МОЛИСЬ и КАЙСЯ
2.
Нужен Вещеватель, Зинаида приняла из рук своей ученицы фарфоровую чашечку на фарфоровом же блюдце. По комнате распространился запах чая.
Хорошо, а где он?
Кривая рассмеялась, аж зашлась, затем утёрла выступившие слёзы кулаком и ответствовала:
Померли все давно
Игнат уже набрал воздуху, чтобы начать ругань, но ведьма добавила:
Один остался. Отшельствует здесь недалече в лесах, поближе к своим питомцам, если вчерась не помер, то ещё поспеем. прихлебнула из чашки. Только упрям как чёрт, ни к вечеру будет сказано, капризен как девица.
*
Всю ночь следчего во сне гоняли и высмеивали черти:
Сюда Василий Петрович кричали, маня его в кипящий котёл.
Гляди какой следчий выискался отвешивали ему оплеухи и гоготали.
Затем гнали его нагого по Березняку и стегали розгами.
Посему Василий Петрович пребывал в прескверном расположении духа, а дознавшись с утра о ночном происшествии у Зиновьего хлева совсем уж перепугался в силу своей суеверности и, выпив святой воды, уговорил полицмейстера наведаться к ворожее.
Игнат вошел в земскую избу сер как туча, сел на лавку и угрюмо посмотрел на следчего.
В эту ночь полицместер спал не больше часа, прикорнув на жесткой лавке. Снилась ему Прося, которая просила его вернуть косоньку, ибо холодно. Шла девочка, держась за руку какого-то долговязого тощего незнакомца, лицо которого как ни старался Игнат не мог разглядеть.
Ну? в надежде спросил Следчий.
Игнат промолчал.
Ну?! более требовательно спросил Василий.
Игнат Миронович медленно встал, затем отряхнул сюртук и подошел к столу за которым стоял Следчий.
Ты к Императору на поклон ходил когда-нибудь?
*
Кривая сидела на повозке, укутавшись в шерстяной платок. В повозку складывали заморские угощения, шелка и пушнину, хрусталь и фарфор. Зинаида наблюдала за работой равнодушно позёвывая. Следчий и Полицмейстер стояли подле и тоже следили за погрузкой, когда всё было готово Игнат Миронович взгромоздился на козлы, Василий Петрович сел на маленький свободный уголок в хвосте телеги. Двинулись. Уже на окраине им наперерез выскочил Ефросиний, преградив путь.
Стойте! замахал дьяк руками. Не пущу никуда!
Чего там бормочешь отче? проскрипела Кривая с телеги.
Замочи, безбожница! ткнул в неё пальцем Ефросиний и схватился за нательный крест. Она вас с пути истинного сбивает! Смущает, в лапы к Сатане ведёт! Только церковь и Господня защита
Где ж был твой Господь, когда Проську бестия жрала? ехидно заметила Зинаида. С дороги!
Ну правда, святой отец, грустно сказал Игнат. Ведь святили же хлев, а той же ночью девочка пропала
Богохульники! Еретики! завизжал дьяк и отпрыгнул в сторону, чтобы не быть раздавленным телегой, когда Полицмейстер подстегнул клячу.
Дорога петляла, была ухабистой и размытой от многочисленных дождей. Кривая указывала направление пока не привела их в непроходимую чащу. Несколько раз Игнат слезал с козел и толкал увязшую в мягком лесном грунте повозку. Зинаида держала в узловатых пальцах маятник и сверялась с ним. Наконец повозка увязла так, что и вдвоём со следчим не смогли сдвинуть ее с места.
Дальше не поедем, уважаемая ворожея, сердито произнёс Следчий.
А дальше и не надо, ответила Кривая и с невиданной для старухи прытью соскочила с повозки (куда только хромота делась).
Тут же она скинула с себя намотанные платки, явив на свет божий рыхлый зад из которого торчал длинных хвост, схожий видом с крысиным. Лишь на конце его венчала бурая с проседью кисточка. Выше по спине ведьмы поднималась полоска чёрных жестких волос до самой шеи. Было холодно, от тела Кривой парило.
Свят-свят, начал креститься следчий. И вправду ведьма! Самая настоящая!
