Подчеркну, что внесенные мною коррективы вовсе не изменили его душу и не сделали его другим человеком. Просто они в ближайшем будущем подтолкнут Ашравана в определенном направлении, подобно тому, как уличный шулер побуждает жертву выбрать из колоды нужную ему карту.
В итоге Ашраван остался самим собой, но вскоре он станет таким собой, каким мог бы стать при более благоприятных обстоятельствах.
А может, стать именно таким ему и было предначертано судьбой? Кто знает».
Шай в своих записях отметила, что произведенные ею манипуляции столь незначительны и столь тонки, что даже люди, хорошо изучившие императора за многие годы, вряд ли их обнаружат. И это утверждение полностью соответствовало истине Гаотона вовек бы не обнаружил изменений в императоре, не прочитав о них в книге Шай.
По всему выходило, что выбравшийся из цепких лап смерти Ашраван непременно пересмотрит взгляды на жизнь. Он будет перечитывать собственный дневник и упорно размышлять над тем, каким был в молодости и что им тогда двигало. Возможно, спустя годы он устремит помыслы туда, куда изначально и должен был их устремить. Вернется на путь, с которого однажды бездумно свернул.
Отказавшись от слепого потакания сиюминутным желаниям и страстям, он все чаще будет думать о наследии, а не об очередном пышном празднике; о подвластном ему народе, а не об обильном изысканном ужине. Наконец, осознав необходимость коренных перемен в политической жизни империи, он добьется, чтобы фракции приступили к давно назревшим реформам. А может, претворит в жизнь какие-нибудь совершенно новые, наверняка даже более радикальные замыслы. В любом случае совершит он тот единственный, столь невыносимо сложный, но все же необходимый шаг, что ведет мечтателя от грез к реальным свершениям.
Перед Гаотоной будто воочию предстало грядущее, и он с удивлением обнаружил, что плачет.
И нет, плакал он вовсе не оттого, что увидел грядущее благоденствие империи. Это были слезы истинного ценителя, в чьих руках вдруг оказался абсолютный шедевр, способный своей мощью, дерзостью замысла и напором запросто посоперничать с самыми выдающимися произведениями живописцев, скульпторов и поэтов всех предыдущих эпох.
Нет, это не имитация.
Гаотона всю ночь благоговейно изучал книгу. Это был плод самоотверженного многодневного труда труда под гнетом суровых обстоятельств. Вроде бы создававшийся легкомысленно, но на самом деле тщательно просчитанный. Вроде бы совсем сырой, но на самом деле мастерски отшлифованный.
Попадись эта книга в недобрые руки, и императору конец. А затем пошатнутся и столпы империи.
Так пусть же сохранится тайна! Пусть ни одна живая душа не прознает о том, что стремление Ашравана стать наконец истинным правителем вложила в его душу еретичка.
На рассвете изнуренный бессонной ночью Гаотона тяжело поднялся и подошел к камину.
И бросил в пламя дарованный ему Шай бесценный шедевр.
Надежда Элантриса[5]
Действие происходит после «Элантриса», при этом в рассказе содержатся серьезные спойлеры к книге.
Господин, произнес парящий в проеме окна Эйш. Леди Сарин передает свои извинения. Она чуть припозднится к ужину.
Чуть? с улыбкой переспросил сидящий за столом Раоден. Мы собирались ужинать час назад.
В ответ Эйш мягко запульсировал.
Простите, милорд. Но на случай если вы будете недовольны, леди приготовила послание. «Передай ему, что я беременна, и это его вина, поэтому ему лучше делать то, что я говорю».
Раоден засмеялся.
Эйш снова замигал. Он выглядел смущенным, насколько это возможно для сеона сотканной из света сферы.
Раоден вздохнул. Уже час он сидел за столом в своем дворце в сердце Элантриса. Стены вокруг сияли чуть заметным светом, полностью убирая необходимость в факелах или фонарях. Раньше он недоумевал, почему никогда не видел в Элантрисе крюков для фонарей. Галладон как-то рассказывал о плитах, которые светились при нажатии, но они оба забыли, сколько света излучали сами камни.
