Иди на выдачу, скривилась она. Две машины подошли, парни не справляются. Будешь считать места, чтобы лишнего не уволокли, потом накладные подпишешь и в офис принесёшь. Поняла?
Да.
Эта работа была привычной. Тяжёлой, потому что приходилось таскать коробки и мешки. Двое грузчиков постоянно бегали на перекур, и приходилось отдуваться за них, потому что Алёна Дмитриевна за что-то меня невзлюбила и правдами, и неправдами пыталась лишить то зарплаты, то премии. Мальчишки легко могли перепутать маркировку и загрузить не то, так что я часами стояла на морозе, перепроверяя каждый вынесенный со склада ящик. А иногда, матерясь, уносила и приносила верный.
Сегодня день тянулся особенно долго, потому что я переживала за Стаса. Как он там, пришёл в себя или нет? Поел? Или, проснувшись, оделся и покинул дом, даже не думая о благодарности?
Накручивая себя, к концу смены уже не чуяла под собой земли, летела на остановку, чтобы успеть на автобус и вернуться домой. Грузчики смеялись, что-то кричали вслед, но я не слушала, мысленно находясь уже дома.
Слышали? Говорят, убили вчера в городе помощника Самого!
Да что ты?
Ваньку-шкафа? Ох, хороший был парень
А дом у Загорских сгорел?
У них!
В «Гармонию» мясо парное завезли, я вот купила, дешёвое!
Мясо! Я так и подпрыгнула на месте. Задумалась, замоталась, а в магазин не зашла, нужно было
Стой, Катя, с чего ты так распереживалась из-за чужого мужчины? Он сегодня есть, завтра нет, даже знать не знает, как тебя зовут, а ты ужины совместные с ним планируешь. Дура! Мало тебе проблем было, так ещё нагребла до кучи.
Разозлилась на себя, выдохнула и больше не слушала, о чём говорят. Спокойно доехала до своей остановки, вышла, ёжась от вечернего холодка. Солнце уже скрылось за горизонтом, но его последних отблесков должно было хватить, чтобы добежать до дома. Сегодня мне повезло, я успела на рейс пораньше, так что смогу поговорить со Стасом не второпях.
У дома замерла, толкнув калитку, но так и не решившись войти. Свет горел в зале и на кухне, это обнадёживало. Не ушёл, значит, можно будет поговорить и всё обсудить, сказать, чего хочу и о чём думаю.
Я всегда считала себя трусихой. Слабой. Нерешительной. Но сегодня не хотела этого показывать. Моя жизнь! Жизнь стоит любых унижений
Толкнула дверь, вошла в коридор и замерла, глядя на изящные женские сапожки, смотрящиеся в моём простом доме глупо и несуразно. Когда-то я носила вещи и покрасивее, но это было в той, прошлой жизни, до того как моя лодка не выдержала волн бушующего моря.
И смотря на этот привет из прошлого, вздрогнула, гадая, кого судьба привела ко мне. Неужели за Стасом уже приехали?
Разулась, повесила пуховик на вешалку и пошла на кухню, откуда раздавались голоса. Я не прислушивалась, боясь чего-то своего, ещё не сформировавшегося, но дикого, бьющего в самую глубину сердца.
Катя! А ты сегодня рано, на губах Шуры, по-праздничному ярких, застыла вымученная улыбка.
Они сидели за столом. Вдвоём. Чужой мужчина, от которого я буквально чувствовала исходящий холод, напряжённый, следящий за мной взглядом. Неожиданно в линялой футболке, которая натягивалась на широких плечах, грозя лопнуть. Он поймал мои глаза и не собирался выпускать из плена, да и я замерла, потому что не ошиблась Точнее, ошиблась, но так, что хотелось широко улыбнуться.
У него были голубые глаза. Яркие, сочные. Немного настороженные и холодные, но не ледяные. Наверное, будь в них чуть больше жизни, и я могла бы забыться на время.
Здравствуй, произнёс он, и снова, как тогда, на дороге, я окунулась в согревающее тепло.
А мы тут со Стасом выпить решили за знакомство, торопливо добавила Шура, и я заметила на столе бутылку вина, которую мне подарило начальство к Новому году. А ты рано так приехала
Успела на автобус.