Зинаида распустила пучок седых волос, скинула обувь и стала бегать нагишом между деревьями. Спустя несколько минут лес ожил:
Сосны зашевелили тяжелыми лапищами, пытаясь ухватить кривую за бело-розовую плоть. Мокрая лесная почва вздыбилась, будто разрываемая огромным кротом, гонящимся за хромой старухой. Зинаида вернулась к повозке, а из-под земли тут же выскочил лихого вида мелкий старик с перекошенным злобой лицом, держащим, словно ружьё четырехструнную балалайку.
А ну улепётывай отседова, старая ведьма! заорал визгливо старик и поднёс корпус балалайки ближе к белёсым глазам.
Бог в помочь, Илия Евлапиевич! осклабилась Зинаида.
Илия Евлампиевич злобно зыркнул на замерших Полицмейстера и Следчего, затем перехватил балалайку за гриф и замахнулся, собираясь нанести Кривой сокрушительный удар деревянным корпусом, но остановился прокричав:
По что притащилась, карга?
Илия Евлампиевич, робко вмешался Игнат.
Он стащил с головы картуз, обнажив вспотевшую, лысеющую макушку.
Илия Евлампиевич, простите великодушно за наше вторжение в ваши леса, Игнат медленно слез с козел. Не явились бы, кабы не крайняя нужда, неразрешимое обстоятельство Уважаемая, Ворожея посоветовала
Дедок сплюнул и опустил своё оружие. Он заглянул с любопытством за спину спешно накручивающей на себя платки и шали Зинаиде. Бесцветный взгляд его задержался на стеклянной шкатулке с Рахат-лукумом. Илия облизнул губы чёрным, схожим видом с гадючьим, языком и уставился на Следчего, который сидел в опасной близости к приглянувшемуся старику лакомству.
Следчий сидел ни жив ни мёртв в лице ни кровинки. Илия почесал свою седую бороду, вытряхивая из неё комья грязи и буркнул:
Вон ту вкуснятину, указал пальцем.
После этого он развернулся на пятках, закинул балалайку на плечо и потопал в чащобу.
Чего застыли? шепнула Зинаида. Берите ваши заморские лакомства и бегом за ним. Если отстанем- век не сыщете!
А обоз? так же шепотом спросил Игнат.
Брось! отмахнулась ведьма. Не пограбят
Игнат схватил шкатулку, сунул подмышку и поспешил за Илиёй. Зинаида отряхнула одежду и было хотела уже пойти за Игнатом, но заметила, что бледный Следчий так и остался сидеть на телеге.
Ты чего, ваше благородие? удивилась она. Решил здеся обождать?
Василий Петрович встрепенулся, будто скинул оковы сна и сипло спросил:
Ась?
Говорю добро стеречь собрался? рассмеялась Кривая. Ты гляди, тут места гиблые, могут и не лишь на кобылёнку позариться
Следчий соскочил со своего места и припустил следом за полицмейстером. Илия шел быстро и легко, огибая лапы елей, которые то и дело хлестали Игната по лицу. Полицмейстер не сразу заметил, что ели и пихты услужливо убирали колючие ветки с пути старика. Позади пыхтел Василий Петрович, а за ним ступала неспешно Кривая. Через некоторое время Илия Евлампиевич довёл их до поляны, правильно-круглой, будто городская площадь. Только трухлявый ствол сломавшегося пополам дерева выбивался из идиллической картины.
А ты, погляжу, всё там же ютишься, проговорила Зинаида.
Цыц, хрипло ответил Илия и презрительно поморщился. Мне с места на место скакать не́ча, меня и тут все уважают!
А, ну добро, кивнула Кривая.
Илия прошел под сломанным стволом и исчез, будто в воздухе растворился. Полицмейстер поглядел на Зинаиду.
Чего застыли, соколики? кивнула та. Идите!
Игнат глубоко вдохнул, нагнулся и, зажмурившись потопал под дерево. Мужчину окутало влажным теплом. Воздух тут был густой, пахло сушеными травами.
Что, боязно? услыхал Игнат насмешливый голос старика.
Он открыл глаза. Илия Евлампиевич приложился к глиняному ковшу в виде уточки и пил большими глотками. Они находились в землянке без окон. Земляные стены держали переплетённые причудливо коренья. Кое-где зияли отверстия норок полевых мышей. Под низким (Игнат почти упирался макушкой) потолком висела свечная лампа, были развешены перевязанные бечёвкой пучки разнообразных трав, нанизанные на нитки сушенные грибки и резанная дичка.
У одной из стен стояла аккуратно прибранная постель, покрытая толстым лоскутным одеялом, а посреди комнатки маленький стол с единственным трехногим стулом.
