Маша, ты долго будешь сигарету зажигать? раздался капризный голос другой девушки с ближайшей скамейки.
Сейчас, Юля, подожди минуточку, тут у молодого человека, «лайтер» не работает
Может у него, что- то другое работает?
Дима продолжал чиркать зажигалкой, когда проходящий мимо парень, легко разрешил проблему рыжеволосый девушки. И она, удовлетворенно затянувшись дымом сигареты, небрежно сказала Диме.
Хоть у тебя и ничего не работает, но ты, можешь купить вина, вон в том магазине, и посидеть с нами
Дима слегка опешил, быстро соображая, надо ему это, или нет, и первая мысль, авантюрная, победила вторую, более разумную.
Через пятнадцать минут, он сидел между двух веселых, болтливых девушек на скамейки около пруда, и попивал с ними, какой то гадкий, дешевый портвейн, который ему удалось купить.
Слушай, Маш, а профессор Магилевский на тебя глаз положил . Это я тебе точно говорю . Почему он тебе по «мастерству» неуд поставил., ты же лучшая в группе. -А-а-а, продолжала, очень опьяневшая девушка, которую звали Юля, потому что он хочет, что бы ты к нему походилапоходила, а там глядишь, тебя где ни будь в аудитории трахнет .
Хорош Юль болтать, дай лучше мне бутылку, а то ты совсем пьяная сделалась, правда Дим? (они успели уже познакомиться)
Диме, как ни странно, было приятно сидеть с этими пьяненькими студентками ( это он потом выяснил, что они студентки Щукинского училища) и вдыхать запах весны, запах воды ночного пруда, и самое главное, запах юных студенток. Этот запах молодых, разгоряченных алкоголем девичьих тел, будоражил и пьянил его, ему было очень хорошо. « Вот как в жизни бывает, размышлял балдевший Дима, шел грустный молодой человек домой, и даже не домой, а так, на квартиру, и все в жизни было не весело и не так, а тут раз., можно у Вас попросить огонька».
Дим, а ты не профессор случайно? спросила его рыжая девушка, по имени Маша, делая из бутылки глубокий глоток портвейна, и прижимаясь к его ноге своей коленкой.
Нет, не профессор, а что похож? ответил Дима и свободной рукой при обнял, Машу за плечи. И тут же почувствовал, как тугая волна женской энергии обволокла его, у него закружилась голова, и началось шевеления в брюках.
Может, ты меня тоже обнимешь? капризно попросила Юля и притиснулась к Диме с другой стороны. Дима обнял Юлю, и ее волосы упали на его лицо. Ах! Как они пахли. Весной, любовью, жизнью.
Неизвестно чем бы это кончилось для Димы, и для девушек, как вдруг, одна из них, спрыгнула со скамейки, и быстро побежала в кусты сирени, растущих недалеко.
Ой, ребятапипи, надо сделать пипи, а то сейчас мочевой пузырь лопнет
Дима воспользовался ситуацией, еще крепче прижал Машу к себе ( это была рыжая Маша) и его левая, теперь свободная рука, опустилось на круглое колено девушки и он почувствовал ее нежную кожу и ее трепет, от его, прикосновений. Но это продолжалось ровно минуту, Маша вдруг оттолкнула Диму и ломая свои руки, вскочила на ноги закричав.
Ты не любишь меня, не любишь. А яя так люблю тебя, люблю твои глаза, твое лицо, твои волосы, и в этом месте своего монолога, Маша кинулась на Диму, как дикая кошка и стала ласкать и целовать лицо Димы. Дима слегка опешил, от такого натиска. Потом, когда Маша своими губами впилась в его губы, он расслабился и начал позволять девушки делать что угодно с ним. Она целовала его в засос, и лезла своими руками под его ремень. В какой -то момент, он потерял над собой контроль и повалил Машу на скамейку, ее полные ноги оголились, платье закрутилось на бедрах. От такой картины, его солдат вздыбился и готов был порвать брюки
Я люблю тебя, люблю. , -завывала Маша, я твою Приссцилла, о Боже, Боже Серж, ну возьми меня, возьми, и Маша начала, между слов, всхлипывать и реально плакать. Она закрывала свое лицо руками, но телом, продолжала бесстыдно прижиматься к Диме. Диму смутило, всхлипывание Маше, в «не подходящий» момент. Его порыв постепенно стал угасать, и он был в полной растерянности. Перед ним, на скамейки лежала красивая, рыжая, рыдающая в голос девушка, с задранным платьем до трусиков, показывающая, почти, все ее прелести. Такого в жизни он еще не видел.
Ну чего разлеглась, дурра, перед незнакомым мужиком, думаешь с пьяна, что это профессор Магилевский, и он тебе сейчас за твою сцену, зачет поставит?
