В избирательной.
Хорошо, в избирательной. А что ты забыл?
Максим схватил докладную, потряс перед лицом Олега:
Вот это забыл. Вот это! Помню, как вертушка зависла над поляной. Потом моргнул, а у пилота нос разбит. Меня будто в грязи обваляли. На лбу шишка, щека стёсана до крови.
Вон оно что, пробормотал Олег. Забыл, значит. Сегодня я встретил школьного приятеля и не сумел вспомнить, как его зовут. Со мной всё понятно, мы не виделись сто лет. Но чтобы вот так, с бухты-барахты Это как-то лечится?
Максим поднялся с табурета, заметался по кухне. Кухонька маленькая, сильно не разгонишься. Надо сделать кругов двадцать, если не больше, чтобы усмирить нервы.
Олег взглянул на часы. М-да заскочить в гараж не получится, придётся тащить канистры и запасное колесо на горбу.
Отмерив три шага до окна и три обратно до стола, Максим придвинул табурет к Олегу и, усевшись, упёрся локтями в колени. Спина сгорбилась, плечи поникли, кисти рук безвольно повисли. Поза человека, лишённого душевных сил.
Из моей памяти исчезли пять минут, прозвучал бесцветный голос. Я должен их найти.
Где?
Там, где потерял. Олег, отвези меня в лес.
Почему я, а не кто-то из твоих ребят? От спасателей больше пользы.
Пока идёт служебное расследование, их лучше не трогать.
Олег сложил больничную выписку, провёл ногтем по сгибу бумаги:
Служебное расследование, значит.
Да, по факту дисциплинарного проступка.
В лес. Олег кивком указал на окно. На моей-то тарантайке.
Максим посмотрел исподлобья. Взгляд тяжёлый, едкий.
Если не хочешь ехать, дай ключи. Я сам съезжу.
Не в этом дело, Максим. Я отдаю машину в ремонт, уже с механиком договорился. Видел вмятину на крыле? Сынуля постарался.
Возьми у тестя уазик.
Представив выражение лица «родича», Олег ощутил, как сердце забилось в солнечном сплетении.
Только не выдавай меня. Про психушку, проблемы с памятью и прочее, попросил Максим. Придумай что-нибудь.
А через месяц нельзя? Я как раз заберу машину из ремонта.
Я должен растормошить память. Понимаешь?
Я понял, понял. Успокойся. Мне кажется, ты порешь горячку. Память ведь может вернуться. Да? Врач ничего такого не говорил?
У меня избирательная амнезия.
Да помню я, помню, покивал Олег. Избирательная амнезия какая-то особенная?
Ничего особенного.
Ну вот видишь! Надо лишь немного подождать.
Я не могу ждать. На неделе состоится заседание комиссии. Мне позволят высказаться в свою защиту. А как защищаться, если я ни черта не помню? Я не верю тому, что написал в докладной мой напарник. Понимаешь? Не верю! О сослуживцах не говорят плохо, но этот козёл настоящий говнюк. Мне надо растормошить память. Жёсткость во взгляде Максима сменилась мольбой. Давай съездим завтра.
Олег сдался:
Хорошо. Посмотрев на часы, вскочил из-за стола. Ох, ё-моё! Опаздываю! И выбежал из кухни.
~ 4 ~
Максим проснулся незадолго до восхода солнца. Всё, что пригодилось бы в лесу, он сложил в рюкзак вечером. Осталось добавить провизию. Опустошив полку в холодильнике, Максим затянул на рюкзаке ремни и вытащил из кладовки одежду для походов. В термобелье сидящем в обтяжку, словно вторая кожа, комфортно в любую погоду. Жилет заменяет кофту, не сковывает движения, в нём не жарко. Вдобавок ко всему на жилете есть крепление-чехол для охотничьего ножа. Штаны и куртка из плотной ткани защищают от клещей, москитов и колких ветвей кустарников. Спортивную обувь с высоким голенищем сучок не проткнёт и змея не прокусит.
Спрятав в карман складной ножик, Максим зашнуровал ботинки, надел кепку и подошёл к окну. Двор тонул в предрассветных сумерках. На небе тускло поблёскивали звёзды-монетки, в мутной поволоке растекалась луна. Издалека доносилось уханье совы.
