Фу, Пётр Иваныч! Да вы мясник, однако, пробормотал я.
В той жизни мне не приходилось включать «карусель» на долго. Максимум, что я тогда видел, два, три трупа за раз. Я вздохнул.
«Не я такой, жизнь такая», подумал я. «Жись только держись! Если бы не я, то они покромсали бы меня на тысячу маленьких Петручо».
Эй, порту! Мы закончили! Послышалось с того борта. Где твои люди?!
Я подошёл к левому борту и посмотрел на кричавшего.
Это был худой, грязный и одетый в какое-то тряпьё грек.
Один я! Крикнул я. Потушили пожар?
Так точно!
Убитых раздеть, тела за борт. Палубу скатить водой. Пленные есть?
Нет!
Жаль. Моряки среди вас есть?
Почти все моряки, дон
Дон Педро Антониу Диаш.
Ха! Крикнул кто-то из толпы. Я у вашего батюшки ходил штурманом.
Я матросом! И я! И я! Послышались голоса.
Вот и хорошо. Значит порядок знаете. Растащить корабли. Заменить поломанные вёсла. Встать на якорь бортами на противника. Открыть огонь на поражение по готовности. Канониры есть?
Есть!
К орудиям!
Штурман!
Рауль, дон Педро!
Примите командование на том борту, Рауль. На первый-второй рассчитайсь!
Это как?
Разделиться пополам. Половину на это судно.
* * *
Мы стояли метрах в трёхстах от сторожившего нас в выходе из бухты судёнышка. На нём малый пожар потушили и пялились в темноту, пытаясь понять, что творится у нас. По сути, думал я, они могли видеть только странный манёвр переднего судна и навал на него второго. Шум, крики и возня могли образоваться и по естественным причинам.
Пушкари! Отбой огонь! Берём в плен, синцев! И тихо всем! Говорить только по-сински.
Джонки, тем временем, отжали и растащили, трупы раздели и проколов брюшину, смайнали за борт. Пошла приборка.
Рауль!
Да, капитан!
Приберётесь, сдвиньтесь так, чтобы это корыто не смогло удрать в море, а я перекрою вход в бухту. Атака на рассвете. С первыми лучами. Тараним, но не сильно, чтобы не повредить, и на абордаж. Цель берём, как можно больше, пленных. Не нам же вёслами продолжать махать на галерах.
Прибрались быстро и даже успели часа два вздремнуть, когда вдруг закончилась экваториальная ночь. В небо ударили первые лучи бордового солнца.
Навались! Крикнул я, поворачивая корабль, и целясь в правый борт джонки, стоящей носом в бухту.
Табань!
Удар и ещё удар Сонная абордажная команда и экипаж первой джонки почти не сопротивлялись.
Когда совсем рассвело мы увидели примерно в миле от нас мою каракку со спущенными парусами. Я удивился и, дав команду новым гребцам из захваченных пленных китайцев: «Греби!», направил свою джонку к ней. Мы заходили с кормы и я увидел, что экипаж возится с румпелем.
Встав в полный рост на носовой площадке и подавая сигнал куском выбеленной морской водой и солнцем ветоши, я, когда мы сблизились на расстояние выстрела, прокричал по-английски:
Это ваш штурман, господин Ван Дейк! Не надо стрелять!
* * *
Мы сидели за столом, накрытом на площадке бака моей маленькой джонки. Она была прелестна и была бы абсолютно идеальна, если бы не сгоревшие по моей прихоти кормовые бизани. Мы принимали пищу. Бывшие гребцы-рабы на двух других моих джонках тоже завтракали.
Я убедил капитана вскрыть запасы и поделиться имеющимся со всеми бывшими пленниками.
На джонках тоже нашлось немного еды, но мы воспользовались лишь их запасами спиртного, в основном виноградными винами. А моему новому экипажу отдали все запасы рисовой водки, благо, её было немного.
Не сказать, что китайцы гребцов морили голодом, но такого разнообразия они не видели давно. Были забиты все оставшиеся выловленные на предыдущей стоянке свиньи, съедены все фрукты, кроме моих лимонов. Пировали и отдыхали до полудня. Ночь выдалась не из лёгких.
На берегу оставшиеся в деревеньке китайцы высказывали непонимание «политического момента». По их мнению произошла победа. Британское судно пыталось сбежать, но было захвачено, но почему-то никто не спешил чалиться к берегу и праздновать, а главное, делить добычу.
