Если ты веришь в то, что Бог тебя оберегает, хотя никогда его не встречал, почему не готов поверить, что магия может существовать? не сдавалась я.
Повисла долгая пауза.
Может, сказал наконец он. Но если так, то магия зло. Моя бабуля всегда говорит, что всё противоестественное является злом. А магия, описанная в книжке Влада, против природы, Яра.
«Да? А дети, швыряющие в меня камни, называющие психопаткой, не против природы? хотелось съязвить мне. Я не выбирала такую природу. Но если бы могла, предпочла бы её изменить». Я не осмелилась произнести мысль вслух. И снова между нами повисло молчание.
Если однажды воспользуешься магией, то отравишь свою душу навсегда, будешь проклята, добавил Богдан осторожно. Не думаешь?
«Значит, тебе всё-таки интересно, осознала я. Но ещё ты боишься».
Как по мне, это не такое уж и зло, пожала плечами я, сделав глубокий вдох, наслаждаясь ароматом осени, когда мы повернули в сторону реки. Книга, которую дал мне Влад, скорее похожа на Не знаю, фольклорную медицину? Под кожаным переплётом я нашла коллекцию поэм, каждая из которых рифмовала заклинания и ритуалы на удачу, исцеление, предсказание будущего, получение сверхъестественных сил и даже вызов духов. Некоторые строки, кажется, были загадками, а другие требовали редких трав и ингредиентов, о которых я даже не слыхала, как например «бессмертный огонь». Что это вообще такое?
Однако то, что эти поэмы пророчили Влад был прав, я никогда раньше не встречала ничего подобного, ничего, что не просто спекулировало о магии, а утверждало, что та и впрямь существует. Так что, если?.. Что, если
И именно это и беспокоило Богдана, поняла я. Не сами силы, а возможность того, что кто-то ими будет обладать.
Мы остановились у реки. Ветки висели низко над водой, а берег оканчивался коротким, крутым обрывом, так что спускаться ниже было опасно.
Фольклорная медицина не подразумевает использование собственной крови или же выполнение ритуала при полной луне, уставившись на поблёскивающую на солнце воду внизу, Богдан рассмеялся. И всё же напряжение вокруг его губ подсказывало мне, что он вовсе не находит свои слова смешными.
Значит, ты бы не попробовал всё это, если бы не боялся божественной кары? спросила я, наблюдая, как его пальцы снова вертят крестик.
Пальцы Богдана замерли. Он посмотрел на меня, и его зелёные глаза посуровели.
Нет.
Однако блеск в его зрачках в этот самый момент говорил об обратном.
* * *
Я так и не рассказала сестре о книге, потому что это обернулось бы катастрофой. Татия видела Влада лишь издалека, но глаз у неё на полезных знакомых был намётан. А мальчишка из большого города, с улыбкой человека, который владеет миром, определённо мог быть полезен.
С тех пор Татия болтала про Влада без умолку, как будто он тоже был частью какой-то игры, связующим звеном между настоящим и воображаемым будущим, где она жила в роскоши мегаполиса. «Как только мы окончим школу, Яра Как только поступим в один и тех старинных университетов Сент-Дактальона, куда съезжаются люди со всего света Как только вырастем» Кирпичик за кирпичиком каждую ночь перед сном она выстраивала истории о том, какой лёгкой и счастливой будет тогда наша жизнь. Как мы будем ужинать в ресторанах, пить шампанское на вечеринках на крышах небоскрёбов, носить драгоценности и ходить в театры.
И в каждой её сказке Влад был главным героем.
То он был джентльменом, то плохим парнем; он играл на гитаре в рок-группе, а в следующий раз был подающим великие надежды учёным; курил, а затем ненавидел вкус дыма. В одной из её фантазий Влад даже был бессмертным сыном первой ведьмы, тем самым демоном. Мне казалось, я уже его знаю любую его версию, кем бы он ни был на самом деле. Быть может, в этом и заключалась одна из причин, по которым я не могла забыть о его злосчастной книжке. Разве любое загадочное будущее не кажется нам всегда куда привлекательнее, чем настоящее, о котором мы знаем всё?
И всё же я сомневалась, что Влад вернётся. Никто не возвращается из больших городов в тоскливые, маленькие провинции.