Это за спиной Димы, появилась Юля, она села на скамейку, спокойно, подвинув ноги Маши и принялась допивать из «горла» портвейн. Маша тут же вскочил на ноги, поправляя платье, и не обращая внимания на Диму, пощелкала резинкой своих трусов, весело спросила.
Ну, как Юлька, понравилась тебе эта сцена с ущербной Приссциллой? Это надо быть такой дуррой, что бы вот так, унижаться перед каким то сранным Сержем. Вот бабы прошлого века, совершенно не умели управлять мужиками. Да я бы этого Сержабыстро на место поставила А она, дурра, так унижалась перед ним.
У Димы совершенно заклинило голову, и он уже не понимал, где явь, где сон, где игра, и дурь, двух подвыпивших девушек.
Девчонки весело продолжали обсуждать жизнь, какой то Приссциллы, совершенно не обращая ни какого внимания на Диму. И Дима, наконец понял, что ему ни чего не «обломиться» , и надо потихоньку, « двигать» на Кантемировскую. Он взял, не заметно, как ему казалось, свой портфель, валяющийся рядом с лавочкой, и хотел не заметно, «по- английски» раствориться в густом, московском вечере. Но в этот момент, к нему метнулась Маша, обняла его за шею, и прошептала сексуально на ухо, «хочешь меня». Диму окутал волшебный туман , а девушка продолжала, «чувствую, хочешь, тогда поехали ко мне».
Как ловили такси, как за дорого, покупали, в ресторане бутылку шампанского, как ехали в машине к Маше, и как всю дорогу, безумно целовались, а Маша между поцелуями отпивала это шампанское, и давала отпить Диме, Дима помнил плохо. Он был как во сне. Он был как лунатик. Но зато он хорошо помнил, что когда приехали в Чапаевский переулок, это где то рядом с метро «Аэропорт» и Дима стал рассчитываться с шофером за проезд, Маша ловко выскочила из автомобиля и исчезла в незнакомом, плохо освещенном, глухом, дворе. Дима это запомнил хорошо, потому что он, потом, долго ходил по этому двору и звал Машу. Звал, то нежно, то грубо, и не как не мог понять, что его опять «кинули». Он это понял тогда, когда, какой-то мужик вышел из подъезда с огромной овчаркой и сказал ему, « что бы он уеал, а то сейчас он ему отвесит «люлей», по полной программе, за крики во дворе в два часа ночи». Дима смирился, и не стал «напрягать» мужика, хотя, очень хотелось. Потом, Дима ехал на Кантемировскую, на такси, на последние три рубля, проклиная себя ( нельзя быть таким лохом), девок ( которые его так ловко развели), жизнь ( почему, она подбрасывает такие ловушки, такие «подлянки»). Одним словом, «нормально» так погулял.
Утром следующего дня, проснувшись, Дима никак не мог понять, почему, он такой «опытный» мужик, так попал на такой дешевый «развод». А потому, он соображал хотя и плохо, но разумно, « что он давно не с кем не спал, и ему показалось, что «сладкие» врата, находятся рядом, и еще мгновенье, и они распахнутся навстречу его желаниям, и он, войдет в них легко и непринужденно». Но, у него получился «облом». Во-первых, этих девчонок, он первый раз видел. Во- вторых, они очень юные, а он старый «пердун», и перед ними вел, как «зеленый», первокурсник, но он, это понял, слишком поздно!
В-третьих, девчонки из театрального училища, и они, все время в «композиции», в творчестве. И он как «лох» законченный, попался, на их, «домашнюю» заготовку. А они якобы, в подготовке к их экзаменам, по «творческому мастерству». Они мало тебя развели на деньги, они еще все время «доминировали» над тобой».
Голова у него болела, но это было не самое худшее, от этого загула, Дима понимал это, очень хорошо. «Самое печальное, рассуждал он, что денег в кармане, ноль. Вчера, в моем распоряжении, была сумма денег, достаточная для того, чтобы прожить безбедно, пару недель, а может быть и больше, а теперь, что я вижу, денег опять нет. Вот моя дурь, вот эти девки! Они меня доведут (девки) до полного банкротства. Я, как Лев Толстой, который в преклонном возрасте сокрушался, , что девки и бабы его одолели Наблюдаю за собой, всегда вижу один и тот- же сценарий» , размышлял Дима . Находясь в постели, его мысль крутилась вокруг вчерашнего эпизода на «Патриках». «Увлекаюсь, кидаю под женщин последнее « бабло», а потом, не то что сожалею о деньгах, а сожалею о ситуации, которая видимо не повториться. Была, и вот уже ее нет. . А я мечтаю, мечтаю., но ничего уже нет. , реальность, образ, мифрастаяли А ты, еще живешь, этими образами, мифами . Все! Дымка, туман, мираж . А ты мечешься. Хочешь их поймать, хочешь их иметь, а их уже нет Нет их уже. Новый день. И ты, переворачиваешь новую страницу своей жизни. И в ней новые миражи, новые туманы, новые образы, чуть -чуть, похожие на прежние, но совсем другие . И тебя это радует, и одновременно пугает».
