Хорошо, Иноземцев окинул Николаева оценивающим взглядом и протянул ему крепкую ладонь. Добро пожаловать, товарищ майор, в мою роту
Майор Николаев с улыбкой пожал ладонь и попросил:
Товарищ капитан, видите меня, пожалуйста, в курс дела.
Пожалуйста, ответил Иноземцев. О показал рукой на овраг и пояснил. Мы нашли место выхода в эфир рации с позывными «джи-эм-восемь». Тщательно обыскали этот район. В начале собаки взяли след, но потом начались затопленные места и собаки след потеряли. У меня в роте есть следопыты из сибирских охотников. Они повели роту по цепочке следов. У этого оврага следы обрываются. Я разослал людей, чтобы они обыскали местность вокруг.
Сколько прошло времени с момента прохода здесь диверсантов? спросил Николаев, осматривая в бинокль окрестности деревни.
Часов пять, ответил Иноземцев. За это время диверсанты ушли уже довольно далеко. Если мы даже найдем их следы, то сегодня догнать вряд ли успеем.
Не согласен с вами, товарищ капитан, возразил Николаев. Вы, по-моему, вы не учитываете одно важное обстоятельство.
Какое? спросил Иноземцев.
У них находится женщина лейтенант Скавронская, ответил майор Николаев. С ней они не смогут быстро двигаться, но самое главное Николаев сделал паузу и со значения посмотрел на Иноземцева. Как вы сами понимаете, лейтенант Скавронская не горит желанием оказаться за линией фронта.
Капитан Иноземцев задумался, покусывая зубами сорванную травинку.
Хм Возможно вы правы, товарищ майор, наконец, сказал он, бросив на Николаева уважительный взгляд. Я об этом как-то не подумал.
Майор Николаев улыбнулся.
Для этого я сюда и приехал, пояснил он. Я лучше всех знаю Скавронскую. Она служит у меня в отделе, и я уверен, что она сделает всё, чтобы не попасть в плен к немцам. Для неё, это верная смерть. Причём такая, о которой даже думать страшно. Гестапо постарается вытянуть из неё всё, что она знает. Вы, наверное, знаете какие методы они для этого используют?
Капитан Иноземцев нахмурился.
Слышал, удручённо сказал он.
А мне пришлось не только слышать, но и видеть их работу, покачав головой, сказал Николаев. Зрелище не для слабонервных. Поэтому, я сделаю всё возможное, чтобы лейтенант Скавронская не попал в руки к гестаповским палачам.
А что она может сделать? неуверенно спросил Иноземцев. В её-то положении С ней никто и разговаривать не будет.
Значит, нам надо сделать так, чтобы с ней стали разговаривать, сказал с ударением Николаев. Нам надо загнать немецких диверсантов в такой капкан, чтобы те были вынуждены обратиться к Скавронской за помощью, и мы должны обязательно угадать, то, что она им посоветует.
Белоруссия Урочище Шершуны
До станции Весняки Анна добралась часа через три. По пути она останавливалась и слушала нет ли за ней погони. Она боялась услышать собачий лай, понимая, что от собак ей уйти не удастся. Собачий лай она так и не услышала, видимо помогли те хитрости, которым она научилась в специальной школе НКВД. Чтобы сбить собак со следа, она старательно запутывала свои следы, резко меняла направление движения и, найдя в лесу уже растаявший ручей, долго шла по его дну, справедливо полагая, что лучше промочить ноги, чем оказаться в руках Гестапо.
Наконец, за стволами деревьев она увидела домики станции. Отдышавшись, она выбрала место в лесу посуше, где не было снега, и, расстелив на нём накидку, стала переодеваться. Через пять минут она сказочно преобразилась, надев на себя модные пальто и платье. На ногах у нее были лакированные боты, а руки облегали чёрные лайковые перчатки. Свои волосы Анна тщательно причесала и надела шляпу с большими полями.
