Мальчишка хотел спросить его, а чего такого? Ну роют они погреб. Да и пускай себе роют. Вот скоро Красная Армия подойдет, и их отсюда всех повыбивают, не успеют они свои запасы сожрать, сволочи!
Но судя по выражению лица Василия, он оптимизма Авдейки на этот счет не разделял. Нет, не то, что наши их до зимы повыбивают, а в каком-то другом, одному ему известном смысле.
Они опять ретировались в лес, и по большой дуге обогнув хутор, быстро направились прежним маршрутом. Шли молча, почти бегом. Авдейка весь взмок, от него валил пар, словно он вышел только что из бани. Хотел он спросить у Василия про погреб этот, будь он неладен! Но говорить на таком ходу было почти невозможно. Следовало беречь дыхание.
Солнце уже коснулось еловых вершин, когда они вышли к берегу речки Сапеницы. На берег выходили осторожно. От этого берега до Сапен-горы уже рукой было подать, не хотелось где-нибудь напороться на фашистов. Василий повел себя очень странно. Подошел к самой воде и стал кричать утицей. Авдейка испуганно заозирался. Никак ждал он здесь кого! Рука сама полезла к поясу и схватилась за рукоять браунинга. Опомнившись, Авдейка руку отдернул, и покосился на своего спутника, не видал ли? Ведь если кого зовет, то точно своих. Чего ж тогда Авдейке полошиться-то?
Солнышко начало помаленьку пригревать, разогнав остатки тумана по темным углам у самых корней деревьев. Воздух звенел от комариного писка, а подлая мошка старалась залезть в нос и глаза. Они присели под кустом и принялись ждать, слабо обмахиваясь ивовой веточкой, сломленной с близлежащего куста. Время от времени, Василий кричал утицей, и опять наступала тишина. Река мерно и успокаивающе журчала, навевая сон. Солнечные лучи, отражались от бегущей, чуть коричневатой поверхности реки, создавая иллюзию, будто и не вода в речке течет вовсе, а драгоценные камни текут, переливаются. У Авдейки возникло такое ощущение, что нет никакой войны и никогда не было. Что вот, они с дядей Василием пришли на рыбалку. И он начал клевать носом, изредка вскидываясь от резких птичьих криков. Дело уже шло к обеду, а тех, кого Василий «выкрякивал» все не было видно. В животе у парнишки все забулькотило, и заурчало, словно в том болоте. Да громко так, что Василий обернулся на парня. Тот смущенно проговорил:
Дядя товарищ Василий, может мленько перекусим? А то, почитай, со вчерашнего ужина и не ели ничего вовсе
Голос у Авдейки звучал немного виновато. Василий усмехнулся.
Ты давай, перекуси А мне что-то не хочется.
Авдейка уныло покосился на пришлого. Он что, их железа? Ни ест, ни пьет, не спит, и идет, словно трактор заведенный. А есть не хочет, видать, от волнения. Авдейка даже немного обрадовался. Нет, значит все ж-таки, не из железа, живой человек, раз волнуется. Не успел парнишка откусить кусок от краюхи, как на очередное «кряканье», откуда-то из низовий речки, ему откликнулись. Авдейка даже про кусок забыл, что собирался откусить. Так и замер, не донеся его до рта. А Василий, вскочив на ноги, быстро направился в ту сторону, откуда ему пришел ответ. Мальчишка стал торопливо засовывать обратно недоеденный кусок, с сожалением глядя на блестящий бок банки с тушенкой, до которой так очередь и не дошла. Ладно, не впервой. Поголодаем еще маленько. А может, те, кто придет не станут торопится, и можно будет не спеша подзакусить.
