Его голос звучит спокойно, но в последнем предложении слишком много обвиняющих нот, поэтому я чуть-чуть импульсивно развожу руками.
Решила тебя не беспокоить, Богдан, признаюсь честно.
Я заметил, муж кивает и тяжело вздыхает, рассматривая мои колени и переводя странный взгляд выше. Что это с тобой?
Оставляю его вопрос без ответа. Украдкой наблюдаю, как он управляет автомобилем.
За эту неделю, которую мы не виделись впервые за десять лет нашего брака, мой Богдан будто бы и не изменился. Его плечи привычно широкие, а руки, обхватывающие руль, сильные, на лице обычная стильная небритость, глаза сужены, лоб нахмурен, а скулы чуть побагровели.
Он красив. Это вижу я.
Да боже мой.
Это видят все девушки, с которыми он встречается. Внутренности опаляет ревность, которую я выталкиваю с помощью силы воли.
Хочется, чтобы мы добирались подольше, но в субботу вечером на дорогах совсем мало машин. Это немного злит. Хочется задать мужу миллион вопросов.
Отдохнул ли он уже от меня?
Собирается ли возвращаться домой?
Как мне быть, чтобы больше никогда не услышать того, что я уже услышала?
Наверное, я труслива, потому что эти вопросы так и остаются в моем сознании, а я невозмутимо глазею прямо перед собой.
Подъехав к дому, дети сразу прощаются с отцом и бегут на крыльцо. Хватаюсь за ручку на двери, не глядя на Богдана, и холодно прощаюсь:
Спасибо, что довёз. Пока.
Не успеваю открыть дверь, как руку обжигают горячие пальцы.
Да что с тобой? повторяет Богдан.
Перевожу взгляд на его ладонь и усмехаюсь. Да простит меня Вера, я элементарно не в состоянии сдерживаться.
Боюсь тебя за*бать еще больше, легкомысленно пожимаю плечами. Стараюсь улыбаться, но лицо превращается в нелепую гримасу.
Богдан качает головой.
Я перегнул палку, произносит, блуждая по моему лицу внимательными глазами. Словно пытается разгадать. Я не должен был в таком ключе с тобой разговаривать. Прости, Ян.
Предательские слезы застилают глаза, чтобы не выглядеть жалкой пытаюсь вырвать руку, но не могу противостоять его мужской силе.
Пусти, говорю сдавленно.
Прости, повторяет он еще раз хрипло, тянет запястье на себя и обвивает второй рукой плечи. Крепко обнимает, так что дышать нечем.
Глухо всхлипываю ему в грудь и пытаюсь освободиться. В нос проникает знакомый запах родного для меня человека.
Вместо того чтобы поддаться и отпустить, Богдан крепко обхватывает затылок и затыкает мои рыдания поцелуем.
Глава 8. Яна.
Твои игры со мной слишком жестоки, Богдан, шепчу, предоставляя ему доступ к своей шее. Настойчивые руки проникают под платье.
Я скучала, поэтому ладонями обхватываю его голову и перебираю ёжик из жестких волос между пальцев.
Моя фраза действует на мужа отрезвляюще и он, тяжело дыша, отстраняется.
А меня прорывает:
Все десять лет я старалась быть для тебя хорошей женой. Как там говорят, поддерживать в горе и радости. Не мешать твоему росту в бизнесе. Быть соратницей во всем. И что я получила как результат?
И что ты получила? переспрашивает он глухо.
Однажды утром я проснулась, а тебя нет. Ты просто ушел. По-тихому, как какой-то вор-домушник.
Муж горько усмехается, а я силюсь не разреветься от обиды. Поспешно поправляю платье.
Чего тебе не хватает? спрашиваю чуть нервно.
Он молчит. Господи, он всегда молчит. Резко бью ладонью по передней панели и стряхиваю руку от обжигающей боли.
Что не так, Даня? Может, я и не идеальная, но я стараюсь. Всегда стремилась ей стать.
Кому это нах*й надо? наконец-то спрашивает он тихо.
Что? округляю глаза.
Когда я просил тебя быть идеальной, Ян?
Непонимающе уставляюсь на него. Внутри совершает обороты какой-то водоворот из чувств и эмоций. А еще я вдруг понимаю, что мы никогда не разговаривали вот так открыто, как сейчас.
Десять лет протянули практически без выяснений отношений. Первые лет пять, наверное, выезжали на безумной любви и страсти, оставшиеся время словно по инерции жили. Настоящий конфликт был предопределен. Поезд притормозил уже давно, это точно произошло не в ту ночь, когда Богдан ушел.