Комбинезон, в котором она была, и летный шлем Анна запихала в рюкзак и зарыла под корнями сосны, тщательно забросав это место ветками и прошлогодней травой. Проверив в кармане пальто документы, она, помахивая дорожной сумкой, направилась по, протоптанной в снегу дорожке, к станции. Теперь ей надо было так сесть на поезд, чтобы не привлечь к себе излишнего внимания пассажиров и служащих станции. Она дождалась, когда поезд, идущий в Минск, остановился. Затем выскочила из туалета, где она пряталась, и, добежав до последнего вагона, вскочила на подножку. Стоящий в двери кондуктор, увидев ее просящие глаза и зажатую в руке крупную денежную купюру, посторонился.
Войдя в вагон, Анна купила у кондуктора билет до Минска и присела на свободное место. Оглядевшись вокруг и не заметив ничего подозрительного, она стала размышлять, что ей делать дальше. Теперь Гестапо знало о её появлении здесь. Это могло серьёзно осложнить выполнение задания. Но больше всего её беспокоил другой вопрос Получается, если бы вчера ночью не разыгралась метель, то она приземлилась бы прямо в руки Гестапо. От такой мысли по спине Анны пробежал холодок. Она подумала о лейтенанте Сокольникове, который жил в Минске под именем Ивана Михальчука. Он прыгал с парашютом в том же месте, что и она. Как ему удалось ускользнуть от лжепартизан? Ведь в, присланном в Москву сообщении говорилось, что с ним всё в порядке. Анна помнила о предупреждении старшего майора Судоплатова, который говорил, что Сокольников недостаточно надёжен. Поэтому, Анна решила пока не встречаться с лейтенантом Сокольниковым, а понаблюдать за ним и заодно понаблюдать за квартирой Анджея Скавронского, на которой хранилась рация.
Калужская область. Сухиничи
Ночью немецкие диверсанты прятались в березовой роще. Видимо, они не догадывались, что Зося хорошо знает немецкий язык и, поэтому обсуждали при ней свои проблемы. Все решения в группе принимал обер-лейтенант. Подчиненные, иногда называли его по имени Карл, но чаще по его званию. Его приказы выполнялись беспрекословно. Из еды за весь день Зося получала только пару галет и полбанки мясных консервов и голод мучил её не милосердно. Посмотрев на её усталое осунувшиеся лицо, обер-лейтенант отломил ей несколько кубиков шоколада. Съев их, Зося бросила на обер-лейтенанта благодарный взгляд, но прочла на его лице только отвращение и ненависть. Зося поняла, что будь его воля, обер-лейтенант тут же расправился бы с ней. Зося напряжённо искала выход из той ситуации, в которой оказалась. Она прекрасно понимала, что её, наверняка, уже ищут. Это косвенно подтверждалось разговорами диверсантов, которые становились всё тревожнее
Пока группа находилась в роще, радист два раза выходил в эфир. Его передачи длились по десять-пятнадцать секунд. Видимо, он боялся, что рацию могут запеленговать. Командир группы несколько раз посылал разведчиков обследовать окрестности рощи. Те, через некоторое время возвращались и докладывали ему что-то на ухо. Зося видела, что от этих докладов лицо обер-лейтенанта становилось всё мрачнее. Наконец, ближе к вечеру обер-лейтенант построил диверсантов и сказал, что группа будет разделена на две части. Одна будет отвлекать преследователей, а другая поведёт, захваченного в плен русского офицера, через линию фронта. Говоря это, обер-лейтенант с нескрываемым интересом поглядывал на, сидящую под деревом Скавронскую. Закончив свою речь, он направился к ней. Теперь выражение его лица было более дружелюбным. Присев рядом с Зосей, обер-лейтенант отломил ей ещё несколько плиток шоколада и дал выпить из своей фляжки шнапса. Затем он сказал:
Фрау лейтенант, вы оказывается очень важная персона! О вас доложили лично адмиралу Канарису и тот пообещал мне погоны «капитана» и Железный крест первой степени, если я доставлю вас в расположение наших войск. Я дал ему слово, что сделаю это. Именно поэтому, я решил пожертвовать частью моих солдат. Пока ваш НКВД будет их преследовать, я надеюсь доставить вас господину адмиралу.
