Дуся соскочила с подоконника и пересела на табуретку, разложила длинные локти на столе.
В Уфе сбежать решила. Ляпнула, что приехала. Мол, тётка у меня тут. Где, говорит? До подъезда довезу. Мне не в лом. Ну, я давай врать. А он всерьёз собрался меня тётке с рук на руки передавать. Вот конфуз-то!
Костя поставил перед гостьей кружку наваристого чая. Извлёк из засиженных тараканами глубин буфета завалящее безымянное печенье. Дуся уставилась на три всплывшие чаинки.
И как же ты от него отделалась? вывел я деваху из оцепенения.
Да чего там, отмахнулась Дуся, спросила, не боится ли, что тётка на него в милицию заявит за растление несовершеннолетней? Сразу хвост прижал, перематерился и выпихнул меня у какой-то автобусной остановки.
Тебе повезло, изрёк Костя, мог и придушить.
Мог. Но я тогда смелая была. Этого не понимала
Теперь понимаешь?
Теперь всё по-другому.
По-другому? приподнял я бровь.
Я теперь без телохранителя ни шагу, усмехнулась Дуся, а охрану выбираю по принципу сильного.
Да уж, Кузьма, бесспорно, ловкий парень. Но он смоется в свой Камызяк, а ты куда? Обратно на три вокзала прощение просить?
Кузьма обещал в Крым свозить. Ни разу не была.
Мы с Костей всплеснули руками. Ого девка лотерейный билет вытянула!
Дуся допила чай с печенюшкой и переместилась в соседнее помещение, где в круглосуточном режиме журчал ручеёк, так как бачок протекал, и никому не было до этого дела. Кузьма же размашисто хлопнул бесполезной дверью ванны, занырнул в футболку. Напевает мега-хит группы «Ялла́»:
Учкудук! Три колодца. Где бы взять мне волшебную дурь? Уколоться
Так что декорации остались прежними, но изменился состав персонажей на авансцене повествования.
Кузьма венчает нагретую Дуськиной попой табуретку и прихлёбывает кипяток. В самый раз после ледяного душа. Расправившись с чайком, принялся за подробный отчёт о вчерашнем происшествии на Ленинградском вокзале, которое Дуся обозначила лишь лёгкими штрихами. Живописуя сюжет, Кузьма оттенял свою речь фирменной диковатой образностью. У меня вяли уши. Невозмутимого Костю волновало лишь одно не ждать ли хвоста на нашу коллективную голову или на нашу коллективную задницу (кому что ценнее), если Кузьму, а тем более Дусю, станут искать? Первого возмездия ради, возможно, справедливого. Поди разберись, кто там прав! Вторую дабы загнать обратно в стойло.
Не ссы, только и буркнул на это Кузьма, у которого были свои резоны.
Резоны были, но в квартире не было никакого оружия. Даже завалящего кастета. Зато был Костин трикотажный склад. Уже основательно разбавленный обувью и дефицитным кружевным бельём, поддельным лаком для ногтей, кооперативным мылом и зубной пастой. Сам Костя челноком не был, зато скупал на скромные оборотные средства привозные фотоаппараты-мыльницы NILKON и плееры SQNY, костюмы ADIBAS и кроссовки MIKE, туники DOLCE & BANANA и майки HUAN BOSS, духи SHANEL и тушь MAKS FAKTOR. В ворохе Костиного тряпья мне даже как-то попалась футболка с надписью SPROT вместо SPORT. Видать, сузиглазики решили, что «спорт» это тоже бренд, который надо замылить. Ну что ж, раз пишете такое, нарисуйте на майке и соответствующую консервную банку. Для прикола.
Ого, царевна-Мариванна, сколько у тебя башмаков! присвистнул Кузьма. Ты обашмаченный по полной программе!
Заржал в голос собственной кургузой шутке и схватился за аляпистую книжку. Да-да! На Костином складе имелись даже книги! Одну из них Кузьма приладил на полочке для туалетной бумаги, сами понимаете в каком помещении. О, это был нетленный труд! Борис Леонтьев, Павел Асс, Нестор Бегемотов «Похождения штандартенфюрера СС фон Штирлица». В двух томах. Кузьма откровенно ржал, восседая на толчке, а гулкая кубатура, подчёркнутая высоким потолком, услужливо сотрясалась от его казарменного хохота.