Я просто не хотела принимать очевидное.
И да, он не просил.
Он никогда не просил меня быть идеальной.
Но разве не этого ждет муж от хорошей жены?
Не просил, мотаю головой упрямо.
Ты немного потерялась, потому что я никогда не просил тебя становиться той, которой ты не являешься, строго выговаривает Богдан. Возомнила себя камертоном нравственности и морали. Ты бл*дь тарелки заказываешь из Европы и заботишься о них больше, чем о людях, которые нас с тобой окружают. Считаешь, что я жесток. Отнюдь. Ты, Ян, по жестокости меня давно обошла.
По мере того, как он говорит свою речь, чувствую себя всё хуже и хуже. Меня знобит и лихорадит. Внутренности завязываются в тугой узел настолько, что дышать становится очень сложно. Я всю свою жизнь старалась быть хорошей. Сначала в детском саду, потом в школе. Дома. «Будь хорошей девочкой». Это напутствие, которое я слышала от родителей чаще, чем признания в любви.
То, как отзывается мой родной муж обо мне, наносит душе практически осязаемые раны.
Виновато опускаю голову.
Что ты имеешь в виду? спрашиваю тихо.
Ян, как ты относишься к нашим друзьям, к моим родственникам?
Нормально отношусь.
Почему запретила Маше общаться с Никитой, к примеру? Что за отношение к моей сестре? Сама не замечаешь своего снобизма.
С Никитой Котовым? удивляюсь и взрываюсь. Ты бросил меня, потому что я ограничила общение нашей восьмилетней дочери с сыном твоих друзей?
Не истери, обрывает меня муж. Я привел пример. Моих друзей? Раньше ты называла их нашими.
Конечно, это наши, Дань, тут же исправляюсь. В последний раз, когда Котовы были у нас в гостях, Никита некрасиво издевался над Машей и безобразно себя вёл. Дети очень жестоки, я знаю, но Маша моя дочь. Она нежная и впечатлительная девочка, ты ведь знаешь? Богдан кивает. Мне захотелось ее защитить. Кроме того, Никитка крайне много матерится и обзывает Машу «богатой сучкой». Я сама слышала.
А почему я об этом не знаю? Богдан мрачно разворачивается ко мне.
Я не хотела тебя отвлекать такими мелочами, качаю головой. Ты постоянно на работе, устаешь, поэтому я стараюсь ограничивать тебя от таких мелочей.
В любом случае, ты должна была рассказать, растирает он лицо руками. Это явно важнее, чем та херня, в которую ты меня посвящаешь. Где-то между историей про то, как моя жена выбирала диван в игровую и сколько стоит имитация камина в гостиную, ты могла впихнуть пару строк о том, что сын наших друзей причиняет вред нашей дочери.
Его претензия звучит так естественно, сама вдруг начинаю размышлять, что сделала что-то не так.
А что с Аней? спрашиваю, разглядывая капли начинающегося дождя на лобовом стекле. Чем мерзкая бесчеловечная жена обидела твою сестру?
Не передергивай, Ян. Сама все прекрасно знаешь.
Речь о моем отношении к тому, что ты отписал им одну из самых первых своих заправок?
И про это тоже, кивает он.
Мне просто гадко от того, что мы зарабатывали всё упорным трудом, а они получили готовый бизнес, приносящий стабильный доход.
В машине создается неуютная тишина, в которой отчётливо слышен только стук дождя.
Ты недоедаешь, Ян? спрашивает Богдан мрачно. В чём-то нуждаешься? Скажи бл*дь? Может, еще пару *бучих люстр надо выписать из Бразилии? Или что еще? Скажи.
Дань, хватит, морщусь. Не издевайся надо мной.
Воздух вокруг становится плотным. Богдан злится. Это явно ощущается в том, как его пальцы сжимают руль и напрягаются широкие плечи.
У Ани рак, говорит муж отвернувшись. Что-то по-женски, я в этом не разбираюсь. Вторая стадия, прогнозы хорошие, их семье сейчас нужна стабильность, Ян. Пару раз я помогал деньгами, но для Андрея это не очень комфортно. Он не желает быть просто потребителем, и я его прекрасно понимаю, поэтому сделал так, как посчитал нужным.
Какой ужас, Богдан, прикрываю глаза.