Едва посерел воздух и в полумраке стали различимы очертания домов, как послышалось урчание двигателя. Немного погодя из-за угла котельной выехал УАЗ «Патриот» полноприводный автомобиль повышенной проходимости. Свет фар скользнул по кособоким скамейкам и упёрся в горку на детской площадке.
Олег ждал Максима возле подъезда.
Тут такое дело начал он, нервно щёлкая пальцами.
Это ещё кто? перебил Максим, заметив в салоне тёмный силуэт.
Тесть дал в довесок к машине. У него друзья гостят. Это их сын. У них сабантуй намечается: шашлыки, баня. Приедут важные люди. Вот и сплавили мальца, чтобы не мешался под ногами. Олег скривил страдальческую гримасу. Ты же знаешь моего тестя: откажешь он сразу заподозрит неладное, допрос устроит.
Максим нахмурился:
Ты всё ему выболтал?
Тестю? Нет конечно! Сказал, что надо смотаться в центр, на областной авторынок, запчасти купить.
Максим кивком указал на силуэт в машине:
А «довеску»?
В двух словах. Не хочу при нём шептаться, и всё равно ведь поймёт. Да ты не переживай, малец смышлёный, обещал молчать. Открыв багажник, Олег отодвинул чехол с охотничьим ружьём и прошептал: Взял на всякий случай. Не на курорт же едем.
Максим примостил рюкзак на освободившееся место рядом с корзинкой с откидной крышкой. Захлопнув багажник, расположился на переднем сиденье и посмотрел через плечо. Мальцом оказался щуплый вихрастый паренёк. Старшеклассник или студент. Дисплей телефона освещал худощавое лицо в конопушках.
Максим.
Вскинув голову, «довесок» вытащил наушник из уха:
Чего?
Меня зовут Максим.
Андрей.
Познакомились? спросил Олег, усаживаясь за руль.
Познакомились, хмыкнул Максим, краем глаза поглядывая на Андрея.
Тот затолкал наушник в ухо и снова уткнулся в телефон.
«Патриот» не славился шумоизоляцией. К гудению мотора и скрипу креплений кресел примешивался стрекот «сверчков», издаваемый обивкой салона. Чтобы хоть немного заглушить раздражающие звуки, Олег включил радио. Стало только хуже: в голове стучало, тарахтело и завывало. Но Максим молчал. Главное, чтобы попутчиков всё устраивало.
Автомобиль пару часов трясся по дороге местного значения, которую ремонтировали в прошлом веке. Выехал на трассу, соединяющую областные центры. И покатил по гладкому, как атласная лента, асфальту, обгоняя грузовики и пропуская вперёд более шустрые легковушки. За окнами проплывали привычные глазу картины: лес и раскиданные тут и там деревни.
Олег убавил громкость радио:
Странно. Навстречу почти никто не едет.
Воскресенье, отозвался Максим, потягиваясь; от вынужденной неподвижности затекло тело.
А что, по воскресеньям все едут в одну сторону? усмехнулся Олег. Никогда такого не замечал.
Далеко ещё? прозвучало сзади.
Максим оглянулся:
Куда-то торопишься?
Вечером «Динамо» с «Зенитом» играют, ответил Андрей, пряча наушники в карман спортивной кофты. Ты за кого болеешь?
Я не смотрю футбол.
А я смотрю.
И я смотрю, поддакнул Олег. Болею за «Зенит».
Андрей расплылся в улыбке:
Наш человек! Матч начнётся в восемь. Успеем вернуться?
Максим неопределённо пожал плечами:
Должны.
Андрей развалился на сиденье, затолкал ладони под мышки:
Можно радио вырубить?
Мешает? спросил Олег.
Слушаете всякое старьё. Надоело.
Хиты девяностых. Классика!
Я и говорю: старьё.
Ты уши заткни, посоветовал Максим. Зачем наушники снял?
Да ладно, миролюбиво вымолвил Олег. Может, мальчонку в сон клонит. И выключил радио.
Издалека донёсся звенящий шум лопастей.
Андрей покрутился-повертелся:
Уснёшь тут. Что так тарабанит?
Вертушка, сказал Максим, глядя в окно.
Над лесом летел красно-белый вертолёт. Винты взрезали и лохматили воздух, создавая завихрения.
Андрей подхватился, прильнул к стеклу носом:
Военный?
Спасательный.
На таком ты летал?
Нет. Такие только в региональном поисково-спасательном отряде. У нас вертушки попроще.
