Ей, ведь, наверное, сейчас лет семьдесят пять прикинул он.
Да побольше. В прошлом месяце восемьдесят стукнуло, уточнил Глеб.
Зимин с уважением присвистнул:
Солидный возраст.
Так вот, как я уже говорил, продолжил журналист, занесла меня нелёгкая в провинциальный городишко Рыльск. Это в Курской губернии. Оттуда до Поповки, где бабуля моя обитает, добираться всего ничего, ну, и решил я старушку проведать. Дай, думаю, смотаюсь по быстрому когда ещё случай увидеться подвернётся. Приехал, а она там, видать, совсем одичала от скуки и одиночества. Обрадовалась мне, будто, прибавке к пенсии не знала, куда посадить, чем накормить. А за стопочкой бурякового самогона с пампушками на закусь, рассказала прелюбопытную историю Не так давно заезжал к ней соседский сынок Ванька Антонёнок. Мужик хоть и в летах, а живёт, как перекати-поле. Ну, не сложилась у человека семейная жизнь всяко бывает. Работает кровельщиком, вечно мотается в поисках заработка. Кочует по-цыгански где работа, туда и он. Вот, в кои-то веки, в родное село наведался, ну и заглянул к моей бабуле по-соседски своих-то давно уже никого не осталось. Слово за слово, и по секрету сообщил он ей жуткую тайну о том, как однажды приметил за собой странность. Стоит ему заночевать где-нибудь, к примеру, в чужом доме, как немедленно сновидения его одолевают. Причём в них воссоздаются события, которые происходили довольно давно где-то поблизости. Узнал он об этом случайно. Остановился на ночь у одной тётки, которой потребовалось крышу подлатать. Как водится, привиделось ему что-то, а за завтраком вздумал он свой сон хозяйке пересказать. Приснилось, мол, будто я не я, а Мирон колхозный конюх. На дворе тысяча девятьсот тридцать четвёртый год. И вот раненько по утру приехали из района трое чекистов. Собирайся, говорят, с нами поедешь. Агафья вроде как жена в крик, со слезами на шею кинулась, поскольку не впервой уже так людей забирали. В те времена дружно и повсеместно все вредителей выискивали. Мирон, смекнув куда дело клонится, упёрся, было, так они его скрутили и выволокли из хаты, а по пути самовар со стола опрокинули Хозяйка, как такое услыхала, чуть мимо лавки не села. А ну, сказывай, кричит, кто тебе про батьку моего рассказал, как его заарестовывать приходили? Ну, он, понятное дело, опешил. Стал той тётке, втолковывать. Вот же заполошная Сказано тебе, сон такой чудной Та ни в какую! Не крути, шумит. Мирон Ерофеич отец мне, Агафья Тихоновна мать. А самовар тот помятый по сю пору на чердаке пылится за негодностью Откель про тот случай выведал?
Мужик кое-как отбрехался, хозяйку угомонил, а сам крепко призадумался: что как неспроста такое совпадение? От снов куда не денешься, они, ведь, без спроса в голову лезут. А только с тех пор стал он после ночёвок в случайных местах интересоваться осторожненько у хозяев, что да как, и со сновидениями своими сопоставлять. И выяснилось: что бы ему по во сне не привиделось, всё оказывалось чистейшей былью многолетней давности. Короче, в сновидениях своих лицезрел он вполне конкретные исторические факты из жизни совершенно конкретных людей, имевшие место в тридцатые-сороковые годы двадцатого века Каширин выдержал многозначительную паузу. Что засвидетельствовано ныне здравствующими детьми и внуками участников тех событий. Обо всём этом он, как на духу, бабуле моей и поведал. Я, разумеется, взял эту историю на заметку. Разыскал того мужичка. Переговорил с ним. Оказалось, вот такой дядька! Глеб выразительно поднял вверх большой палец сжатой в кулак правой руки. Это для моей бабки в её годы все, кто не ровесники, те молодые. Тому Ваньке, как выяснилось, уже хорошо за пятьдесят, и никакой он не Антонёнок, а Антонюк Иван Степанович. В общем, он всё подтвердил похоже, баба Зина ничего не нафантазировала и в случае необходимости готов поспособствовать развитию отечественной науки. Думаю, твой это клиент! оптимистично закончил журналист.
