Господин лейтенант! доложил он. Группа по вашему приказу построена. Командир группы, фельдфебель Ульрих.
Офицер, не отвечая на приветствие, обошел строй и, затем, остановившись рядом с фельдфебелем, торжественным голосом сказал:
Солдаты, сегодня вам предстоит выполнить важное задание, порученное нам, лично адмиралом Канарисом. Не удивляйтесь тому, что вы будете делать. Вы должны знать только одно все, что вы делаете, служит интересам Германии и нашего фюрера Адольфа Гитлера!
Строй безмолвно выслушал слова офицера. Тот обратился к фельдфебелю:
Вы узнали, куда увезли Скавронского?
Так точно, господин лейтенант, ответил фельдфебель. Его держат в деревне Ледницы. Рядом с ней находится большой концентрационный лагерь, куда свозят поляков и евреев со всей восточной Польши. Именно поэтому я переодел часть своих людей в одежду заключенных.
Каков ваш план, фельдфебель? поинтересовался лейтенант.
Мы разыграем нападение на лагерь польских партизан. ответил фельдфебель. После этого ворвемся в дом, в, котором держат Скавронского, и освободим его.
Хорошо! согласился лейтенант. Постарайтесь обойтись без жертв. Но если вам окажут вооруженное сопротивление, не задумываясь, применяйте оружие. Я на машине буду ждать вас на окраине деревни.
Слушаюсь, господин лейтенант!
Польша. Ледницы. 21 июня 1941 года
Когда Горбенко открыл глаза, то ему показалось, что он сейчас умрет. Все его тело нестерпимо болело, а в голове беспорядочным хороводом мелькали несвязанные обрывки мыслей. От сильного головокружения его немного подташнивало, и он никак не мог сосредоточиться и понять, что происходит вокруг. Он с трудом напряг память. Попытался ухватиться за одну мысль, другую Вначале ему это не удавалось. Но он делал это снова и снова и, наконец, ценой неимоверных усилий смог заставить свой разум вновь подчиниться телу. Скосив глаза в бок, Горбенко увидел сидящего на табурете высокого эсэсовца.
Как самочувствие? нагловато осклабился тот и, нагнувшись, похлопал Горбенко рукой по плечу. Никогда бы не подумал, что у вас такие буйные эротические фантазии. Да еще и о вашей родной сестре. Просто до неприличия.
Эсесовец выпрямился и, запрокинув голову, громко захохотал.
Вы ей, над-еюсь, нич-его не скаж-ете? с трудом ворочая непослушным языком, прошептал Горбенко.
Да уж придется! эсесовец оборвал смех и потянулся к, лежащей на столе, пачке сигарет.
Он закурил и, выпустив перед собой облачко дыма, с недовольным видом посмотрел на Горбенко.
К сожалению, вы не сказали с каким заданием прибыли сюда. А колоть вас еще раз врач запретил. Сердце может не выдержать, эсесовец сделал паузу и вновь выпустил изо рта облачко дыма, на этот раз прямо в лицо Горбенко. Придется использовать более простые способы добывания информации, с угрожающей интонацией в голосе сказал он. Вы пока посидите, придите в себя, а мы сейчас приведем сюда вашу мнимую сестру. Возможно, она поможет развязать вам язык.
Через полчаса эсесовцы втолкнул в комнату, дрожащую от холода и страха Зосю Скавронскую высокую молодую девушку с копной густых длинных черных волос. Девушка была одета в пеструю домотканую юбку и выцветшую на солнце сиреневую блузку. Увидев, сидящего на табурете Горбенко, она тихо вскрикнула и, закрыв рот рукой, попятилась к двери. Эсесовец взял девушку за руку и, придвинув табурет, посадил напротив Горбенко, так что их колени почти соприкоснулись. Затем принес другой табурет и со скорбным выражением на лице сел рядом.
К сожалению, ваш мнимый брат, пани Скавронская, никак не хочет нас понять, грустным голосом сказал он. Может быть, вы поможете ему это сделать?
С трудом подняв тяжелую, как бы налитую свинцом голову, Горбенко посмотрел в испуганное лицо Зоси. «Похоже, ей тоже сильно досталось. Вон, какие круги под глазами» подумал он, заметив, как та вдруг побледнела и, пошатнувшись, схватилась руками за край табурета. Эсесовец поднялся с табурета, встал сзади Зоси и положил ей на плечи свои ладони. Выждав несколько секунд, он наклонился к ее уху и ласковым голосом заговорил.