Рассуждаешь так, будто он какой-то трофей, сказала я, укутываясь в одеяло и выключая очередным вечером свет.
Татия захихикала, и её голос разнёсся по тьме нашей комнаты.
А почему нет? Он симпатичный, сообразительный, и у него определённо есть всё, чего нет у нас. Разве плохо влюбляться в лучшую жизнь? Мы можем трудиться не покладая рук и стать, кем пожелаем, но тебе всё равно нужны могущественные союзники, если и сама хочешь стать могущественной. Я слышала, как её голос меняется, когда губы складываются в ухмылке. Могущественные любовники. Только задумайся, Ямочка, никто не станет над тобой смеяться, если рядом такой парень. Я всегда о тебе позабочусь, но ведь не могу быть рядом постоянно. А он как никто подходит на роль принца, остаётся лишь выбрать сказку.
«Кем пожелаешь».
«Могущественной».
Она была права. Никто тогда не станет меня дразнить. Никаких драк, никаких синяков.
До самой полуночи я ворочалась и не могла уснуть, слушая, как Тата мирно посапывает, и думая о том, чтобы выйти подышать свежим воздухом. Ночью в Чернодоле было безопаснее всего, и не только потому, что никто не подслушивает твои тайны во тьме, а потому, что все здесь знали всех, на улицах не было ни одного преступника, а дети, любившие кидаться камнями в ведьм, крепко спали. Каждую ночь мир принадлежал мне.
Однако в Чернодоле не было и места, куда я бы хотела пойти.
Я пыталась считать овец, повторяла факты о пауках, мысленно готовясь к школьной контрольной по биологии, и всё равно каждые несколько минут мои мысли возвращались к книге Влада. Если колдовское могущество предано забвению за то, что оно всегда приносит зло, и если зло сулит лишь беды, почему же тогда каждый о нём мечтает?.. «Потому что беды не гарантированы, а могущество вот гарантировано».
Стук в окно заставил меня очнуться в темноте.
Я покосилась на Татию, потому что именно она любила сбегать по ночам на свиданки со своим кривозубым дружком, однако уже было слишком поздно для встреч. Да и невозможно, чтобы она забыла о свидании.
Новый стук. Он потревожил ночное спокойствие резко и рьяно, звук слишком ритмичный для ветра, слишком настойчивый для природы. На цыпочках подкравшись к окну, я откинула шторы и замерла. «Влад».
Внезапно мне почудилось, что не прошло и дня с тех пор, как мы сидели на скамейке и болтали о героях и злодеях. Дыхание спёрло при мысли о том, что быть может, магия и правда повсюду, и каким-то неведомым образом Влад слышал весь тот бред, который говорила о нём Тата. А потом ко мне пришла другая мысль, более приземлённая, и от обиды кольнуло в сердце.
Ты пришёл к Татии? я распахнула окно, и ночной ветерок ударил в лицо. Может, поэтому Богдан не хотел обсуждать Влада? Потому что знал, что Татия уже соблазнила могущественного союзника, и не хотел меня расстраивать?
Губы Влада сложились в лукавой, скошенной набок улыбке.
Нет, я к тебе, Яра.
Откуда ты знаешь, где я живу?
Богдан сказал. Как, по-твоему, я нашёл тебя, чтобы отдать книгу в прошлом году? его голос дрожал от нетерпения. Мы можем поговорить? Сейчас.
Я растерялась. Именно об этом я и мечтала, но сейчас? И почему он вообще приехал? Просто поговорить, ради меня? Ага, конечно. Но Влад был всё таким же, каким я его помнила, годом старше, да, немного шире в плечах, твёрже в чертах лица, но всё таким же. С той же бунтарской искрой в глазах. Кроме того, я считала его своим другом, не так ли? И у меня не так уж много друзей, чтобы воротить нос.
Жди здесь, сказала я и задёрнула шторы.
Натянув джинсы и куртку, я убедилась, что мама спит так же крепко, как Татия, и через десять минут мы с Владом уже шагали по улице под освещённым луной небом.
Когда ты вернулся? спросила я.