Береговые китаёзы справедливо считали, что часть добычи принадлежит им, так как это они первыми увидели купца и подали сигнал. Чуть позже полудня из бухты вышла джонка.
Когда я увидел её там в бухте, я лишь примерно прикинул её размер и форму. Она стояла к нам кормой и за небольшим мыском, поэтому не была видна полностью. Когда я увидел её сейчас, я влюбился в неё с первого взгляда.
Она моя, сказал я дремлющему под бамбуковым навесом Людвигу.
Тот, открыв один глаз пальцами левой руки, правой он продолжал держать кубок с вином, сказал:
Да пожалуйста!
Перепрыгнув на вёсельную джонку, я крикнул Рауля, стоявшего вахту.
Буди китайцев, и абордажную команду. Никого не убивать, всех только живьём. Там важный чиновник, спинным мозгом чувствую. И чтобы эту игрушку не поцарапать мне. Из твоей доли вычту.
Наша джонка рванулась сначала в сторону, а потом, развернувшись, пристроилась красавице в борт и деликатно так, навалилась. Что Рауль кричал китайцам, я не прислушивался, но «овладел» я красавицей очень нежно.
Прошу оставить оружие и сдаться, крикнул я на мандаринском наречии, когда человек сорок моих полупьяных воинов захватили палубу.
Что это значит? И кто вы? Проскулил кто-то писклявым голосом.
«Евнух», подумал я. «Значит точно, китайская шишка».
Это значит, что все ваши корабли захвачены нами. Часть экипажей, за исключением гребцов, конечно, перебита, часть захвачена в плен и задействована нами в качестве гребцов. Теперь и вы наши пленники. Понятно всё?
Я посол великой империи Мин, князь императорской крови, Чжэн
Совершенно не интересно, прервал я его. Вы вокоу23. Морской грабитель. Ваши корабли напали на одинокого торговца.
Мы думали он нападёт на нас
И поэтому напали первым, когда увидели своё преимущество. Очень по-миньски. Сунь-Цзы отдыхает.
Вы знакомы с
Привязать его к самому тяжёлому веслу! Приказал я, и гражданина посла поволокли в трюм.
Рауль, посмотри, что есть здесь вкусненького, сдай вахту помощнику и приходи за стол. Пора обедать.
* * *
Остаток дня и ночь прошли без происшествий.
Слушать мою команду! Крикнул я собравшимся на палубе большой джонки чумазым оборванцам. Теперь я ваш капитан! Кто соизволит оспорить, прошу не стесняться и высказываться сейчас.
По какому праву? Послышалось со стороны обособленно стоявшей группы, похожих на греков, моряков.
По праву захватившего эти суда раз, по праву сильного два, и по праву имеющейся у меня лицензии на каперство. Какое из трёх прав вы желаете оспорить?
Право сильного! Крикнул громадный грек. И один корабль наш. Мы его захватили!
Захватил его я! Я первый начал там убивать. И убил бы там всех. Или вы сомневаетесь? Я освободил вас, и отправил убивать. Вы приняли моё командование. Вы мои воины. Вся вчерашняя и сегодняшняя добыча моя, потому что это моя битва. Или хотите вернуться в трюм, кормить морских блох?
Нет! Закричали «греки». Ты нас туда не загонишь?!
Остальные стояли понурясь. Почти все бывшие рабы, были измождены. Многие из них имели долго незаживающие язвы от натёртостей.
Вы недавно в плену? Спросил я.
Десять дней! Крикнули из другой группы. Это венецианцы! Неблагодарный народец. Им всегда мало.
Заткни пасть! Крикнул громила.
А то что?!
Громила шагнул в сторону белокурого юноши лет шестнадцати.
А то, ноги вырву!
Эй! Крикнул я. Мы не закончили. Потом вырвешь. Я готов тебя убить, а ты готов умереть?
Готов! Рявкнул противник.
Я понимаю, что вы, я ткнул пальцем в «греков», все против меня. Поэтому, если я его убью, то и вас всех следом. Так?
Это не по правилам! Крикнул давешний «грек», активничавший при освобождении третьей джонки.
Какие правила ты имеешь ввиду? Спросил я. Есть такие правила? Спросил я команду.
Нет! Прокричала толпа. Противников за борт!
