Николай Иванович, во время официального визита шахини Ирана в школу номер три возникла нештатная ситуация, могущая повлечь нежелательные последствия, раздался обесцвеченный голос того, кого полковник назвал Тихим. Тихий сидел по левую руку начальника за длинным столом для совещаний. Перед ним хорошо освещенная верхним светом папка из черной кожи. Я подготовил подробный доклад, Николай Иванович Разрешите
Тихий выглядел моложе, но его трудно описать, как трудно описать дым. Ему могло быть и двадцать девять, и сорок. Цвет его волос полностью сливался с дубовыми панелями на стенах. Глаза цвета мокрого цемента были из тех, что забываются моментально, и только руки, которыми он мимолетно и немного нервно дотрагивался до своей кожаной папки, были весьма примечательны. Очень белые, тонкие пальцы с хирургически бесцветными ногтями, мягкой бескостностью напоминали вкрадчивые движения щупалец.
Да не тяни!..
Инцидент состоит в следующем. Учащаяся школы Лукерья Николаевна Речная
Лукерья?
Лукерья Речная, тысяча девятьсот пятьдесят девятого года рождения, вступила в несанкционированную беседу с шахиней Ирана во время ее визита в школу номер три Центрального района. И хотя беседа была инициирована целиком высокой гостьей, Лукерья произнесла самостоятельный текст, который мог быть истолкован как содержащий критику качества советских товаров.
Лицо Николая Ивановича немного ожило. Подтянулись бледные брыли в седой щетине.
Черт побери! О о чем говорила?
Лукерья заявила, что у нее сломался недавно купленный в советском магазине портфель. Который она продемонстрировала шахине.
О чем еще?
Про книжки.
Тихий сознавал, что прозвучало глупо.
Какие книжки? Антисоветчина?
Нет.
И все? Так из-за чего сыр-бор? Погоди Кто-кто визировал школьников Коврова?
Да, она. Как полагается, на всем пути делегации были расставлены учащиеся английской спецшколы номер один с подготовленным текстом ответов на возможные вопросы. Я утверждал текст. Коврова организовала подвоз детей по инструкции.
Ну, может, забыла девчонка слова ну и понесла отсебятину? Антисоветчины-то не было Чего гроза-труба?
Товарищ полковник, дело в том, что
Тихий замялся.
Что? Не мямли.
Лукерья Речная не состояла в списке допущенных к встрече Мы выясняем, как она оказалась в школе
Гнев и ужас окончательно раскрыли глаза полковника.
Твою мать Ты понимаешь, что несешь?! Не состояла в списке Москва поручила нам с тобой всего один объект один объект на пути делегации Твою мать! Один объект одну школу сраную! Какие инцинденты, а? Шахин-шах и шахиня! Официальный визит и ребенок девчонка! у тебя за охраняемый периметр пролезла, а? И Москва Москва об этом знает. Да лучше бы я лучше б я сдох! Сдох под ножом Это ж диверсия, а? А если бы у этой Лукерьи этой был пистолет, а?
Николай Иванович
Полковник достал из кармана смятый платок и промокнул капли холодной испарины на сероватом лбу.
Что «Николай Иванович»?! Чему вас учат блядь в ваших высших школах?! Периметр не умеете обеспечить! Тьфу!
Тихий с непроницаемым выражением лица смотрел, как полковник достал из кармана пузырек, в котором погремушкой перекатились таблетки, отвинтил пробку, положил таблетку на сизый, растрескавшийся язык и запил чаем. Тихий воспользовался паузой.
Николай Иванович, есть одно очень подозрительное обстоятельство. Английский, на котором говорила Лукерья Речная, был слишком хорош
Ты мне английским своим зубы не заговаривай! Ты мне скажи как девчонка в охраняемый периметр попала, а? Федр Палыч звонить будет с минуты на минуту! Что я ему скажу?! Что мы говно размазанное, а не чекисты?! А ты, блядь, с английским своим!
Тихий опустил глаза и ответил с неожиданной твердостью:
Николай Иванович, как раз английский самое подозрительное обстоятельство. В «вышке» нам преподавал британец. Как вы знаете, я служил в лондонском посольстве два года, и я совершенно уверен
Клыков ударил кулаком по столу и тут же задохнулся и скрючился от боли. Веки Тихого не дрогнули. Он наблюдал за корчами Клыкова.