Андрей не звонил, Ляля не звонила, и Дима от «нечего делать», продолжал работу над диссертацией. Так прошел апрель, и прошло две недели мая. Дима упорно писал свою работу, «..они, бантустаны Южной Африки, исторически образовались еще при колонизации этой территории, голландскими моряками в семнадцатом веке. Некий Ван дер Риббек, высадился со своими вооруженными матросами на пустынный берег в районе теперешнего города Кейптаун. Увидев африканца, мирно пасущего стадо коров, Ван дер Риббек приказывает своим матросам, открыть огонь по пастуху и коровам». И дальше по тексту, Дима должен был обрушить свой гнев на отвратительный поступок голландского предводителя, который запятнал кровью свой народ, на много веков вперед.
«Вот, если бы это происходило в наши дни, то встреча африканца, пасшего коров, с советскими моряками, наверняка кончилась бы не стрельбой, а братанием, за международный интернационал ( пролетарии всех стран соединяйся).». Где то здесь, Дима уснул над своей рукописью , и ему приснился чудный сон, « что он, Дима, как раз и есть тот самый Ван дер Риббек, только советский и он быстро находит общий язык с африканцем, который пасет скот. И вот Дима видит себя, уже идущего в племя этого африканца, а потом его, без объяснения привязывают маленькими колышками к земле и начинают насильственно, кормить пять раз в день. Он, почему то ест, а есть не хочется, а рядом, он обнаруживает, то же привязанную колышками к земле толстую англичанку, которую, африканцы кормят шесть раз в день! И она рассказывает Диме ( или Ван дер Риббеку), что их ждет через несколько недель, неминуемая смерть, потому что их, скоро съедят африканские туземцы. « Один белый джентльмен лежал до Вас на этом месте, и его съели несколько дней назад». Дима ( он же Риббек) начинает рваться, кричать, что он советский поданный, и что туземцы ответят за его смерть по международным законом, что он будет жаловаться в Организацию Объединенных Нацийи что он» .
Он проснулся от телефонного звонка с мыслью, что Риббек был прав, стреляя в туземца- африканца, « все предвидел», поэтому и стрелял .
Слушаю?
Привет старик. Это Андрей. Как дела, чего не звонишь. Приехал бы ко мне в гости, сгоняли бы несколько партий в шахматы.
Да некогда, вот диссертацию дописываю
А то давай Дим, завтра к обеду, подгребай ко мнеобедам угощу и рюмку налью . Ну, договорились?
Хорошо Андрей, завтра приеду.
Дима положил телефонную трубку, и начал себя корить, «на хрен я согласился, ведь решил, что с ним дел никаких вести больше не буду. А стоило ему позвонить, раз, все побежал. Слабак, ты Глинский!»
На следующий день Дима приехал к Андрею. Андрей был чрезвычайно любезен. Поил Диму чаем, угощал вкусным тортом. Потом играли в шахматы. Андрей проиграл Диме подряд три партии, в четвертой имел перевес, но Дима сумел свести эту партию в ничью. В разгар пятой партии, пришел, как объяснил Андрей, его приятель Николя, якобы Француз. Николя- молодой, загорелый мужчина тридцати лет, прекрасно говоривший по русски, с легким акцентом. Он внимательно посмотрел на шахматную позицию, воскликнул, « о-о- о- ля-ля» и подсказал Андрею ход ладьей, после чего Андрей получил мат, через три хода. « Еще один экстра классный игрок», беззлобно отметил Дима. Опять пили чай, и Николя рассказывал, как он побывал на карнавале в Бразилии.
Понимаете ребята, они там днем танцуют, причем весь город, никто не работает, а потом, ночью, как это по- русски, все ебюфь..ть.., трудный русский язык, заулыбался Николя, одним слово, все живут, друг с другом Я один раз видел, как турист, американец, днем, схватил, за руку танцующую мулатку и утащил ее в палатка, поставленную прямо на газоне. , а потом я видел, что, как это по русски, стенка палатка сотрясалась, он там опять е.. бафь , е.. ба.. фь ся, наконец произнес трудное для него слово Николя. Дима быстро представил эту картину, яркая палатка, стоящая на газоне, улыбающийся американец, быстро хватает полуобнаженную, танцующую «румбу» девушку, и увлекает ее в палатку. Застегивает молнией вход, и вот палатка сотрясается от не истовой любви двух молодых людей. « У нас, менты, быстро бы всех повязали, за такие проделки. Но бразильцы, конечно молодцы».
