Ваше высочество, Петр Федорович, ко мне подъехал молодой поручик с залихватски закрученными усами. Я, кажется, нашел место для построения корпуса. Оглянувшись и убедившись, что все те, кого я оставил у Большого дворца, меня догнали и теперь ехали чуть позади, я повернулся к поручику.
Ну, показывай, Василий Макарыч, может, и взаправду место знатное, и я тронул поводья, направляя коня вслед за поручиком Федотовым, который направился впереди нашего небольшого отряда, показывая дорогу.
Во время поездки из Москвы в Петербург я не только лучше узнал свою свиту, некоторых офицеров своего полка и Ласси, но и обзавелся денщиком, которым стал этот самый Федотов, скачущий сейчас впереди. Он и не стремился занять при мне какое-то место, просто на одном из привалов увидел, что Румберг занят, пытается вычистить подкову у своего коня, который что-то поймал по дороге, а до кузнеца было еще далековато, а Крамер ему помогает, держа весьма норовистого жеребца, чтобы тот сильно не вырывался. Посмотрев на занятых весьма непростым делом, надо сказать, слуг, Федотов подошел ко мне, и молча принялся обихаживать моего коня, а потом так же молча принес горячего взвару, который гвардейцы организовали, воспользовавшись передышкой.
На следующем привале я сам подозвал его к себе, чтобы выяснить, кто этот крендель. Оказалось, что мелкопоместный дворянин откуда-то из-под Новгорода. Просто ему повезло однажды: Елизавета, еще будучи в то время цесаревной, проезжала как-то мимо, и решила ненадолго остановиться в их крохотном поместье. Что было причиной остановки, сам Федотов не знал, просто не интересовался, но высокий, ладный парень, которому нередко самому и топором махать приходилось, чтобы дров нарубить, приглянулся будущей императрице и она забрала его с собой. В Петербурге определила в этот самый полк, который под командованием Антона Брауншвейгского в ту пору был, да и забыла о нем. А парень тем временем сумел до поручика дослужиться и всегда помнил, кто его из родной дыры вытащил, так что его лояльность вопросов не вызывала и при чистке полка, а она была ой какой жесткой, Василий на своем месте остался.
Немного подумав, я назначил его своим денщиком, потому что слуги слугами, а не все я могу тому же Румбергу доверить. Не то, чтобы я Федотову слепо начал верить, вовсе нет, я пока приглядывался, но он определенно меня устраивал, и убирать его с должности или менять на кого-то еще я пока не собирался, да и не было у меня никого на примете.
Вот, ваше высочество, что скажете? Федотов остановился посреди большой равнинной местности, я бы даже сказал, посреди луга. Неподалеку текла узкая речушка, скорее даже крупный ручей, а с другой стороны разнося повсюду запах моря, который ни с чем не перепутаешь, шел морской канал, который за каким-то хером был здесь выкопан не кем-то, а тем самым Ганнибалом, прадедом Пушкина. Он впадал в Финский залив, но его предназначения я никогда толком не понимал.
Да, действительно прекрасное место, я кивнул головой и повернулся к Гагарину. Кого ее величество отрядила, чтобы начать здесь строительство?
Сеньора Растрелли, ваше высочество, с готовностью ответил Гагарин.
Н-да, кавалерийский корпус с конюшнями, построенный Растрелли, я хмыкнул, мне такое в самом странном сне не приснилось бы. Пускай сеньор приготовит чертежи. Как только я их утвержу, начнем строительство.
Хорошо, ваше высочество, я передам ваш приказ, кивнул Гагарин, а я тем временем еще раз осмотрелся и повернул коня в обратную сторону.
Ну что же, первое впечатление не слишком уж и плачевные, примерный план предстоящих работ я уже себе представил, пора и возвращаться. Место под мануфактуру в другой раз отыщем. Практически сразу перейдя на рысь, я поскакал по тропе, ведущей к Петергофской дороге, по которой мы приехали сюда из Петербурга. Сегодня у меня еще встреча с Ушаковым, и посещение Петропавловской крепости запланированы. Я там бывал однажды, но наскоком, а сегодня пришла пора более подробно познакомиться с работой Тайной канцелярии, шефом над которой я был назначен отдельным приказом Елизаветы Петровны.
