Пока замполит наслаждался в тиши канцелярии литературно-бюрократическим творчеством по созиданию рапорта о моих легкомысленных похождениях, я, укрыв под гимнастеркой три батона молочной колбасы, тайком наведался в жилую зону, а точнее в штрафной изолятор, где томились мои без вины виноватые гаврики.
На «вахте» услышал новость: жулик Леня запалился с водкой, в разговорах начальника колонии и лагерных контролеров звучало по данному поводу мое имя, так что дело мое отчетливо пахло керосином. А свое дело зоновские стукачи знали крепко
Пройдя за ограду из колючей проволоки, которой был обнесен изолятор, я спустился в мрачное подземелье, и взору моему предстала жутковатая картина: после прошедшего ночью ливня камеры с земляным полом, в которых не было предусмотрено никакого освещения за исключением окошек-норок размером с игральную карту, залили подпочвенные воды, и зеки подпирали сырые стены, стоя по колено в вонючей жиже.
Мои подопечные сидели в одной камере, вернее стояли
Для общения с ними я располагал буквально считанными секундами, ибо предлогом для визита служили поиски якобы пропавшей куда-то кувалды, которую, как я объяснил контролеру-прапорщику по прозвищу Дурмашина, зэки могли заховать в известное только им место.
Я просунул своим подопечным через решетку смотрового оконца колбасу. Сказал:
Ну и обстановочка тут Ну, вы и попали!
Все по плану, начальник! успокоил меня из темноты камеры хриплый голос убийцы.
Сигарет притарань, наказал Труболет. Хочу курить, как медведь бороться!
На выход, сержант! донесся категоричный приказ Дурмашины. Свидание закончено!
Вернувшись в роту, я был незамедлительно вызван к замполиту.
Где вы шатаетесь, сержант?
Был на зоне
Кто вас туда отпускал?
Я же имею право
Что?! Право?! Больше без моего приказа из казармы ни на шаг, ясно? Поправив портупею, он нервно прошелся по кабинету, раздувая в немом негодовании ноздри. Наконец произнес. Работы приостанавливаю! Их, думаю, продолжит другой инструктор А вы готовьте себя к службе на вышке, сержант! А теперь слушайте приказ: сегодня заступаете в ночь дежурным по роте. И завтра. И послезавтра. И послепослезавтра.
Исключительно в ночь?
Я не давал вам приказа открывать рот Да, в ночь! Окончен бал!
Я поднялся на второй этаж казармы, завалившись поспать перед ночным бдением, и проснулся перед прибытием караулов с рабочих объектов; принял оружие, патроны и, заперев ружпарк, погнал дневальных проводить уборку.
После ужина под сочувственные возгласы сослуживцев: мол, достал тебя зверь провел вечернюю поверку и уселся в командное кресло в канцелярии с зачитанным до дыр детективным романом из ротной библиотеки.
От чтения меня оторвали «деды», заглянувшие на огонек.
Андрюха, мы до утра в поселке
Ребята, сказал я. Зверь ждет моего промаха. И ему одинаково хорошо, заложу ли я вас или нет Заложу вот вам и стукачок, делайте выводы, а не заложу значит, во время несения боевого дежурства допустил групповую самоволку
«Деды» тяжко призадумались, но тут в дверь постучался дневальный.
Там женщина, товарищ сержант
В окружении «дедов» я поспешил к входу в казарму, где узрел подвыпившую девицу с перезрелыми формами, ярко намалеванными губами и копной обесцвеченных перекисью волос. Девица, обутая в растрескавшиеся пластмассовые туфельки, переминалась с ноги на ногу и курила сигарету «Кент», небрежно стряхивая пепел на только что вымытый дневальным пол.
О, произнесла она, с нетрезвым интересом глядя на нас. Ка-акие мальчики!.. Свежачок!
Что вы тут делаете? задал я резонный вопрос.
Ехала в Волгодонск, потом вижу где-то я, вроде, не там словно бы удивляясь сама себе, ответила девица. Затем, подумав, спросила. Переночевать пустите, мальчики?
Да вы что!.. начал я, но тут же и осекся, оттесненный от ночной незваной гостьи проявившими нездоровую активность «дедами».
Девушка, здесь казарма, находиться посторонним не полагается, но где переночевать, я вам покажу, решительно направился к даме ротный шофер. Пройдемте Тут ступенечка, разрешите ручку
Я. Ничего. Не видел, мрачно произнес я в спины уходящих в ночь «дедов», заинтересованной кавалькадой двинувшихся вслед за шофером и спотыкающейся дамой в ночную тьму очевидно, к гаражу роты.
Чрезвычайно довольные, «деды» вернулись в казарму около полуночи, и вскоре рота гудела, как потревоженный улей, один за другим выпуская в сторону гаража выстроившийся в очередь личный состав боевого подразделения. Согласно званиям и выслуге по полугодиям.
