Ну ё-моё, Андрей Михайлович! Вы-то откуда знаете? Вам-то сплетни не к лицу слушать. Вы же комсомольский вожак.
Вожак это ты. Но если из обкома капнули, что ты
Ну почему? перебиваю я. Что сразу про плохое думать? Вот увидите, всё хорошо будет. Я пятой точкой чувствую.
Я тебе эту точку лично распинаю, если мне в райком путь закроют. Понял ты меня?
Дался вам этот райком, усмехаюсь я. Что там хорошего? То ли дело в школе работать. Интереснее ведь.
Убью, Брагин!
Ну где, вы ходите?! набрасывается на нас солидный и уверенный дядечка в очках, когда мы забегаем в большое здание на Красной, неподалёку от рынка.
Сразу видно, аппаратчик. Строгий, собранный, сосредоточенный.
Ирина Викторовна уже дважды о вас спрашивала, журит он нас. Проходите скорее. Верхнюю одежду в гардероб сдайте. Да скорее же! Ну, честное слово, товарищи!
Ирина Викторовна это кто? спрашиваю я у Крикунова.
Вот ты, комсорг школы, качает он головой. Убил бы. Вообще-то это первый секретарь горкома. Позорник ты, Брагин.
Да я после травмы. Тут помню, тут не помню. Не верите?
Иди давай, доцент.
А доцент тупой
Мы входим в просторный кабинет. Крикунов замирает в дверях, но поняв, что никто не обращает на него внимания, проходит дальше и я за ним. Мы присаживаемся за длинный стол, во главе которого на приличном расстоянии от нас восседает писаная красавица и, должно быть, стерва, каких мало.
Это и есть Ирина Викторовна, судя по всему. Она одета в строгий серый костюм. Однозначно импортный, причём явно импорт пришёл не из соцлагеря. Белая блуза едва сдерживает напор сочных и жизнелюбивых прелестей.
У неё длинные, объёмные и волнистые волосы, русые, слегка золотистые. И лицо Афродиты. Мне не видно всю фигуру, поскольку она сидит за столом, но фантазия помогает мне дорисовать всё, что нужно. В общем, она меня впечатляет. На вид ей лет тридцать. Слишком молодая для меня. Хо-хо.
Позади Ирины Викторовны стоит красное знамя, как призыв к лучшим чувствам или священный символ и знак причастности к ордену. Из угла с деревянной полированной тумбы на нас взирает белый каменный бюст вождя пролетариата. За трибуной из такого же полированного дерева стоит мужик в костюме и читает по бумажке:
Таким образом, комсомольские организации промышленных предприятий города играют важнейшую роль в выполнении поставленных на пленуме задач и целей. Они являются надёжной и незыблемой основой для эффективного и своевременного выполнения плана намеченных мероприятий по претворению решений восемнадцатого съезда ВЛКСМ и
Брр Я всматриваюсь в лица участников заседания. Я действительно единственный, кто не может понять, о чём идёт речь?
Губарев, прерывает выступающего Ирина. Достаточно уже словоблудить! По-моему, вашим выступлениям недостаёт конкретики. Давайте уже голосовать. Пожалуйста, кто за предложение Губарева, то есть за расширение комиссии культурных и спортивных мероприятий, прошу голосовать.
Все поднимают руки. Я тоже поднимаю. Для хохмы, разумеется, полагая, что никто этого не заметит, но красавица с русыми волосами замечает.
Вот это правильно, вот это по-комсомольски. Нужно сразу включаться в работу. Что же, друзья, хочу представить вам секретаря комитета школьной комсомольской организации шестьдесят второй школы Егора Брагина.
Ого. Вот это честь. Крикунов пихает меня в бок, вставай мол, и я неохотно поднимаюсь.
Вот он, посмотрите на него. Под его руководством школьная комсомольская организация добилась победы в олимпийском смотре школ города. Вот вы знали об этом, товарищ Губарев?
Товарищ Губарев ничего не знал об этом, впрочем, так же, как и я. Я с недоумением смотрю на Крикунова, но он только кивает и улыбается.
И это не единственное достижение Егора, продолжает Ирина Викторовна. Сегодня я разговаривала с товарищами из горкома партии и они сообщили мне, что Егор лично помог милиции раскрыть преступление и предотвратил расхищение социалистической собственности на крупную сумму. И выступил с пламенной речью перед сотрудниками предприятия, где всё это и происходило.
Чего?!!! Серьёзно?!!! Ай да товарищ Ефим, ай да сукин сын!
