В годы свои пубертатные, еще не особо запятнанные всякими взрослостями и житейскими надобностями, посчастливилось мне побывать в Крыму без родителей. В классе эдак седьмом или восьмом я уже не помню. По какой-то, до сих пор непонятной мне, причине наш класс сделали туристическим, и вместо обычных уроков физкультуры мы теперь каждую субботу выезжали куда-нибудь за город и учились сооружать веревочную переправу. Но обо всем по порядку
С Климом Александровичем мы познакомились в первый же учебный день. Он вошел в класс аккурат после дежурной фразы Фаины Генриховна: «Орда! Вы меня в гроб загоните! Заткните рты, наконец, стадо!», и все, как по мановению волшебной палочки смолкли, чем немало удивили классуху, которая пыталась нас угомонить вот уже минут десять. Но соскучившиеся друг за другом за время летних каникул однокашники никак не реагировали на маленькую, кругленькую старушку, похожую на не в меру располневший одуванчик. И вдруг стало тихо. Все разом смолкли. Вот только рты закрыли не все. Некоторые так и застыли с открытым. За спиной у классной руководительницы возвышалась высоченная, худощавая, незнакомая фигура мужика с суровым взглядом и какой-то шершавой кожей на лице. Проверять на шершавость его лицо, конечно же, никто не стал. Однако сомнений в том, что кожа обязательно шершавая, ни у кого не было. И еще было отчетливо ясно, что стала она такой не от какой-нибудь оспы или другой нелепой болячки. Нет! Это было лицо человека, за плечами у которого возвышалась не одна покоренная вершина! Лицо, которое долгие годы обдували суровые северные ветра и беспощадно жгло жаркое солнце южных пустынь. Не знаю как мы это почувствовали, но вся внешность этого человека, его поза и даже манера молчать внушали уважение. Гость был одет довольно странно для визита в школу. На нем была видавшая виды брезентовая куртка, из-под которой виднелась какая-то выгоревшая на солнце желтая футболка. На ногах были не менее странные штаны и синие кроссовки «Адидас». Несмотря на то, что одежда была явно уставшей, выглядела она довольно чистой и опрятной.
Фаина, слегка сбитая с толку такими резкими переменами в настроении класса, даже заподозрила какой-то тонкий подвох, но заметив, что все неотрывно смотрят не на нее, а метра на полтора повыше ее головы, обернулась. Мужчина, казалось, не замечал старушки, а продолжал стоять молча, спокойно рассматривая обалдевших школьников.
Здравствуйте, Клим Александрович! с громким выдохом сказала Фаина Генриховна, благоговейно сложила коротенькие руки в замочек, едва заметно зашевелила плечами и застенчиво улыбнулась. В классе раздался негромкий девичий смешок и смущенная старушка, резко сбросив с лица улыбку, обожгла нас раздраженным взглядом.
Здравствуйте! наконец поздоровался мужик, чуть заметно кивнув головой и продолжая смотреть на класс. Голос оказался низким и слегка хриплым, что вполне соответствовало его внешнему виду.
К этому времени мы немного пришли в себя от первого впечатления и догадались встать, чтобы поприветствовать гостя. Каково же было наше удивление, когда Клим Александрович вдруг как-то смутился, стеснился, переминаясь с ноги на ногу, потупил взгляд и жестом попросил нас сесть. Мы сели. Стало понятно, что человек этот вполне живой и настоящий, и по классу тут же пробежала волна шепота. Напряжение спало.
Кошмарин! подала голос Фаина, А тебя не учили вставать, когда в класс входит гость? Или ты у нас особенный?
Кошмар скривился, пустил глаза под лоб, уперся локтями в столешницу парты, чуть привстал и тут же демонстративно плюхнулся на место. Затем развалился на стуле, и с вызывающим видом уставился в окно, давая понять, что ожидать от него чего-то большего просто бессмысленно.
Спасибо за одолжение, Кошмарин, язвительно поблагодарила классуха, и переключилась на мужика, удивительным образом меняя тон голоса с назидательного на благоговейный: Проходите пожалуйста, Клим Александрович, присаживайтесь на мое место.