На конце улицы стоял старый и, кажется, заброшенный дом, ничего примечательного, и никто не обращал на него внимания. В ночи его потрёпанные крыша и стены походили на призрак, а не на настоящее жилище. Однако Влад уставился на этот дом на долгий миг, словно знал о нём что-то, чего не знала я, а потом ответил:
Сегодня ночью.
Кое-что в нём всё-таки изменилось. Он уже не был таким же открытым и разговорчивым, как раньше. Косился по сторонам и прикусывал губы, будто держа то, что пришёл рассказать, в себе. Более того, он казался встревоженным. Его одолевало беспокойство, а вовсе не нетерпение, как мне показалось сначала.
Мне понравилась книга, сказала я.
Что?
Твоя книга о магии? Ты сказал, что обожаешь её, и тебе интересно моё мнение. Мне она тоже понравилась. Вернуть её тебе?
Он покачал головой.
Мы миновали ещё несколько домов и здание больницы, и я повела его на край посёлка, где обычно смотрела на украшенную звёздным светом реку. Мы шли почти час, а Влад так и не произнёс ни слова. Это сбивало с толку.
У реки стояла церквушка, она была единственной в Чернодоле и закрыта, сколько я себя помнила, а её одинокий позолоченный купол давно потерял яркость, хотя всё ещё поблёскивал в лунном свете. Тата всегда шутила, что это идеальное место для убийства, и как бы меня ни пробирало любопытство, я так ни разу и не осмелилась заглянуть внутрь.
Знаешь, у нас в Сент-Дактальоне есть собор, внезапно произнёс Влад, увидев церквушку. История гласит, ведунья предсказала его архитектору, что тот умрёт, как только строительство закончится, поэтому он всё оттягивал и оттягивал сроки. И церковь его прокляла, заявив, что он вообще не хочет, чтобы святыня существовала. Когда собор наконец достроили, он и правда умер, а его проклятый призрак теперь, говорят, обитает там, оказавшись в ловушке. Он не способен покинуть святую землю, окружённую забором, но и в сам собор не способен войти.
Я думала, проклятые не могут ступить на святую землю.
Давай проверим. Влад резко зашагал вверх по каменным ступенькам, и моя рука ухватилась за воздух вместо его плеча, не успев его остановить.
Сейчас же ночь, Влад! сердито прошептала я. Его поведение утомляло, пугало, злило. Там закрыто наверное. И я хочу домой. Мои последние слова внезапно подействовали. Он замер и повернулся ко мне лицом так быстро, что светлые пряди хлестнули его по вискам.
Врёшь, Ярослава, сказал он, будто это был очевидный факт.
У меня не нашлось слов, чтобы ответить. Он был прав, я не хотела домой. Оставаясь надолго в четырёх стенах дома, всегда чувствовала себя так, словно задыхаюсь, словно моя жизнь останавливается, и ничего никогда не изменится ни снаружи, ни внутри. Именно поэтому любила гулять по ночам, когда не могла уснуть. Однако это не значит, что я предпочитаю мёрзнуть здесь с ним, особенно если он не собирается мне ничего рассказывать!
Ты не хочешь домой, продолжил Влад, снова спускаясь на нижнюю ступеньку, где стояла я. Потому что, думаю, хочешь того же, чего и я.
И чего же?
Твоё сердце забилось чаще, он посмотрел мне прямо в глаза. Я тебя пугаю?
«Да!» Однако тут я поняла, что это не так. Уже не так. Держа его взгляд, я буквально ощутила, как сердце утихает. Странно, я будто встретилась со своим страхом лицом к лицу и вместо того, чтобы как всегда прятаться, приняла его. И бояться уже было некого.
Позже я узнаю, что это был первый раз, когда я ощутила на себе действие магии. Магии, которая способна заставить тебя чувствовать что угодно. Магии, которая опасна, смертельна, похоронена в недрах истории.
Однако в ту ночь это была не магия для меня, это была просто я. Мои чувства.
«могущественные союзники, если и сама хочешь стать могущественной, голос Татии раздался эхом в моей голове. Могущественные любовники». Будучи вечно сомневающейся в себе девчонкой, какой я была тогда, я бы ни за что не позволила себе сделать то, что сделала следом, если бы не слова сестры.
Я поцеловала Влада.