Двусмысленная ситуация, но я не могла его винить. Красивая заводная девушка, а я никто. Может позволить себе развлечься. Да и Шура не упустила бы возможность проверить на слабину свободного мужчину. Не муж он мне, даже если бы и мог им быть, но я отсекла все вероятности, сказав, что бывший.
Я не пью, уже говорил, равнодушно произнёс Стас. Александра, я бы хотел поговорить с женой наедине.
Шура, зачем же так официально? Александра! засмеялась подруга, но поднялась из-за стола, бросив на меня ещё один непонятный взгляд. Но ты не забывай, что я говорила. Катя у нас девушка серьёзная, раз сказала, что ты бывший муж, значит, отпустила уже, и уже подойдя ко мне, замерла в дверях, одёргивая короткое блестящее платье: Огонь мужик, ты смотри, если не нужен, я его добью.
Иди, Шур, нам с ним на самом деле нужно о многом поговорить.
Говорите. Пока, Стас!
Она вышла в коридор, и я не стала её провожать, хотя и ждала, когда захлопнется входная дверь. Прислушивалась к шорохам, отсчитывая секунды, боясь начать разговор. Просто он так смотрел на меня Внимательно, пристально, изучающе, что я забыла обо всём, что хотела ему сказать, о чём потребовать.
Пока! Завтра на работе поговорим!
Хлопнула дверь.
Здравствуйте, Стас, я прошла и села напротив него, заняв место Шуры. Отодвинула в сторону стакан, удивившись, что никто из них не достал из шкафа бокалы.
Так официально, вдруг повторил он её слова. Ты на меня злишься за что-то?
Злюсь? удивлённо замерла, качнула головой, отводя в сторону взгляд. Мне-то за что злиться? Но если хотите Хочешь Просто вчера всё так быстро случилось, и я теперь хочу сказать
Почему мы развелись?
Замолчала, подняла голову, ошеломлённо решая, что ему говорить.
Развелись? О чём это он, мы никогда не были женаты! Или это насмешка такая, укор за глупые фантазии.
Мне пришлось так сказать Шуре, иначе бы она не помогла дотащить тебя до дома.
Я сильно напился? скрипнул Стас зубами.
Ты? Нет, просто Ты не помнишь?
Он протянул руку и положил её сверху на мою ладонь, осторожно сжав, словно боясь, что я выдерну, закричу, сделаю что-то, что не понравится ни одному из нас.
А я только и могла, что ждать его ответа, теряясь в догадках, что же происходит с этим мужчиной. Он не слабый, и его не запугать прямыми угрозами, даже не сомневаюсь в этом. В голосе, в манерах, в походке, во всём чувствовалась властность и умение настоять на своём. Так что же происходит за этим столом, почему кажется, что он ждёт моего ответа затаив дыхание, а я тяну, не решаясь нормально заговорить?
Кать, я не знаю, что натворил вчера, голова раскалывается и Я не помню. Ничего не помню. Ни тебя, ни себя, ни этого дома. До сегодняшнего утра чёрная пропасть, которая бесит. Бесит, я знаю! Не помню себя, но знаю, что никогда не чувствовал такой беспомощности! Что ты у меня есть, не подозревал, пока эта Шура не пришла. Я ведь как её увидел, испугался, хмыкнул Стас. Не мог я такую женщину выбрать, не моя она.
А я твоя? вырвалось у меня.
Моя, ответил твёрдо, смотря прямо в глаза.
И захотелось в сказку, в придуманную, иллюзорную сказку, где я и сильный мужчина, который готов настоять на своём.
Было уже.
Плавали.
И чем закончилось, вспоминать не хочется, убежать бы теперь.
Не твоя, отстранилась, возводя между нами стену. Не была твоей и не буду!
Нужно всё объяснить, он должен понять, но в голове бьётся страх, что не выйдет. Я его не знаю, так вдруг обвинит меня в чужом преступлении. И что тогда? Мне страшно, страх этот уже под кожей, въелся так глубоко, что дышать трудно, что слёзы в горле, но я держусь. Мне давно нечего терять, кроме жизни, а её я выцарапываю, выбиваю из чужих цепких рук. Тянусь к весеннему солнцу.
До Нового года.
До первого марта.
До Ивана Купалы.
Я не строю планов, я живу от даты к дате, но, главное, живу и могу дышать этим воздухом.
