Я знаю, 1029, но у нас нету выбора.
Нет, ты не понял. Нам надо как можно скорее отказаться от него. Я вспомнила, что от качества еды зависит то, как мы будем себя чувствовать. Если мы и дальше будем есть это, то просто останемся без сил.
Мартин подумал, почесал подбородок, встал и посмотрел на меня.
А ведь и вправду. Как я сам до этого не додумался раньше?.. Я не биолог, но я должен заняться этим прямо сейчас. Нам нужно или модифицировать эти сорта или создать свои, иначе мы не сможем сражаться. Сраный Часовой даже это продумал, ведь достаточно всего двадцати лет подобного питания, и уже не останется здоровых людей, которые смогут противиться системе. Он не хочет замораживать мир, в котором есть хоть какой-то источник тепла, он хочет заморозить его со стальной уверенностью в том, что все верят в его идеи. в глазах Мартина читался ужас.
Поэтому мы и должны сражаться, чтобы не потерять наше время.
Хорошо. Я должен немедленно приступить к попыткам. Прости, что я так ухожу, но лучше спроси обо всем у Отто, он за той железной дверью продумывает план действий.
Я хотела расспросить Мартина подробнее по поводу таблеток, но я думаю, что у него было на это время. И все же, он уходил от меня не потому, что не хотел со мной говорить, а потому, что хотел как можно скорее помочь другим. Коуди вновь ушел сторожить первую дверь, а я постучалась во вторую. Дверь открылась. Предо мною действительно стоял Юзерфаус. Он ни капли не изменился, только чуть сильнее зарос и поседел. Честно говоря, я даже думаю, что он похорошел. Его кожа не выглядела такой уж безжизненной. Мне стало легче на душе. Он был рад меня видеть, хотя не подавал виду и старался казаться серьезным.
Рада видеть вас, господин Отто! я говорила с какой-то детской радостью.
Странно Надо будет потом разобраться с этим чувством.
И я рад видеть вас, 1029. У меня к вам разговор.
Я прошла в темное для себя помещение. К счастью, благодаря Юзерфаусу я чувствовала себя в безопасности. Я сделала глубокий вдох и осмотрела помещение внимательнее. Это был импровизированный штаб с какими-то картами, знаками и рисунками, большую часть которых я не могла понять от слова совсем. Еще на стене висела какая-то ткань с часами, остановившимися на отметке 12, перечеркнутыми красным крестом. Вопросов стало только больше, и меня это сильно пугало. В середине комнаты стоял большой стол, на котором располагалась карта города. В центре была обозначена башня, а весь остальной город была усыпан какими-то муравьиными каналами, которые вели к большим муравейникам. Один из таких был моим муравейником, правда, я не знаю могу ли я вообще, его называть своим. Пожалуй, эту глупую мысль тоже стоит отбросить.
1029, я редко видел, чтобы люди восставали из мертвых, скажем так, я помню лишь один раз, и тот был в книге. Поэтому я не уверен, как должно относиться к этому всему.
Все в порядке. Относитесь к этому так, словно я была жива еще вчера.
Хорошо он отвел взгляд в сторону.
Он точно не сможет прислушаться к этому совету. Я его понимаю, ведь если бы я не умирала так часто, то сама бы не привыкла к этому всему. Нужно было прервать неловкую паузу.
Господин Юзерфаус, я понимаю, что сейчас перед нами стоит серьезная задача, но я хочу покопаться в недрах своего сознания и понять себя. Можно я задам несколько личных вопросов?
Конечно, 1029. Я обязан тебе жизнью, поэтому спрашивай что угодно. И да, нам уже пора перейти на «ты», все-таки тебе еще долго со мной общаться.
Хорошо. В общем, Мартин сказал, что я могу расспросить вас насчет того периода, когда, я, так сказать, была не с вами.
Почему-то этот вопрос смутил его.
Он посмотрел вниз и по-доброму улыбнулся, словно вспомнил что-то, легко посмеялся и сказал.