Мы с вами недавно говорили о необходимости привлекать школьников к делам городского комсомола. Так почему бы нам не попробовать и не начать именно с Егора Брагина? Я уже переговорила с руководителем городского комсомольского штаба, и получила хорошую характеристику на Егора. Так что, друзья, давайте без лишних формальностей проголосуем за его включение в качестве внештатного члена бюро. Но сначала, разумеется, спросим мнение товарища Крикунова, который знает Егора лучше нас всех. Самого Крикунова, думаю, представлять не нужно. Это наш с вами боевой товарищ, можно сказать, оступившийся, но не потерявший комсомольского задора.
Понятно, значит, школа это ссылка.
Он встаёт и начинает задвигать, какой я надёжный, ответственный и преданный делу Ленина. Может же, когда захочет, змей
В общем, все голосуют единогласно. И это означает, что раз или два в месяц мне нужно будет бросать всё и лететь на заседание. Однако
Мой вопрос оказывается последним в повестки и после оглашения всех решений, заседание объявляется закрытым.
Это что за херня? шепчет мне Крикунов. Что за херня, Брагин?
Ну как тут объяснить?
Первый секретарь после заседания подходит прямо к нам.
Ну что, говорит она, рассматривая меня, я Новицкая Ирина Викторовна.
Она протягивает руку, и я деликатно её пожимаю. Я тоже её рассматриваю. Вблизи она ещё красивее.
Сколько тебе лет? спрашивает она.
Семнадцать.
А тебе? мысленно задаю я вопрос.
Ну что же, Егор. Нам надо с тобой поближе познакомиться.
Я совсем не против, с готовностью говорю я и широко улыбаюсь.
Боюсь только, улыбка получается чересчур плотоядной.
Ну хорошо, усмехается она. Слыхали мы такое. Да, Андрей Михайлович?
Он краснеет и на этом всё заканчивается.
И почему ты мне ничего не сказал? накидывается он на меня, когда мы выходим из горкома.
Так что я мог сказать? Я сам был огорошен!
А про помощь милиции почему не сказал?
Так это соображаю я, что бы соврать, операция засекреченной была, о ней нельзя распространяться. Да я и не думал, что тот парень из горкома партии окажется.
Ясно всё с тобой. Бестолочь ты и есть. Смотри, с Новиковой поосторожнее. Проглотит и не подавится. У неё знаешь кличка какая?
Откуда мне знать, Андрей Михайлович?
Клеопа. Это в честь Клеопатры. Улавливаешь почему?
Нет, делаю я вид, будто не улавливаю.
Потому что ведёт себя, как самка богомола. Ну да тебе ещё, пожалуй, рано такие вещи понимать. Просто держись от неё подальше и всё.
Похоже, кто-то за аморалку полетел. Забавно да? Аморальное поведение? Иди в школу, детей учи.
Мы прощаемся и я иду домой. Ну что же, нужно подумать, как можно применять своё новое положение. Разумеется, эта должность, или как это назвать, никаких сиюминутных выгод не даёт. Зато при поступлении в ВУЗ и устройстве на работу плюшки обеспечены.
Размышляя, я подхожу к дому. Сворачиваю во двор и иду к своему подъезду. У сугроба стоит белый "Жигулёнок". Ну стоит да стоит, никому вроде не мешает. Я иду себе по своему маршруту. Однако, когда прохожу мимо машины, раздаётся резкий сигнал клаксона.
Окошко открывается и из него выглядывает, тот самый коренастый, что приходил вместе с Рыжим
Слышь, Бро, говорит он в открытое окно. Залезай.
Зачем это? интересуюсь я.
Признаюсь, такой поворот событий мне не слишком по нраву.
Разговор есть, говорит он. Надо обсудить кое-что.
Так вроде обсудили уже всё.
Да полезай ты, не ссы, ещё надо кое-что перетереть.
Мне ничего не остаётся, как усесться в машину. Я пристёгиваюсь ремнём, который, как в самолёте, не подтягивается автоматически, а свободно ложится мне на грудь, как орденская лента фельдмаршала Кутузова.
6. Мы должны что-то предпринять
Куда едем? спрашиваю я.
В «Кавказскую Кухню», отвечает коренастый. За «Комсомольским парком», знаешь такую?
Слышал, киваю я, но посещать не доводилось.
Ну вот, сейчас посетишь. Шашлык, люля и тополя.
Я снова киваю.
Ну как там собачка твоя? спрашивает он. Хорошая, прям забыть не могу. Как зовут?
