Когда мы уже сидим на своих местах, я бросаю недовольный взгляд на Тео. Он сидит, сгорбившись и подтянув под себя колени.
Зачем ты соврал, Тео? Ты выставил меня идиотом.
Не знаю. Извини, Брант.
Тебе не нужно было врать, ты же знаешь. Если бы ты меня попросил, я бы сказал, что это мой жилет.
Он поднимает голову, во взгляде читается удивление.
Правда?
Да, правда.
Между нами повисла тишина. Я перебираю пуговицы рубашки в ожидании дальнейших слов Тео.
Наконец он вздыхает и выпрямляется.
Может, это тебе стоит быть Марио. Ты намного смелее меня, говорит мне Тео, бросая взгляд в мою сторону. Я могу быть Луиджи.
Нет, качаю я головой. Ты спасаешь. А я твой напарник.
Но
Марио не перестает быть Марио из-за того, что ему стало страшно. Он продолжает бороться. Он продолжает идти вперед, пока не побеждает все страшные вещи, говорю я, и мой голос смолкает в тихой аудитории. Подумай над этим. У него есть очень много шансов, которые в итоге помогают ему сделать все правильно.
Тео прикусывает губу, кивает, глядя вперед. Он молчит какое-то время, прежде чем шепчет:
Да. Ты прав.
Меня охватывает чувство счастья.
Гордости.
И в этот момент свет гаснет и открывается занавес. Ведущий приветствует нас, и представление начинается. Все танцоры выходят на сцену, первые среди которых младшая группа. Джун.
Они лишь силуэты в полумраке сцены, но когда загорается неоновый и пастельный свет, я вижу Джун: она стоит с пятью другими балеринами, держа одну руку на бедре, а в другой яркий аксессуар в виде леденца.
Я вскакиваю со своего места. Не могу удержаться.
Я улюлюкаю и кричу так громко, что вся толпа родителей начинает смеяться. Тео тоже смеется. Миссис Бейли закрывает лицо рукой, а мистер Бейли усаживает меня обратно. Но я, как сумасшедший, продолжаю махать маленьким артистам.
Джун замечает меня. Она сияет.
Лишь в этот момент, в самом начале, она выходит из образа: машет мне в ответ и случайно роняет свой леденец. Но как только звучит музыка, она танцует, как в сказке, словно была рождена, чтобы танцевать.
Она безупречна.
Она волшебна.
Мое сердце трепещет от радости, когда я смотрю, как Джун, уверенная, гордая и сильная, порхает и кружится по сцене. Она кланяется, и толпа аплодирует.
Она храбрая.
* * *
С тех пор Джун никогда не переставала танцевать.
Она так это полюбила, что повторила еще сто раз, а потом еще сто. Она сказала мне однажды, что тот день, возможно, был ее самым первым воспоминанием. Только сам концерт она даже не помнит.
Она помнит меня.
У нее осталось яркое воспоминание о том, как я, словно сумасшедший, поднялся среди моря людей и выкрикивал ее имя, чтобы подбодрить. Еще она запомнила мои слова, которые я произнес, когда ей стало страшно. Что нужно быть храброй. Она сказала, что хранила их всю жизнь, обращаясь к ним всякий раз, когда ей было тяжело.
Хотел бы я сказать, что поступаю так же но страх жуткий, непредсказуемый зверь, и чем сильнее он, тем больше сил нам требуется, чтобы противостоять ему.
У меня было много страхов за все эти годы, но лишь один действительно поглотил меня, разорвал меня на кусочки и чуть было не убил.
Страх потерять Джун.
Два года спустя я встретился лицом к лицу с этим страхом.
Глава шестая
«Первое падение»
Джун, 6 лет
Листья шуршат под ногами, пока я топаю по двору вслед за Брантом и Тео в своих резиновых сапожках.
Я невольно вздрагиваю, когда вдалеке раздается раскат грома. Сегодня Хеллоуин, а в ночь на Хеллоуин все кажется особенно жутким. «Пляшущие» ветви деревьев, рев ветра и даже гром. Особенно гром.
Прошла долгая ночь игры в «конфеты или жизнь». Ее мы провели в другом районе, потому что на нашей тихой улочке жило не так много соседей.
Мы все еще одеты в наши костюмы: Тео в Марио, Брант в Луиджи, а я в Принцессу Пич. Мама сделала много фотографий, и все говорили, что у нас самые лучшие костюмы, которые они когда-либо видели. Я собрала так много конфет, что папе пришлось забрать часть, дабы ведерко не треснуло. Он взял все батончики Snickers, так как они были самыми тяжелыми.