Если всё обстоит так, как ты рассказал, то очень может быть, задумчиво процедил Зимин и деловито спросил. Как мне с ним связаться?
Не сомневался, что ты заинтересуешься, Каширин расплылся в довольной улыбке. Записывай номер телефона
После разговора в «Старине Мюллере» прошло месяца четыре. Лето было в разгаре. Стояла невыносимая июльская жара. Припекало так, что несчастный асфальт, ставший похожим на мягкий пластилин, безвольно деформировался под ногами прохожих, а раскалившиеся от солнечных лучей стены домов, казалось, того гляди, расплавятся. Правда, в тени навеса летнего кафе послеполуденный зной всё же не так докучал. Там-то за пластиковым столиком и расположился Зимин в ожидании Каширина. Неспешно попивая прохладный апельсиновый сок, он лениво наблюдал за проезжающими автомобилями. Наконец на противоположной стороне улицы остановился знакомый припудренный пылью «Дефендер». Из-за руля не выбрался, а прямо-таки вытек раскрасневшийся от духоты Глеб. Осмотревшись по сторонам, он неспешно пересёк проезжую часть. Вид у журналиста был расхристанный благо погода способствовала. Весь наряд «акулы пера» состоял из распахнутой рубашки-гавайки попугайского цвета, удлинённых хлопчатобумажных шортов и шлёпанцев на босу ногу. Борис, который, несмотря на имевшие место «плюс тридцать пять в тени», заявился на встречу в белой рубашке и брюках, смотрел на друга с нескрываемой завистью.
Некоторым везёт проворчал он себе под нос и вяло поздоровался. Привет.
Привет, привет ответил Каширин и плюхнулся на соседний стул.
Пока он, тяжело отдуваясь, отирал с лица пот носовым платком, Зимин, покосившись на чересчур легкомысленный прикид Глеба, не удержался съязвил:
Счастливчик. Никто тебе не указ можешь себе позволить, напялить чёрт знает что.
Вот только, не надо завидовать! благодушно пророкотал тот в ответ. Тебе-то кто мешает одеваться по погоде?
Не кто, а что тяжело вздохнул Зимин. Корпоративный дресс-код.
Ну, извини. Каждому своё. Усмехнулся Глеб и, жестом подозвав официанта, заказал неизбежную чашку эспрессо и бутылку минералки, а потом озабоченно посмотрел на часы. У меня времени в обрез, так что, давай, пошустрее
Зимин усмехнулся.
Куда торопишься? Не иначе, как предстоит серьёзное интервью где-нибудь в Серебряном бору на пляже? Однако увидев, что на физиономии друга появилось нечто похожее на возмущение, поспешил предотвратить взрыв негодования. Шу-чу! Спешишь, стало быть, буду краток. Предлагаю тебе лично а в твоём лице, разумеется, и твоему печатному периодическому изданию освещать в прессе как бы поизящнее выразиться ход эксперимента, проведение которого стало возможно в результате титанических усилий нескольких групп учёных разного профиля.
Каширин не стал дожидаться окончания этой напыщенной речи.
Как сделать поизящнее, я и сам разберусь несмотря на то, что в глазах прожжённого писаки промелькнул живой интерес, он всё же попытался натянуть на лицо маску безразличия. Полагаешь, твои опыты способны заинтересовать многомиллионную армию наших читателей?
Борис с удовольствием пригубил освежающий апельсиновый напиток и как бы невзначай колко заметил:
Ну насчёт многомиллионной армии, ты лишку хватил. Скромнее надо быть тираж твоей газеты пока даже до полумиллиона не дотягивает. А что касается эксперимента, то, если всё пройдёт как запланировано, это будет настоящая бомба! многообещающе заверил он, и, сообразив, что получилось слишком уж двусмысленно, быстро пояснил. В смысле, фурор.
Но Глеб не унимался. Видимо, жаждал конкретики:
Имей в виду, если уж ты собираешься выдернуть меня, как морковку из грядки, из водоворота общественной жизни, то ты просто обязан предъявить что-нибудь особенное.