Мы не очень близки с Аней, наверное, больше по моей вине. У нас чрезвычайно мало тем для разговоров. Она учительница младших классов, безумно любящая свою работу. Андрей, ее муж, неплохой человек. Трудолюбивый, советской закалки, но тоже абсолютно не такой, к общению с которыми я привыкла.
Почему ты мне не сказал? спрашиваю, касаясь грубой ладони.
Богдан сильно сжимает мою руку и проводит большим пальцем по запястью.
Не хотел тебя расстраивать, говорит хрипло. Я знаю, как ты реагируешь на подобные новости.
Зато сейчас заставляешь меня чувствовать себя ужасным человеком.
Ты не ужасный человек, Ян. Но в последнее время мне всё больше и больше кажется, что я женат на Жанне.
Раздраженно закатываю глаза.
Моя мама не монстр, Богдан.
Конечно, нет. Я никогда так не говорил и вообще отношусь к твоим родителям уважительно, как бы это не взаимно не было.
Ладно, соглашаюсь. Здесь ты прав. Они действительно перегибают палку.
Тянусь к мужу сама, и обхватываю рукой его шею. Упираюсь лбом в широкий колючий подбородок.
Мы ведь справимся? тихо умоляю. У всех бывают разногласия.
Постараемся, кивает Богдан, крепко обнимая.
Я тебя услышала. Я исправлюсь.
Глава 9. Яна.
Привет, милая, говорит Вера и кидает клатч на стол. Пока ехала, все пробки собрала. Давно ждешь?
Где-то полчаса, отвечаю отстраненно, глядя в телефон.
Что там у тебя?
Общаюсь с мужем
Ого, удивленно произносит подруга. С Соболевым? По смс?
Ага, смеюсь. У нас какой-то конфетно-букетный период образовался. Вторая волна. Притом что дома он пока не живёт.
Это почему? спрашивает Вера.
Отстраненно пожимаю плечами.
Если честно, я и сама особо не понимаю, по какой причине Богдан так и не вернулся домой.
Три дня назад разговор по душам закончился горячими поцелуями в машине, которые я предложила перенести в горизонтальную плоскость в нашей спальне, но Богдан покачал головой и сказал:
Дай мне время, Ян. Не обижайся, но нам действительно будет на пользу немножко пожить отдельно.
Я не стала возражать и настаивать.
После волны претензий с его стороны мне показалось это глупым и лишним. Я же пообещала ему поменяться.
А наутро курьер принёс мне большой букет немыслимо красивых пионов с запиской «Для любимой от Дани». Настроение сразу стало более радужным. Я отправила Богдану смс и с тех пор, мы круглосуточно переписываемся.
Это немного необычно.
Спрашивать у человека, с которым десять лет спала в одной постели, что у него на завтрак и в чем он сейчас одет. А ещё многие наши темы как бы с сексуальным подтекстом. Мы будто бы маринуемся в собственном желании и раззадориваем друг друга.
Улыбаясь, перечитываю нашу утреннюю переписку с мужем:
Я: «Не поможешь?»
Следом идут три фотографии моего постройневшего тела в новых комплектах нижнего белья. Черный с ажурным поясом для чулок, красный с тонким полупрозрачным лифчиком и стрингами и ярко-синий атласный комплект.
Мой Даня: «Бл*дь, Малыш. Ты прекрасна. Люблю тебя».
Я: «Так какой, Дань? Я в поликлинику с Ваней собираюсь за справкой в детский сад и потом в ресторан с Верой.»
Мой Даня: «Надеюсь, наш врач женщина?»
Я: «Соболев. Наш участковый врач семидесятилетняя дама с плохим зрением и неважным слухом. Странно, что за восемь лет ты так с ней и не познакомился».
Мой Даня: «За это тебе спасибо, Яна. И платной медицине»
Я: «Так что с комплектом, муженёк?»
Мой Даня: «Я предпочитаю без них. Ты же знаешь. Но черный на тебе смотрится просто ох*еть как красиво. Хочу тебя. Скучаем»
Следом приходит снимок от Богдана. Он заснял свой стояк, разместившийся в брюках.
Давлю смешок и разглядываю объемный бугор, чувствуя, как ноги дрожат от волнения и желания. Я давно так не хотела мужа, как сейчас.
Яна, окликает Вера. Я, вообще-то, здесь. Вы хоть поговорили с ним?
Поговорили.
Высказали претензии друг к другу?
Ага, закусываю нижнюю губу.