Брант оборачивается, чтобы взглянуть на меня, в руке у него фонарик. Он направляет его на себя, и, когда тени и желтый свет озаряют его лицо, он начинает двигать бровями.
А где Агги? Разве ты не хочешь, чтобы он охранял тебя от историй с привидениями?
Я вздрагиваю от порыва промозглого ветра.
Он все еще раздает конфеты вместе с мамой. Вы с Тео будете охранять меня, говорю я, перебирая своими маленькими ножками так, чтобы не отстать.
Он тоже надел костюм?
Нет. Он и так слон.
На лице Бранта сияет улыбка, словно светлячок в темноте. Я неотрывно смотрю на него, и колючий страх отступает. У него красивое и смелое лицо, а глаза как небо: светло-голубые. Когда он широко улыбается, на обеих щеках появляются впадинки, мама говорит, что они называются ямочками. Я люблю ямочки Бранта. И представляю, что они были созданы специально для меня.
Уверена, что хочешь пойти, Пич? Тео широкими шагами идет к домику на дереве, одной рукой поправляя шляпу Марио, а другой держа большую миску попкорна. Я едва вижу его в темноте.
Мы будем рассказывать очень страшные истории.
По спине снова пробегает холодок.
Насколько страшные?
Тебе, наверное, всю жизнь потом будут сниться кошмары.
Вурдалаки, гоблины и злые ведьмы злобно хохочут в моем воображении, заставляя меня ускорить шаг, пока я не оказываюсь рядом с Брантом.
Ты защитишь меня, Брант?
Он выключает фонарик и убирает его в карман.
Ты знаешь, что да. Я всегда буду защищать тебя.
А если я умру и ты не сможешь меня спасти? Я тянусь к его руке и крепко сжимаю, чуть не споткнувшись в траве. А что, если ты умрешь?
Тише, эй Он внезапно останавливается, повернувшись ко мне лицом, а затем опускает руки мне на плечи. Он выше меня намного выше. Он высокий и сильный, и с ним я чувствую себя в безопасности. Почему ты спрашиваешь об этом, Джунбаг?
Потому что сегодня Хеллоуин, а на Хеллоуин случаются страшные вещи.
Да, но не такие страшные вещи. Ты должна думать о призраках и светильнике Джека[13], а не Он резко замолкает, его глаза словно затуманиваются, когда полная луна отражается в них. Брант смотрит куда-то сквозь меня, тени клубятся в его отрешенном взгляде. И прежде, чем я успеваю спросить о том, куда он пропал, Брант возвращается ко мне. Не думай об этих вещах. Обещай мне, Джун.
Он, наверное, злится. Он назвал меня Джун вместо Джунбаг как мама, когда ругается, обращается ко мне полным именем: Джун Аделин Бейли. Я сглатываю ком в горле и киваю.
Я обещаю. Клянусь.
Хорошо.
Тео окликает нас со ступенек домика на дереве, держа миску попкорна в одной руке.
Эй, давайте быстрее, черепахи. Нам еще предстоит вызывать чернокнижников и воскрешать зомби! Ва-ха-ха-ха.
Я хихикаю, чтобы скрыть страх. Брант усаживает меня к себе на спину и несет так остаток пути до домика на дереве. Когда мы поднимаемся по лестнице, он взбирается исключительно позади меня, чтобы я не поскользнулась. Папа наконец-то разрешил мне самой забираться в домик на дереве в прошлом году, но только если со мной будут Брант или Тео. Мелкий моросящий дождик липнет к моим волосам, пока я лезу наверх. Я говорю мальчикам, что дрожу потому, что мне холодно, хотя это неправда. Я боюсь историй о призраках.
Брант снимает с себя куртку, когда мы оказываемся внутри, и накидывает ее мне на плечи.
Это должно тебя согреть. Твоя мама сказала, что принесет нам горячее какао.
Я ползу по одеялам, которыми устлан пол, а затем устраиваюсь на коленках у Бранта и поплотнее запахиваю куртку. Тео сидит напротив нас, закидывая попкорн в рот. Фонарики, расставленные по всем углам, освещают домик. Тем временем капли дождя барабанят по крыше.
Мы разговариваем об этой ночи при свете фонарей и фонарика Бранта, смеемся над дурацким костюмом лошади мистера Сэндмена, сравниваем, кто больше конфет собрал, и дразним Тео, вспоминая, как Моника Портер отстегнула его подтяжки и с него свалились штаны прямо на глазах у всех соседей.