Раоден опустил взгляд на пустую тарелку на столе. «А ведь было время, когда мы с трудом могли добыть хоть какой-то еды, подумалось ему. Теперь же можем позволить себе потратить час в неторопливом ожидании ужина».
Еды было в избытке. Он лично мог превратить любой мусор в прекрасное зерно. Больше никому в Арелоне не придется голодать. И все же эти размышления напомнили о Новом Элантрисе и незамысловатом мире, выстроенном в городе.
Эйш, произнес Раоден на волне внезапной мысли. Я давно хотел тебя кое о чем спросить.
Конечно, ваше величество.
Где ты был в последние часы перед возрождением Элантриса? Я вообще не видел тебя в ту ночь. Единственное твое появление, которое я помню, это когда ты возник и сообщил, что Сарин похитили и забрали в Теод.
Все верно, ваше величество.
Так где ты был?
Это долгая история, ваше величество. Сеон повис рядом с креслом Раодена. Она начинается с того, что леди Сарин послала меня вперед в Новый Элантрис, предупредить Галладона и Карату, что она отправила им оружие. Это случилось как раз перед нападением монахов на Каэ. И я направился в Новый Элантрис, совершенно не ведая, что меня там ждет
Матисса присматривала за детьми.
Вот такая работа досталась ей в Новом Элантрисе. Каждый должен делать свое дело, гласило правило Духа. Она не имела ничего против своей работы, даже наоборот, с радостью ею занималась. Девушка делала ее задолго до того, как появился Дух. С тех самых пор, как ее нашел Дэйш и отвел во дворец Караты, Матисса присматривала за малышами. Правила Духа просто сделали ее обязанности официальными.
И она выполняла их с радостью. В большинстве случаев.
Неужели нам правда пора спать? спросил Теор с самым невинным выражением лица, на какое был способен. Можно пока не ложиться, только один разочек?
Матисса сложила на груди руки и грозно подняла безволосые брови, глядя на малыша.
Вчера ты ложился спать в это же время. И позавчера. И позапозавчера. Почему ты думаешь, что сегодняшний день должен чем-то отличаться?
Что-то происходит, заявил Тиил, вставая рядом с другом. Все взрослые рисуют эйоны.
Матисса бросила взгляд в окно. Около полусотни детей, находящихся на ее попечении, жили в доме с незастекленными окнами, который нарекли Курятником за покрывающую его стены замысловатую резьбу с изображениями птиц. Курятник стоял рядом с центром внутреннего города, поблизости от собственного жилища Духа, часовни Корати, где он проводил все важные встречи. Взрослые предпочитали не спускать с детей глаз.
К несчастью, это означало, что они сами также постоянно находились на виду у детей. За окном тут и там вспыхивали искры света сотни пальцев чертили в воздухе эйоны. Ночь уже наступила, и детям давно пора было спать, но сегодня заставить их разойтись по постелям оказалось особенно сложно.
«Тиил прав, подумала девушка. Что-то происходит».
Тем не менее это не повод разрешать ему не ложиться. Наоборот, чем дольше он не спит, тем дольше она не сможет выйти на улицу и узнать, что случилось.
Ничего страшного, сказала Матисса, оглядываясь на детей.
Хотя некоторые уже улеглись на яркие разноцветные простыни, многие с любопытством наблюдали, как Матисса пыталась справиться с двумя нарушителями порядка.
А вот и нет, заявил Теор.
Ну, со вздохом произнесла Матисса, они чертят эйоны. Если вам так хочется, мы можем сделать исключение и лечь спать попозже При условии, что вы потренируетесь в написании эйонов. Уверена, мы еще успеем провести дополнительный урок.
Теор и Тиил побледнели. Они учились чертить эйоны в школе Дух настоял, чтобы дети снова пошли учиться. Мальчики отступили, и Матисса скрыла самодовольную улыбку.
Что ж, приступим, продолжала она. Доставайте перья и бумагу. Нарисуем эйон Эйш сто раз.
Мальчишки поняли намек и разошлись по кроватям. Смотрители прохаживались среди детей, желая убедиться, что все заснули. Матисса тоже делала обход.