Правильно, сказал я. А теперь с тобой.
Я подошёл к громиле, стоявшему широко расставив ноги и положив ладони на рукояти тесаков.
Ты как предпочитаешь умереть? Красиво, или в дерьме? Невнятно пробормотал я.
Чего? Спросил он, чуть согнувшись вперёд, а потом выпрямился. Красиво!
Его внутренности вывалились на палубу синими змеями.
Не угадал, сказал я, пряча кинжалы. В дерьме
Я оглядел палубу.
Всех недовольных за борт, Рауль!
* * *
Экий вы, дон Педро Решительный. Не ожидал Не ожидал О каком каперском свидетельстве вы упоминали? Я не видел его в ваших бумагах.
Я его потерял, но оно было.
И с кем же вам дозволено воевать? И кем оно подписано? Если не секрет
Секрет, сэр Людвиг.
Какой вы многоликий, дон Педро
Как и вы, сэр Людвиг.
Они разом рассмеялись.
Что дальше делать будем? Спросил отсмеявшись Ван Дейк. Вы обзавелись целым флотом и солидной командой. Но мне-то надо спешить. Оба моих нанимателя стонут и плачут, как хотят вернуться домой.
Делайте, что хотите, сэр. Но домой один вы не дойдёте. Слишком вы жирный и беззащитный. Вам в Малакке надо прибиться к каравану, но до Малакки ещё добраться надо. Тоже не фунт риса.
Причём тут рис?
Присказка такая. «Не так просто» означает.
А вы, что делать будете?
Отдохну здесь, наберу припасы, разберусь с наследством, я обвёл рукой снующих по палубе моряков. Там видно будет. С синцами здесь ещё разобраться надо.
Посла надо бы отпустить. В Малакке я вынужден буду рассказать об инциденте. По папской булле это территория Португалии. Вы разобрались, куда направлялось посольство?
В том-то и дело, что к султану Махмуд Шаху.
Фактически, к вражеской, по отношению к Португалии, стороне.
С грузом пороха, между прочим.
Отдайте его мне, дон Педро. Я передам его губернатору Малакки. Сообщу, что вы здесь чинитесь. Вам всё равно придётся им передать часть добычи.
Ладно! Пойдёмте в Малакку вместе, капитан. Пополним припасы и отвалим. Денька через два. Там всё обскажем, как было, сдадим имущество.
Вы, только, посла из трюма выньте. Особа императорских кровей всё же
Вынул ещё вчера. Это я так Для того, чтобы бывшие рабы его не растерзали. Посол ведь со своими адмиралами, идя сюда, встречных купцов грабили. Через одного. Часть их флотилии с «честно награбленным» добром вернулась в «поднебесную». Все эти, освобождённые мной моряки, из их экипажей. Оставшиеся в живых.
Будет повод получить от синцев политические и торговые привилегии.
О чём вы говорите, сэр Людвиг?! С синцев вы не получите и шерсти клок. Они не стали выкупать своего императора, когда тот попал в плен, а просто заменили его на его брата. И ещё обвинят нас в разбойном нападении на их посла. А рассказы бывших рабов, либо оставят без внимания, либо тоже извратят. Например, скажут, что всех подобрали в море, а на вёслах они работали за еду. Ещё и должны останутся.
Капитан Людвиг удивлённо смотрел на меня.
Но это же бесчестно!
А кто сказал, что понятия чести у нас с ними одинаковые? Для них, всё, что идёт на благо империи честно и достойно, а победа обманом наиболее почётна, потому что позволяет победить с меньшими потерями.
Вы говорите так, как будто знаете их очень давно.
Так и есть. По письменным источникам. Читал много в детстве.
Тогда их лучше притопить.
Правильно. Нету тела, нету дела. Есть у меня одна мысль.
Неужели вы один захватили целый корабль. Их же там было, как говорят синцы, пятьдесят человек.
Темно было. Они меня не видели, а я их не считал.
Глава 5.
Э-э-э Посол! Из-за уважения к вашему императору я снисхожу до того, чтобы освободить вас и ваших людей, а также передать вам в пользование одну парусно-вёсельную джонку. Без гребцов, конечно. Наш почётный эскорт проводит вас в порт Малакка и передаст в руки его губернатору. В вашей верительной грамоте ошибочно указано, что это Махмуд Шах. Захваченное нами имущество, как товары, так и ваших рабов, мы также передадим губернатору Малакки.