Илия сел на стул, вытирая намоченные в ковше усы рукавом. Следом за Игнатом в землянку вошел закрывший руками лицо Василий Петрович и держащая его под локоть Зинаида.
Какой вы пугливый народ, полицейские, смеялась ведьма. Побоялся один заходить, даже оберег у меня прикупил!
Тут только Игнат заметил, что на шее Следчего висит сушенная воронья лапка на верёвочке.
Тьфу! раздраженно сплюнул Полицмейстер. Доложу, пожалуй, о ваших выкрутасах отцу Ефросинию
Василий Петрович отнял руки от лица и посмотрел на Игната масляными от слёз, испуганными глазами.
И чего вам надобно, ваше благородие, отозвался из-за широкой спины Полицмейстера старик.
Игнат обернулся, виновато потупил взор и молвил:
Намедни случилось в городе несчастье
Он рассказал всю историю от начала до конца как сам знал, старик слушал не перебивая, накручивая на палец ус.
Лихо протянул он, когда Игнат закончил.
Нет, Зинаила подошла к столу. Сам же знаешь, что не Лихо.
Цыц, брезгливо цыкнул на неё Илия. Хитёр шельмецЧего от меня-то хотите?
Ты дурачком-то не прикидывайся, Илия Евлампиевич, Зинаида смотрела на него сердито.
А что же ты? Сама не можешь разобраться? съехидничал старик. Урождённая ведьма же, или тебе бестия на хвост плюнула?
Под накрученными платками зашевелился нервно ведьмин хвост, кончик замелькал под подолом.
Ладно, не нервничай, поднял Илия руку. Вы хотите Печальника?
Уважаемый старец, подал голос осипший от испуга Следчий. Поведайте, коль вас не затруднит, кто такой этот Печальник.
Илия Евлампиевич округлил глаза, поглядел на Василия. Затем на Кривую.
Ты чего же это, он стал медленно подниматься из-за стола, надвинулся на ведьму и даже, показалось, вдвое увеличился в размерах. Даже не рассказала? Ты что же старая дрянь, мне тут крещённый люд с Божьего шля́ха сбиваешь? Обманом под грех подводишь?!
Помилуй, замахала руками Зинаида. Свой, свой грех откупаю!
Свой? старик успокоился. Ну тогда добро
*
Совершенно обескураженные руганью двух старичков Следчий и Полицмейстер стояли на полянке у сломанного дерева. Игнат попыхивал трубкой, а Следчий разглядывал воронью лапку, проданную ему Зинаидой за целковый около получаса назад.
Вещеватель Илия Евлампиевич изволили чай кушать и выгнали вон всех, окоромя́ Кривой.
Что, Василий Петрович, спросил Игнат у Следчего. -Ум за разум заходит?
А? растерянно переспросил Василий.
Вот и у меня заходит, Полицместер кивнул и вытряхнул табак на землю.
Он сунул трубку во внутренний карман сюртука. Илия говорил несвязно и путанно, а когда Игнат попытался что-то переспросить запустил в того дырявым валенком.
Ты хоть что-то понял?
Понял только, что это всё от лукавого, Следчий сунул лапку за пазуху и прижал её ладошкой.
От дурак, послышалось со спины. Я ж тебе русским языком сказал ничейные они!
Илия с ведьмой вышли из-под дерева. Старичок тащил на спине дерюжный мешок.
На-ка, соколик, Вещеватель сунул мешок Следчему. Помоги дедушке
Василий скривился, взваливая на спину ношу. Мешок был по-видимому тяжел. Кривая и Старик пошли впереди, ведя беседу, обрывки которой долетали до чиновников:
Ужо скорознаешь? Зинаида жевала травинку, сорванную на полянке.
Угу.
И что думаешь делать?
Илия обернулся через плечо, поглядел на Следчего и Игната.
Вон тот нравится, кивнул на последнего.
Неее, проскрипела Кривая. Французский насморк, прибавила шепотом.
Тьфу! Срамота!
Игнат покраснел, покосился на Василия. Тот видимо не обращал внимания, тяжело ступая под гнётом своей ноши.
Ну это ничего, продолжил Вещеватель. Может мои и сами когось украдут мне на замену
Удобно, кивнула Кривая. К НИМ-то грехи не липнут!
Она рассмеялась.
Слыхала, недавно у Липнёвки Нероду видели?
Да ты что?! К тебе не наведывалась?