Клим Александрович присел, но его ноги не поместились под письменным столом Фаины и он повернулся к нам боком. Вид его снова стал суровым, а взгляд тяжелым. По крайней мере, так показалось. Фаина вышла на кафедру и официальным тоном продекламировала:
Ребята! Вот и начался новый учебный год. Я поздравляю вас с его началом, с праздником, с Днем знаний! Надеюсь, вы все хорошо отдохнули летом и теперь со свежими силами снова возьметесь за учебу.
Судя по всему, она осталась довольна началом своей пафосной речи и посмотрела на Клима Александровича. Но тот сидел, склонив голову, и задумчиво хмурился.
Рада сообщить вам, что в этом году нас ждут и кое-какие приятные перемены, она сделала многозначительную паузу и снова посмотрела на хмурого мужика, но тот снова никак не отреагировал на назойливое внимание к своей персоне. Дело в том, что наш класс был избран руководством школы в качестве базы для проведения учебного эксперимента.
После этих слов мужчина заметно заволновался, вздохнул и принялся сжимать узловатую кисть в кулак, переключив взгляд на висящие на стенах портреты Менделеева и Пушкина. Мы тоже заволновались. По классу пробежала очередная волна шепота.
С этого учебного года, ребята, в нашем классе не будет урока физкультуры, провозгласила Фаина, и шепот в классе постепенно стал перерастать в гул. Учительница умолкла, а дождавшись тишины, продолжила: Урока физической культуры не будет. Вместо него мы с вами будем заниматься туризмом.
Тут уж мужик и вовсе разволновался, чуть покраснел и, явно не зная как себя вести, встал. В классе снова кто-то тихонько хихикнул.
А вести уроки туризма будет Клим Александрович, Фаина, едва не зааплодировав от переизбытка чувства восхищения, наконец, представила нам нового учителя, и тот чуть заметно кивнул головой. Повисла пауза. Все чего-то ждали. Мы продолжения презентации. Фаина речи нового физрука. Клим Александрович вообще не понятно чего ждал, но, видимо, поняв, что деватьс
я больше некуда и что-то сказать, все же, придется, начал:
Здравствуйте
Раздались смешки, а с задней парты донесся развязный голос Кацо:
Так вы же уже, вроде, поздоровались.
Кацевич! рявкнула Фаина и плотно сжала губы, давая понять, как она возмущена.
А я что? Он же здоровался уже! Я при чем ваще?
Тут уж засмеялись все и громко. Но, к моему глубочайшему удивлению, на лице нового учителя теперь смущением и не пахло. Даже наоборот! Клим Александрович вдруг как-то расслабился, улыбнулся и сказал:
Да, вы правы, молодой человек. Волнуюсь просто. Не мое это перед зрителями выступать. Я больше привык в неформальной обстановке общаться.
Вы неформал, что ли? решил продолжить стеб Кацо, рассчитывая получить очередную порцию смеха от одноклассников, но Клим Александрович и в этот раз не смутился, а просто проигнорировал реплику зарывающегося школьника. Не сдержалась разве что Фаина, но физрук жестом попросил ее не вмешиваться.
Меня зовут Клим Александрович. Я буду вести у вас новый предмет туризм. Для того, чтобы вам стало понятно о чем идет речь и чем мы будем в течении года заниматься, я попробую вкратце объяснить кто я и чему хочу вас научить.
Далее последовала речь, во время которой ни Кацо, ни я да и вообще никто не проронил ни слова. Да что там слово! Дышали шепотом! Еще бы! Перед нами стоял человек, покоривший массу горных вершин; погружавшийся с аквалангами на немыслимую глубину в северных морях! Да что моря! Он посетил такое количество стран, что одно только их перечисление заняло не одну минуту. При этом названия некоторых мы слышали впервые! Клим Александрович был лично знаком с ведущим «Клуба кинопутешествий» Юрием Сенкевичем, дважды пересекавшим Атлантику на папирусной лодке с легендарным Туром Хейердалом! В-общем, когда прозвенел звонок, а урок был окончен, ни один из нас не шелохнулся. Мы даже не слушали, мы впитывали все, что говорил этот человек. При этом не возникало ощущения, что Клим Александрович чем-то хвастается или нарочно старается нас влюбить в новый предмет. Напротив! Казалось, он испытывает некую неловкость от того, что так сильно влюблен в то, чем всю жизнь занимается. Он будто всем своим видом говорил: «Ребята, то, чем я живу это здорово! Это интересно! Но я понимаю, что эта романтика не для каждого и мне очень неловко от того, что вам придется этим заниматься, не зависимо от вашего желания, а не играть, к примеру, в футбол».