Он едва-едва успел затянуть веревки на своем вещмешке, как из кустов, росших вдоль берега, вышел Василий. Все такой же настороженный, словно зверь на охоте. А за ним, неслышно ступая, шла баба! То есть, конечно, женщина. И еще какая! Чистая королевишна. Только вот ей бы одежу другую, понаряднее, да корону на голову, и вылитая царица была бы! Хоть он никогда вживую цариц и в глаза не видал, но в книжках видел картинки. По крайней мере, он их себе представлял именно такими. Тонкие черты лица заострились немного, как видно, от усталости, под огромными зелеными глазами залегли тени, чуть пухлые губы плотно сжаты, а между черных изогнутых бровей залегла тревожная складка. Цвет волос Авдейка рассмотреть не мог, потому что голова женщины была туго повязана обычным белым в черный мелкий горох, ситцевым платком. Он затруднялся определить ее возраст. Может лет сорок, а может и тридцать. Все определяло выражение ее глаз. А сейчас они были уставшими и печальными. Одета она была в просторную мужскую рубаху серого цвета, подпоясанную таким же дивным ремнем, какой был и у Василия. На ногах из яловой кожи короткие сапожки, в которые заправлены шаровары такого же серого цвета, что и рубаха. Но дело даже было не в ее одежде и не в ее внешности, а в ее фигуре с поистине королевской осанкой, в гордо приподнятой голове, в изяществе ее плавных движений. Кажется, Авдейка даже открыл рот, засмотревшись на женщину, и, наверное, потому, пропустил тот момент, когда к этим двоим присоединился еще один мужчина. Если бы Авдейка был способен пофантазировать, то мог бы сказать, что это был сын Василия. Хотя, на взгляд парнишки, для сына он был несколько староват. Ему уже было лет около тридцати, но вот внешность, пожалуй, за исключением окладистой бороды, была почти точной копией внешности Василия. Если и не сын, то точно какой-то родственник! Но, по понятным причинам, Авдейка интересоваться не стал. В присутствии подобной женщины он слегка оробел, словно и вовсе говорить разучился.
Вновь прибывшие поздоровались короткими кивками с Авдейкой, на что он еле-еле сумел выдавить из себя «здасьте». Затем, женщина с тяжелым вздохом усталого человека, села на самый берег речки и принялась разуваться. Ступни у нее были маленькие, изящные. Разве ж с такими ногами по тайге ходить, да в сапогах?! Авдейке вдруг стало нестерпимо жалко эту женщину. Имен никто своих Авдейке не сказал, и он решил, что будет называть ее «царицей». Не вслух, конечно, а так, про себя. А мужчину, который с ней пришел, будет звать «братцем Иванушкой». Они и впрямь, были, как из сказки. А товарищ Василий напоминал при них боярина какого, или воеводу. Ох и сказочка у них получилась!
Женщина опустила ноги в холодную воду, и у нее из груди вырвался вздох облегчения. Она поманила Василия.
Иди сюда, здесь поговорим. Рассказывай, что по дороге приметили
Василий присел рядом с ней на корточки. «Братец Иванушка» присоединился к ним с другого бока. А про Авдейку все забыли. А ему и горя мало. Как зайка, пристроился под ивовым кустом и навострил уши. Интересно было до жути, что они друг другу рассказывать будут, да какие разговоры вести. Только вот беда, говорили они очень тихо, напрягать слух приходилось до невозможности.
На брошенном хуторе финны оборудование разгружают. А за двором подкоп ведут. Опасаюсь я, Великая, что они вход могут распечатать. Озабочено пробасил товарищ Василий.
Ишь, как он ее назвал, «Великая». Чудно невероятно! А, пожалуй, ей это имя больше подходило, чем «Царица». Не успел Авдейка эту мысль додумать, как женщина заговорила с тяжелым вздохом.
Правильно полагаешь, Крутояр Только они уже два входа распечатали, а теперь тот подкоп к третьему подобрался. Опоздали мы Она еще раз тяжело вздохнула, и наклонилась, чтобы зачерпнуть горсть воды. Несколько мгновений смотрела, как прозрачные капли, в которых отражались солнечные лучи, капали с ее ладони, а потом быстро выплеснула остатки себе на лицо.
Товарищ Василий (или уже Крутояр, чудное имя) растерянно смотрел на женщину, а потом перевел взгляд на молодого мужчину, которого Авдейка назвал «братцем Иванушкой». Парнишка никак не ожидал увидеть лицо товарища Василия (так звать пришлого было привычнее) таким оторопелым. Видно, новости были совсем плохими. Не дождавшись больше никаких объяснений, он обратился к женщине:
И что же теперь делать? Голос звучал как-то беспомощно.