У нас на берегу ещё много товара и запасов.
Мы позволим вам забрать всё, не беспокойтесь. Снарядите для этого своих людей. Мы им поможем. Принимайте корабль, господин посол.
* * *
Капитан-адмирал! Обратился Рауль. Ребята просятся на берег. Говорят, всё тело чешется в разных неприличных местах, так баб хотят.
Боюсь спросить Но сколько у них на теле неприличных мест?
Не знаю, капитан. У всех по-разному.
Рауль скромно потупил взор. Не смотря на несколько лет проведённых на вёсельной палубе, Рауль сохранил стройность и осанку, присущие высокородным донам.
Сколько их всего? Чесоточных?
Семьдесят шесть.
Так Делим на три. Получается почти по двадцать шесть. Нормально. Готовь к увольнению на берег первых двадцать шесть человек. Половина надёжных, половина нет. Разведи сплочённые группы по разным сменам. Понял?
Не очень.
Сделай так, чтобы в увольнение, или на борту не собирались друзья. Не хватало нам бунта на корабле. Ну Да Людвиг присмотрит. Не удивляйся, если он наши джонки на прицел своих пушек возьмёт. Сам останешься на борту. Завтра гульнёшь. И за синцами смотрите лучше.
Понятно, капитан.
Но сначала проведём разведку.
* * *
Мы вошли на маленькой джонке в бухту и на вёслах продвинулись к устью реки. Пришвартовались справа, где был крутой берег и очень удобная для схода площадка. Все сошедшие на берег матросы были одеты в кирасы и шлемы, у многих в руках имелись щиты и копья. Мы не знали, как нас встретят аборигены, и остались ли на берегу китайцы.
Первая десятка вперёд! Скомандовал я. Мародёрам и насильникам что?
Смерть, капитан!
Разведчики, разделившись на двойки, рассыпались по посёлку.
Хижины начинались метрах в пятидесяти от берега реки и занимали площадку примерно сто на сто метров. Жителей в посёлке не наблюдалось.
Нет никого, капитан, послышались голоса.
Вторая десятка вперёд! Скомандовал я. Мародёрам и насильникам что?
Смерть, капитан!
Вторая группа побежала вдоль берега реки в джунгли.
Через полчаса разведчики вернулись с добычей: двумя дикими свиньями, двумя дикими куропатками и пацанёнком лет пяти. На джонке мы нашли большой медный котёл, который матросы вытащили на берег и установили на имевшееся в деревне кострище, прямо на стоящие вокруг него валуны, налили в него воду и стали разделывать добычу.
Когда свиньям вспороли животы, мальчишка, привязанный к дереву за ногу, чтобы не убежал, громко заплакал. Малайского языка он не знал и мои уговоры на него не действовали. Я отвязал его, держал на коленях и гладил по голове, когда увидел, что из-за хижин выскочили две женщины и побежали ко мне, рыдая и заламывая руки.
Оторопев, я ссадил мальчишку на землю и, чуть хлопнув его по спине, направил к ним.
Ему ничто не угрожало, крикнул я по-малайски и хотел добавить, что мы хотели его накормить, но малайский язык я знал не очень хорошо, а фраза звучала сильно двусмысленно, вроде: «хотели делать ему есть».
Мы хотим торговать, сказал я, показывая на ткани, мешки риса и ножи.
Женщины подхватили ребёнка и убежали.
* * *
Наши мужчины давно не знали женщин, оранг-кая24. У вас есть свободные? Которые могли бы выйти замуж?
Конечно есть. Но их мало. Всего две руки. Остальные с большими животами. Но у нас все свободные. Не так, как у белых или синцев. Не надо замуж.
И это хорошо, сказал я, мысленно рассмеявшись от слов: «две руки».
Мы сидели под навесом, сделанным из бамбука и листьев банана, на толстых, плетённых из того же материала, матах. Моих матросов я уже рядом не наблюдал, как и местных женщин.
Жаль, что вы не возите с собой своих женщин, мечтательно улыбнулся вождь, оттопыривая нижнюю губу со вставленной в неё косточкой какой-то птицы.
Плов со свининой вождь, как и все жители посёлка, уплетал быстро, часто накладывая его небольшими кучками на зелёные банановые листья и отправляя оттуда в рот, как с конвейера, подталкивая палочками.