Эх, Анатолий подставил обоих нас подставил без ножа зарезал. Я на пенсию собирался весной, сказал полковник уже тише, спокойнее, отдышавшись. Обосрались мы вся работа насмарку Оперативник из тебя Тебе только в кабинете карандаши точить! Со мной Москва раньше никогда так не разговаривала. Как мне теперь объяснять Федр Палычу, что девчонка, школьница сама, без помощи и подготовки и ее никто не пресек, а?! А ведь сработай мы на совесть, тебе бы, мож, опять внешняя разведка светила а мне домик с виноградом в Севастополе. А теперь?! Хрен собачий. В Оймякон гаишниками. И правильно! И того мало.
Лицо Клыкова, погруженного в мысли, выглядело совершенно мертвым. Потом его осенило:
Погоди ну понесла эта Лукерья отсебятину. А переводчик-то что?! Почему не перевел как надо первый раз замужем? Понабрали идиотов Переводчик-то наш куда смотрел, а?
В тишине было слышно только сиплое, тяжкое дыхание.
Тихий поднял от папки глаза.
Переводчик рта раскрыть не успел, Николай Иванович. Это и есть самое настораживающее в данной ситуации. Девчонка говорила с шахиней сама. На чистом английском языке. Как говорят в Англии. Англичане. Я стоял рядом, товарищ полковник.
Тихий сделал паузу, чтобы Клыков проникся серьезностью факта.
Наши люди так по-английски не говорят. Когда я в Лондоне
Ну да, тебя ж из Лондона турнули, зло хохотнул Клыков и закашлялся, а Тихого заметно передернуло.
Ну, ладно-ладно, вытер губы платком Клыков, не отвлекайся. Дело-то плохо Ладно Анатолий, надо думать, как из этого говна выбираться. Продолжай.
А дальше выясняется, что Лукерья Речная в сентябре прошлого года совершила побег из дома и пропадала где-то целый год. Потом вернулась. Неизвестно откуда. Отец для оправдания в школе явно сочинил какую-то тетку в Волгограде. Никакой тетки в Волгограде не существует. Мы проверили адрес. Ложь.
В розыск объявляли? Милиция что говорит?
Розыск закончился ничем. Дело закрыли.
Та-а-ак Кто родители?
Тихий не стал даже заглядывать в папку. Она так и лежала на столе закрытая. Знал наизусть.
Отец Николай Речной, тысяча девятьсот двадцать восьмого года рождения, слесарь авиационного завода, на хорошем счету, висел на Доске почета в прошлом году.
Где проходил срочную? почему-то спросил Клыков.
В Белорусском округе, строительные войска. После этого работал на авиазаводе и никуда из города не выезжал. До получения квартиры жил в общежитии рабочей молодежи, где имел связь с комендантом Ковалевой, нашим давним информатором. Никакого интереса к политике никогда не проявлял.
Работяга. Это труднее. А не врет стукачка?
Ковалеву мне рекомендовали как информатора, доказавшего полную надежность.
М-да.
Интересы Речного: подледная рыбалка, работа на огородном участке, злоупотребление алкоголем, не выходящее за рамки, то есть без прогулов и вытрезвителя.
Да, тут много не выжмешь. А мать?
Татьяна Речная, тысяча девятьсот тридцать первого года рождения. В настоящее время недееспособна, после попытки самоубийства.
Узнала про комендантшу? скривив рот, пошутил Клыков.
Он явно стал дышать свободнее, ровнее. Сипы исчезли.
Допрошена заведующая городской столовой номер восемь, где Речная работала поварихой. Работницей характеризуется хорошей, безотказной. Близких подруг не было, но нелюдимой ее не считали. Когда пропала дочь, Речная запила, работу бросила. Полгода находилась в психиатрической клинике на сто первом километре, попытка самоубийства. Потом, по словам завотделением, наступило улучшение, шла на выписку, но наглоталась таблеток три месяца назад. Лежала в коме. После этого не в себе. Персонал соответствующих больниц опрошен, все подтвердили. Проживают Речные по улице Красных Работниц.
Знаю, это заводские дома. Родные есть? Проверил, что за фрукты?