Стас резко поднялся и вышел в коридор, зашуршал там чем-то, а потом вышел из дома, хлопнув дверью так, что покачнулось всё моё старенькое жильё.
Глава 3
Стас
В голове стучали поезда.
Тух-тутух, тух-тутух. Стальные колёса по рельсам.
Били в виски, оглушали, топили в сером мареве ещё не закончившегося сна. Я пытался выплыть, помня, что нужно это сделать, иначе случится нечто плохое. Страшное. Непоправимое.
И не мог.
Стас?
Голос. Женский. Чужой. Я точно знал, что чужой, но именно он вывел меня туда, где сквозь закрытые веки светило солнце, где пахло едой и сыростью, а по ногам бродил холод.
Открыл глаза и уставился в дощатый потолок. Тёмный от времени, рассохшийся, нелепый и совершенно незнакомый. Он, как и витавшие вокруг запахи, настойчиво твердил, что я сошёл с ума. Я точно знал, что терпеть не могу цветочный запах постельного белья, не ем сосиски и не пью водку, но
Я лежал в кровати, от которой пахло лавандой, небрежно укрытый одеялом. От меня воняло дешёвым спиртом и лекарствами, а вокруг разливался запах общежития еды при полном отсутствии кофе.
Я помнил, что люблю кофе.
Но не мог вспомнить своего имени.
Сел на кровати резко, одним движением, и застонал от боли, ворвавшейся в затылок контрольным выстрелом неопытного киллера.
Что, твою мать, здесь происходит?
Завертелись мысли, анализируя обстановку и моё состояние.
Жив, голова разбита, ничего не помню.
Удар или напился до беспамятства? Тогда где я сейчас? Не могу поверить, что унылое жильё с древней обстановкой принадлежит мне, слишком не похоже на меня. Или это я сейчас не похож на себя?
Кое-как встал, поморщился, поняв, что одет по-дурацки: рубашка, трусы и носки. На руке часы, на безымянном пальце широкое золотое кольцо. Женат? Тогда где моя жена, если я в таком состоянии?
Вопросы множились, и от этого сильнее болела голова. Но я нашёл силы, чтобы встать, обойти дом, найти ванную комнату, которая выглядела как декорации к фильму ужасов. Умылся холодной водой, но в себя так и не пришёл, в голове звенела пустота, которую нужно было чем-то заполнять.
Скудная обстановка спальни и зала, на кухне обычная деревенская печь, в которой потрескивают угольки. Прошёл мимо, но потом вернулся, закинул в неё несколько поленьев из лежавшей на полу кучи. Не думаю, что сам буду рад, когда огонь потухнет и в доме станет холодно. Третья комната оказалась запертой, но я не стал её выбивать, дёрнул пару раз ручку и отступил, решив потом найти ключ и узнать, что прячется за ней. Вернулся на кухню и подтянул поближе кастрюли, найдя в них макароны и скукожившиеся сосиски. Аппетита ни то ни другое не вызывало, но чувство голода проснулось вместе со мной, так что выкобениваться не стал. Дают бери.
Ходить в трусах и рубашке мне не нравилось, поэтому первым делом после скромного завтрака отправился на поиски шкафа с моими вещами. В спальне нашёл только женскую одежду два летних платья, одно тёплое, парочку свитеров и джинсы. Негусто. Но ничего мужского, хотя пустые полки ещё оставались.
Повезло в зале.
Я едва смог открыть шкаф, от времени дверцу заело, пришлось приложить усилия, чтобы не сломать, но выйти победителем. И почему такое чувство, что вот такое совершать мне ещё не приходилось?
Зато нашёл вещи и переоделся. Пахли они, конечно, так себе, затхлостью и приторно-сладким порошком, но я переборол себя. В конце концов, это намного лучше, чем рубашка, которая вдруг стала душить. А потом вернулся в спальню, где в каждой вещи чувствовалась женская рука. Букет засушенных полевых цветов на подоконнике, брошенный на стул розовый плюшевый халат, полотенца и нижнее бельё
Захлопнул шкаф и выругался.
Ни одна вещь не стреляет в память, ни одна не кричит, что я помню эту женщину. Должен ведь? Но не помню.
Снова вернулся к шкафу, стараясь не смотреть на то, что мне не предназначено. Если эта комната женщины, то, может, не жены? Вдруг я в гостях у сестры или мамы?