Андрей выгнул шею, чтобы не выпустить вертолёт из вида:
Наверное, случилось что-то.
Или начальство нагрянуло с проверкой, предположил Максим.
Не по твою ли душу? прошептал Олег.
Да прямо. Из-за таких, как я, не прилетают.
Послышался вой сирены. По встречной полосе мчались машины скорой помощи с включёнными мигалками. Пронеслись мимо на большой скорости. От столкновения потоков воздуха «Патриот» качнуло, как лодку на волне. Пролетел второй вертолёт, оглушив рокотом винтов.
А я что говорил? произнёс Андрей довольным тоном. Видать, что-то серьёзное.
Глупый ты, Андрюха, проворчал Олег. У людей горе, а ты от радости из штанов готов выпрыгнуть.
Я не радуюсь. Просто моя догадка оказалась верной.
Повинуясь крутому изгибу дороги, Олег повернул руль и нажал на тормоз:
Ну вот и здрасте.
Впереди тянулась вереница автомобилей. Голова колонны скрывалась за очередным поворотом. Водители фур курили возле кабин. Пассажиры легковушек выглядывали из открытых дверных проёмов. Кто-то прохаживался среди росших на обочине деревьев.
Максим вышел из УАЗа. Пообщался с одним водителем, с другим. Двинулся вдоль тянучки из легкового и грузового транспорта.
Ещё один убитый день, вздохнул Андрей, наблюдая за Максимом.
Я тебя звал? Нет. Вот и сиди молча, рассердился Олег.
Ничего у него не получится.
Ты слышал, что я сказал?
Воспоминания о последних событиях, которые предшествовали избирательной амнезии, почти никогда не возвращаются.
Ты врач?
Так в интернете написано. Вот вы, дядя Олег, знаете, что такое избирательная амнезия? Не знаете. А я, пока вы слушали «классику», шарился на медицинских сайтах.
Молчание затянулось. Не сумев побороть любопытство, Олег спросил:
И что ты вычитал?
Вы же велели мне сидеть молча.
Говори уже! прикрикнул Олег.
Андрей расплылся в улыбке. Втиснулся между спинками передних кресел и заговорил, обдавая ухо Олега тёплым дыханием:
Человек живёт обычной жизнью, а потом вдруг происходит нечто такое, что вызывает у человека сильнейшее потрясение. Мгновенно срабатывает защитный механизм: мозг ставит блок, стену, которая запирает воспоминания об этом происшествии. Вдобавок к этому человек забывает, что он делал до и после шока. Из памяти пропадают от нескольких минут до нескольких часов.
Это я знаю. Максим забыл пять минут.
А знаете, почему так ведёт себя наш мозг? Чтобы мы не сошли с ума от переживаний или страха. Эту стену не разрушить, потому что мозг стоит на защите человека. Иначе человек вспомнит, заново переживёт потрясение и свихнётся. Вот такая штука наш организм.
Так написано в интернете? засомневался Олег.
Там много чего написано. Амнезии бывают разные. И причины разные. Чаще всего амнезия это следствие тяжёлой болезни, алкоголизма, наркомании, отравления снотворными или физической травмы. Много причин. Избирательная амнезия всегда связана с шоком, потрясением, психической травмой.
А нервный срыв?
Это типа психанул? Нет, про нервы ничего не написано. А теперь думайте, дядя Олег. Правильно ли мы поступаем, помогая вашему Максиму вспомнить?
Олег постучал пальцами по рулю:
Ты же сам сказал, что воспоминания почти никогда не возвращаются.
Ключевое слово «почти». Видимо, есть малюсенький шанс. Если к нему вернётся память и он сойдёт с ума что мы будем делать? В лесу! Вокруг никого! А вдруг он станет буйным?
Максим? Буйным? Олег натянуто рассмеялся. Не-е-ет. Это не про него. И вообще, с чего ты взял, что в интернете пишут правду? А ну, покажи, где это написано.
Сейчас найду. Андрей уткнулся в телефон. Вы ему верите?
О чём ты?
Ну то, что у него проблемы с памятью? Вы не думали, что он и взаправду болен?
Чем?
Чем-чем Он вышел из психушки. Так просто туда не попадают. Андрей протянул Олегу телефон. Тут целая статья. Написал не студентик, а настоящий профессор. Взглянув в лобовое стекло, прошептал: Опаньки Идёт!
Олег оттолкнул его руку с телефоном:
Спрячь. Потом почитаю. И рот на замок. Понял?
