То есть для вас мы просто развлечение? Ну что ж, я не ошиблась в вас. Петр Дмитриевич, ухмыляется она, от чего ее лицо кажется каким-то горьким. Вы даете Пете иллюзию того, чего у него нет, и вряд ли случится. Он маленький и не понимает пока, что не все люди добрые и человечные. Не умеет пока отличать черные души. И в вас он видит она запинается на полуслове и в глазах ее медовых плещется страх, будто сболтнула лишнее
Кого? выдыхаю я.
Это совсем не важно. Вы
А теперь фраера, цирковые номера, громогласно оповещает тетка, сидящая во главе стола, стучит ложечкой по бокалу, призывая всех ко вниманию. Разрушает наш с Лилией разговор, словно ураганом. Недосказанность повисает в воздухе, наполненном резкой тишиной. Странно, все молча слушают смешную тётушку. Словно она тут царица и богиня. Энтот бокал полный «Буратиной» до краев, я поднимаю за мелкого шлимазла, по вине которого мы все тут собрались, даже те кого не звали. Так вот, этот мелкий рахит в панамке нам всем как родной стал, а его геволты притча во языцах. Взять хотя бы подожженные занавески в холле. И баретки никто больше не оставляет у дверей, после того, как он их залил бетоном, свистнутым у строителей. Так вот, нам бы было скучно без Петюши. И сегодня к нему в гости пришел настоящий корсар. Аплодисменты, дамы и поцы, перед вами
Раздался громкий хлопок. И из клубов дыма появился Появилось
Тетка захлебнулась лимонадом. Народ безмолвствовал. Реально, тишину можно было потрогать. Я тоже, если честно, слегка одурел, когда на лобное место между столами выскочило Даже не могу описать, что. Пират, заявленный тамадой, выглядел как побывавший в боевой мясорубке морской еж. Шляпа, видавшая лучшие времена дымилась в его руке, сквозь прорехи в тлеющей тельняшке проглядывало морщинистое тело старого морского волка, давно находящегося в деменции, судя по одуревшему выражению написанному на хитрой физиономии столетнего аниматора. Обуви на пирате не было, зато носки полосатые с вензелем и дырками на больших пальцах взгляд ласкали красотищей. Как по мне, «Одноглазый Джо» сейчас в пространстве почти не ориентировался. Пластмассовая сабелька в дряхлой дрожащей ручонке оплавилась и повисла грустной сосулькой почти до пола.
Таки полундра, простонал дедок, и затряс головой как ишак.
Таки да, глубокомысленно протянула тетя Люба. Мося, у вас есть что мне сказать? Я заказывала аниматора, а не труп старого поца, в самом что ни на есть эротическом смысле этого слова. Мося, я тэбэ сейчас буду бить, ногами и больно, хмыкнула тетя Люба и восстала из-за стола. Подержите мой макинтош, Владик.
Не надо, Бэйся, хрюкнул дедок, пятясь спиной к подозрительно закопченному дверному проему, из-за которого выглядывал Петюша, блестя своими шкодливыми глазенками. Я не виноват. Хотел просто эффектно появиться, но что-то пошло нэ так. Раньше срока подорвалась бомбочка. Странно это. Я все проверил. Кто-то же должен был ее
Ты пошел нэ так, Мося. Бодро на три буквы, хмыкнула тетушка, обвалилась на свое место и захохотала. Народ зашевелился тоже. Боже, пират, подштанники то не уделал от страха? В твоем возрасте, Моисей, надо клистиры себе ставить, а не скакать козлом с соплей в руке.
А мне понлавилось, радостно заскакал вокруг «погорельца» Петюша. Опасность миновала, и он выскочил из своего укрытия, как ни в чем не бывало. Так долбануло, что у аниматола шляпу снесло и он из сапогов выскочил. Плям до потолка, а потом как
Так это ты, взорвал бомбочку, наконец отмер аниматор, о боже, еврейское мое счастье. Ты Бейся мне заплатишь за шарики и за анимацию полную сумму.
Ха, за гондоны и ссыкло? Мося, вы много себе думаете, заколыхалась тетушка.
Я заплачу, выдохнул я. Такого праздника у меня никогда не было. Никаких денег не жалко.
Нет. Ни копейки от вас не надо, пожалуйста.
И ни от кого не надо, да, Мося? Или вспомнить, как ты бил бизнесменом и продавал рибу? Уберите гаманок, юноша. Мося пэредумал.
Да. Бейсенька. Пошутил я, проблеял старичок.
Бемби задрожала губешкой своей и у меня сердце заплясало пиратскую румбу. Ах, как она меня сейчас сжигала своими чертовыми глазищами. И столько в них было неприкрытой ненависти, что мне стало больно в груди. Блядь, да что происходит? Я поднялся с шаткой табуретки и молча пошел к выходу. Владик нехотя поплелся за мной.
Эй, флибустррррер, ты куда? звонкий голосок ребенка словно стрела вонзился в мою спину. Я не оборачиваясь прибавил шаг. Мне подалок будут датррррить чичас. Я думал Я думал ты посмотрррришь.