Никаких родственников вообще. Оба воспитывались в детском доме по улице Речной, тридцать. В нашем местном архиве сказали, это был спецприемник для детей репрессированных.
Для детей врагов народа, отчеканил полковник. Личные дела принес?
Вот это и есть самое странное. Никаких личных дел, Николай Иванович, по тому спецприемнику в архиве нет.
Да ты что?! Это ж по нашему ведомству. Должны обязательно быть в архиве.
В архиве предположили, что в сорок втором, когда немцы под городом стояли, многие учреждения документы жгли без разбора. Скорее всего, так они и пропали. В общем, всякие данные о происхождении и родственниках Николая и Татьяны Речных полностью отсутствуют. Единственное, как можно что-то на них найти, это запросить центральный архив в Москве, но это очень долго, их же, наверное, десятки тысяч
Полковник усмехнулся криво и многозначительно. Тихий только сейчас с удивлением заметил, что Клыков дышит нормально.
Десятки? Бери больше
Вот именно. Тем более не зная точных фамилий На это нужно время.
Времени нет! отрубил он. Счет у нас с тобой на часы. Ч-черт, ты понял, что Речные это по названию улицы? Тогда ведь как? Фамилии им, отчества меняли и метрики выдавали новые Дети врагов за родителей не отвечали. Погоди, улица Речная. Да это же ЗеЗе Зона затопления. Водохранилище, когда строили электростанцию в пятьдесят шестом, весь район и затопили. Великое переселение из зоны затопления, с правого берега на левый. Как эвакуация в войну: по мосту на машинах, с узлами, чемоданами Мы тогда ходили смотреть, как весь этот поток хлынул, и речка Ворожка переплюнуть речка превратилась в море. Стихия. Меня ж сюда из Казахстана перевели как раз в пятьдеят третьем, когда мое хозяйство закрыли
Тихий знал, что своим «хозяйством» полковник Клыков, состоявший в органах с 1933 года, называл лагерь, «площадью в полторы Англии», где начальствовал много лет и о чем любил вспоминать в компании верных сотрудников. Как начальника его любили. Скор на расправу, но отходчив, без подкожности.
Ну ладно, время поджимает. Самое главное: девчонку допросил?
Лукерья Речная допрошена во время обыска в квартире. Полная несознанка: ничего не знаю, английский по самоучителю выучила Самоучитель мы, правда, в квартире нашли, но невозможно по самоучителю такое произношение. Семья рабочая, даже книг в доме нет.
А мать совсем плоха?
Совсем. Допрос невозможен. То бьется в истерике, то не реагирует. Да и девчонка тоже не совсем в себе. Бормочет про какую-то колоду карт. Осторожно бы надо.
Пусть наши врачи мать освидетельствуют. Может, горбатого лепит. Эх, при нормальных методах тут работы на полчаса допроса, а сейчас распускаем сопли, противно А за девчонкой съезди. Здесь ведь и стены помогают, хе-хе
Николай Иванович, с девчонкой надо осторожно, повторил Тихий. Мне ведь тоже звонили. Из отдела Федора Павловича.
Вот как! Полковник посмотрел обеспокоенно и ревниво. А что ж ты молчал? О чем говорили?
Со мной говорили, я слушал. Предупредили, что есть осложняющее дипломатическое обстоятельство.
Что?! Это что за «обстоятельство»?
Шахиня Пехлеви пригласила девчонку в Тегеран. Официально. Документ пошел по дипломатическому каналу. О существовании Лукерьи, к сожалению, там известно. Это связывает нам руки. Привозить ее сюда не рекомендовано во избежание клеветнического визга всяких вражеских голосов, что в СССР якобы преследуют детей и так далее За квартирой установлена суточная наружка, никуда не денутся. Муха не пролетит. Завтра, прямо с утра, продолжу допрос на месте.
Руки, говоришь, связывает? Запомни, Тихий, если они свяжут нам руки, стране конец. Ну, черт с вами. С отцом что? Он-то у нас?
У нас. Ожидает допроса.
Полковник широко улыбнулся, показав зубы курильщика. Брыли порозовели, и Клыков больше не выглядел покойником.
Скажи ребятам, чтоб подготовили. Сам допрошу. Чистосердечное признание облегчает участь.