После слов обер-лейтенанта Зося, наконец-то, поняла в каком критическом положении она оказалась. Она последними словами ругала себя за то, что не приняла приглашение начальника разведотдела фронта поужинать у него. Зося твёрдо решила, что ни при каких обстоятельствах не должна попасть за линию фронта. «Ни при каких обстоятельствах ещё раз про себя повторила она и затем добавила Даже ценой собственной жизни!»
Белоруссия. Минск
Когда поезд прибыл на минский вокзал, Анна сошла на перрон и, пройдя мимо патрулей в эсэсовской форме, вышла на привокзальную площадь. Она решила первым делом зарегистрироваться в городской комендатуре. У неё были документы на имя Луизы Вернер, журналистки одной из немецких провинциальных газет. Документы были настоящие. Две недели назад журналистка Луиза Вернер была захвачена в плен партизанами недалеко от Смоленска во время налёта на немецкую автоколонну и по просьбе старшего майора Судоплатова на самолёте вывезена в Москву. Дело было в том, что Луиза Вернер и Анна Зегерс были почти ровесницами и внешне походили друг на друга. Их лица было трудно отличить. Отличались они лишь комплекцией и фигурой. Дородная и полная Вернер по всем статьям проигрывала стройной и подтянутой Анне. Но в документах Вернер имелся только снимок её лица и поэтому эти документы можно было использовать для прикрытия. Анна два дня провела в беседах с Луизой, и та подробно рассказал ей свою биографию и то, зачем она приехала неделю назад в Белоруссию.
Наняв извозчика, Анна приказала отвезти ее в комендатуру. Ее принял дежурный офицер. Он проверил ее документы и поставил в пропуске темно-лиловый штамп.
Господин лейтенант, обратилась к нему Анна. Я журналистка газеты «Вперед Германия!» из города Цвиккау в Баварии. Мой редактор, господин Адольф Краус, хочет, чтобы я написала статью о том, как проводится освоение восточных территорий. Доктор Геббельс в своем очередном выступлении говорил, что они должны стать основным источником рабочей силы и полезных ископаемых для великой Германии. Я побывала уже в Киеве и Смоленске. С кем бы я могла встретится здесь в Минске и взять интервью по интересующему меня вопросу?
Говоря это, Анна сняла шляпу и взмахом головы расправила свои золотистые вьющиеся волосы. С восхищением глядя на нее, лейтенант кому-то позвонил и затем сказал, что ее прямо сейчас готов принять бургомистр города господин Антон Крачковский. Узнав, где находится его кабинет, Анна направилась к Крачковскому. Она долго бродила по длинным, плохо освещенным коридорам. Наконец, ее усилия были вознаграждены, и она оказалась в большом, прекрасно обставленном кабинете, в глубине которого за письменным столом сидел низкорослый, тучный человек с почти лысой головой и темными мешками под глазами. Анна вскинула вверх правую руку и громко крикнула:
Хайль Гитлер!
Увидев Анну, Крачковский неуклюже встал из-за стола и, вскинув вверх правую руку, ответил:
Хайль! Проходите уважаемая, фройлян Вернер. Я бургомистр Минска Антон Крачковский. Дежурный офицер комендатуры мне сказал, что вы хотите взять у меня интервью.
Сонные заплывшие жиром глазки Крачковского быстро забегали по лицу и фигуре Анны. Вскоре Анна заметила в них хорошо знакомый ей блеск. Крачковский предложил Анне сеть в кресло, стоящее напротив стола, а сам продолжая стоять, спросил ее:
Так, о чем же вы, фройлян Вернер, хотели взять у меня интервью?
Анна вытащила из сумочки блокнот и, раскрыв его, ответила:
Господин Крачковский, я представляю газету «Вперед Германия!» из города Цвиккау. Мой редактор хочет, чтобы я написала статью о том, как осваиваются восточные территории.