Твоя мама права, прохрипел я, замерев на месте. Обернулся напрасно, потому что увидел скуксившееся детское личико испытал приступ неведомой мне жалости. Я дурацкий Бармалей. И я не люблю маленьких детей. Я их кушаю на обед.
Влешь ты все. Плосто ты тррррус, выкрикнул мальчик и бросился бегом из праздничной комнаты. Лилия побежала за ним.
Я схожу за шлимазлом, опередила ее распорядительница бала. Ты тут посуетись, Лилечка. Мося, за мной. И саблю свою возьми.
Дед метнулся за своей лютой подружкой, как корабельная крыса. А Бемби замерла напротив, не обращая внимания на народ вокруг, который бы меня порвал, скажи она фас, я уверен.
Я же говорила, что вы испортите моему сыну первый в жизни юбилей. Вы Злобный, нехороший, гадкий бармалей. Не подходите больше к моему мальчику.
Да, иди домой, парень, появился за спиной Лилии огромный, воняющий сивухой мужик. Тут у нас таких не любят. Не место тут таким. Вот, тетя Люба велела тебе передать.
Мне в руки воткнулся пластиковый контейнер, одурительно пахнущий ванилью. А ведь они правы. Я из другого мира. И делать мне тут нечего. Просто показалось, что я Нет, показалось. Я король мира. И этот сброд просто очередная моя прихоть.
Владик. Дверь мне открой, прорычал я, сделал один шаг, которого хватило, чтобы снова стать собой.
Глава 7
Лилия
Только не плачь, мой мальчик. Только будь всегда счастлив. Я обещала, что укрою тебя от любых бед и проблем. Прости, наверное, у меня не очень хорошо это получается. Но я точно знаю, что люблю тебя больше жизни. Мне сказали когда-то, то нельзя растворяться в тебе. Какая глупость. Ты, лучшее, что у меня есть.
Давай уже, открывай коробку, шлимазл. И перестань краснеть своими выдающимися ухами. Мося, сделай красиво. Фото завтра будут в стэнгазэте, иерихонской трубой, чересчур бодро, гудит странно красноносая тетя Люба, подталкивая моего зареванного мальчика ко мне. Я стою с коробкой, в которой тихо-тихо сидит цуцик. Слабая замена огромному флибустьеру, подарившего глупую надежду маленькому мечтательному мальчику. Этот Бармалей не может сделать счастливым никого, кроме себя. Он не умеет этого. Зато умеет разбрасывать крохотные кусочки льда, оставляющие в сердцах всех, к кому он приблизился почти незаметные, но очень болезненные ранки. И я не смогла уберечь моего ребенка от этой мерзкой боли.
Давай, Петюша, он тебя заждался, улыбаюсь я. Дети умеют излечиваться очень быстро. Они регенерируют. Забывают все самое дурное. А в коробке давняя мечта моего сына. Он очень хотел собаку. Молодец, все таки, тетя Люба. Сама бы я вряд ли решилась взять на себя еще одну большую ответственность.
Я не хочу тррробо пса, всхлипывает мой мальчик. Сжимает кулачки, до побелевших костяшек. Жаль, что он так рано познал истину предательства и обманутые надежды.
Ой. Не хочет он. Не нравится, нэ кушай. Мы чичас этот подарок отнесем другому рахиту. Который умеет быть благодарным, хлюпает носом тетя Люба. Все тута за него старалися, обводит рукой замерших в нетерпении гостей. Все ждут, что праздник вернется в свое русло, веселое и беззаботное. А он фардыбачится.
Открывай уже подарок, Петро. Дюже «Ситра» хочется бахнуть. Трубы горят, прям как у реактивного катера, хмыкает Синявкин.
Ой, катера, держите менэ Мося. Лапоть ты штопаный бэз мотора, Синявкин. Ситра ему полведра. Мося, выдай этому поцу Боржома.
Ну же, милый, он так ждет тебя, шепчу я моему мальчику, в глазенках которого наконец зажигаются огоньки любопытства. Мы назовем его Пиратом.
Я больше не люблю пилатов. Ма, что там?
Открой и узнаешь. Только аккуратно.
Петюша открывает коробку, а я замираю на месте. Смотрю, как глаза ребенка расширяются от восторга, из них брызжут слезы. Но теперь уже радостные. Крошечный щенок испуганно жмется к груди своего маленького хозяина, тычется мордочкой.
Ну вот, опять ревет, что ж ты Петька, прохудился что ли? смущенно вытирает кончиками пальцев слезинки на своих щеках растрогавшаяся фея крестная. Радоваться надо, семь сорок сбацать с выходом. А потом Дискотэка.
Это мой? Мой? Мой пес? Мой от восторга Петюша теряет некоторые буквы. И забывает все свои разочарования.
Цуцик, такой же как и ты, бубнит тетя Люба. Все оживают. Праздник продолжается.
Это тетя Люба придумала, шепчу я в макушку сына. Знаешь, я рада, что нас теперь будет трое. Но ты должен быть ответственным. Завтра пойдем в магазин, купим все
Батрррмалею, улыбается от уха до уха мой сын. У меня сердце замирает. Его будут так звать.
