И шарфа нет, бурчу вместо этого я и хлопаю его по плечу, таким образом прося поставить меня на землю.
Забыл в «Чао», Фил поправляет капюшон и отворачивается. Делает вид, что высматривает трамвай, но я все равно успеваю заметить легкий румянец на скулах, который мой парень пытается скрыть. Ты написала как раз, когда моя смена подошла к концу. Схватил рюкзак и куртку и пошел. Забыл, что выложил шапку
Фил?
Он смотрит на дорогу, а я на него. Фил не поворачивается ко мне, потому что по голосу слышит я спрошу что-то, что ему не слишком понравится.
Тебе сейчас хватает денег?
Он кивает, но я вижу, как дергается его кадык.
Фил Я знаю, что помощница из меня так себе, но просто хочу напомнить
О! Наш трамвай!
Фил хватает меня за руку и тянет к приближающемуся трамваю. Поджимаю губы и следую за ним. Мы занимаем наши любимые места в конце салона. Повезло, в набитом транспорте они как раз пустовали. Вижу, как Фил вынимает телефон и наушники, но не позволяю ему сбежать, спрятавшись в музыке.
Если что-то пойдет не так, мы всегда можем продать то платье, которое ты мне подарил, и приставку Паши.
Это был подарок на его день рождения.
Я красноречиво выгибаю брови. Не хочу вслух напоминать о том, на какие деньги эти подарки были куплены.
Я справляюсь. Фил, будто забыв, что вокруг нас полно людей, касается моей щеки. Теперь она горит не только от холода, который царит за окном. Но спасибо, Ангел. Я ценю твое желание помочь мне.
«Спасти, поправляю мысленно. Помогать уже поздно».
Его пальцы поглаживают мое лицо, а в темных глазах загадки переплетаются с обещаниями. В них сквозит то самое вечное «но», которое мешает мне быть по-настоящему счастливой.
Фил замечательный. Он добрый, милый и отзывчивый. Но он вор.
Он сделает для меня все и даже больше. Но ни за что не расскажет о том, на кого на самом деле работает. Не поделится, чьи люди тогда избили его в подвале и навесили новый долг.
«Грузчик». «Торговля». «Бизнес».
Ложь. Вранье!
В глубине души, наверное, я с самого начала знала, что кроется за этим безобидным прикрытием. Но боялась узнать наверняка и понять, что мои опасения подтвердились.
Быть с Филом значит жить в иллюзии с осознанием, что та неизбежно растворится. И то, что я увижу под рассеявшимся мороком, разделит мою жизнь на «до» и «после».
Стоят ли мои чувства того?
Пальцы Фила соскальзывают с моей кожи, когда подаюсь вперед и кладу голову на его плечо. Фил трется щекой о мою макушку, даже не догадываясь, что творится в моих мыслях.
Стыдно
Я так отчаянно кричала о чувствах, о том, что не отвернусь от Фила. Но теперь, кажется, не заслуживаю его тепла. Я слишком слаба. Мириться с совестью, бороться с тревогой, каждый день убеждать себя, что хороший конец возможен, тяжело.
Но я благодарна Филу за то, что он не сажает меня на эмоциональные качели и не пытается жонглировать чувствами, намекая на расставание. Даже сейчас, когда меня плющит от противоречивых эмоций, я не хочу расставаться с ним. И я рада, что Фил уважает мой выбор и не подвергает решение быть с ним сомнениям.
«Не смей решать за меня, что будет лучше», так я сказала в вечер нашего первого поцелуя. Так же я думаю и сейчас.
Быть с Филом тяжело. Но это мой выбор, и я готова нести за него ответственность.
Мы быстро доезжаем до центра и приходим к издательству, когда до закрытия остается меньше получаса. Я делаю фотографию стенда перед входом, где крупно написано «Издательство ЗНАК», и скрепя сердце выкладываю в свои соцсети с подписью: «Угадайте, где я и зачем?» В конце ставлю ухмыляющийся смайлик и публикую снимок. Просмотры появляются тут же и с каждой секундой только растут.
Вот это да, присвистывает Фил, на ходу заглядывая в мой телефон. Уже и комменты есть?
Внимательная, но не всегда лояльная аудитория шла в подарок вместе с подставой Алекс, бесцветно отзываюсь я, когда мы проходим через раздвинувшиеся стеклянные двери.
