Тогда мне нужен ствол, сказал Егор.
Справедливо шелестя фантиком, согласился Тутыр.
Себя не подстрелит? снова отозвался Кобергкаев.
Берг, отдай ему свой, Тутыр забросил конфету в рот.
Берг внезапно заткнулся, будто его окатили холодной водой и послушно, но точно без удовольствия сунул Бису пистолет между сидений, глушитель передал следом. Левой рукой Бис скинул магазин себе в ноги, снял с предохранителя, прихватил левой жестко за затвор, неподвижным большим пальцем протеза с силой натянул пистолетную раму вперед, неуклюже согнувшись, осмотрел патронник, лязгнул, снял с боевого взвода пружину, зажал пистолет рукоятью в коленях, четким движением навернул глушитель Но тут же раздумал. Быстро свернул приспособление со ствола, скинул в карман брюк, чтобы не мешал пистолету в куртке, решив, не зная всех обстоятельств происходящего, быть готовым на мгновенную ответную стрельбу через карман одежды.
Ого! Да ты трюкач? сказал Тутыр, одобрительно улыбаясь.
Егор в ответ сгримасничал, перехватил пистолет и выверенным движением вставил магазин с патронами в рукоять:
Это не трюк спрятал он ствол в карман, даже не фокус Нет даже секрета в том, что бытовые трудности одноруких разрешаются исключительно мучительным трудом. А в работе с пистолетом нет ни фокуса, ни трюка, ни проблемы заряжай, стреляй, чисть. Гораздо серьезнее проблема мне пришить пуговицу. Вот это трюк!
И какой же? спросил Инал.
А это уже секрет! Расскажу в другой раз, если будет интерес. Так кто нам конкуренты?
Бойцы из «Оплота» и «Кальмиуса» но, из серьезных Калининское РОВД Вообще, этим заняты почти все спецподразделения, а под их видом и разные ОПГ. Но Главой Республики задача поставлена именно нашему батальону, короче. Так что, смотри в оба!
Порочащих наше имя будем нещадно карать! добавил Кобергкаев.
Последнюю фразу Егор пропустил мимо ушей, чтобы в мозг не попала; про Берга он все уже, собственно, понял и в нем не сомневался.
Выйдя из машины, все четверо отправились в администрацию рынка. Егор шел замыкающим и оглядывался по сторонам. Донецк совсем не походил на Грозный, но Моздок, по атмосфере, напомнил сразу: еще не война, но уже ее граница.
К директору рынка Егора не взяли, предусмотрительно оставив с секретаршей. Егор, довольно долго обустраивался в кресле у окна, а затем стал пялиться на нее, найдя привлекательной, мысленно выстраивая необременительный разговор, думал, о чем таком заговорить, но мало, что шло в голову.
На вид ей было за тридцать. Она поднялась из-за стола, как только они вошли и осталась стоять, натужно листая бумаги из черной папки и складывая обратно и, Егор догадался не сразу, конечно, очевидно была встревожена визитерами, словно видела не впервые. Бис успел заметить, что сообщить о визите директору ей не дали, Голиаф пригрозил женщине кулаком, а это означало, что важен был эффект неожиданности. Наконец, Егору все стало ясно, решив, что светская беседа вряд ли станет уместной.
Троица у директора задержалась ненадолго. Первым появился Кобергкаев, которого Егор по большей части, видел в затылок, скрытый водительским сиденьем. Он вышел с лицом, какое встречается у людей с наслаждением и удовольствием причиняющих другим боль и страдания. В руке он держал сверток, как если бы хвастался добычей или прикидывал вес. На каменной физиономии Голиафа совсем мало что читалось. Тутыр был непроницаем. И только смущенного вида директор, провожавший гостей до двери, взмок и покрылся противным потом и все тряс сбившейся прической, как если бы к нему безжалостно липли мухи. Или прежде, разок для острастки, залепили в ухо. Все трое даже не взглянули на симпатичную секретаршу, как если бы ее не было.
За полдня группа объездила с десяток торговых точек: три рынка, четыре торговых павильона, три гостиницы.
На Покровском прошлись по рядам, Тутыр обменялся с какимто ополченцем коротким разговором и сразу уехали.