Само собой. Вам ведь, журналюгам, сенсацию подавай. Ради неё отца родного не пожалеете кому угодно в глотку вцепитесь.
Ну, так уж и в глотку? не то с гордостью, не то с сомнением переспросил Глеб, обмахиваясь платком. Хотя, конечно А что такого? Это, в конце концов, мой хлеб.
Вот и я говорю: ради жареного факта, кого хочешь удавите, а, заодно, ещё и между собой перегрызётесь.
Журналист состроил кислую мину.
Если ты пригласил меня, чтобы проповеди читать на тему «облико морале» и выплёскивать праведный гнев на всю пишущую братию в моём отдельно взятом лице, то я, пожалуй, поеду
Борис слишком хорошо знал старого друга, чтобы уверовать в реальность подобного демарша с его стороны, и, улыбнувшись, иронично покачал головой.
Ага Верю Вот прямо сейчас встанешь и отправишься восвояси? Ну-ну!
А что, по-твоему, сможет мне помешать?
Зимин издевательски фыркнул.
Человек ты независимый практически, лицо свободной профессии, и, разумеется, мог бы это проделать, но против некоторых веских доводов даже ты бессилен, язвительно заметил он. Скажу по секрету, если ты сейчас уйдёшь, то через пару минут я позвоню одному хорошему парню по имени Виктор
Глеб, принявшийся, было, за доставленные наконец-то неторопливым гарсоном кофе и минералку, чуть не подпрыгнул на стуле:
Витьке Хохлову?
Потенциальное светило в области нейрофизиологии утвердительно кивнуло, потягивая сок.
Ни в коем случае! Только не это! Ты просто не имеешь права так со мной поступить! возмутился журналист.
Зимин с довольным видом констатировал:
Видишь, как просто убедить тебя остаться.
Дело в том, что Хохлов был коллегой по цеху и извечным конкурентом Каширина. Так уж сложилось, что пути их пересекались слишком часто, особенно в последнее время. В этом противостоянии они напоминали двух собак, вынужденных лопать из одной миски ничего личного, но, кто не успел, тот опоздал. Не то чтобы они недолюбливали друг друга ни в коем случае! Они друг друга ненавидели или, деликатно выражаясь, испытывали лютую взаимную профессиональную неприязнь Поняв, как дешево его развели, Глеб беззлобно рассмеялся:
Ух, и гад же ты, Борька! Не будь ты моим другом
Зимин парировал в том же ключе:
Ну, началось. Да, не знай я тебя с тех пор, когда мы сидели на соседних горшках, мы бы вообще не беседовали сейчас на эту тему. И хватит уже переливать из пустого в порожнее, он оставил легкомысленный тон. Соберись. Речь пойдет об очень важных вещах о научной работе, на которую я лично потратил много лет. Так что, прошу отнестись к моим словам с максимальной серьезностью.
Журналист поднял руки вверх, словно, капитулируя:
Ладно, ладно Не бухти. Ты же знаешь, у нас вечно одно и то же: по полгода не видимся, а встретимся и давай в остроумии упражняться. Нет, чтобы делом заняться.
Всё я знаю. Поэтому, кончай выпендриваться. Давай-ка лучше, вникай в суть и мотай на ус.
Каширин перестал улыбаться.
Сижу. Молчу. Слушаю. Он смиренно сложил руки на животе, но уже через секунду снова затарахтел. Можно последний вопрос?
Зимин недовольно поморщился.
Ну?
Это как-то связано с дядей Ваней?
Если ты Ивана Степановича имеешь в виду, то да, вынужденно подтвердил Борис его догадку. В чём, в чём, а в проницательности тебе не откажешь.
Неужто, мой протеже и вправду оказался, деревенским самородком, типа Ванги? оживился Глеб.