Мартин быстро узнал, что ты сильно искалечена, потому что тебя записали в центр здоровья, а у него началась первая врачебная практика. Он попросил записать себя на твою квартиру. После того, как ты месяц пролежала в центре здоровья, за тобой дома ежедневно ухаживал Мартин. Он говорил, что ты очень много времени находилась в бессознательном состоянии и много отдыхала, но при этом ты не вела себя, как обычные граждане даже в таком состоянии ты не относилась к нему как к обычному врачу, ты пыталась помочь ему и не сопротивлялась осмотру и прочим медицинским приемам, но не сопротивлялась сознательно в то время, как остальные жители не сопротивлялись, потому что знали, что им прилетит от врача. Изменяясь в реальности, ты изменяешься и в несознательном состоянии. Мартин, скорее, был твоей сиделкой, нежели врачом. Он подметил у тебя аномальную регенерацию. Открытые переломы, которые у обычного человека заживали бы годами, у тебя зажили всего за девять месяцев, а курс реабилитации ты прошла за два месяца. Мартин просил не рассказывать об этом, но по секрету скажу. Он сделал больше, чем входило в его обязанности. Он зашил твой рукав, пел тебе твои любимые песни из тех, которые были разрешены, готовил для тебя и даже проводил с тобой свободное время, играя в какие-то безделушки. Тем не менее он исполнял свои обязанности врача и прописывал тебе лекарства, а на оборотной стороне карточек рисовал карту, по которой ты и нашла нас. Кстати, за проделанную работу ему поставили отличный балл и позволили не приходить на теоретические экзамены, поэтому он сейчас свободен.
Я стояла с багровым лицом. Вдруг что-то словно взорвалось в моем носу. Это была кровь. Я прикрыла нос рукой и попыталась скрыть смущение. Я улыбалась, но мне сейчас было так жарко, что казалось, что сейчас закипят все жидкости внутри моего организма. Боже! Мартин так мил со мной, значит ли это что О боже, что это за чувство? Это чувство словно никогда не играло во мне ранее. Я не могу думать сейчас о чем-либо, кроме Мартина. Его нежные молодые скулы, опрятная прическа Нет-нет-нет! Об этом я должна думать позже, но только не сейчас! Я должна прийти в себя. Прошу тело, еще немного.
1029 с тобой все в порядке?
Я должна была что-то сказать, но мой язык словно заперли в темнице. Зубы не могли разжаться, а если бы я и разжала их, то выпустила бы горячее дыхание, которое раззадорило бы мой разум.
Да-да, я просто я остановилась, вдох и выдох ртом, теперь это выглядит еще страннее. В общем, я немного не ожидала такого, но мне очень приятно, что Мартин так отнесся ко мне.
Неловкий смех сделал ситуацию еще более глупой. Господи, да Юзерфаус и так все понял, просто пытается не показывать этого. Почему я вообще пытаюсь скрывать это от него? Он легко усмехнулся.
Да-да, можешь не рассказывать. Все в порядке, но прошу, сохрани силы и просто немного отдышись. Может, тебе дать воды? он сказал это с заботой.
Нет-нет, не стоит, правда. Мне нужно буквально пять минут.
Да, конечно. Я подожду.
Я пыталась прийти в себя, но в голове все еще витал образ Мартина. Теперь он стал неотъемлемой частью меня. Я должна вытеснить его, по крайней мере сейчас. Я обязательно отвечу ему, но мне нужно сконцентрироваться на задачах. Я приходила в себя. Я должна была пройти по воображаемой дорожке от начала и до конца. Я прошла мимо Мартина, вышла на поврежденные воспоминания, которые пытались меня поглотить, свернула в сторону фантазии, которая захлестнула меня своей многогранностью, но я выплыла из нее и оказалась в реальности. Это путешествие заняло у меня около трех минут. Я пришла в себя с растрепанными волосами и с кровавой дорожкой от носа до подбородка. Веки были тяжелыми, но не от усталости, от чего-то другого. Отто протянул мне платок, которым я вытерла кровь, полушепотом поблагодарив его. Еще минуту я просто сидела.
Я в порядке, но пока не могу перейти к работе. У меня еще есть несколько вопросов.
Я слушаю.
Что это за таблетки? я протянула Отто те таблетки, которые мне нужно было выпить сегодня утром.
Это таблетки счастья. Их так называет правительство. Согласно новому постановлению, граждане обязаны принимать эти таблетки каждое утро до работы. Все это длится уже неделю, и мы с Мартином все еще не можем понять их состав: это что-то вроде наркотика, который заставляет сознание людей искажать реальность, но подобных веществ мы не встречали нигде. Сказать что-то еще о них не могу.