У турникета нас тормозит охранник. Пропуска ни у меня, ни, тем более, у Фила нет, поэтому я отправляю Татьяне сообщение мы на месте! Затем мы занимаем один из диванчиков в холле и ждем.
Не сказать, что я боюсь, но волнение перед первой встречей все равно есть. Я даже не замечаю, как нервно притопываю ногой, пока Фил не кладет одну руку мне на коленку, а второй не забирает мой телефон.
Вообще-то я читала комменты, пытаюсь, чтобы в голосе звучали хотя бы слабые нотки недовольства, но у меня не выходит. Мягкая улыбка Фила разрушительное оружие против моего плохого настроения и тревог.
И что писали?
Как всегда, что я дрянь и не заслуживаю быть изданной. Что они надеются, я пришла в издательство разорвать контракт.
Фил тяжело выдыхает и откидывается на спинку дивана. Капюшон сползает, открывая пребывающие в полном беспорядке кофейные волосы. Не слишком короткие, но и не такие длинные, чтобы спускаться хотя бы до середины шеи.
Заглядываюсь на него, а потом на мгновение перестаю дышать, когда Фил приоткрывает веки и ловит мой взор.
Тебе стоит закрыть комментарии. Весь этот негатив
Не закрою. У меня есть подписчики, которые, несмотря на все случившееся, все равно верят мне, а не Алекс. Их не так много, но я ценю каждый их коммент.
Боишься, что, перекрыв возможность писать тебе, лишишься ощущения поддержки?
В его голосе нет обиды, и я рада, что Филу не нужно пояснять, как важна обратная связь твоей аудитории. Я знаю, что он рядом, что поддержит на любом пути. Но это другое.
Лина? Лина Ринг?
В холл выходит девушка с коротко стриженными светлыми волосами. Брюки клеш подчеркивают тонкие бедра и узкую талию. С ними контрастирует белая оверсайз-рубашка, заправленная за кожаный пояс. Со своими большими голубыми глазами и мелкими чертами лица Татьяна похожа на пикси. А когда она вдруг улыбается мне, сходство с феей только усиливается.
Здравствуйте! Я подскакиваю с дивана, точно школьница перед вошедшим учителем.
Не оборачиваясь, слышу, как за моей спиной встает и Фил. Подтверждение тому вижу по взгляду Татьяны, который на несколько секунд устремляется чуть выше моего плеча.
Ангелина, рада, что ты пришла! Татьяна жестом указывает на диван, с которого мы только-только встали, а сама опускается на соседнее кресло.
На журнальный столик, в который едва не упираются коленки длинноногого Фила, редактор ставит пакет. Сквозь матовый пластик просматриваются очертания стопки книг. У меня руки чешутся заглянуть внутрь, но боюсь, что это будет невежливо. К тому же Татьяна продолжает говорить:
Обычно мы приглашаем авторов подняться в отдел. Мы любим знакомиться с писателями, которых выпускаем, но
Она заминается, а я понятливо киваю и отвожу глаза:
Знаю.
Краем глаза вижу, как на пару мгновений Татьяна замирает, а потом, спохватившись, подается вперед и участливо касается моей руки:
Нет-нет! Дело не в тебе! Просто рабочий день вот-вот кончится, многие уже собираются домой.
А. Да, разумеется.
Несмотря на улыбку Татьяны и ее мягкую интонацию, мне некомфортно. Все какое-то натянутое. Фразы Татьяны, ее поведение просто вежливость, за которой прячется недосказанность.
Она ведь даже не предложила мне взглянуть на книги. Спрятала их в непрозрачный пакет как нечто постыдное и без слов поставила передо мной. А ведь это дебютная книга! Первый важный шаг в литературном мире. Неужели это недостойно хотя бы простого «поздравляю»?
Татьяна, глядя на пакет с книгами, говорю я, скажите, что у «Дебюта» по предзаказам?
Редактор удобнее усаживается в кресле. Хотя, наверное, это способ выиграть побольше времени на раздумья.
Лучше, чем мы ожидали в свете последних событий.
Расплывчатый ответ, однако рождает во мне слабую надежду. Лживые слухи не могут похоронить весь тираж! У меня еще есть шанс побороться за продажи!