Вообще-то, между ними ничего общего, но если тебе удобнее и проще мыслить сравнительными категориями, то кое в чём он, пожалуй, даже покруче покойницы будет. Видишь ли, у Антонюка очень своеобразный мозг можешь мне поверить, в таких вещах я кое-что понимаю. Этот человек не только улавливает сильные энергетические импульсы из прошлого и воспроизводит в сновидениях когда-то реально происходившие события. Он способен кодировать увиденные во сне сцены и транслировать зашифрованную таким образом информацию на специально для этой цели предназначенное устройство, которое добросовестно фиксирует поступающий сигнал, потом декодирует и выдаёт готовый продукт Грубо говоря, преобразует грёзы в озвученное видеоизображение. Как тебе такой сюжетец?
Глеб с сомнением поцокал языком и недоверчиво спросил:
Разыгрываешь?
Ничуть. Я серьёзен, как никогда.
Мы рождены, чтоб сказку сделать былью рассеянно промурлыкал журналист и, не обращая внимания на немой протест Зимина, который на дух не переносил табачного дыма, закурил. Это что же получается? Вы из сновидений документальный фильм делаете?
В каком-то смысле Но это возможно исключительно в данном конкретном случае. С тобой, со мной да и с миллионами других людей такой номер не пройдёт, а с Антонюком запросто. В двух словах всего не объяснишь В общем, ты оказался прав: он уникум. При чём, как нельзя более, подходящий в мою тему вписался идеально. Тут нам повезло как говорится, попадание в десятку. И поскольку, ты не из последних, кто к этому руку приложил
Что значит, не из последних? Да если бы не я громогласно возроптал до крайности возмущённый Глеб.
Хорошо, хорошо Только не горлопань у меня и без того от жары башка трещит попытался утихомирить его Зимин и, перейдя на гнусный менторский тон, начал сначала. Поскольку, исключительно благодаря тебе, стало вообще возможно проведение подобного эксперимента, то было бы справедливо, чтобы освещением в прессе хода полевых испытаний занимался именно ты. Доволен? Получил сатисфакцию? Надеюсь, такая оценка руководящей и направляющей роли Глеба Каширина в грядущих событиях тебя больше устраивает?
Безусловно! Удовлетворенно кивнул журналист. Только, мне не совсем ясно, о каких полевых испытаниях идёт речь? Вы же не танк на полигоне обкатывать собираетесь.
Не стоит понимать так буквально. Под этим термином понимается экспериментальная оценка качества нашей, специально для этой цели, разработанной аппаратуры. Программа-то серьёзная в ней, помимо группы от моего института, задействовано целое творческое содружество высоколобых интеллектуалов и технарей, которые в рамках эксперимента такого понаизобретали, что о-го-го! Кое-что уже апробировано, кое-что находится в стадии тестирования В общем, грядут полноценные полевые испытания, пояснил он и насмешливо прибавил. Тем более что местом проведения эксперимента выбрана граница Белгородской и Курской области, а полей там предостаточно лесостепь, как-никак.
На вульгарный каламбур Глеб никак не отреагировал, зато, у него сразу вырвалось порядком подзабытое название:
Курская магнитная аномалия раздумчиво изрёк он, ни к кому не адресуясь, и пояснил ход своих мыслей. Она как раз где-то там находится.
Возможно. Пожал плечами Борис. Но мы при выборе места руководствовались совершенно иными соображениями.
Это, какими же, позвольте полюбопытствовать? спросил матёрый ловец сенсаций, поудобнее устраиваясь на пластиковом стуле.
Зимин, скептически наблюдавший за приготовившимся слушать журналистом, позволил себе спаясничать:
Сколько мне помнится, ещё несколько минут назад ты ужасно спешил.
Забудь! небрежно отмахнулся Глеб и уставился на него. Ну-с, я с нетерпением жду комментов.
Только имей в виду, это надолго. Думаю, я и в полчаса не уложусь.
Ничего, я потерплю, снисходительно согласился Каширин.
Как знаешь Но чтобы у тебя сложилось чёткое представление о сути готовящегося эксперимента, сделаю одно м-а-а-а-аленькое уточнение, для наглядности Борис выразительно сдвинул большой и указательный пальцы правой руки, оставив между ними небольшой просвет. Твой Антонюк не просто так видит сны, перекликающиеся с реальностью многолетней давности, он впитывает информацию растворённую в окружающем пространстве. Причём, делает это избирательно