Умно-умно, подсадить всех на наркоту, чтобы те верили в светлое будущее, просто удовлетворяя свой животный инстинкт.
Рано или поздно это должно убить его рабочую силу.
Почему-то мне кажется, что у него есть какой-то план. Часовой просто так нихрена не оставляет.
Как бы то ни было, нам нужно помешать планам Часового.
Обязательно Кстати, прежде чем мы перейдем к сути дела. Как вы с Мартином узнали имя Коуди? Он же немой и, вроде как, родился в революцию.
Он сам дал себе такое имя. Хотя, может, оно у него когда-то и правда было, просто со временем он почти забыл.
Поняла. Ладно, я готова к своему заданию.
Отлично. Сразу скажу, я очень сильно постарался только для того, чтобы задание состоялось, так что я не могу гарантировать то, что ты выживешь.
Я привыкла умирать. Да и лучше уж умру я, чем кто-то из вас.
Я рад, что ты это понимаешь, 1029. Суть такова: нам нужно проникнуть в отдел связи и передать сообщение, что люди должны перестать принимать таблетки.
Это уже походит на самоубийство. подметила я.
Я постарался все устроить так, чтобы прошло, как надо. Отдел связи находится на цокольном этаже башни, поэтому шанс туда проникнуть есть. Мне удалось раздобыть форму и поддельные документы офицера отдела связи
Стоп! Офицер отдела связи?!
Офицера отдела связи? Отдел связи это военизированное подразделение?
Теперь все персоны это офицеры и выше по званиям.
Это все объясняет. Прости, продолжай.
Он откашлялся и продолжил.
По этим документам ты сможешь пройти в комнату передачи и продекламировать, что люди не должны пить таблетки. Я не знаю, как ты будешь выбираться оттуда, но, чтобы ты могла попасть туда, я раздобыл раритет.
Юзерфаус показал на велосипед в углу комнаты. Я видела такие очень давно, в детстве. Раньше они были у всех, но, видимо, из-за того, что те, кто их имел, пришли к власти, они не нашли ничего лучше, чем запретить велосипеды. Теперь в городе нет почти обладателей этого вида транспорта. Один раз я даже видела мотоцикл. Не помню, кто на нем ехал, но это точно был один из приближенных Часового.
Если я этого не сделаю, то никто этого не сделает.
Отто коротко кивнул. Мне не хотелось снова умирать, но если я не умру сейчас, то через год не останется никого, кто вообще готов бы умереть за идею. Я согласилась на эту миссию. Юзерфаус выдал мне одежду и велосипед, который я еще сама должна была докатить. Я отдала также ему на хранение свою металлическую распечатку и другие вещи, кроме «Пентариона» и зажигалки. Я думаю, что тут им будет безопаснее. Отто попросил меня переодеться в другом месте, потому что в комнате было тесно, и я могла запросто разгромить половину комнаты. Я вышла. Коуди уже не было. Как пояснил Мартин, он ушел спасать других. Что же, я тоже с ним.
Мне пришлось переодеваться в основной комнате. Господи, на мне все то же кружевное белье! Оно или очень хорошо сохранилось или Боже! Я не заметила, что я похудела еще сильнее. Я никогда не была упитанной, но сейчас я стала еще меньше. Я не знаю, сколько вешу или сколько весила, но меня так скоро можно будет мизинцем поднять. Я должна срочно нацепить что-то Мартин! Стоило мне немного оголить свое тело, он уже подглядывает. И сейчас делает вид, что ничего не видел. Ох ладно, хватит делать вид, что я против. Но все-таки сейчас я сделаю вид, будто просто не заметила. Пускай любуется, не часто такое происходит со мной, а с ним уж тем более. Я надела строгий офицерский костюм серого цвета. Часы на цепочке я тоже отдала Юзерфаусу, поэтому ничего не выбивалось из дресс-кода. Серые брюки, черный ремень с пряжкой в виде циферблата часов, рубашка, а сверху невзрачный мундир и фуражка с эмблемой часов, замерших на отметке в 12 часов. Погоны выглядели дешевыми, но я думаю, что не у меня одной. Несмотря на то, что фуражка мне была немного не по размеру, я выглядела очень серьезно. Я посмотрела на документы, которые мне выдали. Там действительно была моя фотография, правда на ней я была не в фуражке и немного замученная, но важно было другое. Теперь меня зовут 991, я из северного региона и совсем недавно прибыла на место работы, ибо штамп о моем трудоустройстве еще свежий. Дата моего рождения 23 февраля. Ладно, я думаю, при необходимости я смогу придумать легенду. У меня возникла странная идея я просто обязана подразнить в этом костюме Мартина. Я должна отомстить ему! Да, так и сделаю. Я подошла к нему и стала привлекать его внимание. Мои зрачки нацелились на него и начали прожигать его наигранной серьезностью.