Разум затуманился. Не магия заставила меня так поступить, а скорее её результат мирная тишина, воцарившаяся в душе, которую магия принесла с собой. Я вдруг осознала, что не обязана быть удобным человеком, какого хотят видеть другие. Только не с Владом. Глаза каждого вокруг неустанно твердили: «Дай нам причину выбрать тебя, Ярослава». Его же глаза, тёмные, как ночь вокруг, сказали: «Мне не нужны причины. Я просто здесь».
В следующую же секунду я поняла, что приняла плохое решение. Влад отпрянул назад с расширившимися от изумления зрачками.
Нет, сказал он.
Мои щёки вспыхнули от стыда.
Разве не этого ты хотел? «Я сделала это неправильно? У Татии всегда срабатывало».
Нет. Его глаза забегали по пустым улицам, точно ища, чем отвлечься. А потом Влад опять посмотрел на меня. Я имею в виду не так.
Не понимаю.
Вот именно! Он обогнул церквушку, и следуя за ним, я оказалась у реки, на другом берегу которой чернел лес. Тут остался маленький кусочек старой мраморной набережной, и в ночи вода за ней выглядела бездонной и неподвижной, точно портал в преисподнюю. Я чувствовала себя глупо, но понимала, если уйду прямо сейчас, то буду жалеть вечно.
Кажется, я вчера умер, почти шёпотом сказал Влад. Мы теперь стояли бок о бок перед речной бездной, на мокром, блестящем мраморе.
То есть? У меня сдавило горло. Судя по голосу, он не шутил.
У меня сердце остановилось. А потом снова забилось, и я почувствовал. Всё. Влад сунул руку в карман и показал мне страницу, вырванную из книги. Другой книги. Она была о сигиллах магических метках, которые наделяют своих обладателей властью над человеческими эмоциями. В моей книге мельком упоминалось об этом, а ещё о том, что помимо шрама в форме сигиллы, в ритуале требуется лунный свет, вода и некая кровавая жертва, однако я даже не думала, что она подразумевает смерть.
До того как я успела взять страницу, Влад спрятал её обратно.
Прости, что напугал, он вздохнул, и вся прежняя тревога исчезла из его голоса вместе с секретом, который он пытался поведать мне всё это время. Он сел на мрамор, опустив голову в руки. Я просто просто мне некому ещё рассказать. А мне очень нужно было с кем-нибудь поделиться, иначе я бы сошёл с ума.
«Магия существует, магия существует», точно мантра, закрутилось у меня в голове. Это ведь именно то, чего я искала: возможность всё знать, всё контролировать! Я буду знать, что делать и говорить, чтобы заставить людей больше надо мной не смеяться, буду знать, как себя вести и куда идти, чтобы заставить людей меня полюбить. Поймаю других на лжи ещё до того, как они поймут, что солгали.
Я села рядом с Владом.
Было больно? «Магия существует, магия существует, магия существует»
Да. Но только секунду.
Я взглянула на зарождающийся рассвет, окрасивший тонкую полоску горизонта за рекой в фиолетовый. «Не сражайся в чужой войне, сказала как-то мама. Иначе тебе обрубят крылья, мой ангелок».
Но если у меня будут силы, чем бы эти силы ни были, никто больше не посмеет надо мной издеваться. Никаких синяков, никакого бегства, никаких изъянов. Не придётся искать могущественных друзей, потому что я сама буду могущественной. Неуязвимой. Выиграю любую войну.
А теперь? я посмотрела на Влада.
Он внимательно посмотрел на меня в ответ, словно читая что-то в моих глазах.
А теперь я могу чувствовать, что чувствуешь ты. Он задумался. Ты переживаешь, но в то же время тебя что-то вдохновляет и завораживает. Он был прав.
«Магия зло», говорил Богдан. И я хотела быть героем, герои не могут использовать злую магию. Герои не жульничают, чтобы стать таковыми.
Ты можешь снова замедлить моё сердце? спросила я.
Влад не ответил. И даже не шелохнулся, однако я ощутила, как тяжесть моих переживаний медленно уходит с груди. Нагнувшись, я подняла с земли острый осколок разбитого стекла. «Да будут прокляты все герои». Мои пальцы не дрожали, когда я вырезала кривую, угловатую сигиллу, точно как изображала её книга, на внутренней стороне своей руки. Кровь хлынула по коже.