Однако бессмертный и тут умудрился обмануть ожидания непутёвого мага, он не сделал ни единого жеста, чтобы потянуться к пистолету, словно не считал Мартина достаточно серьёзной угрозой для того, чтобы воспользоваться оружием. Как ни странно, это совсем не ободрило растерявшегося мальчишку, напротив, ему отчего-то сделалось совсем тошно.
Кто ты такой? небрежно поинтересовался бессмертный, подойдя вплотную. Отвечай.
Я Мартин, послушно пролепетал почти Творец, хотя вроде бы совсем не собирался знакомиться со своей потенциальной жертвой. Однако желание угодить этому странному мужику сделалось вдруг настолько подавляющим, что промолчать показалось ему немыслимым кощунством.
Самым удивительным было то, что Мартин вовсе не находился в трансе, его сознание было как никогда ясным. Он отлично понимал, что бессмертный применяет против него какую-то психотехнику, но противопоставить ей ничего не мог, да что там противопоставить, он даже приблизительно не представлял механизма её действия. Сказать по правде, Мартин был настолько шокирован своей беспомощностью перед вроде бы обычным человеком, что в момент утратил способность не только нападать, но и защищаться.
Ты ведь не случайно здесь оказался, Мартин, бессмертный задумчиво посмотрел на бегущие по небу облака, тебя прислали меня убить. Ты служишь загонщикам?
Нет, я никому не служу, это просто испытание, слова сами собой слетали с языка Мартина, он оказался не в силах даже контролировать свою речь, но это почему-то уже не вызвало огорчения.
Вот как? бессмертный на секунду задумался. И кто же устроил тебе это испытание?
Мой наставник Джарет, он тоже бессмертный, сцена во всей своей сюрреалистичности всё больше напоминала светскую беседу с той только разницей, что один из её участников не мог её закончить по своему желанию.
Уж не тот ли это Джарет, который командует рейдами загонщиков? продолжал допрашивать Мартина бессмертный.
Да, он участвует в рейдах, послушно пролепетал мальчик, хотя отлично понимал, что этим признанием, скорее всего, подписывает себе смертный приговор.
Некоторое время бессмертный молчал, как бы раздумывая о своих дальнейших действиях. Впрочем, возможно, он просто сканировал окружающее пространство на предмет других нежданных гостей, например, того самого наставника, о котором упомянул его облажавшийся ученик. В сердце Мартина тут же вспыхнула надежда на то, что бессмертный засечёт Джарета и по необходимости переключит своё внимание на более опасного противника. Увы, его надежды не оправдались, во взгляде бессмертного не появилось ни малейших признаков беспокойства. Похоже, эти парни умели не только ощущать присутствие других людей, но и блокировать свои собственные эманации.
Мартин мысленно взмолился непонятно каким богам о том, чтобы Джарет догадался, что пришла пора вмешаться. Он уже не думал о том, как придётся расплачиваться за свой провал, теперь ему сделалось по-настоящему страшно, и это, как ни странно, заставило его мобилизоваться для отпора агрессору. Наверное, если бы бессмертный пропустил этот момент, Мартину удалось бы сбросить наведённый морок, но тот вовремя учуял его страх и успел среагировать. Строгий взгляд из-под насупленных бровей буквально пригвоздил несчастного мальчишку к земле, заставив позабыть о сопротивлении. Всё, чего Мартину сейчас хотелось это чтобы стоящий перед ним человек перестал сердиться.
Не нужно меня бояться, я твой друг, единственный друг, в голосе бессмертного зазвучал металл. Ты мне доверяешь, Мартин? Непутёвый маг неуверенно кивнул, поскольку к этому моменту уже не мог издать ни звука. Тогда ложись на землю мордой вниз, прозвучала странная и в то же время жёсткая команда.
Колени Мартина подогнулись сами собой, и через секунду его лицо погрузилось в сухую колючую траву. Он не сделал ни единой попытки к сопротивлению, даже мысли такой у него не возникло. Собственно, все мысли вдруг куда-то улетучились, оставляя в голове полный вакуум. Страх, кстати, тоже растворился в какой-то странной и явно неуместной в данных обстоятельствах апатии, и это был, пожалуй, единственный позитивный момент. Мартина вдруг охватила странная уверенность, что всё будет хорошо, что бессмертный лучше знает, что нужно делать. Откуда взялась эта губительная доверчивость, он не понимал, но отчётливо ощущал, что она сделалась практически абсолютной.
Мартин, а ты не устал дышать? лениво поинтересовался бессмертный, и воздух, который только что легко проникал в лёгкие самоуверенного мага, вдруг сделался густым, как желе. Теперь каждый вдох требовал от Мартина прямо-таки неимоверного усилия. Не нужно себя заставлять, в этом нет никакой нужды, заботливо посоветовал коварный манипулятор. Перестань дышать, последние слова прозвучали как команда, и Мартин понял, что больше не сможет сделать ни единого вдоха.