Глава 2
Мяу-у-у-у! Груша взлетела ко мне на руки, пролетев пулей от порога до середины комнаты, и, не останавливаясь, быстро взобралась на плечи, разлегшись на них, как воротник, оглаживая меня хвостом по шее.
Эй, ты чего? протянув руку, я потрепал кошку по загривку, и опустил руку, услышав стук в дверь. Смысла стучать я не видел никакого, все равно дверь была приоткрыта в эту щель только что влетела Груша, но постучавшийся человек решил проявить немного вежливости, все-таки к Великому князю ломится, не к холопу в людскую. Дожидаться же моего позволения войти стучавшийся не стал, и дверь открылась шире, пропуская в комнату высокую худую фигуру в огромном парике.
Это поистине дьявольское создание, ваше высочество, человек, уже перешагнувший порог зрелости, остановился передо мной, опираясь на тяжелую трость и глядя на все еще сидевшую у меня на плечах кошку. Оно поселилось здесь для того, чтобы сбивать с ног посетителей, и, если повезет, тем самым лишать их жизни.
Вы слишком драматизируете, Андрей Иванович, вовсе Груша не хотела вас убивать, я скупо улыбнулся, про себя добавив, что кошке точно нет никакого дела до Ушакова. Вот господина Лауди она почему-то не любит, наверное, он ее сильно напугал, а то и хвост отдавил, когда падал, вот Груша и запомнила его и теперь так и норовит укусить за лодыжку.
Какое у вас странное представление о пугливости вашей кошки, ваше высочество, Петр Федорович, Ушаков скептически хмыкнул, и перевел взгляд с кошки на меня.
Ну, почему же, я задумчиво протянул руку и попытался снять Грушу с шеи, потому что она у меня уже вспотела в том месте, где разлеглась теплая, пушистая зверушка. Кошка уходить с такого удобного места не захотела и вцепилась в камзол, выпустив когти. Ай, острые когти добрались до кожи и весьма чувствительно оцарапали ее. Отцепись, животное, мне, наконец, удалось снять Грушу с плеч и опустить ее на пол. Кошка пыхтела, как закипающий чайник, раздувшись при этом как шар, став в два раза больше за счет вздыбившегося пуха. В тот момент, когда она оказалась на полу, Груша громко мявкнула и, повернувшись ко мне пушистой задницей, задрала хвост и побежала к двери. Ну вот, обиделась, теперь задабривать придется, сметанкой свежей, а то, зараза такая, спать не даст, будет всю ночь по мне скакать, мы с Ушаковым проводили кошку взглядами, при этом во взгляде начальника Тайной канцелярии читалось отношение к ней, написанное большими буквами, которые все были нецензурными. Андрей Иванович, а может, вы мне поведаете, почему я почти со всеми посетителями встречаюсь в своей спальне?
Ну как же, ваше высочество, а где же еще? Ежели вы почитай все свое время здесь проводите, словно тут у вас и кабинет рабочий, да приемная для аудиенций, Ушаков переступил с ноги на ногу, тяжелее опершись на трость, ему явно было тяжеловато стоять передо мной, но, не слишком понимая, что делаю, сесть я ему не предложил. Иной раз мысль крамольная мелькает, что ее величество Елизавета Петровна едва ли не в черном теле вас держит, и вовсе не любящая тетушка она вам, а злая мачеха.
Надо же, не знал я, что так обо мне думают при дворе, я внимательно смотрел на старого лиса, который сухо улыбался, глядя на меня. И чем же я заслужил этот образ бедной сиротки?
Ну, посудите сами, ваше высочество, Ушаков снова переставил трость, а на виске у него я заметил капельку пота. Махнув рукой на стул, за столом, первым сел на соседний. Ушаков глянул с благодарностью, и с явным облегчением сел на предложенное место, вытянув вперед правую ногу, и лишь затем продолжил. Встречаетесь вы с посетителями, как сами упомянули, в опочивальне; при этом многие думают, что не по какой-то своей причуде, а просто потому, что вам негде больше принимать посетителей. Криббе ваш за копейку удавиться готов, даже на одежде Великого князя экономит, и он с явным неодобрением оглядел мой камзол, который не так уж сильно отличался от его, чтобы смотреть таким взглядом. Подумаешь, брюликов на нем не стало, единственные украшения серебряные пуговицы, да у самого камзола немного крой поменялся, в нем я хотя бы двигаться мог, ведь когда на тех же поединках дуэлянты красивыми жестами сбрасывали камзолы и оставались в рубашках это они вовсе не форсили перед зрителями, они таким образом свободу действий получали. Теперь же я мог свободно поднять руки без риска вывихнуть их из суставов, а окружающие решили, что на мне сэкономили, никогда бы не подумал.