Я отлично провожу время. Мы даже не рассказываем страшные истории, а это еще лучше.
И тут снизу доносится голос мамы, у нее в руках чашки с горячим какао. Но не это вызвало во мне неприятное тошнотворное чувство.
Это Моника Портер и Венди Нипперсинк, стоящие рядом с ней. Они все еще одеты в свои костюмы. Моника русалка, а Венди дьявол.
Она и впрямь дьявол.
Дети, тут ваши подруги пришли, говорит мама, поднимаясь до половины лестницы, а затем ставя какао на пол. Я отправлю их к вам?
У нее хитрое выражение лица, когда она смотрит на Бранта и Тео.
Она даже подмигивает.
Да, хорошо, отвечает Брант. Он ерзает на месте, затем снимает шляпу Луиджи, приглаживает волосы и снова ее надевает.
Я сижу у него на коленках и не собираюсь никуда сползать.
Привет. Первой появляется голова Венди, потом она и вся залезает внутрь. Чем вы, ребята, тут занимаетесь?
Ничем. Вот собираемся рассказывать истории о привидениях. Брант светит фонариком под свой подбородок, и Венди хихикает.
Следом появляется Моника и тут же пристраивается рядом с Тео. Ее плавник русалки мерцает бирюзой в свете фонаря.
Посмотри на себя, говорит мне Венди, подходя к нам. Ты выглядишь прелестно, Джун.
Я провожу пальцами по короне принцессы, все еще прикрепленной шпильками к моим волосам, а затем бросаю сердитый взгляд и плотнее прижимаюсь спиной к груди Бранта.
Я принцесса Пич. Брант и Тео защищают меня от плохих вещей.
Таких, как жуткие привидения и монстры? Она выставила скрюченные пальцы в мою сторону, издавая устрашающий звук.
Нет, это глупо. Монстров не существует.
Моника вступает в разговор:
Ты имеешь в виду действительно плохие вещи? Например, то, что случилось с Брантом?
Все молчат. Я чувствую, как Брант напрягся всем телом, поэтому поворачиваюсь, чтобы взглянуть на него. У него лицо такое же бледное, как у призраков, о которых мы только что говорили.
Что это значит, Брант?
Я не совсем понимаю, о чем говорит Моника, но атмосфера резко меняется. Что-то меняется в Бранте. Он не улыбается и не смеется он просто молчит, обхватив меня рукой вокруг талии, как будто пытается защитить меня от всего плохого, о чем говорит Моника.
Тео бросает в Монику попкорн:
Мы не говорим об этом.
Почему нет? смеется она, похлопывая его по плечу. Ты сказал, что вы делитесь страшными историями. Может, Брант расскажет нам о том, что случилось с его родителями?
Ты расскажешь нам, Брант? вторит Венди. Она придвигается ближе к нам, в ее глазах разгорается дьявольское любопытство.
Брант сжимает меня слишком сильно. Я не думаю, что он это делает специально, поэтому дергаю его за руку, переплетаю свои маленькие пальцы с его, пока он не расслабляется и тяжело не выдыхает мне в волосы.
Не при Джун, наконец отвечает Брант, его голос не такой, как обычно, в нем проступает дрожь. Может быть, когда-нибудь расскажу.
Она всего лишь маленький ребенок, настаивает Моника. Она даже не
Не при Джун.
Меня охватывает смятение и тревога. Я не понимаю, о чем они говорят, но Брант звучит сердито, а я почти никогда не слышала, чтобы он говорил сердито. Когда я снова поворачиваюсь к нему, он весь бледнеет. Он выглядит испуганным.
И от этого мне становится страшно.
Я спрыгиваю с его скрещенных ног и сажусь на колени перед ним, пока мы не оказываемся лицом друг к другу. Его землистые глаза кажутся темнее, чем обычно, но, возможно, это потому, что сейчас ночь.
Моника хватает лежащий фонарик и начинает говорить в него, как в микрофон, игнорируя слова Бранта.
Мой старший брат рассказал мне историю о доме с привидениями семьи Эллиотт, начинает она, низким и пугающим голосом. Однажды, давным-давно, темной мрачной ночью маленький Брант был разбужен ужасным Выстрелы. Смерть. Кровь. Так много крови
Я вздрагиваю. Мои глаза вспыхивают, внутри все сжимается от ужаса.
Моника! Ты ведешь себя как стерва, вскрикивает Венди.
Тео также раздраженно ей бросает:
Хватит, Моника. Не круто.