Матисса, позвал ее детский голос. Я не могу заснуть.
Матисса повернулась к девочке, сидящей на разложенной на полу постели.
Откуда ты знаешь, Рийка? с улыбкой спросила она. Ты ведь только легла и даже не пыталась еще заснуть.
Я знаю, что не смогу, бодро отрапортовала девочка. Маи всегда рассказывает сказку перед сном. А без сказки я не могу заснуть.
Матисса вздохнула. Рийка всегда спала плохо, особенно в те ночи, когда вспоминала о своем сеоне. Естественно, он обезумел, когда Рийку забрал Шаод.
Ложись, милая, ласково сказала она. Попробуй заснуть.
Я не смогу. Но Рийка все же прилегла.
Матисса закончила обход и вернулась ко входу в зал. Бросила взгляд на свернувшихся в постелях детей многие еще ворочались и устраивались поудобнее. И наконец позволила себе признать, что разделяет их тревогу. Этой ночью творилось что-то недоброе. Лорд Дух исчез, и, хотя Галладон велел им не волноваться, Матисса сочла это плохим знаком.
Что они там делают? прошептал за ее плечом Идотрис.
Девушка бросила взгляд наружу, где вокруг Галладона столпились взрослые, продолжая чертить в ночи эйоны.
Эйоны не работают, произнес Идотрис.
Подросток был всего на пару лет старше Матиссы, хотя возраст ничего не значил в Элантрисе, где у всех кожа покрывалась серыми пятнами, а волосы висели безжизненными космами или выпадали вовсе. После Шаода возраст определялся с трудом.
Может, они практикуются, ответила Матисса. Ты же видишь, эйоны светятся силой.
И она действительно видела наполнявшую эйоны силу. Матисса всегда чувствовала, как та бушует в начерченных в воздухе линиях света.
Идотрис фыркнул и сложил руки на груди.
Они бесполезны.
Матисса улыбнулась. Она не знала, то ли Идотрис всегда такой ворчливый, то ли виной работа в Курятнике. Скорее всего, подростку не нравилось, что из-за юного возраста его не взяли в войско Дэйша, а вместо этого приставили смотреть за детьми.
Останься здесь, сказала девушка, выходя из Курятника на открытый двор, где стояли взрослые.
Идотрис, по обыкновению, недовольно пробурчал что-то в ответ. Он кивнул другим мальчикам-подросткам, закончившим обход, и уселся на пороге, чтобы никто из детей не выскользнул из спальни.
Матисса бродила по открытым улицам Нового Элантриса. Ночью похолодало, но девушка не замечала холода. Даже в жалком существовании элантрийца можно найти свои преимущества.
Хотя немногие элантрийцы смотрели на вещи под таким углом. Большинство не считало, что им хоть в чем-то повезло, и не важно, что говорил лорд Дух. Матисса, однако, разделяла его точку зрения. Возможно, причина крылась в том, как поменялась ее жизнь. Там, снаружи, она вела незаметное существование никому не нужной попрошайки. А в Элантрисе она приносила пользу. Она обрела важность. Дети брали с нее пример, и ей не приходилось попрошайничать или думать о том, где стянуть еду.
Конечно, нельзя отрицать, что, пока Дэйш не нашел ее в затянутом слизью переулке, дела обстояли из рук вон плохо. И не надо забывать про раны. Едва попав в Элантрис, Матисса поцарапала щеку. Все это время царапину жгло болью, как в миг травмирования. И все же девушка считала ее небольшой ценой. Во дворце Караты Матисса впервые ощутила себя полезной. Это чувство причастности только усилилось, когда вместе с отрядом Караты она попала в Новый Элантрис.
И конечно, когда ее бросили в Элантрис, она обрела самое главное отца.
Дэйш с улыбкой обернулся, заметив в свете фонарей приближающуюся девушку. Естественно, он ей не родной отец. Матисса была сиротой еще до того, как ее забрал Шаод. И, как и Карата, Дэйш становился отцом всем детям, которых они находили и приводили во дворец.