Самое странное, что даже сейчас, чётко осознавая, что умирает, он не испытывал страха, но не потому, что был уверен в своей способности обходиться без тела, собственно, об этой способности Мартин забыл напрочь. Нет, он даже мысли не допускал о том, что ему удастся спастись, просто слова бессмертного отключили не только его волю к сопротивлению, но и инстинкт самосохранения. Мартин погружался в небытие с полнейшим безразличием, как будто наблюдал за происходящим со стороны. Наконец темнота раскрыла ему свои объятья, и он с облегчением провалился в них, словно в мягкую перину.
Реплика искателя
Если вы думаете, что превращение эфирного мира в материальный можно было осуществить только насильственно, либо с помощью обмана и манипуляции, то вы глубоко заблуждаетесь. Алгоритмы нашего благословенного мира вовсе не запрещают его преобразование. В этом смысле наш божественный вандал не нарушил каких-то сакральных заповедей. Дело в том, что параметры интерпретаций, которые наш ум использует для создания иллюзорной картинки реальности, вовсе не являются некоей константой, они есть функция одной весьма своеобразной переменной. В качестве таковой служит наше желание. Не удивляйтесь, моё утверждение вовсе не голословно, сему тезису имеется вполне рациональное подтверждение.
Каждый мир в проявленной реальности построен на своих правилах и алгоритмах, и вряд ли те алгоритмы, что лежат в фундаменте нашего мира, можно считать такими уж экзотическими. Разумеется, выбор основы для управляющих алгоритмов это целиком и полностью прерогатива его Создателя, но разве не логично использовать в качестве таковой наиболее мощные сигналы, а именно доминантную частоту в вибрационном спектре сознаний его жителей. У человеческих тел такой доминантой является диапазон частот, который буддисты именуют эмоцией страсти. Так что не стоит удивляться тому, что именно наши желания лежат в основе алгоритмов нашего мира.
Мы живём в мире желания, и если бы мы просто сами захотели превратить эфирный мир в материальный, то ничего фатального не случилось бы. Алгоритмы программы отработали бы наш сигнал, и всё. Никаких живодёрских концептов, погрузивших нас в невежество относительно своей природы, просто не потребовалось бы. Всё, что нужно было сделать нашему божественному вандалу это убедить эфирных существ в преимуществе мясных скафандров. Увы, похоже, он оказался не слишком грамотным маркетологом, и его рекламные заманухи не сработали. Вот и пришлось ему прибегать к откровенному вранью и запугиванию.
Попробуйте навязать меховую шубу обитателю жаркой пустыни, и вам сразу станет понятно, насколько это нетривиальная задачка. А вот если убедить такого упрямца, что шуба является неотъемлемой частью его существа, наподобие шкуры тушканчика, то даже уговаривать не придётся. Именно это с нами и сделали с помощью концепта субъектности тела, только вместо шубы, нам навязали мясные скафандры. Не стану спорить с тем, что с точки зрения маркетинга сей ход был просто гениальным, но его техническое воплощение отчего-то дало сбой, поскольку в качестве побочки мы лишились знания о смысле своего существования.
Наверное, утрата знаний могла и не привести к фатальным последствиям, если бы человечество по инерции продолжало следовать замыслу нашего Создателя, но этого, увы, не произошло. Похоже, в исходной конструкции наших тел деактивация большого количества их функций не была предусмотрена, а потому существа, предназначенные для того, чтобы стать условными бабочками, законсервировались на стадии условных гусениц. Иначе говоря, мы перестали воплощать свой исходный смысл в реальности, а потому утратили душевный покой и стали цивилизацией психопатов.
Кто знает, действительно ли наш божественный вандал планировал превратить наш мир в психушку, или просто не учёл последствий своей рекламной кампании, но так или иначе его действия поставили человечество на грань уничтожения. И дело тут не только в том, что человечество лишилось цели своего существования, но главным образом в том, что оно лишилось источника жизненной силы. Словно кто-то выдернул штепсель из розетки, и лампочка погасла. Да она ещё сохраняет тепло, и это медленное остывание позволяет нам наслаждаться отголосками прежней мощи божественного источника, но рано или поздно лампочка остынет совсем.
Глава 6
Сказать, что Вард бежал к дому ведьмы изо всех сил, было бы явным преуменьшением, он буквально летел как на крыльях, поскольку ведьмино жилище уже натурально напоминало пылающий факел. И всё-таки он припозднился со своей спасательной операцией. Когда Вард уже преодолел половину расстояния, крыша дома с громким треском провалилась, выстрелив в равнодушные небеса сноп алых искр и ошмётков горящей дранки. Обрушение перекрытия, как ни странно, слегка притушило пожар, поэтому Вард весьма легкомысленно сходу ломанулся в дверь, посчитав сие мероприятие безопасным. Увы, видимость ослабления огня оказалась обманчивой, из утробы дома на спасателя дохнуло таким жаром, словно это была печь для плавки металла.
