Эйлин Фарли
Гостья
Playlist
Лисицын «Без нее»
Макс Корж «Слово пацана»
Sonya Suhorukova «Уходи»
Тату «Не верь, не бойся, не проси»
ГРИБЫ «Между Нами Тает Лед»
Zivert Еще хочу»
Loc dog & Aliev «Я ушел навсегда, я правда не вернусь»
A-HA Forest Fire
Filatov & KARAS Tell it to my heart»
Whitney Houston «All The Man That I Need»
ВИА Синяя Птица «Прости»
Глава 1. Тронхейм
Минул год с небольшим
Время не тянулось, но и не бежало. Оно застопорилось. Бессмысленность бытия. Вечность, в которой первые недели без НЕЁ не было никого и ничего, кроме оболочек в виде людей и светящегося экрана компа в головном офисе
Нет, я не забухал и не стал наркоманом. Слишком примитивно таким вот макаром разрушать здоровье. Я собирался жить столько, сколько отведено.
Назло самому себе!
Чтобы хоть чем-то наполнить сытое, но такое жалкое существование, я как-то невольно решил превратить себя в бирюка, чертового неотесанного полудикого викинга. В офисе я был на очень-очень хорошем счету, поэтому не стоило больших трудов уговорить добродушного престарелого начальника перевести меня на удаленную работу. Пришлось наврать, что прохожу лечение и мне требуются разные там капельницы и уколы, которые делает медсестра.
Я отрастил окладистую бороду конунга. Завел привычку подбривать виски и зону за ушами, чтобы мой ирокез из довольно длинных волос смотрелся симметрично.
Вечерами я выезжал за город и бесцельно бродил часами по чужим фермерским владениям.
Черные футболки и темные штаны. К черту официальную классическую одежду! Я повыбрасывал все вещи пастельных, светлых тонов. Перестал хоть что-то готовить и ходить по кафе и рестикам. Нет, я не голодал, поскольку должен был прожить столько, сколько отведено
Без Кошки! Блядь! Без НЕЁ!
Заказанная на дом еда в коробке. Мне было насрать, что запихивать в желудок, поэтому я решил, что это будет дичь. Да-да, весь год я питался одним и тем же блюдом. Финнбиф. Тушеное мясо северного оленя, которым я мечтал как-нибудь травануться
Увы и ах!
Фрейа, явившаяся в мой мир в обличии кошечки
Боль! Татуировки. Тату-мастер по имени Эрик быстро озолотился на мне. Он не успевал отрисовывать всё новые и новые эскизы. Прекрасная богиня Фрейа на груди в районе сердца, руны и орнаменты, скандинавское древо1. Мой торс, шею и руки сплошняком покрывали разные символы, а по ночам в ушах стоял гул монотонного жужжания татуировочной машинки, которая всаживала в мое тело острую иглу, боли от которой я почти не ощущал.
Проклятый свадебный букет. Вереск в руках не моей богини. Колкие иглы на стеблях хвойного кустарника, как потом случайно выяснилось традиционного символа Норвегии. Символа, впивающегося в нежную кожу Фрейи. Игла с чернилами будущих наколок. Я хотел испытывать то зудящее ощущение на коже постоянно!
В память о ней. Как вечное напоминание о том, что ты, выблядок, наделал!
Древо жизни на спине. Размашистый дуб на моем почти безжизненном, обескровленном теле. И многовековой дуб в фермерском поле на самом горизонте. Дождь ли, снег или ветрище да пофиг. Мой ежедневный маршрут пролегал к тому дереву.
Место силы человека, бессильного что-либо изменить. Да, каждый божий (адский) день я шел к дубу, растирал холодные ладони докрасна и подпрыгивал, чтобы ухватиться за одну из толстых веток, кора которой со временем стерлась. Я подтягивался на ветви, заменяющей турник, как оголтелый, пока не падал ниц от изнеможения. На первых порах мои ладони саднили от стертой до крови кожи, а мозоли не успевали заживать, то и дело лопаясь тонкими пузырями. Впрочем, это не мешало моим пальцам совершать привычные действия: мерно стучать по клавиатуре.
Довольно скоро ладони превратились в шероховатые лапы викинга, а кора на той ветви, напротив, стала нежной и гладкой, как кожа моей Фрейи.