Женщина, не глядя на говорившего, невесело усмехнулась, и проговорила:
Мы тут пока вас ждали, решили времени зря не терять. Сходили к Сапен-горе. И, чуть повернув голову к своему молодому спутнику, проговорила сухо. Корнил, расскажи, что удалось выведать. И пояснила Василию с улыбкой. Корнил уже неделю тут. Подвизался с одним финном продукты с хутора возить, прикидываясь убогим. Так немцы на него уже внимания не обращают.
Авдейка недоверчиво посмотрел на молодого, которого женщина называла Корнилом. Как это? Такой красивый и статный да убогого изображает? Разве ж так получится? А тот, словно почуяв Авдейкино сомнение, что-то быстро сделал с лицом, выставил одну руку вперед, и тут же, в считанные мгновенья, преобразился. Парнишка увидел перед собой страшного уродца с трясущейся головой. Он вытаращил глаза от изумления. А Корнил, тут же распрямился, став прежним Корнилом, только плечами затряс, и незаметно для всех, подмигнул вдруг Авдейке. Женщина одернула своего спутника:
Перестань Нашел время дурачиться И добавила уже строже, рассказывай
Молодой мужчина, моментально сделался серьезным, и с готовностью начал докладывать. Именно, что докладывать, а не рассказывать, будто и впрямь, стоял перед царицей:
Немцы создали подземную лабораторию. Вся территория, прилегающая к горе, обнесена в несколько рядов колючей проволокой. Подходы заминированны. Внешний периметр охраняют финны, им дорога внутрь на территорию заказана. А внутренний периметр контролируется войсками СС, судя по нашивкам, это дивизия «Мертвая голова». Что они здесь делают, когда должны быть в совершенно другом месте, сказать не могу. По-видимому, немцы придают этому объекту очень большую значимость. Думаю, за счет своих изысканий они надеются переломить ход войны. В этот момент, встревожившийся Авдейка, увидал на лице Корнила ядовитую усмешку, которая должна была означать, примерно следующее: «Хрен вы угадали». И мальчишка сразу же, как-то успокоился. Словно вот этот человек и является главным, который сможет разгромить врага и освободить Родину. А мужчина продолжил. После вскрытия первого прохода, они забегали. Думаю, связывались с Берлином. Потому что, через несколько дней к ним приехал целый грузовик с какими-то штатскими, надо полагать, привезли ученых. Среди них я заметил самого Ральфа Хоне. Ты должен был слышать про него. Это он сказал уже одному только товарищу Василию. И, на всякий случай, пояснил. Он в СС с тридцать первого года, а с тридцать восьмого возглавлял учебно-исследовательский отдел раскопок и геологии в самом Аненербе под руководством Генриха Гиммлера. Одно время Гиммлер засылал в Карелию своего близкого друга и соратника Юрьё фон Грёнхагена. Тот совершил в Карелии несколько экспедиций, в том числе и в одиночку. Тот тоже здесь бывает, но не подолгу. Хоне здесь торчит безвылазно. Так что, уровень их подготовки ты можешь оценить по этим двум именам. Я это к тому, что все что они найдут в первых двух залах, легко могут расшифровать. О последствиях этого говорить не буду. Вокруг Сапен-горы, как и на самой горе осталось большое количество сейдов. Тут, на горе Лее, наши предки создали мощную противовоздушную оборону против флота Кащеев. И не мне вам говорить, что сила сейдов в этом месте подпитывается не только магнитным полем линий-лей, но и спрятанными под горой Великими Кристаллами Силы. Они пока этого не поняли, но, поверь мне, скоро до них дойдет, откуда идет здесь такой поток энергии. И если фашистам удастся при помощи сейдов вскрыть гору Он замолчал. Молчали и его соратники.