Я, угрюмый, как филин, заседал в ночной канцелярии, подчеркивая свою полнейшую индифферентность к происходящему.
Последним в гараж наведался мой дневальный, топтавшийся всю ночь у тумбочки на входе в роту, как взнузданный конь.
Проходя мимо него, я отчужденно пробубнил:
Через полчаса подъем Напоминаю, что нахождение на территории подразделения посторонних лиц
Дневальный понятливо кивнул мне и тотчас скрылся в росистой свежести утреннего тумана.
Я беспомощно плюнул ему вслед.
* * *
Через два дня произошло закономерное событие: роту поразил триппер, и у врачей местной больницы прибавилось дел.
Визит незнакомки, которая, по словам дневального, «ничего так, отряхнулась, да пошла себе», принес свои горькие плоды, свалившиеся, как я и подозревал, мне на голову.
Ротные осведомители, пострадавшие наравне со всеми, о происшествии доложили замполиту, он рвал и метал, не принимая во внимание, как и ожидалось, никаких моих «ничего не знаю», и объявил мне наказание в виде трех дней отсидки на гауптвахте, что я воспринял, едва сдержав смех, ибо располагалась гауптвахта в Ростове, командировать меня туда было бы непозволительной роскошью, а, докатись до командира полка весть о тотальном поражении роты бактериологическим оружием данного типа, не сносить бы тогда замполиту головы.
Сгною! скрипел он зубами и брызгал слюной. Сегодня же снова в наряд!
Есть! согласно отвечал я, легко свыкшийся со своими ночными дежурствами, ибо приноровился спать в кресле с детективом в руках, оставляя дневального на шухере.
Но сначала поедешь на арматурный завод!
А что там?
Нет связи между постами!
О, это на весь день
На весь не на весь, а чтобы связь была!
А отдыхать перед нарядом? Положено по уставу
Смирно. Кругом. На арматурный бегом!
На улице моросил мелкий теплый дождь. Я накинул плащ-палатку и, расправив на плече перекрученный брезентовый ремень инструментальной сумки с тестером, отправился к шоссе в поисках попутной машины.
Начальником караула на арматурном производстве в тот день был ефрейтор Харитонов парень с опасной психикой, хам и мразь; и его-то я и застал в бревенчатой просторной караулке, сидевшего за сколоченным из досок столом с колодой игральных карт в короткопалой пятерне с грязными ногтями. Партнером Харитонова по игре в «очко» был сутулый небритый грузин по фамилии Мзареули из рядовых старослужащих.
На столе я увидел бутыль с самогоном, надкусанный огурец, россыпь зеленых, невызревших помидоров и разломанный шоколад, по виду и консистенции похожий на оконную замазку.
Из пустой жестянки из-под кофе, служившей пепельницей, поднимался дымок от не затушенного окурка.
Парочка находилась в изрядном подпитии, и на мое появление отреагировала довольно тупо, занятая выяснением своих игорных взаимоотношений.
Эти персонажи меня откровенно ненавидели. За что? За то, что москвич. Да, не очень-то жаловали нас, москвичей, соотечественники. И почитали за какую-то особую, чуждую народу русскому нацию. Сначала такому отношению я искренне удивлялся, после же, свыкшись, начал воспринимать его с презрительным равнодушием. Но природа болезненной внутренней зависти провинциалов к обитателям столицы оставалась для меня неизменной загадкой. Отчего происходила эта зависть? От того, что жителям Москвы больше привилегий перепадает? Или от того, что по складу ума и характерам мы иные, нежели наши периферийные российские собратья истинные, так сказать, русские, кондовые?..
Ты, сука, кацо, шулер, говорил, укоризненно качая головой, Харитонов, замершим взором изучая пришедшие к нему по сдаче карты. Я тебя, сука, урою в итоге
Ти, дрюк, не клювайт носом, отзывался грузин. Играт над вынимательно!
Да с тобой, блю, хоть как играй! горячился Харитонов, остервенело швыряя карты на стол. Лечишь, и все!
Ти сам три раз билят Дэньги давай суда!
У-у-у, подавись, чурка!
Ти сам пьять раз чурька
Я возился со стоящим в караулке телефоном, безуспешно пытаясь соединиться с постом.
Пить охота Харитонов тяжело привстал, качнувшись, шагнул к зарешеченному окну, крикнув в раскрытую форточку. Эй, бугор, сука! Ко мне!
Из копошившихся возле складируемых металлоизделий зэков отделилась одна фигура низкорослая, полненькая, услужливым колобком подкатившаяся к «вахте».
Примечания
1
Штрафной изолятор.
2
Дневальные.
3
Часовой.
4
Спрятана.
5
Деньги.