В гостиницы Бис не входил. По приказанию старшего, всегда оставался снаружи, стоял как дворецкий на сигнализации.
Всей группой отобедали в кафе на Молодых Шахтеров. Улица запомнилась Егору только потому, что аншлаг с названием и номером дома хорошо читался в окне на стене здания через дорогу, а не пролетел за окном на высокой скорости. В столовке Егор заказал отварную курицу с макаронами и стакан питьевой сметаны, но желудком мечтал о куске хорошего ростбифа.
Конечно, на маршруте встречались: и проспект Гурова, где Егор заметил большое скопление ополченцев с оружием, и вывеска «Свежее мясо» на Горького, видимо проголодавшийся на тот момент мозг отметил, где при случае искать свиные стейки для жарки, и красивое здание «ДонбассПалас» на фоне урбанистического стеклянного монстра, но названия этих улиц Егору известны пока не были.
Совсем мало объектов проинспектировали после обеда, так Голиаф охарактеризовал проделанную работу, отыскав емкое слово в глубине своей внушительных размеров головы, за едой, после чего вернулись в батальон.
Под конец дня наступило время расстаться с пистолетом. Бис ощупал его, словно постарался подушечками пальцев запомнить профиль, увесистую тяжесть и даже уловил запах пороха из него не так давно стреляли Ему нравились пистолеты. Но с этим Егор уже не хотел расставаться, за короткое время привыкнув к его соседству в кармане. Только когда Егор остался с одной рукой, автомат собран так, что его стоит держать, безусловно, обеими руками, он обратил на этого «зверя» внимание. Этот пистолет был хорош.
Берг, Егор с сожалением протянул ствол его хозяину.
Чо суешь? озлобленной острой бородой и оттопыренными локтями встретил Кобергкаев. Почистишь вернешь!
Отвяжись от него, заступился Тутыр. Он же не стрелял
Да, без разницы мне! Такой порядок
Все верно, согласился Егор. Почищу, нет проблемы.
Берг остался доволен собой.
«Может он сразу родился таким?» решил Бис.
Казалось, эта тщедушная победа принесла Кобергкаеву небывалое удовольствие, которое тому захотелось растянуть.
Эй, бесенышь, пятнадцать минут тебе на все!
В грудном отделе позвоночника Егора, будто чтото лопнуло, раскалившись до красна известное дело почти у всех бывших военных, особенно офицеров, есть проблема с подчинением. Чем, выше звание, чем позже ушел в запас, чем никчемнее любое «начальство» тем серьезнее травма.
Берг, я хочу тебя попросить об услуге, могу? сказал Егор, прижав пистолет к бедру.
Смотря о чем бесенок! с радостным удовольствием дразнил Берг, отказываясь замечать в голосе Биса тревожные нотки; упиваясь наслаждением, которое не отпускало. Ну?! Чего хотел?
Не называй меня так иначе я утащу тебя в ад!
Что?! Берг призывно выпучил глаза. Чо, ты, сказал, шлюха?! брызнул он слюной и бросился на Биса с кулаками.
«Почему вдруг шлюха?» успел подумать Егор.
Он отступил на шаг и залепил подлетевшему Бергу в лоб рукоятью пистолета, как молотком. Берг рухнул в ноги, словно бежал и провалился под тонкий лед. И только стонал оттуда тихо и совсем жалобно как обмороженный в ледяной воде ягненок.
Бис отступил еще и, казалось, был готов к стрельбе.
Эй, боец, остынь. Опусти ствол, тихо сказал Хадаев. Продолжать не стоит.
Егор повиновался. Так и стоял в сторонке.
Рукоятью Егор рассек Кобергкаеву лоб до самого носа, да так, что на лицо они стали похожи как родственники из зеркала.
Голиаф посмотрел на Биса злыми глазами, которые стали совсем крошечными, молча оттолкнул его широкой ладонью, в которую поместилась, казалось, вся грудная клетка Егора и одной правой выцепил Берга из полыньи как багром, за лямку на разгрузочной системе.
Берг тем временем ощупал лицо, будто кровью умылся или пригоршню спелой вишни раздавил, от чего волосы как вспотевшие прилипли ко лбу, и все повторял:
А чего он, а? Алан? Чего он, а?