Правда, в квартире имелись ржавые гантели. И даже пудовая гиря. Кузьма заверил присутствующих, что это гантели двойного назначения. Их вполне достаточно, чтобы проломить башку кому хочешь. Костя возразил на это, что как бы, наоборот, не проломили ими башку кому как раз не хочешь, то есть нам самим.
Не ссы, повторился Кузьма, вытирая усы.
Ага, пропищим из-за двери, я изобразил тонкий детский голосок и закашлялся: мамка на рынок ушла и ключи с собой забрала.
Да всё нормально, братаны. Лишний раз разомнём кости.
Разомнём Костю? Костя, ты согласен быть лишний раз размятым какими-нибудь отморозками?
Кузьма лишь скривился, не снизойдя до моего юморка. Волновало его другое:
У тебя есть куда коробку спрятать? Не таскать же её, в самом деле
Он покрутил башкой, повращал глазами, но кухня была убогой, словно специально подобранная фактура для сьёмок бытового сериала в Буйно-Задирищенске, и идей у Кузьмы не появилось. Толково закамуфлированный сейф не просматривался.
Коробку спрячем за решётку. В вытяжной канал, придумал Костя. Там её никто не найдёт.
Дело говоришь, братан, оживился Кузьма. Я на дорожку малость отслюнявлю, а остальное в загашник.
Делать на кухне было больше нечего, но я вспомнил, что кое-кто так и не рассказал самое главное.
Как ты вообще на Ленинградском вокзале оказался?
Пришлось Косте вновь поставить на плиту чайник.
Да мужик знакомый с Варшавки Открытка на девятку у него. Девяток на стоянке завались. Но нет! Он решил девяносто девятую брать.
Раскатал губищу
Во-во! И я думаю не по жёппе клизма. Размечтался.
Их только на конвейер поставили. Ещё и тольяттинцы себе не набрали. А он думает ему на Варшавку привезут.
Ловкачи при магазине намекнули, что можно доплатить. И он повёлся. Короче, втуляют человеку!
Ну и дурак, подключился Костя. Полгода промурыжат его, и всё равно придётся девятку брать. А денежки тю-тю.
Так и я ему о том же. А он в усы свои уссывается и песенки свои любимые напевает. Сам в Зеленограде живёт. Вечером частника до трёх вокзалов нанял. А мне говорит тебе ж вроде на «Рижскую». Я, говорит, её на электричке проезжаю. Тебе со мной по пути. Ну, я и запрыгнул! Моё дело простое: дают бери, везут езжай.
Ну, а в драку зачем полез?
Не терплю, когда женщин бьют.
Моральные принципы?
А то! Кузьма игриво сыграл бицепсом.
А если женщина эта сама без моральных принципов?
Мне по барабанине. Девка она красивая. Взглянул на неё: даром, что кровь из носа текла, у меня на неё сразу виды напряглись. Решил в обиду не дам.
У неё забыл спросить.
Я что, сопля ипическая? Если у баб разрешения спрашивать всегда будет «нельзя». А я, считай, личность сильная. Самостоятельная. Решил сделал. И всякая баба при мне послушной и смирной будет.
Костя пожал плечами.
Ну ладно, выбрал себе девку. Отбил её. Ну а Крым тут при чём?
Да-а мечтательно потянулся Кузьма. Не хухрышки с мухоморами. В Крым поедем. Я там ни разу не был. Как раз посмотреть хотел, как там и чё. А тут Дуся эта. Посмотри белая кака́я. Пусть загорит девка. Достойный же экземпляр, бёнтий! Братва на пляже оборачиваться будет. А тут я такой рисану́сь петухом нехеровым при ней. Пора грудь наконец расправить! Сколько можно рукоделием заниматься! Никакой личной жизни, всё бабки крохоборил, чтобы на ниву донакопить. А живём один раз.
Тебе ж потом не хватит на эту самую ниву, съязвил я.
Прорвёмся! уверенно махнул рукой Кузьма. Туган меня не пугает. Вернусь из Крыма, пойду на станцию «Москва-Товарная» вагоны разгружать. Если надо разгребу Экибастуз. Задам стране сразу и угля, и перца, и прочего тру-ля-ля.
Мы с Костей переглянулись. Напор Кузьмы был таков, что в пору было заряжаться его молодцеватым оптимизмом.
На недельку, до второго, я уеду в Комарово запел путешественник.
Обнаружен буду Стасом, деревенским водолазом, перебил его я, он меня найдёт в пучине и не сможет откачать.
