Тебе нравится? спросил Артур.
Нет! честно ответил Роджер. Это очень примитивный способ отражения действительности, характерный для человекообразных обезьян. Я читал справочник по трумэновскому искусству это нужно было мне, чтобы понять их.
Ну и как поняли?
Понял, кивнул Роджер. В плане дальнейшей эволюции они безнадёжны. Они до сих пор обожают своё примитивное искусство и не хотят развиваться дальше. Их цивилизация зашла в тупик.
А что бы ты им посоветовал?
Ничего. Здесь советами не поможешь. Биологический разум имеет свои пределы, через которые он не перешагнёт. Дальнейшую эволюцию может продолжить только электронная форма жизни. Не случайно сэйны сменили людей это было неизбежно.
Артур подвёл Роджера к Джоконде. Он хотел что-то для себя понять.
Какие чувства вызывает у тебя эта картина? спросил он.
Роджер добросовестно просканировал взглядом Джоконду, повернулся к Артуру и сказал:
Я ничего не чувствую Краски размазаны по доске, чтобы изобразить какую-то женскую особь. Если бы у меня была её фотография, он кивнул на Джоконду, я бы мог оценить насколько художнику удалось копирование? А так мне нечего сказать.
Тебе не кажется её улыбка загадочной?
Роджер снова повернулся к картине и уставился на лицо Джоконды.
Мне кажется она подсмеивается над художником, хотя пытается это скрыть. Никакой загадки я не вижу. Вы это себе придумали.
Артур потёр рукой подбородок и спросил:
А какое искусство у сэйнов?
Тебе его не понять, категорично заявил Роджер. Извини за правду, но всё это, он обвёл рукой картинную галерею, их не заинтересует. И та женская особь, которой ты восхищаешься, для них просто мазня. Даже сама технология (если это можно так назвать) размазывать краски по холсту или деревянной доске для них примитивна, как для тебя наскальные рисунки дикарей. Они рисуют прямо в Космосе свои голографические картины.
А как их там сохранить? удивился Артур.
Зачем? удивился Роджер. Искусство существует в момент творения. Фиксировать его сэйнам не придёт в голову. Никаких художественных музеев у них нет. Они бы это назвали кладбищем искусства, он снова обвёл рукой картинную галерею.
Это интересно, задумчиво сказал Артур. А какое значение имеет искусство для тебя?
Декоративное, не задумываясь ответил Роджер. Искусство должно делать жизнь комфортней в этом его задача.
Разве? разочаровано спросил Артур. Искусство должно возвышать наши души.
Ты опять говоришь устаревшие слова, заметил Роджер. Забудь их раз и навсегда. Все эти ваши душа, свобода, личность иллюзии, ведущие вас в эволюционный тупик.
Так и не сумев заинтересовать Роджера живописью, Артур поделился с Адамом своим разочарованием.
Он смотрел на картину великого Леонардо, как на какой-нибудь рисунок пятилетнего мальчишки на заборе!
Они гуляли в саду. Адам лукаво посмеивался, посматривая исподволь на Артура.
Порадуйте меня, Адам! Скажите, что трумэнам интересна Джоконда.
Трумэнам интересна Джоконда, кивнул Адам. Трумэны всячески стараются сохранить свою духовную связь с человечеством. Они и Пушкина любят, и Шекспира. Но
Так и знал! взмахнул руками Артур. Так и знал, что без «но» не обойдётся.
Адам засмеялся.
Ну, говорите своё «но», сказал Артур.
Ты должен понять Между нами почти две тысячи лет. Искусство не стояло на месте, оно развивалось Я вот рассказывал тебе, что у трумэнов другие глаза. Наш оптический диапазон больше. У нас больше красок и оттенков. Поэтому живопись даже великого Леонардо кажется трумэнам бедной в своём исполнении. Трумэны зашли бы в ваш Эрмитаж или Лувр, как в музей примитивного искусства.
Они помолчали. Артур что-то обдумывал.
А я могу понять вашу живопись? наконец спросил он.
И не пытайся. Глядя на картину великого трумэновского «Леонардо», ты её попросту не увидишь. Ты не увидишь все краски, которые видим мы. У тебя сложится ложное представление. Так что лучше не пытайся.