А еще Клим Александрович пообещал, что мы обязательно изучим на практике основы альпинизма, научимся правильно разводить костры и ставить палатки, поучаствуем в настоящих археологических раскопках, совершим трехдневный поход по реке на байдарках, а в конце учебного года всем классом поедем на три недели на море в Крым.
Это был самый интересный урок туризма в нашей жизни. На всех остальных уроках туризма мы учились строить веревочную переправу через ручей, глубиной двадцать сантиметров в городском лесопарке. А пока мы об этом не знали, и мечтательно закатывали глаза, потирая руки в предвкушении приключений.
Хотя в Крым мы все-таки поехали. Но потом.
Глава 8. Зажигалка.
Нельзя сказать, что Виталику было плохо, когда его в Алуште выносили из автобуса. Тогда ему еще было хорошо. Мы с Игорем, проявив героическое терпение и выдержку, без применения грубой физической силы способствовали перемещению Виталика из автобуса на перрон автовокзала; с помощью одних лишь словесных убеждений доказали пьяному человеку, что писать на колесо автобусу не просто неприлично, а и противозаконно; а самое главное пожертвовали кое-какой одеждой из личного гардероба, чтобы спрятать от любопытных глаз неестественный цвет волосяной растительности новоприбывшего туриста. От того, что моя самая большая футболка сидела на Пушкине в обтяжку, а спортивные штаны Игоря, оказавшись натянутыми на внушительные конечности, превратились в подобие лосин, Виталик стал сильно смахивать на располневшего горнолыжника. Ну, или на очень разленившегося конькобежца. В любом случае, выглядел наш спутник довольно экстравагантно. А если учесть еще одну маленькую, но очень сочную деталь обстановки, то картина складывалась просто эпическая. Дело в том, что в расположенной неподалеку от автовокзала забегаловке, под названием «Бар Малей», вовсю громыхала музыка, дивным образом подходящая к сложившемуся образу Виталика. Из массивных колонок лился колоритный голос Сергея Шнурова, старательно распевающего: «Да, ты права, я дикий мужчина! Яйца, табак, перегар и щетина!»
Кое-как отбившись от назойливых представителей местного туристического бизнеса, наперебой предлагающих поселиться в их апартаментах, мы подыскали подходящую лавочку в тени жиденькой акации и усадили на нее быстро трезвеющего Виталика. Заботливая Оля раздобыла бутылку минералки и всучила ее в безвольную руку. Тот, в знак благодарности, только кивнул свежевыкрашенной рыжеволосой головой, несколько раз глубоко вздохнул, но даже не попытался открыть крышку. На предложение покушать Пушкин скривился и отрицательно покачал головой. Расспрашивать человека в таком состоянии еще о чем-либо было абсолютно бессмысленной затеей, поэтому решили пока оставить его в покое, где-нибудь быстренько перекусить и заодно подумать над тем, что же делать дальше.
А подумать тут было над чем. По сути, теперь, помимо хомяка Коли, у нас на руках был еще и незнакомый, здоровенный мужик с пистолетом, который, отчасти по нашей вине, оказался в сотнях километрах от дома в одних трусах, без денег, без документов, да еще и с ног до головы разукрашенный в самые немыслимые цвета. И все это в первый день отпуска! Страшно было представить, что должно нас ожидать дальше. Но реальность оказалась куда более непредсказуемой, чем наши самые смелые фантазии.
А пока мы сидели в «Бар Малее» и жадно поглощали не внушающую доверия пищу, обильно запивая ее ледяным пивом из высоких запотевших бокалов. Все же душа требовала обязательного лечения после бессонной ночи возлияний. Идти в какое-нибудь более-менее приличное заведение не рискнули, чтобы не терять из виду мирно сидящего в тенечке Виталика. Точнее, Виталик теперь прилег. Но так было даже спокойнее. В горизонтальном положении значительно снижалась вероятность внезапного падения.