Почему?
Мне нлавится. И у него пятнышко на глазу. Как повязка. И наплевать, что тот дядька снова стал злой. Он, значит, не по настоящему со мной длужил. А те кто не умеет длужить, те не пилаты, и совсем не флибусрррреры и идут в тухес, вот. Но в теклепспок я буду смолеть. Вдлуг папу моего в него увижу. Он, навелное, на луне тепель. А что, и космические пилаты бывают. Бывают же?
Бывают, целую в солнечную макушку моего мальчика. Щенок недовольно мурзится. Надо же, защищает уже, принял за своего. И не повторяй за тетей Любой ругательства.
Ладно. Тухес нельзя, в жопа мождно тогда? А Батрррмалей вытрррастет огломным и дядек злых будет слазу плогонять. Да, собаки чувствуют плохих дядек.
Ой, куда он там вырастет? Кабыздох обморочный. Будет размером с ботинок, подает голос Бэйся, как ее зовет Моисей. А поц тот не заслуживает ни одной твоей слезинки, Петюша, раз он не понял, какой ты есть замечательный. Правда же, Лилечка? Он торт то взял, мерзавец этот? Шобы то торт ему не тем горлом пошел. Хорош, конечно, чертяка. Но дурак дураком. Вот ведь, как бывает. Снаружи конфэтка, а внутри говна мешок. Ох, беда то.
Петь, мы того дядю не знаем совсем, выдыхаю я. Забудь, давай лучше праздновать. У нас еще столько интересного впереди. Только отнесем Бармика.
Холошо. А он там не забоится? Ему, навелное надо молочка дать. Мам, а он со мной спать будет? А мы ему купим поводок? А косточку?
Детский разум прекрасен. Он позволяет маленьким людям забывать все дурное, почти сразу. Помогает вычленить главное. Дети мудры. Гораздо мудрее глупых взрослых, перемалывающих в мозгу обиды, разочарования и страхи. И это большое счастье.
Спать он будет на подстилке, мы ему купим мягонькую и теплую. И мы будем счастливы, Петька. Ты мне веришь?
Конечно, не сомневаясь ни минуты кивает мой мальчик.
А я верю в свои слова? Мне очень хочется, правда. Но Вишневые глаза флибустьера не дают покоя моей испуганной душе.
Мам, а можно мне еще толтика? Только быстрррее, Петюша бледнеет прямо на глазах. Я с ужасом смотрю на сына, который вот-вот, кажется, свалится. Боже, что с ним?
Что с тобой, милый?
Не знаю, шумит что-то и клужится. И хочется толта и лимонада.
Мне кажется я сейчас умру от ужаса. Щенок скулит в руках Петюши, вертится. А я вижу только мертвенную бледность на щечках моего сына.
Ох, шлимазл. Спокойно, просто перенервничал мальчонка. У него бывает, частенько, словно из воздуха появляется тетя Люба со стаканом сладкого напитка. Петюша делает глоток и розовеет. Расцветает улыбкой. Обычной и абсолютно детской. Словно и не было с ним ничего. Ребенок, здоровый и шустрый.
И вы мне не говорили? шепчу я, все еще не в силах отойти от испуга.
Тю, а чего тебя пугать то? Я Фае позвонила. А она Мусеньке, а Мусенька Соломон Палычу. А Соломон Палыч прохфэссор педиятрии. Так он сказал Мусе, что это от роста быстрого. А Муся сказала Фае, шо надо просто сладкого давать. Ну и Ладно, завтра поедем к Соломону. И не смотри так глазами. Я детей то перенянькала.
Я отпрошусь с работы на завтра, господи, скорее всего тетя Люба права. Я просто перенервничала. Вроде нет у нас мероприятий. Подменюсь
Ша. Сама скатаюсь со шлимазлом к Моне. А ты работай иди, чай теперь и кабыздоха кормить надо. А Моня любит чаи распивать, да за жизнь калякать, вернемся к вечеру. Вон Синявкин отвезет. Да, Боряся.
Что? оживился Синявкин.
Говорю, да? хмурится Бейся. Этот ее взгляд обычно хорошего не предвещает, поэтому ее визави и сейчас кивнул с готовностью, даже не зная, что ему предстоит.
Вот и славно. Значить, завтра свой шарабан вк десяти утра подашь к подъезду.
Дык, я хотел Это
Знаем мы чего ты хотел то. Но учти, промохаешь нам выезд, я с тэбэ сдеру шкуру, потом натяну обратно мэхом внутрь и скажу, что так було.
Пропал день, бурчит Борис. Из жизни вон.
Остаток вечера проходит восхитительно. И все мои страхи отступают, сменяясь легкостью и благодарностью к этим людям, ставшим нам с Петей настоящей семьей. Малыш здоров и счастлив. Я слежу за каждым его шагом и не вижу никаких отклонений. Наверное и вправду перенервничал. И я перенервничала. Все будет хорошо.