Кузьма заиграл мускулами. Типа, а в глаз?
Хорошо. Отбил девку, отвлёк его Костя. Сели в электричку. До платформы «Рижская» одна остановка. Где ж вы шарахались до утра?
Какая на фиг «Рижская»? распалился Кузьма. Драпанули мы с ней, как кот с кошарой драные. Я так неохотно, конечно. Мне-то чего бояться? Я и так пуганый. Это меня пусть боятся! Вот! А она тянет за руку. Откуда энергии столько у девки? Бежим куда-то, конец платформы, через пути скачем, дыра в бетонном заборе, какое-то депо. Рабочие во-от с такими гаечными ключами, я бы не поверил, если б сам не увидел! Откуда только гайки такие берутся? И к каким бигудям прикручиваются? Провожают нас глазами, а сами левые руки в карманы штанов позасовывали. Заелозили, точилово зевачное. Оно и понятно юбка на Дуське совсем вверх съехала, весь срам наружу. А я её ещё и за попу подпихиваю, через очередной забор перемахиваем. Короче, забрались мы на какую-то платформу, вскочили в неизвестную электричку. Странная какая-то была электричка
Что ж в ней было странного? уточнил Костя.
Я сам не понял. Вроде в тамбуре стоим, а сцепки нету ни слева, ни справа. В обе стороны раздвижные двери и лавки с пассажирами. Выходит, посреди вагона стоим, словно не электричка, а трёхдверный «Икарус». Первый раз в жизни такое увидел.
Понятно, просёк я, то был экзотический состав ЭР-2213. Электричка с трёхтамбурными вагонами.
Вот-вот, подтвердил Кузьма, стоим в этом трёхтамбуре, дышим тяжело. А она рукой шею мою обвила и прижалась всеми своими косточками и сосо́чками
Тут Кузьма прервал рассказ и вперился в трещину на потолке. На его простодушном лице бесхитростно отразилось повторное переживание давешнего момента. Мы с Костей допивали остывший чай и помалкивали.
Понимаете, братаны, медленно продолжил Кузьма, вот были у меня и девки, и любовь была Считал, что учёный, в курса́х обо всём давно. А тут размяк, стаял. Ощутил себя, словно в купели какой волшебной. Кайф по телу разлился такой и оргазму не по зубам. В каждой клеточке нега вырабатывается. И всё без суеты. Не надо шевелиться, незачем елозить. У меня дыхание перехватило, только и думаю, чтобы не кончалось всё это как можно дольше. Чтобы не вломился кто в тамбур, не спугнул момент. Так до какого-то Нахабино и доехали. Конечная оказалась. Сраная. На платформе одни жидрики14 в лужах купаются. Ну и ошивается наряд. От безделья приняли нас менты. Тёпленькими.
За что? не удержался Костя.
А за что по осени у деревьев листья облетают?
Вопрос риторический, перевёл я.
Приволокли в линейное отделение милиции. Стали дело шить. Дусе за проституцию, ведь её род занятий у неё на лбу отпечатан буквицей из газеты «Правда». Не отвертишься. А мне, ясен чурбан за сутенёрство. Допытывались, кому привёз девку по вызову в их образцовый социалистический рабочий посёлок? Повезло, что Дусин паспорт при ней был. Мой-то всегда при мне
Тут Кузьма припомнил пикантную подробность и заранее усмехнулся.
Ха! Только паспорт этот Дуськин кровью измазан. Начальник страницы аккуратно разлепляет, а сам Дусю холодными зенками сверлит. Что же это у вас, гражданка Распердяева, документик-то в крови весь? Надо бы на экспертизу его отправить, а?
Как-как? прыснул я. Распердяева?
Ну да, Евдокия Распердяева, подтвердил Кузьма. Я в паспорте сам видел.
Весьма достойно, пожал Костя плечами.
А Дуська-то не лыком шита: месячными запачкала, отвечает. В такие переделки попадала, говорит, что паспорт приходилось в трусы прятать. На полном серьёзе сказала, ни полухмылочки на роже её нахальной, братаны, не вру! Скривился капитан, уже за самый кончик паспорт придерживает. Интерес на ходу теряет.
Знаем мы уже, откуда кровища, сболтнул я.
Да ладно?
Дуся Распердяева всё нам выдала, как на духу.
Во как! Я тут, понимаешь, на курорт её тащить собрался. А подноготную она вам выкладывает.