Мое тело превратилось в одну сплошную жилу, что была вечно натянута. Само собой, такие видоизменения приметила и распутная Михаэлла, о которой я и думать забыл. Мы встретились случайно на одной из улиц Тронхейма, и, с трудом узнав меня по зеленым глазам, она облизнула губы так, будто лижет мой член.
Похуй!
Полное безразличие к щелям баб. Я даже не мастурбировал. Фантазии о Кошке, которые не имели права рождаться даже вскользь. Отныне никакого права мечтать о ней, вспоминать ту гостевую комнату, ее наряды и ее саму
И по заслугам! Когда-нибудь ты сдохнешь вовсе не от турника или отравления сырым мясом. Ты помрешь от спермотоксикоза, когда твой член взорвется ночью. Тебя, ублюдок, похоронят без почестей, а на гробовой доске будет надпись: «Тут покоится самый озабоченный и похотливый извращенец, который решил заделаться в монахи-отшельники».
Отшельник в теле викинга. Я был им, стал им физически, но старался не произносить это определение даже про себя.
«Викинг, стонала Кошка. Викинг», шептала НЕ моя Фрейа!
Глава 2. Помилованный
А теперь замри, Полина, не тужься, монотонно и сосредоточенно произнес акушер-гинеколог.
То, что было для него привычной ежедневной работой, обернулось для меня катастрофой
И безмерным счастьем!
Мальчик, имя которому Ян. Он появился на свет чуть позже полуночи и на месяц раньше срока.
Плод.
Плод запретных, греховных и безгрешных отношений. Зачатый от самого дьявола! Непорочно зачатый с Викингом.
Семя Викинга, извергнутое на мое тело той ночью, когда я стояла перед ним и требовала нарушить правила. Разделить со мной трапезу за завтраком. Требование купить ему «замену» и подарить хотя бы поцелуй
Хотя бы еще одну ночь вместе, которую украл проклятый Титов!
Да, Ян не мог быть сыном ублюдка Игорька
Когда моя грудь вдруг стала жестче, налилась, то я опешила оттого, что из-за чудовищных событий совершенно забыла о месячных, которые, как оказалось, не приходили два месяца с лишним.
В сумбуре, что творился в ошалевшей от шока голове, я судорожно пыталась вспомнить, когда спала с женишком крайний раз. Мы делали это в презервативе и на фоне противозачаточных таблеток, что я исправно принимала.
Да-да, Титов не хотел заводить детей в ближайшие годы.
И да! Я напрочь забыла о противозачаточных в те наши ночи с Викингом, ведь он не проникал в меня, не наполнял мое лоно своим семенем.
Дьяволу хватило нескольких капель, попавших в трусики-стринги, чтобы я понесла от него.
Наш сын. Чудо и наказание. Радость и вечное болезненное напоминание о том, кто предал меня, кто бросил. О том, кому нет прощения!
О том, кто засел томительным и сладким кошмаром в сердце, Полина?
Родить ребенка от монстра. От холодного и такого горячего Викинга
Ни одного сомнения!
Я хотела этого ребенка. Мальчика-воина, который был частью нас. Который попал в матку семечкой, которая настолько жаждала жить, что преодолела ослабленную преграду из остатков действия противозачаточных, преграду в несколько сантиметров от поясницы до лона.
Ян значит на норвежском «Помилованный богом».
Крохотный воин, которого помиловал бог, которого помиловала я, не сделав аборт. Милый, светловолосый плод, родившийся так стремительно, что порвал мое тело изнутри. И доктору пришлось штопать новоиспеченную маму.
Да и бог с ним, мелочь какая!
Ян пищал из соседнего отсека палаты, весь закутанный в толстое одеяло и под ультрафиолетовой лампой. Мне отчаянно хотелось побыстрее взять его на руки и приложить к груди, к которой скоро прильет молоко.
Счастье! Счастье матери-одиночки
Глава 3. Фьорд
Я не собирался наведываться на родину, в родной городишко.
Ближайшую тысячу лет, блядь!
И не потому что там отродясь было нечего делать
ОНА! Фрейа. Наша преступная, греховная близость и ощущение близости Кошки в треклятом городке.