К слову, многие блогеры не отменили свою заявку на «Магический дебют». Они все еще хотят получить книгу на обзор, чуть более живо делится редактор, и я даже в изумлении приоткрываю рот.
Вот это действительно неожиданный поворот!
Но советую не расслабляться, Лина. Обзоры могут быть и негативными, поджимает губы Татьяна, но я не успеваю подхватить ее тревожное настроение.
Фил оказывается куда менее терпеливым, нежели я. Устав молча следить за нашей беседой, он первый тянется к пакету и достает из него книгу.
Мою. Бумажную. Книгу.
Вау, только и выдыхает он, рассматривая яркий арт на обложке и блеск фольги на названии.
Без слов протягиваю руки, и Фил вкладывает пухлый томик в мои ладони, точно хрупкое новорожденное дитя. Чувствую на себе его взгляд и взгляд Татьяны. Фил смотрит с нежностью, а Татьяна с интересом, который бы смутил в другой ситуации. Но сейчас мне все равно.
Не верится, что держу ее в руках
Голос дрожит. Внутри все переворачивается от эмоций, которые похожи на цветы: яркие, красивые, но дикие и буйные. Их так много, что, заполняя собой грудную клетку, они мешают дышать.
Ей бы понравилось.
Только на эти слова хватает воздуха. Потом я прикусываю дрожащую губу и концентрируюсь на сердцебиении, чтобы случайно не заплакать.
Держать в руках книгу, посвященную бабушке, все равно что разом пережить всю радость и всю боль, что связаны с ней. Я будто снова смотрю на улыбку бабушки. Снова стою у ее надгробия.
Фил притягивает меня к себе за секунду до того, как слезы все-таки срываются с ресниц. Он прячет мое лицо на своей груди, и я безумно благодарна ему за это.
Не хочу, чтобы Татьяна видела мои слезы. Она бы никогда не поняла их.
Что ж, судя по голосу, редактор явно смущена тем, что только что случилось. Вы очень милые, ребята, я буквально слышу ее смущенную улыбку. Не думали использовать это в продвижении книги?
Фил отпускает меня, когда утираю слезы. Несколько влажных пятнышек остается на его футболке, но их он тут же прячет, запахнув куртку.
Что вы имеете в виду? спрашиваю собранно.
Горжусь собой. Голос уже совсем не дрожит, и в глазах ни слезинки. Только пальцы до боли на подушечках сжимают книгу.
Сейчас много каналов для продвижения. Видео мощный инструмент. Тем более вы внешне очень похожи на героев «Дебюта». Татьяна по очереди глядит то на меня, то на Фила. Можно снять эстетичные ролики по мотивам книги. Аудитории зайдет, учитывая очевидный всплеск внимания к тебе, Лина.
Всплеск? хмурюсь я.
Если она имеет в виду наплыв хейтеров, то это не то внимание, которому стоит радоваться. Любое мое действие непременно осуждают. Поэтому следовать совету редактора и выкладывать видео со мной и Филом не хочу. Я готова терпеть выпады в свой адрес, но, если засвечу Фила, он станет отхватывать яда не меньше.
Даже если ему плевать и он согласен на такой шаг, то я нет.
Черный пиар ненадежный помощник. Но все сложилось как сложилось, пожимает плечами мой редактор. Затем она элегантно закидывает ногу на ногу и наклоняется ко мне. Понизив голос, Татьяна говорит: Лина, за тобой следят многие.
Она замечает, как я морщусь, будто на свежую рану попал лимонный сок, и добавляет:
Да, такое внимание тебе неприятно, но относись ко всему философски. Ненависть лучше равнодушия. У тебя есть шанс склонить хейтеров на свою сторону, сделать их своими читателями. Заинтересуй их. Покажи, что влезать в скандалы не единственное твое умение.
Я не
«влезаю в скандалы! Меня втянули!» не успеваю договорить я. Фил сжимает мою руку, без слов намекая, что сейчас не время для споров.
Слушай и запоминай, Лина.
Ссоры и громкие выпады всегда привлекают много внимания. За чужими проблемами наблюдать интересно и безопасно. Но помни, такие шаги дают мощный, но короткий выхлоп. Или, что еще хуже, вызывают привыкание аудитории, которой становится нужен только очередной инфоповод. Перестаешь влезать в разборки? О тебе мигом забывают.