Я думаю, вам, пани, будет неприятно, если этот человек умрет. Причем умрет из-за своего и вашего упрямства. Я прошу сказать мне только одно он сделал паузу и, вдруг повысив голос, почти крикнул: Как давно ты грязная польская шлюха сотрудничаешь с русскими, и какие задания ты выполняла?
Жалобно глядя на Горбенко, Зося пожала плечами.
Я уже говорила вам, пан офицер. Этот человек действительно мой родной брат Анджей Скавронский, который живет в Гродно.
Эсесовец повернул голову девушки лицом к себе и заглянул ей в глаза.
Я еще раз повторяю. Если ты не ответишь на мои вопросы, я забью его до смерти, эсесовец кивнул на бессильно свесившегося со стула Горбенко. Подумай хорошенько. Даю тебе минуту на размышление.
Зося растерянно посмотрела на эсэсовца.
Вы не можете так поступить. Вы же человек, а не зверь.
В первую очередь я солдат, чеканя каждое слово, ответил тот. И имею приказ получить от тебя эту информации. У тебя еще осталось десять секунд, пять
Эсэсовец взглянул на часы и вдруг тыльной стороной ладони почти без замаха ударил девушку по лицу. Вскрикнув от неожиданности, та, закрыла рукой рот и, не удержавшись, упала на пол. Эсэсовец взял Зосю под руки и, легко подняв, посадил обратно на табурет.
Не заставляй меня делать тебе больно, его голос зазвучал почти дружески.
Зося, опустив голову, всхлипнула и кончиками пальцев осторожно потрогала распухшую губу.
Я повторяю, этот человек мой брат Анджей, упрямо ответила она, откинув рукой сползшие на лоб волосы.
На этот раз эсесовец ударил её изо всей силы. Девушка, опрокинув табурет, рухнула на пол и замерла не двигаясь. Увидев, что она потеряла сознание, эсесовец взял со стола дубинку и подошел к Горбенко.
Если не хочешь, чтобы я продолжил с ней развлекаться, готов тебя внимательно выслушать, небрежно поигрывая дубинкой, спросил он.
Горбенко облизнул запекшиеся губы.
Мразь фашистская! с ненавистью сказал он.
Ничего, эсесовец презрительно усмехнулся. Сейчас она придет в себя, и я у неё на глазах займусь тобой.
Внезапно за дверью в коридоре возник какой-то шум. Эсесовец с удивлением посмотрел на дверь. Та вдруг с треском распахнулась, и в комнату ворвалось несколько, вооруженных автоматами людей. Горбенко успел заметить на них гражданскую одежду и двухцветные красно-белые повязки на рукавах. Затем перед глазами у него все поплыло, и он, свалившись на пол, потерял сознание.
Польша. Балинка. 21 июня 1941 года
Горбенко с трудом открыл глаза и вдруг почувствовал, что ему очень холодно. Приподняв голову, он осмотрелся вокруг. В колющей глаз ночной темноте он рассмотрел, засеянное клевером поле, несколько деревьев, растущих на его краю и серебристую рябь реки, которая текла за полем. Всмотревшись в её изгибы, он вдруг понял, что это Неман, на другом берегу, которого была территория СССР. Горбенко с трудом встал с земли и вдруг увидел, что рядом с ним лежит бесчувственное тело Зоси Скавронской. Он осторожно поднял её и, не разбирая дороги, понес через поле к реке.
Часть вторая. Первый день войны
Гродно. Управление НКВД. 22 июня 1941 года
Через маленькое зарешеченное окошко начали пробиваться первые еще робкие солнечные лучи. Горбенко посмотрел в окно и понял, что скоро, всего через несколько минут, наступит рассвет. Он бросил взгляд на ручные часы. Было половина четвёртого ночи двадцать второго июня тысяча девятьсот сорок первого года. Тяжело вздохнув, Горбенко опустился на деревянную койку. Он сидел в крошечной, всего три на три метра, камере предварительного заключения городского управления НКВД Гродно. В соседней с ним камере сидела Зося Скавронская. Сразу после перехода границы, поздно вечером в субботу, они оба были арестованы пограничниками и под усиленной охраной доставлены в пограничную комендатуру, находящуюся в городе Осовец, километрах в ста от Гродно. Горбенко попросил, как можно быстрее связать его по телефону с капитаном Матвеевым, который возглавлял управление НКВД в Гродно и который отправлял его с заданием на территорию Германии. Но ему ответили, что капитан Матвеев сейчас очень занят, и говорить с ним не может, так как по приказу наркома обороны в гарнизоне города объявлена боевая тревога.