Ни за что не признаюсь даже своей Вере, что я так и не высказала Богдану ни-че-го. Ничего из того, что меня не устраивает.
Я слишком боюсь его потерять, чтобы быть честной В моем случае правдивость непозволительная роскошь.
Он обвинил меня в высокомерии и в том, что я похожа на маму, проговариваю тихо, чувствуя, как острый стыд прожигает глубокие отверстия в груди. А еще в том, что слишком погрязла в быту и расточительстве.
Ты и Жанна? горько усмехается Вера. Соболев что? Ослеп? Или с дуба рухнул?!
Растираю горящие щеки, стараясь не разреветься.
Я тоже с этим сравнением собственного мужа абсолютно не согласна. Моя мама в жизни бы не стала мямлить, когда её критикуют. Она дала бы такой отпор, что мало бы не показалось.
Не нравится ему. взрывается подруга. А когда ты самостоятельно решала, какой фундамент в доме делать? Как там рокот
Ростверк, смеюсь, вспоминая тот ужас. Я вообще ничего не смыслила в строительстве, а Богдан тогда постоянно работал. Дом мы создавали с нуля Муж добывал деньги, я развлекалась со стройкой. Тем не менее было ощущение, что мы команда.
Ну вот, продолжает Вера. Или когда бригада отделочников загуляла и ты разгоняла их пьяную компашку. А когда вам испортили безумно дорогую плитку в ванной, перепутав направление кладки?
Перестань, Вер, машу рукой.
Тогда его всё устраивало? жестикулирует Вера. Тогда ты не была похожа на Жанну?
Перестань, зажимаю уши ладонями, но всё равно слышу её голос.
А я тебе скажу, подруга. Тогда ты была похожа на ломовую лошадь, а не на себя. У тебя на руках был маленький Ваня, Маша совсем кнопкой была, а ты постоянно с ними на стройку ездила. На такси.
Я сама не хотела водить, мотаю головой. Богдан здесь ни при чем. Он в это время зарабатывал. Ты хоть представляешь, что ему стоило развить такой бизнес?
Дорогая моя, Яночка, Вера сжимает моё запястье. Перестань. Я знаю вашу семью и люблю действительно обоих, но Богдан слишком много на себя берет. Ты, как никто другой, заслуживаешь выбирать каждую долбанную тряпочку в этот дом. Ян, если бы не ты этого дома вообще бы не было. А если бы не твой отец, не было бы Богдана Соболева, суперпредпринимателя и бизнесмена.
Боже.
Она говорит это так оглушительно, что мне плохо становится. А вдруг кто-то услышит? А вдруг ещё кто-то так будет думать?
Да, папа помог.
Но если бы не талант моего Дани, пять миллионов бы не спасли.
В какой-то момент Соболев почему-то решил спрашивать с тебя, как с равной, произносит Вера гораздо тише. Кажется, тоже, слава богу, поняла, что ляпнула лишнего.
Я и есть равная ему, возражаю.
Нее-ет, Вера стоит на своём. Ты Шацкая. Он Соболев.
Я тоже Соболева, кричу. Что за бред, Вер?
По паспорту да. Но Богдан должен понимать, что это только лишь формальность. Когда у вас не было возможностей и денег, это было не так явно заметно. Он перестал относиться к тебе, как к хрустальной вазе. Я же помню, как пылинки с тебя сдувал.
Я поеду, Вер, говорю вскакивая. Прости, пожалуйста.
Хватаю сумку и выбегаю из ресторана, совершенно не обращая внимания, как подруга меня окликает. Растерянно поправляю волосы и платье.
После поликлиники я отвезла Ваню с Машей к своим. Поэтому абсолютно не понимаю, что делать дальше. На улице глубокий вечер, а в целом мире нет никого, кто мог бы меня успокоить.
Озираюсь в поисках такси и машу рукой водителю, который стоит на небольшой парковке возле, прилегающего к ресторану, отеля.
Таксист подъезжает ко мне и распахивает переднюю дверь.
Здравствуйте, мне нужно во второй микрорайон.
Моё почтение, красавица, говорит усатый мужчина лет пятидесяти. Приятной внешности, но почему-то становится гадко от его липкого взгляда.
Еще раз изучаю его вид. Серые строгие брюки, рубашка в мелкий рисунок и вельветовый пиджак. На голове фуражка.
Приземляйся давай, подгоняет он меня, за спиной слышу нервные гудки других участников автодвижения, поэтому быстро тяну на себя заднюю дверь и усаживаюсь на мягкое сидение.