Николай Иванович, учитывая состояние вашего здоровья
Заткнись! Видал я твою работу, молодо-зелено. Эх, что делать будете, когда мы, старики, страну на вас оставим? Все «психология» и чистоплюйство. Оперативный периметр, твою мать, обеспечить не умеют. Позорище.
Сказал уже без гнева, ворчливо и зачем-то щелкнул выключателем зеленой настольной лампы, звучным, как щелчок ружейного затвора. В свете лампы назойливый и тревожный стук часов из механизма, отсчитывающего минуты до взрыва, вдруг превратился в мерное сердцебиение притихшего здания.
Москве доложим так: раскрыли банду антисоветчиков. Щупальца за рубежом. Пока из управления пришлют своих архаровцев, мы уже провели работу, собрали улики, допросили, получили признания. Я на этом не то что собаку, целый питомник съел. Это всегда срабатывало. В одном ты дело говоришь: за английский девчонки надо уцепиться, хотя одно это зацепка слабая. Язык-то не запрещен, в каждой школе его учат. Может, она способная такая оказалась?
Господи, что он несет? Лицо Тихого при этом выражало почтительное внимание.
Раз улик нет, значит, надо их найти, Анатолий! Пойти и найти. Ты меня понял?
Наконец-то старый кретин додумался до очевидного.
За малолеткой и ее матерью такую наружку, чтоб муха не пролетела! Чтоб день и ночь.
Уже сделано, Николай Иванович.
Эх, Анатолий, ну и задачка: убедить Москву, что алкашка-повариха и ворожский слесарюга иностранные шпионы. Там ведь не идиоты сидят. Эх, если бы самиздатчики, безродные космополиты какие-нибудь откопались, связи с заграницей там совсем другое дело, а тут сплошняком «то березка, то рябина», и поэтому только чистосердечное признание этого работяги может нам с тобой помочь. Понял?
Тихий понял. Понял, что дождался момента для главной улики.
Николай Иванович, при обыске мы обнаружили нечто любопытное. Николай Речной прятал это под ванной. Говорит, что нашел в прошлом году на полу автобуса, когда ехал домой после ночной смены. Но врет плохо: дрожит, заикается.
Кожаная папка наконец открылась, и мягкое «щупальце» положило на стол перед полковником старую истертую фотографию с оторванным краем.
У Клыкова даже удлинилась его по-бульдожьи короткая шея. Уставился, не дотрагиваясь.
Мать честная! сказал наконец с радостным изумлением. Что это за место?
Кембридж, Великобритания, товарищ полковник, громко раздалось в кабинете, торжественно, как смертельный диагноз.
Вот это дело. Вот это дело, Анатолий!
Николай Иванович, наконец, взял фотографию в руки. Перевернул. На обороте аккуратные иностранные строчки.
Тридцать третий год. Это ж за год до убийства товарища Кирова. Я как раз в органы поступил. А ну, переведи.
Тихий, не глядя на фотографию, а пристально вперившись в Николая Ивановича перевел наизусть канцелярским голосом, словно зачитывал приговор в суде:
Моя дорогая Ханна, мы две половины целого. В память о последнем выходном вместе в «Old Blighty» это значит «добрая старая Англия». До встречи в нашей Promised Land Это значит «земля обетованная». Люблю вас и буду очень ждать, мои дорогие девочки.
Река. Лодка. Полковнику из лодки улыбалась очень юная женщина с роскошной копной волос, завитых по тогдашней моде мелкой волной. Она сидела с маленьким ребенком на коленях, и ее лицо почему-то показалось Клыкову знакомым. Ребенок тоже улыбался в объектив, но трудно было сказать, мальчик это или девочка. За их спинами, на корме лодки, высился ладный парень с шестом в руках, в буржуйском белом с темной полоской свитере и светлых брюках. Парень держал шест как на той картинке «Святой Георгий убивает дракона», которая нравилась ему в детстве и висела над кроватью давно покойной бабки, богомолки. Парень улыбался напряженно. Поди, удерживать равновесие ему было трудновато. А над ними мать честная! мост со стрельчатыми окнами, что терем в сказке, и перекинут он между двумя дворцами, а построены те дворцы прямо в воде.