Мартин Роуз, я полагаю. сказала я нетипичным для себя голосом.
Он самый, мисс офицер. видно, что он поймал волну.
Я приблизилась к нему, наклонившись над столом.
Говорят, что вы виновны в антиправительственной деятельности и исповедуете религию, которая противоречит идеям нашего Великого Часового.
О да, мисс офицер, я так виновен. Я ощущаю себя так, словно сейчас же мои мозги вырвутся наружу и все мое тело разлетится на кусочки.
А так вскоре и будет, господин Мартин. Вы еще и носите имя вместо номера. Я вынуждена приговорить вас к смертной казни. Вы будете расстреляны.
Я протестую!
Против чего? Вы бесправны и не можете протестовать против смерти.
Попрошу вас, мисс офицер, я протестую вовсе не против смерти, а против того, что меня убьете не вы, а какой-то там палач!
Ну раз так, то я казню вас своими отменными руками. Скажу 12-му, что у него сегодня выходной.
Спасибо вам, мисс офицер. Как же милосердно наше государство и Великий Часовой.
В самом деле, господин Мартин. Встретимся завтра, а пока у меня срочное поручение, которое я не могу отложить. Но вы мне понравились, господин Мартин.
И вы мне тоже, мисс офицер. Может быть, когда-нибудь я бы вас пригласил на свидание.
Меня дважды уговаривать не придется, господин Мартин. Время пошло.
Я подмигнула ему. По выражению лица я поняла, что этот диалог немного завел его. Этого я и добивалась. Но пускай он думает, что это только игра, так даже лучше. Я, конечно, не собиралась его убивать или сдавать кому-нибудь, но я была намерена вытащить его на свидание. Отчасти мне это нужно, чтобы исследовать свое тело было очень важно испытать какие-то новые чувства. Они могут пробудить во мне воспоминания. Ладно, я просто оправдываюсь, чтобы вновь не начать думать о нем. К черту эти рассуждения.
Я взяла велосипед и вышла, повторив все то, что сделала при входе, только наоборот. Я еле смогла вытащить велосипед наружу. Я вышла в каком-то темном квартале, где меня никто не заметил. Только тут я поняла, что не умею ездить на велосипеде. Так. Тихо. Сейчас все должно получиться. Я села на сидение и поставила одну ногу на педаль. Я не смогла занырнуть в воспоминание, но я точно помнила, что умею ездить. Прошу, тело, я верю, ты помнишь. Я поставила вторую ногу на педаль и вдавила так, что, казалось, цепь вот-вот порвется, но я удержалась и поехала. Впервые я ощутила свободу перемещения, пусть и частичную. Это было потрясающе. Адреналин ударил в голову, и я понеслась как дура через пол города до башни. Я ехала посреди дороги, и люди расступались предо мной. Тогда я почувствовала власть, но только на мгновение. Я заметила, что стала легче переносить свой недуг. Но я все равно вколола себе дозу для надежности. Думаю, что я выглядела устрашающе, так, что если кто-то меня тронет, то он подумал бы, что я могла бы незамедлительно его казнить. Не хочу знать, откуда во мне такое высокомерие, но я моя голова пыталась это вспомнить. Через несколько минут я уже была у башни Часового. Это величественное строение, казалось, пронзало небо, и лишь огромные светящиеся часы были видны вверху. Я подошла ко входу, который был перекрыт толпой добровольцев, которые хотели отправиться на фронт. Как только люди из Опеки приметили меня, они приказали толпе расступиться меня. Я оставила свой велосипед недалеко от входа, чтобы в случае чего быстро свалить отсюда. Люди из Опеки отдали мне честь. Я приметила, что на входе сидела другая женщина. Мне показалось, что если кто-то входит в башню, то уже никогда из нее не выходит, потому что она становится их новым домом, но, видимо, текучка кадров есть и здесь.