Поддерживаемый Голиафом Кобергкаев пребывал в состоянии грогги, словно годовалый малыш поставленный впервые на ноги, и позабыв о них, никак не мог сосредоточиться на Бисе отловить его в своем фокусе, попеременно целясь то одним, то другим глазом и неприятно вращая головой, вроде, спрашивая: «Чо, смотришь, а? Чо, смотришь, сучка!»
Сам виноват, спокойно сказал Голиаф малышу, выговаривая ему как несмышленому. Тебе говорили не лезь?! Говорили
Я убью его Клянусь! Слово даю: убью! жалостливо и совсем беспомощно, будто заведомо сомневаясь в силах, клялся Кобергкаев.
Для начала ствол верни сказал Голиаф Бергу, словно предлагал побороться за него с калекой, полагая, будто Бис теперь пистолет ни за что не отдаст.
Сменив тяговый протез на бионический, Егор по армейской привычке, на табурете, распотрошил пистолет на детали, с головой погрузившись в чистку ударноспускового механизма и свои мысли о случившемся за день: новом, неприятном или даже гадком для себя и ожидаемом в ближайшем будущем, отметив, что с непривычки зудит культя ноги.
Егор! Вот, ты где! Еле нашел тебя! Бля, как ты здесь? радовался Песков и уже обнявшись, полушепотом добавил. Ну, и обстановочка у тебя здесь как в плену у талибов!
Нормально, Вить! отмахнулся Бис.
Друзей уже завел?
Пока только двоих
Ну, хорошо! обрадовался Песок, не уловив в словах сарказма.
Ты, как здесь оказался? Где сейчас? отсыпал Егор встречных вопросов.
Ротного привез! «Медведя»! улыбался Песков, искренне радуясь встрече. Механик наш, Ильич, старый дед, приболел Ну, и предложил командиру меня водилой на время! А я подумал: а чего мне сидеть, вдруг свидимся, а не свидимся так узнаю хоть, как ты? Нас, с опорника по ротации, кинули роту Абхаза сменить в районе кладбища, вблизи аэропорта. Держим нациков в загоне Вчера учебные стрельбы были, отстрелял с ПК по крыше аэропорта на зачет командир принимал!
Егор криво улыбнулся одним ртом.
Как рука?
Егор собрал пальцы в кулак.
Ну, круто, брат! оценил Виктор. Терминатор отдыхает! Кстати, у нас, на опорнике, все по позывным друг друга зовут у тебя уже есть позывной?
Нет, признался Бис, честно полагая, что теперь Кобергкаев не станет настаивать на своем.
Бери «Терминатор». Такого, здесь, точно ни у кого нет.
Бис продолжал дурно улыбаться.
Пока ехали с командиром я о тебе разговор завел, мол, мы знакомы, хочу проведать. Он, кстати, знает о тебе, помнит; сказал, что у него тоже к тебе давно важный разговор имеется. Но какой не сказал Так что, собирай «шпалер», идем, у машины дождемся.
Шпалер? Ты где слов таких нахватался? Вроде, молодой, а словечки как у бывалого арестанта?
Один «правильный» сиделец из Жоринской роты пистолет так называл. Ну, я запомнил. А автомат знаешь как? «Авторучка»! «Крючок» его позывной. Он у них в роте, вроде специалиста по угону тачек промышляют они этим: отжимают у здешних барыг-бизнесменов приглянувшуюся технику, переоформляют в РОВД, ссылаясь на решение Правительства Республики, какие-то тачки в собственность батальона уходят, а какие-то через Ростов гонят в «Рашку», на продажу. Может быть, даже в Воронеж? вспомнил Песков про родной город. Механизм по раскулачиванию жидовских еврохохлов отлажен, улыбнулся он. Под видом все для фронта, создаем видимость, что все для победы!
Вить, дальше с таким набором слов только в тюрьму. Если так пойдет, ты по-русски говорить совсем разучишься.
Не разучусь.
Слышал такое? Если путь прорубая отцовским мечом, ты соленые слезы на ус намотал, если в жарком бою испытал, что почем, значит, нужные книги ты в детстве читал произнес Егор.