Рот на замок, заверил Андрей и, выскользнув из проёма между креслами, растянулся на сиденье.
Максим подбежал к автомобилю, открыл багажник, порылся в рюкзаке. Усевшись на своё место, разложил на коленях карту.
Что там случилось? поинтересовался Олег.
На ж/д переезде ЧП. Состав сошёл с рельсов.
Жертв много? подал голос Андрей.
Олег скривился:
Помолчи.
Значит, так, проговорил Максим. Возвращаемся в Боярку. Через неё проходит объездная дорога. Ну а там до заповедника рукой подать.
Сказано сделано, кивнул Олег и завёл двигатель.
«Патриот» сдал назад, проехал немного вперёд, снова назад и наконец вырулил из колонны.
~ 5 ~
Автомобиль катил по просеке. Над кустарниками роилась мошкара. Из зарослей вспархивали пичуги, потревоженные рокотом мотора. Еловые лапы поглаживали с тихим скрипом дверцы и окна. Солнечные лучи пронзали сплетённые кроны деревьев и, подобно косым струям дождя, разбивались о запылённое лобовое стекло.
Андрей спал на заднем сиденье, свернувшись калачиком и заложив ладони между коленями. Приоткрытый рот, усеянное веснушками лицо и маленькие, как пельмешки, уши придавали ему по-детски беззащитный вид. Максим, погружённый в раздумья, смотрел вперёд немигающим взглядом. Упрямый подбородок напряжён, губы застыли в жёстком изгибе. Брови словно крылья чёрного лебедя, бегущего по воде.
У Олега взмокла спина: не от духоты хотя и она внесла свою лепту, а от нешуточных переживаний. Из головы не выходили слова Андрея. Что делать, если малец окажется прав? Максим не станет буйным об этом Олег не допускал даже мысли, но изнутри грыз червячок беспокойства: не подвергает ли он опасности приятеля? А ну как вспомнит Максим нечто ужасное хотя что такого ужасного могло произойти за пять минут? да забудет всё, что помнил раньше. Кто может поручиться, что очередной удар по психике не приведёт к обострению болезни? Или ещё хуже к серьёзному психическому расстройству. Тогда психлечебница станет ему родным домом.
Из памяти исчез крошечный отрезок жизни не год и не месяц, а всего лишь несколько минут. Велика печаль Люди нередко забывают, чем занимались вчера, но по этому поводу никто не страдает.
О чём думаешь? спросил Олег.
Вынырнув из размышлений, Максим моргнул:
Думаю, как жить дальше.
Хорошо жить. Возьми ещё один отпуск; тебе не откажут. Съезди куда-нибудь, да хоть к морю. Смени обстановку. О деньгах не переживай, я помогу. Всё наладится, вот увидишь.
Меня попрут с работы.
Да ладно, усомнился Олег.
Вопрос только в том, по статье или по состоянию здоровья.
Это на комиссии решат?
Максим кивнул.
Ну и ну. Олег потёр занемевшую шею. Кстати, а человека, которого ты видел с вертолёта, нашли?
Его не искали.
Почему?
Пилот не заметил ничего подозрительного. О пропаже человека никто не заявил.
Хоть это радует. Твой командир осмотрел эту злополучную поляну?
Зачем?
А как же без этого? удивился Олег. Он проводит служебное расследование, значит, обязан выяснить все обстоятельства и понять, почему ты потерял память.
Максим усмехнулся:
В причинах моей амнезии должен разбираться врач, а не командир.
Тогда что он расследовал?
Понимаешь, какое дело Я дважды нарушил должностную инструкцию. Во-первых, переговоры с землёй ведёт пилот, а я встрял в радиообмен. Во-вторых, посадку вертолёта должен разрешить диспетчер, а я заставил пилота сесть без разрешения.
Ну так связи же не было.
Если бы только это, мне бы влепили строгач. Но я врезал командиру экипажа. Такое у нас не прощают. Что он такого сказал или сделал?
Загадка протянул Олег и нажал на тормоз. Приехали.
Дорогу преградил металлический барьер с прикрученной табличкой: «Въезд на территорию Боярского заповедника запрещён».
Через лес вряд ли проедем, заключил Максим, всматриваясь в заросли.
Я бы так и так не поехал. Не хватало машину поцарапать или колесо пробить. Тесть меня в бараний рог скрутит.