Но их слова растворяются в гуле, потому что все, на чем я могу сосредоточиться, это Брант, и все, что я слышу, это стук моего сердца. В его глазах застыл ужас, мне кажется, что его сейчас стошнит. Даже его руки начинают дрожать, наши взгляды прикованы друг к другу, у меня внутри все сворачивается, как сухие листья на улице.
Что это начинаю говорить я, но меня прерывают.
Джунбаг, шепчет Брант, и это единственное, что я слышу. Моника трещит, изрыгая какую-то бессмыслицу позади меня, но его слова пробиваются сквозь завесу тумана. Закрой уши.
Он почти задыхается от этих слов.
Голос срывается.
А я слишком маленькая, чтобы понять, что это значит, но я думаю
Думаю, это больно.
Думаю, Бранту больно.
Застываю на клетчатых одеялах, не зная, что делать, как вдруг Брант бросается ко мне и закрывает мне уши обеими руками. Между бровями появляется глубокая морщина. Кожа блестит от пота. Его грудь резко вздымается и опускается от учащенного дыхания.
Я поднимаю ладони, накрывая его руки, и закрываю глаза.
Я ничего не слышу.
Чувствую себя в безопасности.
Чувствую себя защищенной и любимой, когда Брант закрывает мне уши, ограждая меня от ужасной истории. Я не знаю, о чем говорила Моника Портер, но это было настолько страшно, что испугало Бранта, так что это должно быть действительно жутко: Брант один из самых храбрых людей, которых я знаю.
Я в безопасности. Я в безопасности.
И точно так же резко возвращается шум. Брант убирает руки и поднимается, уносясь прочь. Моника хихикает ему вслед из домика, а я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, как он пропадает из виду, спускаясь по лестнице.
Брант, да ладно, зовет его Моника. Мы просто немного повеселились. Не нужно так странно на это реагировать.
Венди подползает к выходу и бросает взгляд на свою подругу.
Ты, стерва это было просто мерзко. Что с тобой такое?
Неважно.
Обе девочки вылезают из домика, а Тео бросается за ними следом:
Эй, подождите меня
Они все уходят.
Они все оставляют меня здесь одну.
Теперь капли дождя мои единственные друзья. Я бросаю взгляд на тени и свет фонарей. Ветер завывает, ветви деревьев царапают крышу. В моей голове проносятся страшные вещи, такие как бугимен[14] и черные летучие мыши. Мурашки бегают по спине, а глаза наполняются слезами.
Мне страшно. Я совсем одна.
Я хочу к Тео.
Я хочу к Бранту.
Опускаясь на коленки, я проползаю к двери и выглядываю вниз. Так высоко я никогда не спускалась вниз сама, без помощи.
Может, мне стоит позвать кого-нибудь? Может быть, мне стоит подождать, пока кто-нибудь меня спустит? Папа говорит, что я никогда не должна пользоваться лестницей без взрослых.
Я впиваюсь в одеяло, сердце бешено колотится в груди.
Думаю, я подожду здесь. Они вернутся.
Они должны вернуться.
Но тут снова завывает ветер, шипит, как змея, и я впадаю в панику. Меня охватывает животный страх; все, что я хочу сделать, это забежать в дом, зарыться в свое покрывало с Винни Пухом и прижать к себе Агги. Развернувшись, я скольжу на животе вниз, пока мои ноги не упираются в перекладину.
Я пытаюсь спуститься по лестнице.
Но происходит ужасная вещь.
Я оступаюсь.
Пропускаю первую ступеньку.
И потом я падаю, мой крик единственное, что разносится громче ветра.
Глава седьмая
«Первым бросить камень»
Брант, 12 лет
Закрой уши.
Последние слова моего отца эхом отдаются в сознании, и я прислоняюсь спиной к кирпичной обшивке, прижимая ладони к ушам, как будто я все еще пытаюсь оградиться от них.
Бум!
Выстрел.
Кровь, страх, звенящая тишина.
Отвратительный фиолетовый галстук, обмотанный вокруг горла мамы.
А потом
Крик.
Сначала я думаю, что это мой крик. Мой разум играет со мной злые шутки, воспроизводя ту ужасную ночь. Образы, лежащие на поверхности, пытаются утянуть меня на дно. Я вспоминаю техники, которым доктор Шелби обучала меня эти годы, чтобы держать сводящие с ума мысли под контролем, и я пытаюсь направить свое «сильное я» на «травмированное я». Я зажмуриваю глаза.