. Убивали они производство хуже самых беспредельных хищников. Как будто они не сограждане на русской земле, а мародеры-иноверцы на захваченной территории. Даже в 90-е при засилье бандитов такого не было. Чтобы одномоментно урвать стакан молока, они безжалостно вспарывали своими канцелярскими ножами вымя дойной коровы. То, что корову можно доить без поножовщины и не по стакану, а по ведру многие годы, они понимать не хотели. Или не были способны понять. Москвичи, что с них взять С новыми управленцами было трудно, их почему-то все время хотелось ударить. С ноги, да по их наглым московским мордам.
Противостоять московским оккупантам и при этом самому не подставиться какое-то время получалось. Исключительно благодаря неплохим навыкам в оперативной работе. Свою милицейскую карьеру я начинал с должности участкового, а завершил в Центральном аппарате МВД РФ несколько лет назад. В должности начальника отдела ОРБ-1 и потому среди московской беловоротничковой шпаны я чувствовал себя относительно уверенно. Но воевать с системным явлением, одобренным на самом верху, было не просто глупо, а преступно. Преступно по отношению к себе и к своей семье. Никакая самая хорошая зарплата не стоила тех издержек, которые уже назревали. И я ушел. Сам, чтобы меня не ушли они. На лесоповал или того хуже.
Так получилось, что на ту пору свободные деньги были, а давние друзья, знающие о моей потаенной страсти, предложили купить у них зависшие два самоля. То есть самолета, как говорят летуны. Которые они уже построили по заказу других москвичей. Те москвичи, в связи с очередным кризисом сдулись и дальше частичной предоплаты не пошли. Не сдюжили. И мои друзья-самолетостроители сделали мне царский подарок. Они зачли мне их предоплату за два ероплана в общую цену и вдобавок еще сделали скидку. На оба аппарата. И за новый «Корвет», и за новую «Цикаду». Как в рекламе из телевизора, два почти по цене одного, такое у меня было условие. Ребятам срочно были нужны деньги на строительство нового придуманного аппарата.
Оба самолета двухмоторные, на Ротаксах. Только один для покатушек, то есть, для души, а второй для работы. Который для работы, тот двухместный, а «Корвет», тот, который для души, тот трех. Но, если сзади сядут две некрупные девушки, то и вовсе четырех. При моем увлечении подводной охотой и проживании на берегу Волги, амфибийный самолет «Корвет» был сказочной опцией. На порядок увеличивающей степень моей свободы. Взлетел с земли и сел на воду, взлетел с воды и сел на землю. Сказка! Четыре часа и я за Волгоградом. Со всем своим снаряжением, аквалангом и двумя запасными баллонами. Ни тебе ям на дорогах, ни пробок, ни мерзких извращенцев в желтых жилетках, таящихся в придорожных кустах и занимающихся там гибдидизмом.
Через друзей-товарищей из Минсельхоза республики Марий-Эл я заключил несколько договоров с марийскими, татарскими и кировскими сельхозпредприятиями на производство авиахимработ. Это была абсолютно свободная ниша в этих регионах. И ниша очень доходная. Особенно, если это обработка полей с посевами льна. Лен из этих краев всегда шел на экспорт, в основном во Францию. Пока наземная техника за сутки обрабатывала поле в сорок гектар, моя «Цикада» за утро и вечер без надрыва опыляла девятьсот. Только вот, если в поле сыро и грязь, то наземная техника стояла мертво, а мой самолет исправно работал. К тому же наземная техника неизбежно вытаптывала своими колесами двадцать процентов урожая, а то и больше. Самолет же не вытаптывал ни одного квадратного сантиметра культуры, поскольку опирался не на посевы, а на воздух.
После очередного пьяного косяка я послал белгородских хороших парней лесом. И на мне повисли обязательства перед селянами, которые надо было исполнять. После интенсивных раздумий решил, что исполнять буду сам. Во-первых, интересно, а во-вторых, искать кого-то, просто уже не было времени. Вегетация льна, пшеницы или ржи, она как беременность, ее не уговоришь подождать. Так что переместился я от дома, от семьи на семьсот пятьдесят километров севернее и вот уже почти месяц «химичу» над полями.
Оба двигателя встали на развороте, на высоте меньше пятнадцати метров. Почти одновременно, сначала левый, а потом замолк и правый. Высоты, а, стало быть, времени на еще сколько-то пожить не оставалось. Его совсем не было. Не тот самолет «Цикада», чтобы прощать такое. Это не узкий «Бекас», тут за два места плечом к плечу в кабине, конструкторам пришлось заплатить лишним весом аппарата и более широким миделем фюзеляжа. А это как ни крути, аэродинамические потери. Оно бы и не страшно, да вот беда, я и так разворачивался на гон со снижением, а перед полем вот он овраг и, чтобы выжить, его надо как-то перелететь. А на такой высоте, да с неработающими двигателями это нереально. Скорости катастрофически мало. Ну, хоть какой бы встречный ветерок и высоты бы еще метров тридцать, а лучше сто Закрылки, выпущенные на все сорок два процента, не сильно помогли. Повторно запускаться времени нет, да и бессмысленно это, просто так сразу два движка не глохнут. Топливо или фильтры. Темная, как стена могилы, глина оврага стремительно несется навстречу, сука!!! Удар!..
