Вслед за своими соратниками к девичьему ряду подъехал и Гумзаг. Пристально глядя на Ольгу, он протянул в её сторону руку и сделал красивое движение ладонью, вызывая в круг. Ольга, смешавшись, хотела отступить вглубь толпы, но девицы, стоявшие сзади, засмеялись и подтолкнули её вперёд. Любава охнула. Стояла она у Ольги за спиной, и та не могла видеть, что как раз-таки её челядинка своими ужимками и жестами и побудила девиц к шалости. Ольга оказалась прямо перед касогом, который ястребом соскочил с лошади, похлопал своего коня по боку, и разумная животина, согнув ноги, опустилась перед Ольгой Гумзаг повёл рукой, предлагая ей сесть в седло и по-славянски сказал:
Не бойся.
Ничего не оставалось делать, как принять приглашение знатного иноземца. А два других удальца, усадившие девушек на коней, заметив, что их спутницы освоились и более не визжат, осторожно повели коней вокруг ратной площади. Гумзаг же, оценивший уверенную посадку Ольги в седле пусть даже ей и приходилось сидеть боком посчитал малостью просто вести коня под уздцы. Он встал одной ногой в стремя с противоположной от Ольги стороны, поднял своего коня и последовал за товарищами. При этом каким-то удивительным образом Гумзаг умудрялся не касаться Ольги.
Ольга застыла как изваяние, размышляя о том, что её теперь ждёт. Веселие вокруг расплывалось цветными пятнами. И среди этих пятен Ольга чётко увидела лицо князя. Её супруг гневно выпрямился на престоле и впился в неё взглядом. Наконец, завершив свой трюк, касоги опустили коней, и девушки покинули сёдла. Посмотрев на Гумзага, Ольга кивнула ему и, развернувшись, быстро отошла к зрителям, где её уже ждал Асмуд. Он окликнул её по имени и качнул головой, призывая следовать за ним.
Что же творишь ты, княгинюшка, негромко, но грозно спросил Асмуд, когда они удалились от толпы.
И что же? переспросила Ольга отстранённо. И правда ведь, она ничего страшного не творила.
Зачем ты выводишь князя из себя? Я вот о чём.
Князь злится из-за всего, чтобы я не сделала, и слишком скор на наказание. Моя доля ничем не лучше доли наложницы, даже хуже, мне-то места нет ни на пиру, ни на празднестве Порой мне кажется, что князь ненавидит меня.
Глупость ты сейчас речёшь, княгинюшка. Если бы ненавидел тебя князь, разве взял бы тебя в жёны.
Так ведь из-за Новгорода взял.
С Новгородом и без тебя бы разобрались, коли надобно было. Может, князь немного злится из-за дерзости твоей Ты должна понимать, что супруг твой не простой человек и привык к повиновению. Тебе следует быть послушной, терпеливой и разумной. А тебе всё кажется, что ты балованная боярская дочка, которой всё позволено Мне жаль, княгинюшка, но я должен проводить тебя в твой покой и передать охране терема приказ князя никуда тебя не выпускать.
Что меня ещё ждёт?
Не знаю, вздохнул Асмуд. Но князю перечить не советую, чтобы ни случилось. Прогонять тебя и жизни лишать князь, конечно, не станет, а со всем прочим можно и смириться наказание перетерпеть А я, коли желаешь, замолвлю словечко за тебя скажу князю, что, мол, переживаешь-раскаиваешься
Спасибо, боярин. Не стоит.
Зря упорствуешь, дочка. Ты ведь князю по сердцу пришлась, лаской и смирением могла бы из супруга своего верёвки вить.
Я потерплю
Асмуд укоризненно посмотрел на Ольгу, вновь вздохнул, но более ничего не сказал.
Когда солнце закатилось за полдень, пришёл князь. Он плотно затворил за собой дубовую дверь. В руках князь держал плеть.
Разоблачайся, кратко приказал супруг.
Ольга разделась до сорочицы.
Всё с себя снимай. И косы распусти. И живее. А не то помогу.
Князь расстегнул плащ, вместе с плетью отложил его на скамью и приблизился к Ольге. Выглядел он почти спокойным, лишь глаза были ледяными да желваки на скулах ходили. Безо всяких словесных упрёков и упреждений, размахнувшись, он ударил её по щеке в глазах у Ольги потемнело, и она упала на колени.