Это не мой путь.
Надеюсь, что так, Лина. Но докажи это. Докажи не только мне и издательству, но и аудитории. Всем, кто следит сейчас за каждым твоим шагом.
Они ждут, что я оступлюсь.
Если сделаешь все правильно, хейтеры станут союзниками.
Но как? Предлагаете помириться с блогерами? Снова скажете извиняться перед Алекс Шторм?
Татьяна медленно поднимается с кресла, глядит на меня сверху вниз и произносит:
Не знаю. Но твоя ситуация хоть и трудная, но далеко не безвыходная. Судьба издания следующей рукописи зависит от тебя. Постарайся не рубить сплеча. Думай, и только потом делай ход.
Я встаю, желая продолжить волнующую меня беседу, но разговор, как и рабочий день, окончен. Татьяна мягко улыбается и, прежде чем уйти, едва слышно хлопает в ладоши:
Кстати, поздравляю с выходом книги, Лина! Это по-настоящему громкий дебют.
Глава 2
Это нужно отметить. Фил поднимает пакет с книгами и заговорщически подмигивает мне.
Не спешу улыбаться в ответ, как и не тороплюсь напоминать он по уши в долгах. О посиделках в кафе лучше забыть. Торговых центров, чтобы прогуляться в тепле, поблизости в моем районе нет. А слоняться по улице в ноябрьский холод я не готова.
Холодновато для прогулок, с неподдельной досадой выдыхаю я.
Мы не будем торчать на улице. Фил обгоняет меня и начинает шагать передо мной спиной вперед. Глядя в глаза, просит: Соглашайся, Ангел!
На что? не могу сдержать улыбку, но хочу сохранить серьезный тон. Отвожу взгляд вверх и, наблюдая за тем, как в свете фонаря танцуют редкие снежинки, напоминаю: Ты даже не сказал, куда меня зовешь!
Фил останавливается, но я замечаю это слишком поздно. Врезаюсь в его грудь и оказываюсь заключена в крепкие объятия.
Не отпущу, пока не согласишься.
Я слышу, что он шутит. Чувствую, как от щеки, которой Фил коснулся дыханием, мурашки бегут вниз к шее искры Млечного Пути. Я так хочу побыть с ним наедине, но боюсь принять приглашение. Одна только мысль о том, чтобы сдаться, воскрешает в памяти ужасные картины: темный подвал, полуживой Фил и кровь на его смуглой коже.
Не могу.
Почему? Родители снова злятся, что ты встречаешься со мной?
Они постоянно злятся. Я выбираюсь из объятий Фила и хмуро отворачиваюсь к заснеженным клумбам у магазина садоводства. Летом здесь цвели пионы и кусты роз, теперь же об этом напоминают только голые ветви и камни, которыми огорожен небольшой сад. Но я ясно дала родителям понять, что свое решение не изменю.
В горле пересыхает, едва вспоминаю, сколько ссор довелось пережить за последние пару месяцев. И тем больнее осознавать собственный выбор вселяет радости столько же, сколько и страха.
Тогда в чем дело? У тебя много домашки? Ты расстроилась из-за встречи с редактором? Она что-то не то сказала? Или я
Фил.
Он умолкает, когда пронзаю его умоляющим взглядом.
«Не заставляй напоминать об этом вслух».
Мимо проходят люди, проносятся автобусы, забитые пассажирами. Густой вечер вытягивает из ноябрьского дня последнее солнце, но какой-то его осколок все еще живет в Филе.
В его глазах столько света! Я хочу поцеловать его прямо здесь, посреди многолюдной улицы. Но едва делаю шаг, Фил просит:
Скажи мне.
Мягкий тон, проникающий в самые темные уголки души, рвет ее на клочки. Я знаю, что правда причинит ему боль, и потому молчу.
Ангелина. Ты моя девушка, выдыхает он вместе с облачком пара, а затем нежно берет меня за руку. Так осторожно, будто я хрупкая фарфоровая кукла. Но как я могу услышать тебя и понять, если продолжишь молчать? Ты ведь этого хотела решать все проблемы вместе. Так скажи мне, что тебя беспокоит? Мы разберемся. Вместе.
Вот почему я с ним.
Вот почему выбрала Фила, несмотря на его темное прошлое и пугающее настоящее.