Раджа.
Чё, в натуре? Нахера такое имя? Как в кино что ли?
А это не мы придумали. Батя такого уже купил.
Понятно.
Да нормально, привыкли уже.
Чего он прилепился к собаке моей? Может заняться разведением метисов?
А тебя-то как величать? спрашиваю я через некоторое время.
Киргиз, отвечает он.
Чёт не похож, говорю я с сомнением в голосе.
Ага, не похож. У меня мать киргизка, а батя русский. Вот погоняло и прилипло такое. А у тебя чё за кликуха?
Рыжий с Кахой сочинили. Это типа «братан» по-английски.
А, братан, ну так-то нормально. Почему по-английски? Ты чё, англичанин типа?
Да кто их знает, пожимаю я плечами. Это их надо спрашивать. Так зачем мы едем в «Кавказскую кухню», Киргиз?
Сказано привезти, я везу. Я не спрашиваю.
А кто сказал?
Слышь, Бро, ты мент по ходу. Чё столько вопросов? Приедем, узнаешь. Сам поймёшь.
Ну, и, собственно, да, кое-что я понимаю. По крайней мере, человека, сидящего за столом я узнаю. В своё время я видел много его фотографий и читал про него. Он станет известной личностью. Будет участвовать во многих криминального процессах. Ну, и в бизнесе тоже след свой оставит. А после четырнадцатого года исчезнет с радаров, навсегда оставшись во всероссийском розыске по подозрению в четырёх убийствах при практически полном отсутствии улик.
Это Паша Цвет. Сейчас он здесь пытается, так сказать, шишку держать, отхватить кусок побольше и подмять под себя весь город. И вскоре ему это удастся. Потом он уедет завоёвывать Новосиб, но там дело не заладится и его влияние там будет так-сяк, а вот в Красноярске он задержится надолго и оттуда дойдёт аж до Москвы матушки. Талантливый организатор, жестокий предводитель, дерзкий предприниматель.
Сейчас ему лет двадцать семь. Молодой да ранний. Смотрит на меня исподлобья, с видимым интересом. Я стою спокойно, не егожу, отвечаю на взгляд уверенно.
Ты что ли и есть Бро? спрашивает он, осмотрев меня с головы до ног.
Да, соглашаюсь я.
Он кивает на стул перед собой и делает знак официанту, чтобы мне принесли еду. Киргиз присаживается рядом.
Знаешь меня? продолжает он спрашивать.
Да, снова говорю я. Ты Паша Цвет.
Ну надо же, удивляется он и поворачивается к Киргизу. Ты что ли ляпнул?
Не, я ничего не говорил, пожимает тот плечами.
И как узнал? спрашивает Цвет. На афишах вроде меня не печатают.
Лицо у него обычное. Ни уродливое, ни красивое и даже, можно сказать, незапоминающееся. Волосы не длинные, но и не короткие, нормальные. Широкие монгольские скулы, блёклые, глядящие в упор, карие глаза, плотно сжатые губы и массивный подбородок. Он вообще, выглядит довольно массивно, несмотря на свою молодость.
Ну, так. Догадался. Пацаны рассказывали, как ты выглядишь.
Он морщит лоб, о чём-то думая. Я осматриваюсь. В зале почти никого нет. Интерьер неуютный, почти дешманский, но пахнет хорошо. Запах напоминает мне, что я голодный. Мне и Киргизу приносят шашлык.
Ешь, говорит Цвет. Я решил посмотреть, что за Илья Муромец тут у нас завёлся, а ты так вроде и на Алёшу не тянешь Поповича. И как же ты сумел столько народу перебить? Нет, я понимаю, они кретины, включая Джагира, но их всё-таки пятеро было.
Один уходил за пивом, отвечаю я, поглядывая на чудесно пахнущий шашлык. Боня. А остальные слишком расслабились. Их же больше было, вот и не ожидали, что что-то может пойти не так. Думаю, чисто психологический момент.
Психологический? переспрашивает он и смотрит на Киргиза.
Тот, жадно рубает шашлык, успевая, впрочем, равнодушно поглядывать по сторонам и на меня тоже.
Ну да. Плюс элемент везения.
Элемент?
И неожиданности, добавляю я.
Вот значит как говорит Паша задумчиво и слегка покачивает головой. Да ты ешь-ешь.
Не нравится мне эта беседа. Не понимаю цели. Для чего? Хочет меня наказать? На место поставить? Чего он добивается?