Так а чего ей у меня делать? У меня же все парни
Следчий скрипел зубами и пыхтел. От натуги его ввалившиеся щёки покрылись красными пятнами.
Сколько еще? цедил Василий сквозь зубы.
Недалече, сынок, Илия глянул на того через плечо.
Старик завёл их в непроходимую чащу. На сколько хватало глаз вокруг одни ели, одна неотличима от другой.
Ставь мешок, помощничек, разрешил старик. Соколики, погладите-ка, он обвёл рукой деревья вокруг.
Следчий и Полицмейстер обернулись вокруг своей оси.
Сможете отыскать дорогу обратно? Илия Евлампиевич сложил руки на груди.
Нет, покачал Игнат головой. Чащоба
Вещеватель довольно кивнул. Он легко поднял мешок, развязал горловину и вытряхнул из него всего одну, свёрнутую трубочкой скатерть. Следчий выпучил глаза, тем временем Илия деловито расстилал на опавшей хвое тряпицу.
Так, сынки, прикройте уши, велел старик, распрямившись.
Игнат зажал уши ладонями, а стоящий в недоумении Следчий не шевельнулся. Илия Евлампиевич тем временем стянул с ног лапти и портянки, встал босой на землю у расстеленной скатерти.
Закрой уши! гаркнула Кривая на Следчего.
Илия Евлампиевич сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, будто бы расширяя потенциал лёгких. Присел на корточки, и стал втягивать в себя сырой лесной воздух. Долго, со свистом, которого Следчий и Игнат не слышали. Через несколько минут всё тело Вещевателя стало раздуваться как воздушный шар, он медленно выпрямлялся под воздействием набираемого внутрь воздуха. Наконец старик стал похожим на раздутый бурдюк с задранными кверху негнущимися руками.
Илия сжал губы, чтобы не потерять ни сколько воздуху, а затем резко раскрыл рот, с басовитым «Ваааа».
Под ногами от крика старика завибрировал настил, ели под натиском выпускаемого воздуха стали гнуться, волноваться. Когда же Илия Евлампиевич кончил он сделал знак провожатым, чтобы отняли от ушей ладони. На скатерти под его ногами стали проступать чернильные узоры:
Вначале разбежались ручейками, а затем слились в причудливый рисунок мыши с оленьими рогами.
Хых, довольно хмыкнул Илия. Да, давненько не видал тебя, сынок
Кто? Зинаида в нетерпении пританцовывала подле скатерти.
Гир.
3.
Далее стояли молча. Стояли долго. Изо рта у Игната Мироновича и Следчего парило, оба кутались в сюртуки и растирали озябшие плечи. Зинаида и Илия глядели в чащу, холод их по-видимому вовсе и не волновал, как и опускающиеся на макушки вековых сосен чернила.
Под закатный багрец зашевелились притихшие до того момента деревья. Застонали, заскрипели корой, вспугивая лесную птицу. Побежало из чащи зверьё, потревоженное шевелением сосен. Те вдали расступались, отползали, шевеля корнями, будто спруты, поднимали лесной настил так, что многоногая нечисть и гады, выгнанные из нор единым потоком текла, поблёскивая в потёмках хитином.
Довольны были лишь вышедшие аккурат в это время на охоту лесные ежи, которые вот-вот должны были залечь в зимнюю спячку. Вообще Берёзовские чащи славились своими бесстрашными ежами, которые бывало забредали и в дома селян, утаскивая из гнёзд гусят, курят и даже котят. К тому же ежи тут водились невиданные. Уж больно были крупны тут ежи. Потому любили останавливаться на побывку в осеннюю пору таборы французских цыган. Они ловили отожравшихся на зиму ежей и пекли их в глине на костре, добавив в тушку репейник и щавель.
Гады, мыши и многоножки бежали от внезапно оживших деревьев, а крупные, колючие хищники бежали за ними, на ходу выбирая себе лакомство пожирнее.
Наконец всё стихло и в образовавшейся прогалине показался дрянного вида мужичонка. Пришелец был одет в одно лишь исподнее: порты и выпущенную грязную рубаху. Был он бледен и худ, будто болел чахоткой, с такими же полнокровными красными губами. Волосы тёмно-русые, в прорези рубахи виднеется бурый пушок, ноги босые. Мужичонка шел пошатываясь, будто бы не держала его земля, несколько раз тянуло его в сторону, он пытался уцепиться за дерево, чтобы не упасть, но деревья отползали от него, скрипя ветвями.