И все же девушке казалось, что Дэйш относится к ней с особой симпатией. В присутствии Матиссы суровый воин улыбался чаще и именно к ней обращался с каким-нибудь важным делом. Однажды она просто начала называть его отцом. Он ни разу не возразил. Когда Матисса встала рядом с ним на самом краю внутреннего двора, Дэйш положил ей на плечо руку. Перед ними около сотни людей двигали руками почти в унисон. Пальцы оставляли в воздухе светящиеся линии когда-то эти следы взывали к могущественной магии Эйон Дор. Стоящий перед группой Галладон давал указания с протяжным дюладельским акцентом.
Не думал, что увижу тот день, когда дюла будет учить нас, как чертить эйоны, тихо произнес Дэйш, не убирая вторую руку с навершия на рукояти меча.
Матисса чувствовала исходящее от него напряжение. Она подняла взгляд.
Не ворчи, отец. Галладон хороший человек.
Человек он, может, и хороший. Но он не ученый. Ошибок у него больше, чем верных линий.
Матисса не стала говорить, что у самого Дэйша эйоны получались просто ужасно. Она рассматривала его, отмечая угрюмо поджатые губы.
Ты злишься, что Дух все еще не вернулся, догадалась девушка.
Дэйш кивнул.
Он должен быть здесь, со своими людьми, а не гоняться за той женщиной.
За городом он может узнать важные новости, тихо произнесла Матисса. О других народах и их войсках.
Мир снаружи нас не касается.
Порой Дэйш проявлял потрясающее упрямство.
Если подумать, то почти всегда.
Хорошо, сказал стоящий перед толпой Галладон. Это Даа, эйон силы. Коло? А теперь попробуем добавить линию Бездны. Только не надо добавлять ее к эйону Даа. Мы же не хотим наделать дыр в нашей прекрасной мостовой? Поэтому попробуем добавить ее к эйону Рао он вроде не делает ничего особенного.
Матисса наморщила лоб:
Отец, о чем он говорит?
Дэйш пожал плечами:
Кажется, Дух почему-то решил, что эйоны должны снова заработать. То ли мы их неправильно чертили все это время, то ли еще что. Я просто не понимаю, как придумавшие их ученые вдруг пропустили целую линию в каждом эйоне.
Матисса сильно сомневалась, что ученые «придумали» эйоны. Было в этих знаках что-то первобытное. Они существовали сами по себе. Их никто не придумывал, как невозможно придумать ветер.
Но девушка благоразумно промолчала. Дэйш был добрым и целеустремленным человеком, но не отличался способностями к науке. Матисса ничего не имела против; в конце концов, именно меч Дэйша спас Новый Элантрис от разрушения от рук дикарей. Ее отец мог по праву считаться лучшим воином Нового Элантриса.
И все же она с любопытством слушала, как Галладон рассказывает о новой линии. Странную черту полагалось рисовать снизу, поперек каждого эйона.
И что? Тогда эйоны обретут силу? Решение казалось таким простым. Неужели это возможно?
За спиной раздался деликатный кашель. Девушка обернулась, а Дэйш потянул из ножен меч.
В воздухе сзади висел сеон. Не один из тех безумных сеонов, что бесцельно парили в Элантрисе, а настоящий, сияющий полноценным светом.
Эйш! радостно воскликнула Матисса.
Леди Матисса, запрыгал Эйш.
Я не леди! Ты же прекрасно знаешь.
Этот титул всегда казался мне подходящим, леди Матисса, возразил сеон. Лорд Дэйш. Леди Карата здесь?
В библиотеке, ответил Дэйш, убирая руку с меча.
«В библиотеке? поразилась Матисса. В какой библиотеке?»
Вот как, протянул глубоким голосом Эйш. Возможно, тогда будет лучше, если я передам послание вам, поскольку, похоже, лорд Галладон сейчас занят.
Как хочешь, ответил Дэйш.
Новая поставка уже в пути, милорд, тихо произнес сеон. Леди Сарин хотела сообщить вам как можно скорее, поскольку поставка носит важный характер.
Еда? спросила Матисса.
Нет, миледи. Оружие.
Правда? встрепенулся Дэйш.