Через час в комендатуру приехала машина, на которой Горбенко и Зося Скавронская были доставлены в Гродно и без объяснения причин посажены в камеры внутренней тюрьмы при городском управлении НКВД. Чуть позже начальник караула, который охранял внутреннюю тюрьму, сказал Горбенко, что распоряжение об его аресте получено из Минска и, что завтра утром он вместе с Зосей Скавронской будет отправлен туда. Пожав плечами, Горбенко смирился со своей участью, прилег на койку и постарался заснуть. Но сон не шел к нему. Тяжелые мысли одолевали его, и он снова и снова пытался понять, что же с ним произошло за последние два дня кто его освободил из эсесовского застенка и, как он попал на пограничный берег Немана? Все произошедшее с ним было настолько нереальным, что даже сам Горбенко с трудом верил в случившееся. Что же тогда говорить о других И самое неприятное было то, что с момента своего освобождения из камеры пыток до того, как он очнулся на клеверном поле, Горбенко почти ничего не помнил. Не могла ему ничем помочь и Зося Скавронская, так как тоже была без сознания и очнулась только тогда, когда Горбенко переплыл вместе с ней Неман. По своим коротким, отрывочным воспоминаниям Горбенко предположил, что его и Зосю освободили польские партизаны. Он видел на рукавах людей, ворвавшихся в камеру, где их допрашивали эсэсовцы, бело-красные повязки. Скорее, всего, они напали на концентрационный лагерь, находящийся где-то поблизости, так среди партизан были люди в лагерной одежде. Но зачем они отвезли его и Зосю на границу? Словно они знали, кто он такой.
Чем больше размышлял Горбенко над случившимся, тем меньше верил в то, что его освобождение, было случайностью. Не давало ему покоя также одно воспоминание, которое ему самому иногда казалось сном или бредом. Он помнил, как открыл глаза и увидел, что едет на заднем сиденье легковой автомашины. Рядом с ним сидела, опустив голову Зося. А на переднем сиденье Горбенко увидел людей в немецкой военной форме. Один из них, лейтенант повернулся к нему и, увидев, что Горбенко пришел в себя, вдруг с силой ударил его ладонь по лицу, после чего Горбенко вновь потерял сознание. Лицо этого лейтенанта накрепко врезалось Горбенко в память. Но происходило ли с ним это в действительности или это всего лишь плод его фантазии, решить Горбенко не мог. Поворочавшись на койке Горбенко, снова поднес руку с часами к глазам. Прошло сорок минут.
Вдруг пол в его камере содрогнулся, и он чуть было не упал с койки на пол. Он приподнял голову и стал внимательно прислушиваться. С улицы доносились звуки, похожие на далекие взрывы. Вдруг что-то громыхнуло почти рядом с домом, в котором находилось городское управление НКВД. С потолка камеры на Горбенко посыпалась штукатурка. Он слез с койки и лег на пол. Затем до него донесся вой проносящегося над домом самолета и звуки пулеметных очередей. С улицы послышались громкие испуганные крики людей. Горбенко вскочил с пола, подбежал к зарешеченному окошку и посмотрел в него. Окошко находилось почти на уровне земли, но ему были хорошо видны несколько разрушенных домов на противоположной стороне улицы и громадный пожар, разгорающийся над находящимся чуть дальше бензохранилищем. «Что это?.. с ужасом подумал Горбенко. Неужели диверсия?.. Но откуда тогда самолеты?..» Вдруг он понял, что происходит «Это война!.. молнией промелькнуло у него в голове. Конечно война!.. Поэтому его и арестовали на территории Германии, не боясь дипломатического скандала. Война все спишет» Горбенко бросился к двери и изо всех сил застучал в неё кулаком. «Откройте!» громко закричал он, но за дверью не было слышно ни одного звука.