Не серчай, старик, в квартире прописывать это не по крыма́м таскать. Тут ответственность иная, замирился с ним Костя.
Кузьма пожал плечами.
Пусть так. Мне, если честно, плевать.
Тут Кузьма протолкнул ногтём мизинца толику чебурека, застрявшую вчера в зубах.
Отпустили? напомнил я о том, что клубок приключенческого триллера до конца не размотан.
Отпустили, кивнул Кузьма. За добровольное пожертвование. Да и то не сразу. Нам бы на волю, на свежий воздух, в кустики по делам маленьким. Я ему: у вас, гражданин начальник, ни единой улики против нас нету, одни гольные фантазии. А он всё твердит: первая электричка только в четыре утра пойдёт. Куда ж вы, молодые люди, так торопитесь?
Понятно, подытожил я, от платформ Ленинградского вокзала вы просочились на Каланчёвку и запрыгнули в электричку Рижского направления.
Верно. Обратно нас электричка доставила на Рижский вокзал. Оттуда уж пешком дошли. Места знакомые. Ладно, братва, заболтался я с вами. Пора по билеты выдвигаться, а оттуда на Варшавку. Вдруг пофартит сегодня.
Тогда сдашь билеты и поедешь на машине?
А то! Тогда мне уже никакие билеты в мире будут не нужны. Сам себе хозяин. Куда хочу, туда верчу.
Я засомневался, что билеты в Крым так прямо сидят и ждут, когда Кузьма сподобится прийти за ними в кассу. Но, ни на йоту не вникая в вопрос, Кузьма попросту переплатил спекулянту за два купейных места на 31-й скорый Москва Симферополь. Лёгкость его существования не вписывалась в парадигму нашей с Костей печали. Мы грустили. И не потому, что ни капельки не могли себе позволить. Мы ощущали, что с Кузьмой не той крови. И (между нами), слава богу!
На следующий день, провалявшись в постели до полудня, Костины соседи убыли на Курский вокзал, а мы с ним заговорщицки переглянулись, словно два подростка-проказника, завладевших ключами от дедушкиного горбатого запорожца.
Глава 3. Божья коробка
Перевели взгляд на стол. Там на замурзанной, порезанной ножом клеёнке стояла потёртая, примятая жизнью коробка из-под польских дамских шлёпанцев «Рылько» сорокового размера. Мы с Костей подумали об одном и том же. А именно: вот так выглядит настоящий божий дар!
Внутри были пачки грязных засаленных двадцатипятирублёвок, перевязанные обыкновенной бумажной бечёвкой. От них разносился по кухне подприлавочный амбре, аккурат как в рыбной секции Центрального рынка. Я представил их все эти берши, лини, язи, жерехи и сазаны́. Разве так выглядит богатство?
Почему только четвертаки? не понял Костя.
Ты забыл Павловскую реформу? удивился я.
Так то́ ведь более двух лет назад
А сколько они, по-твоему, копили? Тут наверняка есть серии купюр из шестидесятых годов, которые Госбанк давно вычеркнул из реестра наличных, находящихся в обороте, распалялся я. Мало ли, где они утрачены? Пожар, потоп А может кто туалет себе оклеил
Скажешь тоже, улыбнулся Костя.
Или на Мосфильме застряли в качестве реквизита.
Весь реквизит на Мосфильме давно уже про́пит.
Твоя правда, рассмеялся я.
А бутылки сданы во вторсырьё. И про́питы повторно.
Во вторсырье они сворованы ночным сторожем и заново сданы на следующее утро.
И про́питы повторно, настойчиво твердил своё Костя. Повторно пить не запретишь!
Повторно жить не запретишь! поправил я.
Вот Кузьма повторно свою коробочку и оприходует, Костины желваки пошли ходуном. Но сперва мы. Ибо будем полными идиотами, если не прокрутим эти деньги, пока он в отъезде.
На трикотаже не шибко прокрутишь, спрос не сиюминутный, попытался возразить я.
Но у Кости уже был готов план. Вероятно, ещё с ночи. А скорее всего, давным-давно. Он мечтал о кредите, как о финансовом инструменте. Но босякам кредитов не давали. Раздавали только оплеухи. Босяки зарабатывали свои подъёмные сами. Костин знакомый банкир однажды проговорился, что кредит это событие в жизни таких проходимцев, как мы с Костей. И вот нам выпал редкий шанс выйти на поле и вступить в игру в старшей лиге.