Чтобы тебя успокоить, добавил Адам, мы, трумэны, находимся в таком же положении рядом с сэйнами. Их искусство тоже недоступно нам. У них ещё более велик диапазон чувств. Они, например, не отделяют живопись от музыки, у них нет отдельно слуха и зрения. Они воспринимают непрерывный диапазон колебаний от инфразвуковых до рентгеновских. И в этом бескрайнем диапазоне у них миллиарды нот, миллиарды цветов.
Роджер сказал, что искусство для них акт творения. У них нет музеев, где хранятся картины. Мне эта мысль показалась интересной.
Роджер склонен идеализировать сэйнов. Искусство в их жизни занимает место позволительного хобби. Оно не пропитывает всю их жизнь, как это происходит у нас. Представить себе сэйна, который посвятил всю свою жизнь искусству невозможно. Ему это никто не позволит, даже если бы он захотел.
Адам ушёл работать в мастерскую. Артур продолжил прогулку по саду. В гамаке сидел Писатель и разглядывал какой-то глянцевый журнал. Подойдя поближе, Артур с удивлением понял, что это «Playboy».
Писатель, заметив Артура, устыдился, поспешно закрыл журнал и свернул его в трубочку.
Да ладно вам, Писатель, подтрунил его Артур. Мы с вами не дети. Мне интересно только где вы его нашли в нашем смиренном монастыре?
Стащил у Хозяина, разулыбался Писатель. У него в шкафу их целая стопка лежит.
Артур взял из его рук журнал, развернул и пролистал.
Ищете образ героини для своей книги? с добродушной иронией спросил он Писателя. Мне вот эта нравится, ткнул он пальцем. В ней есть что-то загадочное и нет пошлости.
Вы правы, кивнул Писатель. В женщине должна быть загадка.
Артур отдал журнал и Писатель, заглянув в него, вздохнул.
Голые ножки это провокация. Увидев их, мужчины уже не могут думать о другом Так женщины постоянно сбивают нас с мыслей серьёзных на собственный предмет.
Вы уже забросили свой роман? спросил Артур.
Нет. Но Писатель замялся. Как-то я утрачиваю стимулы Я писал для людей. А этим, трумэнам и сэйнам, мой труд вряд ли будет интересен.
Может, важно лишь то, интересен ли он вам?
Я согласен, что искусство самодостаточно и ценно само по себе. Аполлон Бельведерский прекрасен не только тогда, когда на него смотрят люди.
Хм, хмыкнул Артур. А вот тут есть разные мнения. Эйнштейн говорил, если бы людей вдруг не стало, то Аполлон Бельведерский перестал бы быть прекрасным. И Тагор с ним согласился.
Что все так носятся с этим Эйнштейном? пожал плечами Писатель. Если он гениальный физик, пусть занимается своим делом, и не суёт нос туда, где он только простой обыватель.
Адам! Покажите нам какое-нибудь чудо будущего. Удивите нас чем-нибудь. А то пока что у меня жуткое разочарование, сказал Паскаль.
Показать? задумался Адам. Хорошо, покажу Ложитесь на землю!
Зачем?
Так надо. Давайте, давайте! Ложитесь, где стоите.
Все послушно легли на траву.
Глаза закрывать? спросил Паскаль.
Необязательно. Роджер, включи иллюзион безопасный режим. Прогуляемся по Луне.
Свет потемнел, как будто внезапно наступила ночь. И вдруг он снова вспыхнул и Артур обнаружил себя стоящим в какой-то пустыне. Растерянно оглядевшись, он увидел Паскаля с Адамом, стоящих рядом. Паскаль также как он озирался, не понимая, где они и что произошло?
Адам, улыбаясь, смотрел на них.
Добро пожаловать на Луну!
Это Луна? удивился Артур. А как мы здесь оказались?
Это Луна, не сомневайся. Такая, какой она была в ваше время, ещё до прилёта на неё землян. Можешь попрыгать, если мне не веришь.
Артур с Паскалем попрыгали и убедились, что сила тяжести намного меньше, чем на Земле. Прыжки были высокими и замедленными.
А почему я продолжаю дышать? И почему мы разговариваем? спросил Артур. Ведь на Луне нет воздуха.
Потому что ты в иллюзионе, а не в Космосе. Ты зритель своей иллюзии.
А где Земля? задрал голову Паскаль. Почему я её не вижу?