Бургомистр Крачковский сел в кресло и, положив руки на стол, стал в задумчивости постукивать кончиками пальцев по его поверхности. Его глазки по-прежнему внимательно изучали лицо и фигуру Анны. Наконец, он разлепил толстые губы и сказал:
Фройлян Вернер, у меня к вам есть предложение. Сегодня вечером в ресторане «Богемия» состоится небольшой банкет. Я вас на него приглашаю. Там будут лучшие люди нашего города, включая заместителя гауляйтера доктора Заугеля. Я вас с ними познакомлю, и вы узнаете у них абсолютно все. Это самые информированные люди в рейхе. Банкет начнется ровно в полночь. Если хотите, я пришлю за вами свою машину.
Анна скромно опустила глаза и затем ответила:
Господин бургомистр, но у меня нет вечернего платья. Я не взяла его в эту командировку.
Крачковский всплеснул руками.
Это такая мелочь! воскликнул он. Сейчас вы поедете на моей машине на Вилейскую улицу. Там есть прекрасный магазин, в котором продается одежда и обувь. Выберите себе, что хотите. Оплачивать покупку не надо, это за счет средств бургомистра.
Щеки Анны стали розоветь.
Господин бургомистр, сказала она смущенным голосом. Мне неудобно с первых минут нашего знакомства принимать от вас подарки.
Крачковский решительно замотал головой.
Фройлян Вернер, сказал он с возмущением. Для такой женщины как вы, платье, это не подарок, это ваша военная форма. Ведь журналисты рейха находятся на передовой линии идеологической войны с Советами. От вас всецело зависит крепость духа нашей армии. Будем считать, что эту форму выдал вам я.
Анна улыбнулась уголками губ.
Хорошо, господин бургомистр, я согласна. ответила она.
Через полчаса Анна уже ходила среди прилавков магазина на Вилейской улице. Она знала, что здесь находится мастерская Анджея Скавронского. У нее появился удобный случай проверить, все ли с ним в порядке. Анна осмотрела магазин и, наконец, в дальнем конце коридора, около окна увидела вывеску «Скавронский и Компания. Ремонт и пошив обуви».
К ее удивлению, за стойкой сидел незнакомый ей человек. Анна знала Скавронского по фотографиям, которые хранились в его личном деле. Анна не спеша прошла мимо мастерской и остановилась у киоска, в котором торговали бижутерией. За прилавком стояла ярко накрашенная женщина с большим выпирающим вперед бюстом. Анна попросила показать ей ожерелье из каких-то дешевых камней. Примеряя его на себя, она как-бы невзначай спросила:
Говорят, тут у вас работал хороший сапожник? Мне рекомендовала его подруга, но я что-то его не вижу. За стойкой сидит другой человек. Где он?
Продавщица приложила палец к губам и показала Анне глазами на человека, который сидел в мастерской.
Говорите тише, мадам, посоветовала она. Не надо, чтобы нас с вами слышал этот человек.
Почему? спросила Анна, изобразив на лице испуг и удивление.
Тут неделю назад было такое! пояснила ей продавщица. Не приведи Господь! Сапожник, который в этой мастерской работал, оказался каким-то проходимцем. За ним Гестапо приехало, а он как побежит от них и в окно выпрыгнул. Но они его на улице всё равно поймали и увезли куда-то. С тех пор я его не видела.
Да, действительно ужас! согласилась с продавщицей Анна и попросила её. Вы ему не говорите, что я сапожником интересовалась, а то ещё начнутся неприятности. Я себе другого поищу.
Продавщица согласно кивнула. Купив ожерелье, Анна вышла из магазина и, сев машину бургомистра, попросила отвезти её на Февральскую улицу. В конце улицы она увидела небольшой пансионат. Она попросила остановить машину около него. Анна зашла в пансионат и поинтересовалась у, стоявшего за стойкой портье, если свободные номера. Тот проводил её на второй этаж в номер с окнами, выходящими на улицу. Осмотрев его, Анна поняла, что дом номер четыре из него виден, как на ладони. Именно в этом доме, как говорилось в шифровке, жил Иван Михальчук. Попросив портье сообщить водителю машины, что она остановилась в этом номере, Анна положила покупки на кровать и, зайдя в ванную комнату, стал раздеваться. До начала банкета оставалось совсем немного времени, а ей надо было привести себя в порядок.