Но я хочу сказать, их нападение было ничем с моей стороны не спровоцировано.
Неужели?
То что я, якобы, говорил о его сыне, это неправда, я намеренно не использую воровской жаргон, чтобы он не думал, что я стремлюсь казаться своим. Пусть тот, кто это утверждает, скажет, когда, что и где от меня слышал. Пусть мне скажет. Но он не скажет, потому что такого не было. А Джагу я, если бы его не загребли, своими руками бы задавил. Это подтверждаю. Потому что он моего отца пырнул и сделал инвалидом. Причём, беспричинно. Так что да, я на него имею зуб.
Ну, ты сильно-то здесь не гоношись, ты его отца тоже инвалидом сделал, вообще-то.
При всём уважении, говорю я, он уже и был инвалидом. Как физически, так и психически.
Киргиз хмыкает и лыбится.
В натуре, Цвет, он реально инвалид конченый, на всю голову дебил, говорит он.
Да ладно, не кипишуй, успокаивает меня Цвет. Тебе же Киргиз сказал, никто не предъявляет, за Рыжего тоже. Я так понял, он тоже сам налетел?
Кто, Рыжий? Ну да, подтверждаю я.
Мне вот интересно просто, кто ты такой? По жизни, так сказать.
Да никто. Лошара по-вашему.
Ну, а чё ты делаешь, лошара? чуть прищурившись и хмыкая, говорит он. С чего живёшь?
Школу заканчиваю. Вот и всё, в принципе.
В натуре, лох, соглашается Киргиз.
А про ставки ты Каху надоумил?
Я пару секунд размышляю, что ответить, но решаю, что смысла врать нет.
Ну да, киваю я. Но они, в общем-то с Рыжим там мутят, я вообще не при делах. Может поставлю как-нибудь, если Рыжий позволит.
По ходу щас он у тебя будет разрешение спрашивать, ржёт Киргиз.
Да не, зачем, мы с ним все вопросы закрыли, ты сам видел, возражаю я.
Закрыли, ага, а то я Рыжего не знаю, криво усмехается он. Жди подлянку в натуре. Но как бы это дело не моё. С лохом можно чё угодно делать. Ты ж сам сказал, что лох, я тебя за язык не тянул, да? Цвет, раз он лох, может и не говорить?
Цвет молча кивает.
Ладно, пожимает плечами Киргиз. Скажу. Ты хоть и наделал дел, но считай фарт словил. Цвет тебе предъявлять не будет. Потому что одноногий берега попутал, ему так и так надо было рога поотшибать. С Рыжим всё порешали, Каха сказал, он не прав был. Претензий нет. Живи.
Хорошо. Только странно. Меня что, ради этого сюда притащили? Чтобы сказать, что не имеют ко мне претензий? Нет, что-то им надо. А может, просто любопытно стало, кто это такой дерзкий завёлся?
А ты откуда про тотализатор знаешь? спрашивает меня Цвет. В смысле, что и как делать надо. Работал где-то?
Ну я делаю паузу, что сказать-то ему откуда-откуда Читал Интересовался вопросом.
А Алика откуда знаешь?
А я Алика не знаю, пожимаю я плечами.
Как так? хмурит он брови. Ты ж к нему Каху привёл.
Альберта, напористо говорит Киргиз. Чё не знаешь что ли?
А не сообразил просто Ну мне сказал один чел, который ходит в бар к нему, типа попробуй там.
Чел?
Клиент его.
Оба они пристально смотрят на меня, но больше ничего не говорю.
А про казино ты ничего не читал? спрашивает Цвет.
Ну, так кое-что. В принципе представляю.
Понятно, говорит он.
Теперь и мне более-менее понятно. Хочешь катран открыть?
Посмотрим, как у тебя со ставками дело пойдёт. Если что, дёрну тебя. Может, спрошу чего. А может и нет. Это всё. Киргиз, погнали.
Так и есть, хочешь.
Они встают и Киргиз на ходу запихивает в рот последний кусок мяса. Я оборачиваюсь и смотрю им вслед. Цвет идёт широко расставив плечи. «Человек шагает, как хозяин необъятной Родины своей». Настоящий барин и господин
Жрать охота, но с его руки мне есть как-то не пристало. Поэтому я тоже поднимаюсь из-за стола и выйдя из ресторана, иду на остановку. Доезжаю на автобусе до «Мужской одежды» и по пути к дому захожу в гастроном на проспекте Ленина, тот, что со временем получит в народе название «Белая лошадь».