А ты, Николя, какой нибудь мулаточки, засадил, спросил Андрей, хитро улыбаясь, или только ходил по Рио, и подглядывал.
Да, был, один случай, но не с мулаткой, а с одной туристкой, из Чехии, очень красивая девушка, но у нее был парень, и он бил, как это по русски, мне морда, и его даже забрали в полицию. И его девушка, очень красивая, но очень странная, не беспокоилась о нем, а беспокоилась обо мне, лечила меня и любила меня, пака он находился в полиции. А потом она улетела с ним в Европу.
После рассказ Николя о его приключениях в Рио- де- Жанейро, на кухне, где они пили чай, воцарилась тишина. А через пару минут, Андрей вышел из кухни и начал звонить по телефону, а Николя, сделался печальным и начал безучастно листать модный журнал, который принес с собой.
Дима продолжал допивать свой чай, когда Андрей предложил Николя пройти в комнату «для разговора», как сказал Андрей. Их не было минут двадцать, и Дима от нечего делать, тоже стал листать модный французский журнал, оставленный Николя на столе. До него доносились из комнаты, обрывки фраз. « Ну, Андрей., за такую девочку. Ты меня.., а теперь.. . Как хочешь., а ты очнешься.. другим продал. Я буду .. дней. Учти Николя.., понял, только.., у меня на нее нет отбоядолларов. Поэтому, все думай.
Они пришли на кухню очень возбужденные, особенно Николя. Уходил веселым, молодым, уравновешенным человеком, а вернулся, озабоченным, усталым мужиком. И видимо разговор с Андреем не получился, и он уже при Диме, все пытался, что то выяснить у Андрея, который по пятому разу грел электрический чайник.
Андрей, ну ты не прав, я тебе предлагаю очень хорошие деньги
Николя, мы с тобой обо всем договорились, у меня сейчас гости, и он указал на Диму, а у тебя есть время, целых три дня. но потом время у тебя не будет.
Но, Андрей, пойди мне на встречу, мне очень нравиться эта вещь.
Николя, все, я тебе сказал. . Мои условия, вот такие и не надо меня ломать.
Николя задумался, медленно отхлебывая чай, уставившись в какую то, только ему известную точку на стене.
Еще партию сгоняем, спросил Андрей, внимательно посмотрев на Диму.
Пожалуй, я сейчас поеду дописывать свою диссертацию, давай в другой раз.
Ну, хорошо, в другой, так в другой . Да, Дим, через три дня, надо за квартиру будет платить, тут мне уже Флегонт названивает. А я к тебе туда в ближайшее время не выберусь, поэтому я тебе дам двадцать пять рублей, а ты свою долю добавишь. И передашь деньги Флегонту.. Значит у нас сегодня четверг, в воскресенье, либо в понедельник, и не забудь, пожалуйста, а то Флегон, меня затрахает. Он и так не доволен, что ты там живешь. «Зачем вы Андрей, пересдали мою квартиру, этому наглому парню, он мне не нравиться».
Дима встал и попрощавшись со всеми, пошел к выходу.
Андрей, я уже подумал, услышал Дима, за своей спиной, я согласен с твоей ценой, но сделай мне хоть скидку в пятнадцать процентов.
Ты просишь четыреста пятьдесят долларов скидки! Ты сумма сошел Николя. Ты видимо ничего не понял. Я не могу тебе столько уступить.
А сколько ты мне можешь уступить Андрей, но не молчи, говори.
Дима в это время, в коридоре, одевал ботинки.
Сейчас Николя, я товарища провожу, и мы с тобой продолжим, но мне все же не хотелась тебя обижать
Андрей вышел за Димой, протянул ему двадцать пять рублей.
Не забудь заплатить.
Хорошо, не забуду.
Пака Дим, звони.
Пака.
И вот Дима за дверью, и не услышал продолжения разговора . А ему так хотелось узнать о чем так яростно спорили Андрей и Николя. Двигаясь к метро, он прокручивал невольно в голове, услышанные обрывки фраз, в квартире Андрея. « Разговор шел о какой то вещи, которую, наверное, продает Андрей и продает, видимо не дешево. А можно ведь, подсчитать, сколько она, эта вещь, стоит. Пятнадцать процентов это четыреста пятьдесят долларов, значит, вещь стоит три тысячи долларов. Да не мало. Андрей видимо не хочет уступать. Да, мы знаем, какой Андрей «добрый» парень. Ну, что это я, как буд- то, Шерлок Холмс, веду расследование. Какое мое дело, что они там продают, что покупают, мне диссертацию надо писать, а не в чужие проблемы решать. Какой же ты Глинский, сам себя начал корить Дима. Вот опять надо двадцать пять рублей находить».