Стало очевидно, что проникнуть внутрь этим путём не получится, и Вард бросился к чёрному ходу. Тут тоже было жарко, хотя огонь пока не охватил подсобные помещения целиком, и оставалась надежда, что Нарьяне всё же удалось избежать огненного погребения. Очень кстати рядом с чёрным ходом обнаружилась бочка с дождевой водой. Недолго думая, Вард разделся до пояса и намочил куртку и рубашку. Мокрую куртку он снова надел прямо на голое тело, а рубашкой обмотал голову. Дверь в хозяйственную пристройку оказалась запертой, причём изнутри, и Варду пришлось потратить пару лишних секунд на то, чтобы снести её с петель. Когда он наконец проник в дом, пожар снова разгорелся, и пламя, вырвавшись на свободу, рвануло к небесам, подобно гигантской алой птице.
К счастью, в пристройку огонь пока не добрался, зато от дыма тут почти невозможно было дышать, и видимость снизилась практически до нуля. Тем не менее это было единственное место в доме, где у обитателей оставался хоть какой-то шанс выжить. Соваться на чистую половину было бессмысленно, там царил настоящий огненный ад. Вард опустился на карачки и принялся наощупь обшаривать заполненное дымом пространство. Вскоре видимость стала немного лучше, поскольку дым потянулся прочь через открытую дверь, однако через ту же дверь в помещение начал поступать кислород, и пламя из комнат принялось быстро просачиваться сквозь щели в пристройку. Дольше оставаться в горящем доме было опасно, да к тому же и бессмысленно. Очевидно, что выжить в пожаре смог бы только тот, кто успел отсюда выбраться до обрушения кровли, а таковых, судя по всему, не оказалось.
Выругавшись сквозь зубы, Вард поднялся на ноги и направился к двери. Наверное, он бы так и ушёл, но в последний момент что-то заставило его обернуться, и сквозь дымную пелену он заметил торчавший из-под повалившегося стеллажа лоскут яркой материи. Откинув в сторону стеллаж, Вард к собственной радости обнаружил на полу пребывающее в отключке женское тело. Пламя как почувствовало, что намеченная жертва ускользает из его когтей, и рванулось из всех щелей. Но Варда уже было не остановить, он быстренько подхватил на руки свою бесчувственную находку и выволок её на свежий воздух. Однако, когда он уложил спасённую женщину на землю, то обнаружил два весьма странных обстоятельства. Во-первых, женщина была связана по рукам и ногам, причём довольно профессионально, а во-вторых, это была вовсе не Нарьяна.
В отличие от скрюченной тощей ведьмы, спасённая обладала прекрасными формами и моложавой внешностью, по крайней мере, насколько позволяли рассмотреть следы копоти на её лице и одежде. Назвать её молоденькой было бы, пожалуй, неправильно, это была зрелая женщина, явно за тридцать, но вряд ли старше самого Варда. Если бы не толстый слой пепла, то её длинные прямые волосы, скорее всего, были бы иссиня-чёрными. Высокие скулы, нос с горбинкой и немного грубоватые черты лица выдавали в женщине принадлежность к горским племенам, населявшим все долины Бескайской гряды. Иначе говоря, пленница была из местных, вот только было непонятно, кто её пленил: Нарьяна или её защитник-бессмертный, да и зачем.
Впрочем, разбираться в разыгравшейся тут драме было явно не место и не время, и Вард легкомысленно забил на столь явные признаки конфликтной ситуации. Он освободил от пут руки и ноги жертве насилия и осмотрел её тело на предмет травм. Женщина не была ранена, если не считать пары синяков, которые оставил упавший стеллаж, похоже, обморок был просто следствием отравления дымом. Немного поколебавшись, спасатель приступил к реанимационным процедурам, типа дыхания «рот в рот». Губы женщины были мягкими и пахли вовсе не дымом, а малиной.
Увлечённый своим захватывающим занятием Вард напрочь забыл про остальных участников этой огненной драмы, которые, вообще-то, тоже могли выжить. Для столь опытного вояки это, конечно, было непростительно, уж путы-то на руках и ногах женщины однозначно должны были его насторожить, но не насторожили. Наверное, его беспечность в какой-то мере оправдывал недавно пережитый шок от общения с орденскими боевиками, когда события начали происходить с такой головокружительной скоростью и полным отсутствием логики, что бедолага напрочь утратил чувство реальности.
Замри! властный мужской голос грубо опустил разомлевшего от аромата малины реаниматора на грешную землю, напомнив ему, что погружаться с головой в спасательский угар может быть небезопасно. Если шевельнёшься или хотя бы глубоко вздохнёшь, получишь пулю в башку.
Вард послушно застыл, враз сообразив, что за его спиной находится не простой человек, а бессмертный. Наверное, не будь он в этом уверен, то не преминул бы убраться с линии огня. Скорость реакции, которой обладало его тело, позволяла рассчитывать на успех подобного приёма, но от пули бессмертного ему было не увернуться. Тот факт, что этот парень, выбравшись из горящего дома, хладнокровно бросил связанную женщину умирать, однозначно свидетельствовал о его моральных качествах, вернее, об их отсутствии. Однако само по себе это ещё не делало его врагом Варда, в конце концов, у этого морального урода могли иметься личные мотивы, чтобы так поступить с несчастной. В любом случае, прежде чем начинать военные действия, стоило попробовать договориться.