Как посмела ты срамить меня перед гостями иноземными! прорычал он. Раз не звал я тебя на празднество, знать, сидеть тебе в своём покое было след! Безвылазно! За самовольство и дерзость свои отвечаешь!
Князь нагнулся, ухватил её за волосы, вынуждая встать на ноги. Но едва она утвердилась, тут же отшвырнул от себя, вниз и чуть в сторону, так, что она отлетела к ложу и ударилась об него одновременно плечом и виском. От острой боли, пронзившей тело, слёзы сами собой брызнули из Ольгиных глаз.
Дрожащей рукой Ольга коснулась виска, поглядела на испачканные кровью пальцы. Вид собственной крови испугал её сильнее боли, она всхлипнула и перевела взгляд на супруга.
Он стоял над ней с плетью в руках, в его глазах не отражалось и тени вины.
Думала, я и впредь буду с тобой шутки шутить! Ошибалась! князь склонился к Ольге, сжал её волосы и потянул вверх, заставив Ольгу подняться. Надавил ладонью на затылок и шею и уложил животом на постель. Уткнув её лицом в меховое покрывало, он высвободил руку из её волос, откинул их в сторону, выпрямился и вытянул плетью поперёк её оголённой спины.
Слов не понимаешь, плеть объяснит! ещё раз хлестнул. Запомни, здесь всё лишь по моей воле происходит. По моей! И больше ни по чьей! Никуда не выйдешь из терема! Здесь безотлучно сидеть будешь и меня ждать и ублажать, ежели прийти пожелаю! приговаривал Игорь, нанося удары.
Натешившись, князь отбросил плеть. Присел на край ложа, нетерпеливо снял сапоги и рубаху, развязал порты, а затем перевернул Ольгу на спину и навалился на неё, прижав ранами к ложу беспомощный вид истерзанного, обнажённого тела жены чрезвычайно возбудил его. Ольга вскрикнула от боли.
Кричи, прохрипел он, вторгаясь в её тело. Громче кричи.
А на смену крику пришли рыдания и стоны от боли, смешавшиеся с его сладострастными стонами. И чем сильнее было её страдание, тем ярче становилось его удовольствие. Достигнув вершины удовольствия, он рухнул на её тело и опустил лицо в разметавшиеся Ольгины волосы, сердце его бешено стучало. Придавленная его расслабленной тяжестью, Ольга едва могла дышать и лишь судорожно всхлипывала.
Полежав некоторое время неподвижно, Игорь поднялся и принялся размеренно, не спеша, одеваться. На жену князь больше не злился. Он полностью успокоился и, более того, изрядно насладился свершившейся расправой Ольгина дерзость была сполна наказана и укрощена.
Одевшись, князь присел на край ложа. Ольга лежала на менее всего пострадавшем от избиения боку, обхватив руками притянутые к груди колени и укрывшись волосами. Он отвёл с её лица волосы и осмотрел рану на виске.
Больно тебе, прекраса моя. Ну, да ты сама виновата, заключил супруг. Лекаря к тебе пришлю завтра. Сегодня уж потерпи, поднялся и ушёл прочь.
5. Ссора с волхвами
Едва вышел князь, в ложницу вбежала перепуганная Любава.
Княгинюшка, милая, что же это, запричитала она.
Принеси тряпиц чистых, воды и вина, пробормотала Ольга.
Спустя время Любава промыла Ольге раны, перевязала голову и спину и помогла надеть ночную сорочицу.
Лекаря тебе надобно, княгинюшка.
Завтра лекарь придёт. Разбуди меня пораньше, если вдруг усну
Хочешь, побуду с тобой, госпожа?
В светлице ляг. Позову, если что
Наутро в углу рта запёкся кровоподтёк, нижняя губа распухла. На виске до глаза налился синяк, заплыло веко. Болело ушибленное плечо, саднили раны на спине, и всё тело ныло.
Ольга с трудом умылась, Любава расчесала и убрала ей волосы, принесла снедей. Есть совсем не хотелось.
Пришёл лекарь муж средних лет, черноволосый, сухощавый, коротко стриженый.
Здрава будь, княгиня. Позволь, осмотрю тебя.
И тебе здравствовать. Как зовут тебя?
Евтихий.
Ты грек?
Да.