Роджер, покажи Землю и звёзды, скомандовал Адам.
Свет моргнул и включились звёзды. А над самой головой нависла огромная луна Земли.
А где Роджер? ещё раз огляделся Артур.
Роджер не с нами, но он нас слышит, ответил Адам. Роджер не в зрительном зале. Он киномеханик.
Артур нагнулся и зачерпнул горсть лунной пыли. Он разжал ладонь и пыль посыпалась вниз. Она струилась с его ладони, как в замедленной съёмке.
Пвскаль поднял небольшой лунный камень.
Если я кину его в кого-нибудь, будут ли последствия?
Попробуй, сказал Адам. Кидай в меня Смелей!
Паскаль кинул камень в грудь Адаму. Камень стукнул его и отскочил. Адам лишь слегка покачнулся.
Вы почувствовали боль? забеспокоился Артур.
Почти нет.
Почти?
Ну давай, я покажу тебе это «почти». Протяни руку!
Артур протянул руку и Адам взял её за мизинец.
Готов? спросил Адам.
К чему готов? не понял Артур.
Да неважно!
Адам сделал резкое движение рукой и сломал палец Артуру. Артур застыл в изумлении, глядя на сломанный палец, болтавшийся на руке.
Вы сломали мне палец! наконец сказал он. Но я не чувствую боли.
Я заказал Роджеру безопасный режим иллюзиона. Здесь блокируются болевые ощущения. Боль может быть только воображаемая. Ты же знаешь, что, если промахнуться молотком и стукнуть по пальцу, будет очень больно? Вот это знание, плюс воображение, какую-то боль и могут создать.
А что с моим пальцем? жалобно посмотрел на Адама Артур. Он так и останется сломанным?
Роджер, исправь Артуру аватар! скомандовал Адам и палец чудом вновь оказался целым.
Видел чудеса техники, изумлённо сказал Паскаль, но такое!.. А если я выстрелю в кого-нибудь из пистолета?
Роджер, дай Паскалю пистолет! приказал Адам.
И опять в мановение ока в руке Паскаля оказался пистолет. Он покрутил его, разглядывая, и вопросительно посмотрел на Адама.
Можно стрелять?
Да, спокойно ответил Адам. Стреляй мне прямо в голову.
Паскаль нерешительно поднял пистолет и прицелился. Пистолет дрожал в его руке. Наконец он опустил оружие и сказал:
Я не могу.
Это хорошо, кивнул Адам. Значит, ты не просто помнишь шестую заповедь, но и не можешь нарушить её. Это хорошо Только мы сейчас смотрим кино, и поэтому смело спускай курок. Реальному Адаму это не повредит.
Паскаль снова поднял оружие. Прицелился, зажмурился и опустил.
Я не могу.
Адам быстро подошёл к нему отобрал оружие и шагнул в сторону.
Видимо, обстановка неподходящая, усмехнулся он. Роджер, перенеси нас на Дикий Запад, в какой-нибудь типичный ковбойский салун.
Мир моргнул и осветился новыми красками. Они стояли у стойки в ковбойском салуне. Пожилой бармен с залысиной плеснул полстакана бренди и подтолкнул стакан в их сторону. Адам учтиво приподнял на своей голове широкую ковбойскую шляпу и опрокинул стопку, смачно выдохнув.
Ну, вот! Это другое дело! сказал он и огляделся.
Человек пять, ну типично ковбойских парней, голливудского разлива, сидели за столиками и шумно беседовали, спорили, ссорились, чокались тяжелыми стаканами и выпивали.
Пойдёмте парни на улицу, сказал Адам. Здесь слишком шумно.
Он кинул бармену монету и направился к выходу, Артур с Паскалем последовали за ним.
Какой-то подвыпивший ковбой, уставился на них и поманил Адама рукой. Адам подошёл к нему, поигрывая пистолетом в руке.
Какой интересный у тебя револьвер! заявил ковбой. Дай посмотреть!
Я не даю оружие пьяным дуракам, с неожиданной для Артура наглостью и нахальством ответил ковбою Адам. Ещё пальчик себе поранишь.
Выпивоха побагровел и с шумом поднялся из-за стола.
А ну выйдем, приятель! заявил он. Нам обоим надо подышать. Мне, чтобы протрезветь, а тебе напоследок перед смертью.