Варшава. Сулеювек. 22 июня 1941 года
В середине дня двадцать второго июня подполковник Шмальцшлегер связался по телефону с адмиралом Канарисом.
Докладывайте, подполковник! приказал ему тот.
Господин адмирал! в голосе Шмальцшлегера звучали торжествующие нотки. Я могу сообщить вам только приятные новости. События разворачиваются на удивление удачно. Наши войска сломили упорное сопротивление советских пограничников и быстро продвигаются вглубь Западной Белоруссии и Литвы. Танки генерала Гота подходят к Гродно, а авиация фельдмаршала Кессельринга полностью господствует в воздухе.
Спокойнее, подполковник, спокойнее! усмехнувшись, ответил Канарис. Меньше эмоций, больше дела. Оставьте эмоции министру пропаганды доктору Геббельсу. Как продвигается операция по захвату архивов НКВД в Гродно?
Тоже прекрасно! ответил Шмальцшлегер. Вчера вечером группа лейтенанта Бауэра, переодетая в форму советских пограничников, незаметно пересекла границу, и сегодня утром передала по радио, что находится уже в Гродно. С минуты на минуту я жду от него сообщения о захвате здания городского управления НКВД, в котором, скорее всего, и находится интересующий нас архив.
Вы уверены, что группе Бауэра это удастся? спросил Канарис. Здание наверняка хорошо охраняется.
Абсолютно уверен! заверил Канариса Шмальцшлегер. В городе сейчас паника. Его бомбит наша авиация. По сообщению Бауэра рано утром, как только началась бомбежка города, от здания городского управления НКВД отъехало несколько грузовиков с его сотрудниками. Грузовики поехали по направлению к границе. Сейчас здание охраняют лишь несколько солдат во главе с сержантом. Бауэр сообщил, что легко справится с ними.
Рад это слышать! с облегчением вздохнув, сказал Канарис. Передайте Бауэру, что в подвале здания он может встретить Горбенко. Тот наверняка уже сидит там, в одной из камер. Посмотрим, что Горбенко скажет теперь. Он оказался крепким орешком, не по зубам молодчикам Гейдриха. Но я не исключаю, что, оказавшись между молотом и наковальней, то есть между нами и своим начальством в НКВД, он пойдет на сотрудничество с «Абвером». Я прощаюсь с вами Шмальцшлегер. Держите меня в курсе событий.
Обязательно, господин адмирал! заверил Канариса Шмальцшлегер.
Гродно. Управление НКВД. 22 июня 1941 года
Только в полдень дверь камеры, в которой сидел Горбенко, открылась, и на её пороге он увидел начальника караула, охраняющего внутреннюю тюрьму управления, сержанта Николая Миронова. Лицо сержанта выражало растерянность. Горбенко хорошо знал Миронова. Тот командовал взводом в роте внутренних войск, приданных городскому управлению. Вместе им довелось участвовать в ряде операций по ликвидации бандитских формирований в городе и его окрестностях.
Войну объявили, товарищ лейтенант! взволнованным голосом сказал Миронов. Только что по радио выступил товарищ Молотов. Сказал, что на нас вероломно, без объявления войны Германия напала!
Лицо Горбенко помрачнело и затем, прейдя в себя от этой новости, он с ненавистью сказал:
От фашистов другого ждать и не стоило! На той стороне я уже видел их истинное лицо.
Миронов несколько секунд молчал и затем сказал.
Я, товарищ лейтенант, понимаю, что вы под арестом. Но сейчас в управлении кроме вас из офицеров никого не осталось.
А где же все?.. удивленно спросил Горбенко.
Рано утром, как только началась бомбежка города, начальник управления капитан Матвеев посадил всех сотрудников управления в грузовики, роздал им оружие, и они поехали в сторону границы, ответил Миронов. В управлении осталась только дежурная смена караула четыре человека вместе со мной. Телефонная связь с утра не работает.
А где сейчас ваша рота, сержант? спросил Горбенко. Свяжитесь с её командиром старшим лейтенантом Назаровым.
Роты тоже нет, товарищ лейтенант опустив глаза, ответил Миронов. Я послал связного в её расположение. Он только что вернулся и сказал, что здание казармы, в котором размещалась рота, разрушено бомбами. Командир роты и замполит погибли. Очень много раненых. Сейчас там пожарные завалы разбирают.