На третьей полке повезло, деревянная шкатулка на простой навесной защёлке попала под руку. Если и она ничего не расскажет, то я сойду с ума от безысходности!
Открыл и замер. Пошёл к кровати и сел на край.
Сверху лежали фотографии, совсем немного, но руки начали дрожать. Улыбающаяся темноволосая девушка в том самом платье из шкафа. Сияющие глаза, разлапистый букет в руках. Эти снимки распечатаны на обычной бумаге, криво отрезаны, немного измяты, словно их пересматривали не один раз.
Одна или с парой в возрасте, наверное, родителями. Словно один день из счастливого прошлого, которое ей не хочется забывать. И я понимаю её, как никто другой, хочу увидеть хоть на одном фото себя рядом с ней, но нет. Только трое, только она. Но зато теперь я знаю, кто укрыл меня ночью, кто вытащил из темноты, кто накормил пусть и простой, но сытной едой. Я не мог быть ей безразличен, хотя её сейчас и не было рядом со мной.
Я не мог вспомнить, какой сегодня день недели, не помнил имени, не помнил, кто я и что позабыл в этом месте. Но счастливые глаза искупали всю убогость обстановки.
Она мне не сестра. Это знание родилось где-то глубоко внутри и опалило безумной радостью. Она обработала рану на голове, прикасалась ко мне, быть может, спала этой ночью рядом?
Я отложил фотографии в сторону, мельком глянул на документы, зацепив взглядом мужское имя на дарственной. Год рождения не совпадал, слишком уж далеко от стоял от моего возраста, поэтому даже не придал ему значения, а вот обе фамилии казались незнакомыми. Удивительно, я помнил, что мне тридцать два. Знал. Будто это было для меня чем-то очень важным, тем, что не стирается как имя. Глупо. Да и женщина в документах была намного старше. Но со всем этим можно будет разобраться потом, если память не вернётся и придётся учиться жить заново, а пока
Конверт. Небольшой, но набитый деньгами. Крупные купюры. Машинально пересчитываю, удивляясь, откуда здесь такая сумма. Не то чтобы очень большая, но глядя на дом, не скажешь, тут хранятся сбережения.
Немногим больше двухсот тысяч.
«На карманные расходы!» всплывает в памяти.
Мои слова или мне? Но явно не эти деньги, заботливо спрятанные с глаз подальше.
Я убираю всё на место и возвращаюсь на кровать, понимая, что голова продолжает ныть, а попытки что-то вспомнить заканчиваются чёрным провалом. Кто я такой? Глупец.
Засыпаю и просыпаюсь от стука в дверь. Гулкого и громкого.
И женского голоса:
Стас, ты дома?
Что ж, теперь мне известно, как меня зовут.
Быстро встаю и иду в коридор, странно ожидая, что сейчас увижу её, но замираю, понимая, ярко-накрашенная блондинка чувствует себя в этом доме намного увереннее, знает моё имя и И слишком призывно улыбается. Инстинкты говорят, что сейчас я жертва, а охотник заряжает ружьё, кривя алые губы.
Привет, здороваюсь настороженно.
Ох, а Кати дома нет, да? спрашивает и переступает через свои сапоги, становясь ниже ростом. У неё большая грудь, покачивающаяся в вырезе крикливого платья, худые бёдра и ноги, обтянутые чёрными колготками.
Катя? это имя мне ничего не говорит, но вспыхивает надеждой.
Хотела её застать, но раз уж тут ты, то давай хоть нормально познакомимся, бывший муж моей подруги! засмеялась, кокетливо убирая в сторону волосы.
Давай, иду в кухню, а самого трясёт от ярости.
Я бывший муж? Бывший?
Неужели счастливые глаза в прошлом? Поэтому и нет меня на фотографиях, что нет общих воспоминаний, которые следует хранить также бережно?
Где-то на задворках бьётся мысль, что если бы я женился, на самом деле женился, то только один раз и на всю жизнь. Словно установка, правило, которому следовал и буду следовать.
Бывший муж Никак не могу уложить в голове. Не обо мне, просто не обо мне.
Вот ты вчера набрался, Стас, смеётся девушка, идёт к шкафу в углу и достаёт оттуда бутылку недорогого вина. Мы с Катей тебя еле дотащили!
Я так много пью? прозвучало слишком резко, но она не обратила на это внимания.