Лекарь снял повязки, осмотрел висок, велел Ольге поводить глазами, следуя взглядом за движением его руки, потрогал жилку на запястье. Пощупал плечо. Протёр раны вином и нанёс какие-то мази.
Вывиха нет в плече, раны не глубокие. Заживляющую мазь я тебе оставлю. Пусть трижды в день прислужницы смазывают твои раны на спине и прикрывают тряпицами. Чтобы уменьшить боль, пей молоко, прокипячённое с маковым зерном. К вечеру боль стихнет. На ночь выпей успокоительный отвар из кошачьего корня. Сегодня я сам сделаю и принесу тебе. Прислужнице твоей объясню, как заваривать. Тело у тебя молодое, крепкое скоро поправишься.
Эвхаристо, иатрос35, произнесла Ольга по-гречески.
Ты знаешь ромейский язык? удивился лекарь.
Олигос лексис36.
Ти эпатэс? То эписа о архонтас?37
Нэ38, подумав, ответила Ольга.
Халепос архонт39.
Халепос? Не знаю этого слова.
Анимерос, какос40.
Понятно, ответила Ольга, не соглашаясь, но и не отрицая.
Я снова приду сегодня, не прощаюсь, княгиня.
Евтихий, когда архонт еросити пери эму41, с трудом подбирая слова, произнесла Ольга. Прошу, ипе ди ме перипатин42.
Са лего, архонтисса. Игияне43.
Когда вечером лекарь принёс ей успокоительное питьё и мазь для лечения синяка на виске, он вновь обратился к Ольге по-гречески:
Ин син то архонти. Ипон ун авто, ори ди анапсихин, ипнон кэ то прос тон аера ексо диатривин диа тин тис психис кэ ту соматос игиан су инэ44.
Дисхерис45, Ольга покачала головой. Не понимаю тебя.
Я выполнил твою просьбу.
Эвхаристо, Евтихий. А где ты живёшь? Здесь, в хоромах? Я ни разу не видела тебя ранее.
Нет, не в хоромах, но недалеко от них. На Хоревице у меня небольшой дом, где я живу и принимаю больных. В терем прихожу по велению князя.
Как ты попал в Киев?
О, это долгий сказ. Не для нынешнего посещения, уклонился от ответа грек.
Судя по тому, как ясно ты изъясняешься на языке славян, ты давно живёшь в наших землях. Скажи, есть ли у тебя какие-нибудь простые книги на твоём языке? Я бы хотела учиться греческой молви и дальше.
Я был бы рад стать тебе полезным, княгиня. Но мои книги слишком сложны это труды знаменитых лекарей Гиппократиса, Цельса. Хотя, мне кажется, я знаю, кто бы мог тебе помочь. Когда я приехал в Киев, пресвитер Григорий позволил мне пользоваться своим переводным азбуковником46, где греческие слова толковались славянскими. Он составил его для себя, когда обучался в Констанинополисе. Я попрошу у него. Этот переводник поможет тебе в изучении ромейского языка.
Терпнос гносис47, сказала Ольга и даже нашла в себе силы улыбнуться лекарю.
Через неделю синяки и раны начали проходить. Но из покоев Ольга ещё не выходила. Князь не торопился выполнять совет греческого лекаря. А затем уехал из терема на ловы вместе с касожскими послами. Иноземные гости задерживались в Киеве, ожидая прибытия из Смоленска наследника: речь действительно шла о женитьбе Олега на касожской княжне.
Через Любаву и её гридня-жениха Ольга предупредила родственников в Высоком о том, что её поездки на время прерываются. Ольга велела объяснить родным своё отсутствие в Высоком заботами, связанными с приёмом касожских послов, такой предлог она посчитала наиболее правдоподобным и наименее тревожным для близких. Ей не хотелось волновать Искусена и семейство Томилы, сообщать о какой-то своей болезни.
После того как Евтихий принёс азбуковник пресвитера Григория, Ольга принялась переписывать слова из переводника на харатьи благо, что писчие принадлежности листы из кожи и чернила с пером у неё имелись. Эти ценные вещи были куплены Искусеном на торжище в Арконе и подарены ей братом на свадьбу. Несколько листов харатьи ей дал Яромир в случае крайней нужды она могла написать отцу. С собой из Плескова Ольга привезла ещё и выделанную для письма бересту и железные писала. Ими да восковыми табличками она ранее пользовалась, обучаясь письму. Но азбуковник она решила переписать на харатьи, чтобы потом скрепить их в настоящую книгу, подобную «Псалтырю» наставников-моравов.