Ты это Тоже! Сам? Умеешь? как полная сахарница с мелким песком рассыпался Виктор, у которого сладко засосало под ложечкой от зарифмованных строк. А мы, раньше, во дворе с пацанами в «буриме» играли и рэп-баттлы устраивали. Я тоже сочиняю рэп, но выходит так себе А у тебя прям
Это Высоцкий, Вить. Не я. Читай больше это полезно. И сомнительных друзей не заводи продадут, подставят, разменяют как монетку, Егор собрал ствол, поднялся, сунул пистолет в карман куртки, придвинул табурет к кровати. Веди к своему ротному. И вот еще что: не все отобранное здесь под видом раскулачивания принадлежит буржуям, их имущество давно за границей, а если и осталось что-то ценное здесь хорошо охраняется. И машины, которые отправляются в Ростов наверняка собственность рядовых граждан. Понимаешь?
Да, знаю я. Ясно мне это было с самого начала. Шутил я так. Ты, прям, как отец мой
Оба вышли на улицу и направились к машине на внутреннем дворе.
Вы с отцом близки? спросил Бис по пути.
Не особенно
Знает, что ты здесь?
Нет. Ему не нужно этого знать, отмахнулся Виктор.
Напрасно ты так, Вить У меня ведь были похожие отношения, и я об этом кое-что знаю.
И что же?
Егор влез руками в карманы, наткнувшись левой на пистолет. «Шпалер», вспомнил он на минуту.
Помню, под конец моего взросления отец перестал меня понимать. Не думаю, что он очень старался. Он пахал на двух работах в три смены, чтобы прокормить семью, поэтому я рос сам по себе. Когда он понял, что у нас очень хрупкая связь друг с другом, попробовал снова, но потом перестал совсем. Не потому что не хотел, скорее я все делал наперекор, не мог слушать его нравоучения, спорил, скандалил, не хотел жить его жизнью. Тогда мне казалось, из-за того, что его жизнь была тяжёлой, он хотел такую же для меня. Ну понимаешь, да? Иногда отцы себя так ведут. Я сопротивлялся. Но вот что забавно. Что именно так все и сложилось, будто не было у меня иного выбора военное училище, война, фугас, протезы Может показаться, что так он меня готовил, закалял для суровой жизни, может даже для войны. Но это не так. Он войны не видел. Родился в сорок девятом, в голодные послевоенные годы, родители его рано умерли, он рано повзрослел, много работал, вырастил четверых братьев и сестру, женился, родил сына и воспитал как умел, вряд ли думая о том, что такое воспитание портит характер. И вдруг война чеченская. Что он мог рассказать мне об этом? Что он мог об этом знать? Ничего. Война это ведь ничто иное, как жизнь при смерти, к которой как известно не подготовиться, она приходит внезапно. Но если война случилась, есть один выход, ее пережить. Однако и после нее жить не просто. Когда тебе вдруг покажется, что тебя никто не понимает иди к отцу. Он тоже не поймет тебя сразу. Да, ты и сам не поймешь себя быстро. И это нормально. Потому что мы особая категория, мы воевавшие дети не воевавших отцов.
Как это? весело спросил Песков.
Его забавлял нравоучительный тон Егора.
«Вроде, еще не дед думал он, улыбаясь, и не отец вроде. Нет? Нет. Вдруг мой дурак в маске? Нашел меня, гад! повнимательнее присмотрелся он к собеседнику. Нет, точно не он. Я б узнал. Да и маску рожи Тириона Ланистера поискать еще надо Препод? Точно! Институтский! забавлялся сам с собой Песок.
После Великой Отечественной, выросло поколение, которое не видело всех ужасов войны, но они жили на рассказах, на впечатлениях от них. И вот, прошли каких-то тридцать лет, у наших отцов подросли дети то есть мы.
Это ж норм! Сорок первый по сорок пятый можем повторить!
Вить, не говори так! Доблаебы с подобными наклейками на машинах Егор, заметив таких в городе в первый же день, в Донецке действительно, как по объявлению, появилось хоть расстреливай, как-то сразу отделил Витька, сочтя его глупым чтецом надписей, от тех, кто клеил, а значит, убежден был Егор, так думал, заговорив в третьем лице, ничего не знают о войне, ничего о том периоде! Что они могут повторить? Они не знают, как сделать худую пародию! И могут повторить только себя, нарожав себе подобных уебанов!