Я, честно говоря, не понимаю, почему мы должны жертвовать драгоценным временем отпуска ради какого-то Игорь пошевелил усами, подбирая подходящее слово. Он всегда искал подходящее слово, когда срочно требовалось выругаться, но воспитание не позволяло ему это сделать, Ради какой-то, извините, свиньи, беспардонно вмешивающейся в наш с вами отдых. Взрослый человек! Он же должен нести ответственность за свои поступки? Почему мы обязаны страдать? Я не понимаю!
Да понятно, что не обязаны задумчиво промямлил я, глядя издали на мирно отдыхающий предмет беседы и, глубоко вздохнув, переключился на возмущенного Игоря, Но ты поставь себя на его место. Чисто по-человечески
Да не буду я себя на его место ставить! вдруг вспылил наш интеллигентный товарищ, Я на его месте никогда в жизни не оказался бы! Тоже мне, объект сочувствия! Надрался до прострации, а я на его место должен себя ставить.
Ой, да ладно, Игорь, мы все хороши, вступилась за Виталика Оля, Ты вчера не трезвее других выглядел.
Но извини, Оля, каким бы он снова пошевелил усами, Каким бы выпившим я ни был, голым по вокзалам я не бегал и от поезда с хомяками не отставал. И разрешите вам обоим на всякий случай напомнить о пистолете, который этот ваш подзащитный таскает с собой в редикюльчике.
Игорь демонстративно отставил в сторону бокал с пивом и сложил руки замком на груди.
Ну, и что ты предлагаешь? спросила Оля, Бросить его?
Да елки палки! Ну что значит «бросить»? снова вспылил Игорь, Я вам в сотый раз повторяю это взрослый человек! Мы ему не опекуны и не няньки. Вляпался пусть сам выбирается!
Но это же мы его вещи почтой отправили. Если бы сдали их в милицию, все было бы
Было бы! Да срок бы тебе впаяли, Сережа, и всего-то делов! театрально всплеснул руками Игорь.
Ну, не преувеличивай, попытался я сбить напряжение, но тот уже разошелся не на шутку:
В-общем, так! Сейчас этот Пушкин приходит в себя, мы объясняем ему, где теперь его вещи, покупаем билет до дома, жмем цветную волосатую руку и аривидерчи! Пусть катится на все четыре стороны! Все! Баста! Я отдыхать сюда приехал!
С этими словами Игорь встал из-за стола и решительной походкой направился к мирно сопящему, еще ни о чем не подозревающему Виталику. Мы же с Олей остались сидеть в тени зонта, неспешно потягивая пиво и с интересом наблюдая за разыгрывавшейся чуть поодаль драмой. Хотя, начало ее складывалось как в многообещающей комедии.
Наш решительный друг несколько раз безуспешно пытался оторвать грузное тело псевдолыжника от скамейки, а когда понял, что занятие это бесперспективное, стал что есть силы тормошить того сначала за плечо, затем за уши, но когда дело дошло до пощечин, мы с Олей все-таки решили вмешаться. Да вот только решились поздно. Виталик проснулся и, не вставая со скамейки и не разбираясь, кто перед ним, и что вообще происходит, вломил Игорю по лицу одним из своих пудовых кулачищ. После чего подложил ладошки под щеку и продолжил наслаждаться мирным младенческим сном. Игорь же тоже прилег, но не на скамейке, а рядом, на траве. Оля подскочила к поверженному, но тот, держась за глаз, попытался встать, потерял равновесие, присел, снова встал и шатающейся походкой заковылял обратно в «Бар Малей». Молча.
Я в сердцах плюнул и выругался. Оля пошла за Игорем. Надо было срочно что-то решать, иначе отпуск превращался в «не пойми что», а история с Виталиком успела порядком надоесть.
Подойдя к Пушкину на небезопасное расстояние, я осторожно потряс его за плечо. Он, к моему величайшему изумлению, обернулся и, сфокусировав мутный взгляд, прохрипел:
О! Привет водолазам!
И вам не хворать, без особой радости в голосе ответил я, Что ж ты людей-то по чем зря обижаешь?