Пресвитер Григорий все слова и выражения в азбуковнике разбил по порядкам, озаглавив их обобщающими названиями «Качества», «Деяния», «Расхожие речения», «Состояния духа и ума», «Вещи облачение», «Пища и питьё» и прочие порядки, в конце каждого из которых оставалась одна пустая харатья, позволяющая дополнить главу. Слова располагались тремя столбцами: в первом греческая надпись, во втором звучание греческого слова, переданное болгарской грамотой, и в третьем столбце славянский перевод. Некоторые болгарские слова, хотя и понятные Ольге, звучали несколько иначе в сравнении с привычной словенской новгородской, плесковской и даже киевской молвью. Ольга записывала их в знакомом ей звучании и несколько раз повторяла вслух, чтобы запомнить. Память у Ольги была отличная, её способность быстро всё запоминать всегда удивляла и восхищала моравских наставников. Писать выходило сложней, зато выводимые ей буквы выглядели красивей, чем у пресвитера Григория. И Ольга, иногда прерывая письмо, любовалась своей работой. Это трудоёмкое занятие, отнимавшее у неё почти всё время, кроме новых знаний, приносило ещё одну ощутимую пользу отвлекало от тягостных мыслей.
Когда пальцы и глаза уставали, Ольга выходила на гульбище и подолгу созерцала сад и открывавшийся за ним вид на Подол и Днепр с Почайной. Лето закончилось, пришёл месяц вересень, едва заметно, но верно обозначивший приметы увядания. Первые жёлтые листья слетали с ветвей, солнце светило ласково, но будто устало, без весеннего задора и летнего исступления. И этот, только лишь наметившийся, но неизбежный упадок природных сил был созвучен опустошению, поселившемуся в её душе.
Воскрешая в памяти события, предварявшие её заточение, Ольга внутренне содрогалась. Она понимала, что если взглянуть на случившееся с ней отвлечённо, спокойно, то стоило признать поступок супруга делом обыденным. Наказывать жену за непослушание право мужа. Но её ведь никто никогда раньше не бил. Отец и голос-то на неё редко повышал. «Плохого ты не видела» приходили на память слова супруга. Теперь вот увидела И было обидно и горько. Хотелось плакать и жалеть себя, но ведь так она уже поступала.
Возможное продолжение минувших событий пугало не меньше воспоминаний о них. То, что князь придёт к ней снова, являлось столь же ужасной вероятностью, как и то, что он более не пожелает её видеть, и её заточение останется неизменным и безлетным.
Впрочем, не стоило себя обманывать эти вероятности не были равноценны Преодолев очередную веху на пути превращения из беззаботной девы во взрослую жену, Ольга ясно осознала меру своей зависимости от могущественного супруга. Если Игорь оставит её без внимания, она станет никем. «Иная жизнь, она хуже смерти», однажды заметил князь Киевский. Он знал, о чём говорил, и мог ей устроить подобное. То, что случилось с ней недавно, это всё мелочи, это можно было и потерпеть. Так ведь ей сказал десница, человек, проведший рядом с князем не один год Возможно, когда-нибудь она станет значимой, сделавшись матерью наследника, возможно, если ей хватит сил и хитрости, однажды она обретёт значимость даже и сама по себе, но сейчас она всего лишь вещь своего супруга. Обидно и горько Но удел стать никем гораздо горше доли быть вещью в том случае, если ты вещь, значимая для своего могущественного обладателя. А доселе она была супругу нужна
Какое-то глубинное женское чутьё подсказывало ей, что Игорь вряд ли оставит её без внимания, слишком нравилось князю обладание ей, предварённое подавлением и угнетением её воли и тела. Какие чувства она явит ему, когда он возжелает увидеть её? Покорность, дерзость, равнодушие? Всё одинаково плохо. «Ты ведь князю по сердцу пришлась, лаской и смирением могла бы из супруга верёвки вить», вспоминались наставления многоопытного Асмуда. И об этом ей не только десница говорил, но и Яромир, и Дагмара. Всё это понятно, но кто научит, как справиться с собой и суметь стать ласковой со своим мучителем?