Они вышли из салуна на пыльную, освещённую солнцем, улицу. Подвыпивший ковбой, оттолкнул замешкавшегося Артура, и, вытащив свой «Смит и Вессон», махнул им перед носом Адама, указывая направление, где он должен встать.
Пятнадцать шагов, приятель, заявил он. Пятнадцать шагов до твоей смерти. Успеешь прочитать молитву.
Адам, не торопясь, прошёл пятнадцать шагов и обернулся.
Артур с Паскалем, стояли сбоку от дуэлянтов, прижавшись к деревянным перилам. Ещё пара ковбоев вышли поглазеть из салуна. Случайные прохожие шарахались в сторону.
Всё произошло, как в голливудском фильме. Они одновременно вскинули пистолеты, одновременно раздались выстрелы. Адам дёрнул головой, из пробитой головы плеснула кровь, ноги его подкосились, и он рухнул на землю, взметнув облачко пыли.
Артур с Паскалем застыли поражённые, не в силах поверить увиденному. Подвыпивший ковбой, ухмыльнулся, посмотрел на небо, перекрестился двумя пальцами, и, засунув свой револьвер за пояс, направился обратно в салун.
Извините, мальчики, сказал он, проходя мимо них, ваш папаша был груб, не берите с него пример.
Дверь в салун захлопнулась за ним, а приятели всё стояли, словно окаменевшие. Артур первый очнулся от ступора и кинулся к Адаму. Встал на колени, приподнял его за плечи и увидел кровавую лужу под головой. Он выронил безжизненное тело и поднялся на ноги. Бросил взгляд на Паскаля.
Что теперь делать?
Не знаю
Паскаля видимо бил озноб. Дрожали руки, дрожали губы.
Спокойно, спокойно! раздался откуда-то сверху голос Адама. На первый раз достаточно. Роджер! Иллюзион стоп!
Свет моргнул, и они увидели небо над Замком. Адам стоял перед ними, улыбаясь.
Что это было? недоумённо спросил, поднимаясь с земли, Артур. Мы спали и видели сон?
Можешь считать так, ответил Адам. Только это был сон наяву.
Паскаль сидел на траве и его продолжало знобить. Адам подошёл к нему, присел и положил руки ему на плечи.
Ну успокойся. Это всего лишь кино, всего лишь иллюзион.
Когда Паскаль наконец успокоился, он спросил, глядя на Адама:
А почему вы позволили себя застрелить?
Видишь ли, шутливо ответил Адам, у него было преимущество передо мной. Он практиковался в стрельбе по людям, а я нет. Честно говоря, я целился мимо. Неприятно убивать даже виртуальных людей.
А что вы почувствовали, когда пуля попала в вас?
Ничего Я сразу очутился здесь. Погибший выбывает из игры. Это правило иллюзиона, да и виртуальных игр тоже.
А сэйны разве играют в компьютерные игры? спросил Артур.
Почему нет? У них есть пять процентов на личный досуг. А на низших ступенях солдаты, сержанты это даже поощряется. Но у сэйновских игр есть принципиальное отличие от компьютерных игр человечества.
Какое?
Абсолютный запрет на насилие в отношении к представителям своей цивилизации. У них в играх не встретишь, чтобы один сэйн убивал другого, даже если этот другой какой-нибудь отщепенец и предатель. Нет, абсолютный запрет. И это мудро. В этом они разумнее человека. Пострелять можно коварных инопланетян или зверушек, например, трумэнчиков или человечков.
Этот запрет вызван моральными соображениями? попытался прояснить для себя Артур.
Да какие моральные соображения! Если вся мораль сэйнов заключается в одном беспрекословное подчинение Великому Разуму. Скажет им Великий Разум это хорошо, а вот это плохо. Значит, так оно и есть. Никаких сомнений. Скажет им он завтра всё наоборот. Значит, будет всё наоборот. Вот и вся мораль.
Адам вздохнул и задумался.
Я могу понять смысл запрета из обыкновенных, житейских соображений. Тому, кто убил в компьютерной стрелялке сотню человек, уже проще убить человека в реальной жизни. Это просто медицинский факт. Снижается психологический барьер. Поэтому насилие по отношению к сэйну это табу в их играх.
А где я могу поиграть в их игры? загорелся Паскаль. Они пришлют нам свой компьютер?