Норвегия. Тронхейм. Кануло уже тринадцать месяцев с того момента, когда я сел в самолет Москва-Вернес2 и мечтал, чтобы в его турбину залетела птица и все гребаные пассажиры (включая, естественно, МЕНЯ) разбились о гладь Норвежского моря. А еще лучше о фьорд. И чтоб мое тело не успели найти спасатели. Я грезил, чтобы его сожрал дикий медведь, не подавившись моими уёбищными костями, кишками. И обрубком члена
Ну это уж ты загну-у-ул!
Похороны печальный повод моего приезда в Эр Эф. Траур. Отпевание в часовне бабушки, которая сильно болела в последнее время. И я очень эгоистично поступал, когда молился всем богам за ее здоровье больше из-за того, чтобы как можно дольше не посещать родину.
Да, всё-таки ты подлюка каких свет не видывал! Бессердечный мудак.
Минимум общения на русском языке. Никаких контактов с корешами из Подмосковья и городка, где рос. Забыть всех, кроме близких родственников. Только так!
Глава 4. Корова
В полном бессилии от недосыпа я рухнула на кушетку, проклиная всё на свете!
Дневной свет, что назойливо лез в окно, радовал кого угодно, но только не меня. Щебетание чертовых птиц, доносящееся с улицы
И аппарат-молокоотсос, который маячил на прикроватной тумбочке, насмехаясь надо мной
Ты дойная корова, запомни!
Ян практически не спал, изматывая мою нервную систему до галлюцинаций и голосов в голове. Не знаю, почему он постоянно кричал
Возможно, потому что он безотцовщина и в курсе этого? Ты ведь так решила за него.
Биологический отец Яна. Я даже имя его вслух не могла произнести. Поэтому, когда в ЗАГСе
Пусть будут прокляты все в мире ЗАГСы!
Когда тамошняя тетка спросила, кто, мол, папаша, я сухо ответила: «Прочерк!»
Минус Викинг. Ненужный элемент в моей жизни.
Пока я вынашивала малыша Яна, то на гормональном фоне была какой-то одухотворенной и представляла Викинга неким героем из мифа, сказания. Персонажем, который явился ко мне, земной деве, в дурманящем сне и сделал дар в виде наследника
Наследника, о существовании которого он даже не догадывался, Полина!
Никаких воспоминаний о том страшном дне, когда он предал меня. А затем свалил в закат без каких-либо извинений или объяснений
Как только Ян вышел из моего тела с нечеловеческой болью и муками схваток, я возненавидела человека, имя и фамилию которого навсегда вычеркнула из сознания, стерла в труху!
Даже не минус. Ноль без палочки. Никто! В конце концов, во время той порочной связи такое место ублюдок сам себе и обозначил. Незваный гость, бродящий где-то, занимающийся привычными гнусными делишками. Живущий всласть, пока я страдаю бессонными днями и ночами. Умираю от избытка жирного молока, которое без конца застревает в груди желтыми пробками сливок.
Гребаная Буренка из «Села Зеленого»3!
Да-ёбти-налево! заорала я в потолок.
Переставай ругаться при ребенке, Корова.
Сходить по-нормальному в душ. По-человечески помыть голову. Какие уж там клубы-рестораны-путешествия?!
Просто поспать. Отрубиться на несколько суток. Нормально поесть, а не второпях. Сделать маникюр и педикюр. Почитать книгу или позырить сериал. Несбыточные мечты
Перемотать грудь и забыть о молокоотсосе? Нет, совсем ополоумела!
Я тщетно уговаривала себя, что это временно. Просто надо потерпеть.
Господи! Даже мои родители не знали, что пять месяцев назад у них появился внук.
И им ты тоже не соизволила сообщить, Полина.
Не соизволила, блин! Потому как они бы начали выведывать, кто папаша. Люди старой формации. Мама осудила бы меня, а отец принялся бы разыскивать подлеца, что заделал мне чадо и свалил В закат.
В проклятый Трах-потрах-Тронхейм!
Грязная порочная тайна. Да лучше пусть у меня отвалится язык. Поведать близким, как мы зачали ребенка и что вообще тогда происходило? Ни за что!