После ваших слов, Андрей Иванович, я могу только один вывод сделать нужно в этой жизни что-то менять. К тетушке же в опочивальню никто вот так запросто не заходят. пробормотал я, задумчиво посмотрев на дверь. Там за дверью должен стоять гвардеец, кто-то же кошке тяжелую створу приоткрыл, тогда почему Ушакова не тормознули? И ведь не в первый раз это уже происходит, надоело, если честно. И вот с этим-то надо что-то делать. Хотя бы на первое время гвардейца поменять. У меня свой полк имеется, зачем мне эти пришлые?
С одной стороны я могу понять все ваше негодование, ваше высочество, но с другой Ушаков вздохнул. Вы бы уже кабинет себе определили, а то и не понятно совсем, где вы встретиться желаете. Время назначено, кабинета нет, значит, хотите встретиться там, где в это время находиться будете. Ее величество никогда не назначает аудиенции на то время, когда она может в опочивальне находиться. Ушаков покачал головой, да так интенсивно, что его высоченный парик колыхнулся. Ну что же, логично, хотя никак не объясняет того факта, почему гвардейцы беспрепятственно пропускают ко мне Ушакова. Да и в факт, что Елизавета никому в спальне встречи не назначает, верится с трудом.
Это вы сейчас хорошо сказали, Андрей Иванович. Когда придет Криббе, я вместе с ним решу эту проблему. Действительно, коль о делах каких начал речи вести, то негоже без комнат для этих самых дел оставаться. Но, позвал я вас для того, чтобы кое-что разузнать, Ушаков поджал и так тонкие губы и переложил с места на место трость. Не нравится ему, что кто-то в его дела лезет, но это никому бы не понравилось, вот только придется ему терпеть, потому что я кровно заинтересован, чтобы его детище цвело бурным цветом, вот только не в том виде, в каком оно пребывает сейчас. Но рубить с плеча я не собирался, тем более, что не слишком понимал всех принципов работы этих предтече чекистов. Как вам известно, тетушка моя, ее величество Елизавета Петровна назначила меня шефом Тайной канцелярии, и наделила чрезвычайными полномочиями. Я примерно догадываюсь, о чем вы сейчас, Андрей Иванович, думаете, что недоросль решил поиграться и решили терпеть только из-за приказания государыни, по выражению лица Ушакова что-то прочесть было сложно, но по тому, как дрогнул уголок его рта, можно было предположить, что я попал в цель своими словами. Я хочу напомнить, что вы сами приставили ко мне Суворова и просили помогать выявлять крамолу в тех кругах, где я могу появиться. А ведь меня едва не похитил сумасшедший лях, а то и не убил, и лишь стечение обстоятельств не позволило ему это сделать.
Что вы хотите этим сказать, ваше высочество? Ушаков слегка побледнел. Видимо, ему самому было не по себе от того, что практически проворонили назревающий заговор и чуть не потеряли наследника. Вряд ли Елизавета Петровна им простила бы такую глупость. Она в дела канцелярии особо не вникала, но вот то, что ее положение весьма упрочнилось с моим появлением, прекрасно понимала.
Я хочу сказать, что Тайной канцелярии, так же, как и мне, что-то в жизни нужно менять. А для этого нужно понять, что вы делаете не так. Вы же умный и опытный человек, Андрей Иванович, вы как никто должны понимать, что, рассказав вслух о чем-то, начинаешь это что-то воспринимать по-другому. А там и я могу что-то такое ляпнуть, просто в силу своего отрочества, что при детальном рассмотрении можно будет и опробовать. Уж вам-то докладывали, что я знатным выдумщиком слыву, и я улыбнулся, может быть, даже немного заискивающе, но мне было жизненно важно привлечь его на свою сторону. Когда я готовился к этой встрече, то всерьез раздумывал о том, с кем ее провести: с Ушаковым, который все еще начальник, или с Шуваловым, которого все на эту роль прочат. В итоге я выбрал Ушакова, и сейчас гадал, не ошибся ли со своим выбором.