Глава 2
Меня спасло то, что я не зашел в грузовой лифт, который пришел раньше пассажирского. Спас даже не лифт, а молодая женщина с детской коляской. Она закатила ее в подъезд позже меня, но, разумеется, я ее пропустил, благо, что лампочки пассажирского лифта уже шли вниз. Трое разномастных парней, стоявших раздельно, совсем не производили впечатления, что они вместе. Они с мамочкой в лифт тоже не вошли. Оно и понятно, чего ее пугать, от таких рож у любой кормящей, не то, что женщины, а коровы, молоко разом скиснет.
На самом деле парней было двое. Один, громадный и грузный детина, со взглядом отмороженного судака, был лет под тридцать. По виду он был явно не финалистом из башковитой программы «Что? Где? Когда?». И второй, крепыш лет двадцати трех, розовощекий, с неглупым, но неуверенным лицом старательного хорошиста, комплексующего, что он все еще не отличник. А вот третий, худощавый, был уже повидавшим жизнь мужиком, с серым лицом и глазами уставшего исполнителя высшей меры. Неприятный тип. Довелось мне таких встречать, сажать, а некоторых приходилось и на ноль множить. Он точно не пацифист и не вегетарианец. Но и не волк. Он гиена. Но в подъезд они вошли не следом за мной, все трое уже там были и стояли они порознь. Вот я и не напрягся. Н-да
В лифт они зашли, вежливо пропустив меня вперед. На вопросительный взгляд мужика я кивнул, мол, нажимай. Ехать мне предстояло на последний этаж. Мужик и нажал последний. Остальные двое промолчали и вот это уже царапнуло мое сознание. Они вместе? Интересно, к кому? А чего тогда стояли друг от друга в стороне и делали вид, что не родные? Пассажирский лифт маленький, метр на метр и я встал спиной к стенке. Что-то все-таки мне уже не нравилось. Надо было заходить последним. А лучше совсем не заходить Но до моей площадки оставалось всего пара этажей и я начал смещаться к дверям.
Замах мужика я не столько увидел, сколько почувствовал. Наверное, это еще одна причина моего спасения. Голову я успел отвернуть не намного, но все же успел. И обрезок трубы не врезался мне за ухо, как метил мокрушник, а прилетел сверху и почти по лбу. Если бы попал за ухо, то одним ударом все бы и закончилось. А так этих ударов трубой было не менее восьми. Это я потом, по количеству зашитых на голове ран узнал. Мое человеческое спасибо тому бородатому старику, который все это наблюдал, сидя на своем облаке. Если бы он мне послал просторный грузовой лифт без мамки со спиногрызом, меня бы точно забили. А так получилась бойня балтийских шпрот в тесной банке заплёванного лифта.
У ублюдков, пришедших по мою душу, не хватило ума где-то смошенничать. Или просто украсть себе на хлебушек и на гульбище с себе подобными самками. По чьему-то наущению и добывая денег на прокорм, они сейчас пытаются отобрать у меня мое здоровье. А то и жизнь. Вот эти огрызки криминальной быдломассы у целого младшего лейтенанта милиции! Со старшины свою службу начавшего.
От бешенства мой разум переклинило, а кровь из головы уже лилась ручьями из нескольких ран сразу. Пистолет я еще вчера сдал в оружейку. Тарасов заставил, он зам начальника РОВД по службе. Всему личному составу приказал разоружиться. На этой неделе из УВД города опять ожидается супервнезапная проверка дежурной части, а потому все, за кем закреплено оружие, почистили свои табельные стволы и сдали их в оружейку. Оружие теперь выдают только ППС, ОВО и ГАИ. Второй день у меня на поясе пустая «босоножка». Зато в кармане у меня сейчас лежит никчемная карточка-заместитель. Нормальная такая игра в поддавки с криминалом.
Я впервые пожалел, что у меня не было с собой ножа. А ведь в ящике рабочего стола валяется несколько изъятых у шпаны выкидух. Впрочем, вряд ли я смог бы сейчас достать нож. Одна пара рук против трех, это слишком мало в такой драке. Особенно, когда чужие три пары тебя активно убивают. Это вам не завлекательное кино про суперменов. Тут все пошло, некрасиво и не эстетично. Все, как в жизни.