Тишина вдруг повисла такая, что Авдейке показалось, что он оглох. А еще, словно туман по реке, из-под корней деревьев и буреломов стал выползать неназываемый ужас. Авдейка не мог бы сказать, почему ему стало так страшно. Ведь большую половину из того, что сказал Корнил он не понял, какие-то «сейды», «лей-линии», а еще, Великие Кристаллы Силы. Это уж вообще из каких-то, не то сказок, не то легенд. Он застыл, словно зверек под кустом, когда над ним кружит ястреб, а по коже стал пробираться какой-то леденящий холод. Дядя товарищ Василий, нахмурился. Лицо его стало мрачным, если не сказать грозным.
Тогда
Он нерешительно проговорил первое слово, будто опасаясь, что все сказанное им в дальнейшем вызовет какую-то неотвратимую катастрофу. Женщина повернула к нему голову и посмотрела на него долгим взглядом. В нем было все: мудрость, решимость и небывалое спокойствие. А еще, в ее взгляде была нежность и любовь. Так смотрит человек, который уже переступил порог того, что лучше бы оставить за закрытой дверью. И возврата назад уже не будет. Все страхи и сомнения остались там, позади, и теперь можно сделать только одно единственное шагнуть вперед. Василий с трудом сглотнул под ее взглядом, а в следующий момент, тоже стал спокойным и уверенным. Таким, каким его видел Авдейка эти последние сутки.
Мы должны сделать это. Других вариантов нет. Но мы это сделаем вдвоем с Корнилом
Женщина властным движением руки заставила его замолчать.
Нет, Крутояр Ты прекрасно знаешь, что только я обладаю «Шепотом богов». А без него мы ничего уже не сможем сделать. Жаль конечно. Но такова наша судьба. Корнил останется. Потому что, кто-то должен будет рассказать Совету, что здесь произошло, и почему пришлось прибегнуть Она слегка усмехнулась, и тут же продолжила. К столь серьезным мерам.
И тут дядя товарищ Василий удивил Авдейку. Он вскочил на ноги, глаза его пылали яростью, а еще в них плескался страх, который и породил эту самую ярость.
Ты не можешь!!! Ты Великая!! Война еще впереди! Кто тогда поведет нас?! Я не позволю!
Авдейке вдруг показалось, что Василий сейчас сделает что-то такое Такое непоправимое, чего уже нельзя будет исправить никогда и нипочем! Он испуганно сжался в комочек, и застыл так под своим кустом, со страхом наблюдая, что же будет дальше. Женщина посмотрела на него снизу вверх, и проговорила строгим повелительным голосом:
Успокойся, Крутояр! Иначе ты поднимешь на ноги всю вражескую охрану! Успокойся и сядь! Она дождалась, когда мужчина подчинится, и закончила: Ты, как никто другой знаешь, чем это всем нам грозит, если фашистские отродья доберутся до тайны Родов. И ты знаешь, что теперь, когда они вскрыли уже несколько входов, их остановить можно только одним способом. Ни ты, ни Корнил этого не умеете. А если этого не сделать, то Она опять усмехнулась. Не мне тебе это следует объяснять.
Когда Василий заговорил, в его голосе слышалась такая безмерная боль и отчаянье, что Авдейка чуть не разрыдался:
Лада, но ведь ты понимаешь, что произойдет, когда
Он не договорил. А Авдейка страшно удивился, что Василий впервые назвал ее по имени. А имя-то какое певучее, очень ей подходило. Женщина взяла его крепко за руку, и глядя в глаза шепотом проговорила, словно успокаивая больного ребенка:
Я знаю, милый, знаю Но таков наш РОК. И мы встретимся с тобой опять, когда-нибудь. Это обязательно произойдет, и мы узнаем друг друга даже среди большой толпы людей. А пока, мы должны до конца исполнить свой долг.
Василий склонил голову, и только тихо проговорил:
Я знаю
Глава 6
Они оставались на этом берегу реки до самых сумерек. После тяжелого разговора, все как-то поникли, и над рекой, словно серое облако повисла безысходная тишина, давящая на плечи, и туманящая разум. У Авдейки даже весь аппетит пропал куда-то. Его, наконец, заметил Корнил. Он подошел к кусту, под которым прятался мальчишка, и проговорил с легкой усмешкой:
Вылезай, парень, чего притаился А потом изобразив грозный вид спросил. Подслушиваешь, пострел?