И что же вы поменяли бы в нашей службе в первую очередь, ваше высочество? Ушаков горько усмехнулся, намекая на то, что моя тетка в первую очередь захотела поменять начальника.
А я не знаю, Андрей Иванович. Мне надобно еще разобраться, что вы вообще делаете, какие пределы у «слова и дела» имеются, сложив руки на груди, я смотрел на главного палача Российской империи, а именно так воспринимался Ушаков среди знати. Меня просветил Суворов, когда я попросил его передать приглашение Ушакову, что именно Андрей Иванович придумал сначала немного пытать подозреваемого, а потом уже следователю передавать. Он называл это: «Создание доверительных отношений». Весьма спорно на мой взгляд, но вот то, что, если подозреваемый не сознается даже под пытками, нужно с пристрастием допросить доносчика это он хорошо в свое время придумал, мне нравится.
Два пункта, как их по велению ее величества Анны Иоановны составили, так до сих пор остаются они неизменны. Кто, что дурное против государя или государыни, или против члена царственной семьи удумает, попадает под «слово и дело», и, ежели кто, что дурное против государства Российского измыслит, Ушаков смотрел на меня внимательно. Он словно заново изучал меня, оглядывая медленно с ног до головы.
А только ли от доносов исходите вы, прежде, чем «слово и дело» объявлять? для меня это был очень важный вопрос, потому что позволял определить величину агентурной сети.
Так ведь как еще можно крамолу распознать, ежели какой преданный государыне человек не донесет вовремя. Есть, конечно, людишки на содержании, кои по салонам шляются и слушают, что и кто говорит, но мало их, Ушаков поморщился. Дожился я старый пень, уже и вас, ваше высочество, посильную помощь просил оказать.
Плохо, я покачал головой. Ладно в Петербурге, но Российская империя большая, как с бунтовщиками и хулителями в провинциях справляетесь, Андрей Иванович?
На местах губернаторы должны сие дело выполнять, как и проводить первичные дознания, мы же не можем везде успеть, развел руками Ушаков.
Я на это ничего не ответил, просто не стал ему говорить, что проще всего в каждой губернии отделение открыть. Но что уж тут говорить, если даже в Москве Тайной канцелярии фактически не было. Сыскная экспедиция хоть и номинально подчинялась канцелярии, но все же они были заняты другими делами более приземленными, так сказать, уголовными и околоуголовными. В политику они не лезли, и были Ушакову малоинтересны. Все-таки хорошо, что я сначала решил переговорить с Ушаковым, и лишь потом ехать в Петропавловскую крепость. Пока мне там делать особо нечего, нужно подумать, с Суворовым поговорить, может быть, он подскажет, как убедить Елизавету в том, что Тайная канцелярия должна быть повсеместно. Что она должна присутствовать в каждой дыре, нависая Дамокловым мечом над потенциальными заговорщиками. Ну, а увеличение отделений обязано будет повлечь за собой и другие изменения. Сейчас же Ушаков натолкнул меня на одну весьма любопытную на мой взгляд идею.
Андрей Иванович, каюсь, хотел с вами напроситься в крепость Петропавловскую, чтобы своими глазами снова все увидеть, но передумал, я улыбнулся. Буду кабинет выбирать и обустраивать, а то, не дело это в спальне посетителей принимать. Ладно бы на вашем месте прелестница какая сидела, тогда, это имело бы смысл, ну а так К тому же подзабыл я, что Яков Яковлевич уже скоро будет ждать меня на урок истории государства Российского.
Я понимаю, ваше высочество, Ушаков кивнул. Полагаю, что на сегодня наш разговор закончен?
Да, полагаю, что так оно и есть. Вот только, Андрей Иванович, есть у меня к вам просьба, надо сказать, весьма деликатная.
И что же за просьба, ваше высочество? он тяжело оперся на трость и поднялся на ноги. Смотреть на него снизу-вверх было неудобно, поэтому я тоже вскочил.