Слава богу, родители с год назад переехали в Пятигорск, чтобы пребывать на свежем воздухе и пить гребаную минеральную воду. И мне очень не хотелось думать о том, что их шлюховатой дочери когда-нибудь придется сознаться в том, что она произвела на свет человека.
От самого гнусного и подлого существа во всем мире!
Глава 5. ЗОЖ
Я не собирался задерживаться в ставшем таким ненавистным родном городе. Не приведи господь еще столкнуться нос к носу с Титом или какой-нибудь прочей мерзостью из его компашки.
Мама, зная, что мне пофиг, из какой точки мира работать, уломала-таки остаться до девятого дня
Гребаные погребальные традиции!
Хорошо-хорошо, раз так, то я согласился побыть еще, но на своих условиях. Бабушкина квартира в Подмосковном рабочем городке. Обшарпанные четырехэтажки и покрытые тысячью слоев краски качели и лазалки. Мне доставляло удовольствие «лазать» по городишку, как какому-то безнадзорному пацану, и побухивать пивко.
К слову, это не помешало мне продолжить заниматься на турниках. При совке4 их понатыкали великое множество по всей необъятной родине.
ЗОЖник хренов!
Если хочешь быть здоров закаляйся. Голой жопой об забор ударяйся, припомнил шуточную песенку родом из босоного детства.
Коричневый забор. Дача. Уже теперь не моя. Я согласился продать место, где творилось безумие тем летом
В комнате, где вздымалась и опускалась грудь твоей Фрейи. Где ты умирал! Умирал от желания взять ее!
Черт! прорычал я, заметив, что мой приятель в штанах сперва дернулся, а затем встал колом.
Встал прямо в людном месте у входа поселковый клуб. Викинг-монах и бородатый местный бухарик в наколках, который будто только вчера откинулся с зоны.
Совершенный диссонанс. Белая горячка. Какой-то глюк, что я словил в том странном портале на фоне пыльной площадки перед клубом. Он заставил войти в чудовищно странное состояние. Транс.
Дача. Уже не мой дом. К счастью, не мой.
Не ТВОЙ к ужасной беде!
Он был единственным приятным воспоминанием. Сакральным местом, где случилась магия и сама Фрейа спустилась ко мне. В комнату, на кушетку, где я сопел в детстве. Мираж. Глюк. Наваждение
Чудовищно порочная гостевая комната в загородном доме Тита
Которую хотелось сжечь вместе со всеми жильцами и гостями, блядь!
Дачный дом. Наша последняя ночь с богиней, что задыхалась и трепетала в бледных лучах лунного света.
Так! Собрался, братан, одернув футболку, пробурчал под нос.
Перестать бухать пиво каждый день. Еще не хватало потом привести дурацкую привычку в Норвегию с чемоданом и конфетами «Мишки на севере», которые точно всучит мама, не зная о моих новых кулинарных предпочтениях
Операция под кодовым названием «Дичь». Ах вот что ты задумал?
Да, прийти в себя. Ранний подъем с утреца и поездка длинною всего в какие-то две станции на электричке, а затем поймать с руки машину
Фу, как старомодно.
Слова моей Фрейи в образе Астафьевой, боже!
Нет, не тусоваться и не бухать с корешами, а каким угодно макаром, под любым предлогом, за любые, мать его, деньги, но проникнуть в мой бывший дом, чтобы последний раз оказаться там, где прошла мистерия той нашей ночи с богиней
Глава 6. Гость
«Эй, хозяева!» раздался приглушенный голос с узкой дороги-улицы.
Да чтоб вас всех! прошептала я в неистовом гневе.
Мой сын переплюнул сам себя. Поставил новый мировой рекорд по ору и всхлипываниям прошедшей бессонной ночью. Моя грудь взрывалась от того, что не было сил сцедить молоко.
И это могло опять плохо закончиться, блядь блядская! Закончиться застоем молока и температурой под сорок?
Последнее, что мне нужно было в тот момент, когда я подыхала от раздражения и усталости, так это появление очередного гастарбайтера с предложениями продать ему металлолом или выдать какую-нибудь работенку.
Красные глаза. Стиснутые зубы. В зеркале отражалась не милая Кошк