Людям из будущего, не заставшим пандемию вируса COVID-19 (в простонародье коронавируса или ковида), вероятно, будут не до конца понятны мои реверансы в адрес болезни и силившегося ей что-то противопоставить Министерства здравоохранения. Так что предлагаю внести ясность небольшим отступлением.
Началось все в конце 2019 года, когда в Китае выявились первые случаи заражения неизвестной широким массам инфекцией. Где подхватил заразу нулевой пациент, доподлинно неизвестно, но в народе лучше других прижилась гипотеза, что виной тому больная летучая мышь, что послужила ему ужином.
На Востоке день ото дня росло количество зараженных, но для русской аудитории репортажи выглядели очередным кинцом, которым нет-нет да и кормят с противоположной части глобуса. Только география болезни тем временем расширялась, шагая от государства к государству, не миновав в итоге и Россию, где два первых случая пришлись на самый конец января 2020-го.
Ситуация окончательно превратилась в осязаемую, когда в конце марта указом президента рабочая неделя была объявлена выходной, а гражданам рекомендовалось оставаться дома. Выбираться на улицу разрешалось строго в исключительных случаях, коими являлись, например, покупка продуктов либо лекарств. В тот период продолжили осуществлять деятельность лишь службы первой необходимости наравне с крупными фабриками, в то время как торговые центры и сфера развлечений в целом заперли избушку на клюшку.
Народ не на шутку перепугался и на всякий случай смел с прилавков запасы круп, кожных антисептиков и медицинских масок, которые было предписано надевать, покидая квартиру. Так, некогда наводненные людьми заснеженные улицы «переобулись» в своеобразную зону отчуждения, не лишенную, впрочем, редких стремившихся по своим делам. Наблюдать на лицах людей маски тогда еще было непривычно, но в скором времени этот скрывающий половину лица наряд станет неотъемлемой частью гардероба каждого. Тем более что в конце недели волевым росчерком пера президент продлил оплачиваемые «каникулы» аж до конца апреля. Но в наших с Сашей сердцах это вызвало противоречивые чувства, ведь на исходе месяца мы планировали сыграть свадьбу.
Да, информация на сайте Дворца бракосочетания увлекала не меньше, нежели сводки с «коронавирусного фронта», но поводов для оптимизма она, к сожалению, не давала.
Смирившись, что мероприятия по случаю торжества придется отменить, мы надеялись порадовать гостей хотя бы церемонией в стенах ЗАГС. Все-таки ехать им предстояло издалека, да и поездка была запланирована загодя Однако сперва «отвалилась» торжественная часть церемонии, а затем и количество возможных приглашенных свелось к нулю. Так что расписались мы, прямо скажу, без помпы. А всю программу свадьбы договорились отложить ровно на год.
В пандемию телевидение решило, что в мире остался лишь один повод для освещения. Днями напролет народ с головой погружался в калейдоскопы смертей, людских страданий и бесконечных рекомендаций одно абсурднее другого. В больницах не хватало коек, в коридорах поликлиник смешивались потоки больных и здоровых, бригад выездных врачей не хватало. Все без конца измеряли температуру тела и степень насыщения кислородом крови мало кому знакомыми до того приборами: пирометром и пульсоксиметром. И каждый, прислушиваясь к себе, неизменно обнаруживал букеты подходивших под описание симптомов.
Но несмотря на всю спорность масок как защитного средства, за отказ от их ношения была введена система штрафов. Взвинченные шокирующими новостями люди нередко предъявляли масочным «диссидентам» претензии, что оборачивались потасовкой, а иногда и причинением смерти по неосторожности.
Статистика по Санкт-Петербургу говорила о двух-трех сотнях новых заболевших в день. Крупные компании несли убытки. Представители малого бизнеса, вынужденные оплачивать месячный простой сотрудникам, уходили с рынка один за другим. И только производители товаров, признанных жизненно необходимыми в неравной борьбе с вирусом (вроде уже упомянутых масок, антисептиков, а также соответствующего сегмента фармакологии), гребли лопатами деньги из карманов испуганных жителей. В ход шли даже всякие шарлатанские разработки вроде обеззараживающих ламп, сбываемых за бешеный прайс.
СМИ, как флюгер, лоббировало нужную повестку, однако иногда источники противоречили друг другу, не поспевая интегрировать новые вводные. И пока народ, захлебываясь информацией, учился распознавать симптомы ковида, отгонять его резко подорожавшим имбирем или же заранее облегчать течение неизбежной болезни, масс-медиа уже сообщало о появлении нового штамма вируса, устойчивому к заготовленному ранее «оружию». Освещение хода пандемии напоминало фильм-катастрофу, но, кажется, актеры слегка переигрывали.
На работу люди вышли лишь после майских праздников и, если не считать некоторых ограничений, вызванных необходимостью обучить «хомо сапиенсов» понятию «социальная дистанция», продолжили жить прежней жизнью. Разве что медицинские маски, порой натиравшие уши, могли выдать непосвященному неладное. Но во всем мире таких было не сыскать. Люди продолжали умирать, койки в больницах, не успевая остыть, принимали новых пациентов, а кривая заболеваемости неумолимо шагала вверх, достигая в пике 10 тыс. выявленных случаев в день. Но, кажется, мелодия, столь громко игравшая из всех источников, уже начала утомлять даже меломанов, все реже обращая на себя внимание. Что в период пандемии, что до него миллионы болезней уносили человеческие жизни, но потребность их считать отчего-то не возникала.
Стоит отметить, что отделять зерна от плевел, то есть коронавирус от всего иного, были отряжены тесты. Мазки из носовой и ротовой полостей, бравшиеся легким движением руки человека в халате, определяли твои перспективы на ближайшие недели. Причем «залететь» можно было, даже пребывая в здравии. О степени точности результатов ходили легенды (впрочем, преимущественно юмористической направленности), но более надежного способа зафиксировать наличие столь модной инфекции не имелось. В ряде же случаев, особенно это касалось городов на периферии, за неимением тестов людей, обладавших симптомами мало-мальски схожими с коронавирусными, превентивно высаживали на больничный с диагнозом «ОРВИ». А уж стоило, будучи в социуме заикнуться, что нос перестал различать запахи
За год градус восприятия информации из говорящего ящика снизился. На смену страху перед вирусом пришло утомление, вынудившее обескураженные рупоры пропаганды орать на полную мощность. Какого, например, видеть на билбордах заплаканного ребенка? Ношение масок гражданами действительно защитит его отца, медицинского сотрудника?
Регулировать настроения, а соответственно, и действия людских масс все чаще отряжались вводимые пачками ограничения, преступление которых непоколебимо сулило кару. В частности, к больному нередко приезжали с проверкой исполнения режима домашнего покоя.
Где-то параллельным ходом шли разработки антиковидной прививки, выпуск которой разделит людей на два лагеря. Причем представителям одного из них откажут в выходе на работу и посещении магазинов. Но это я уже забегаю вперед.
Люди из окружения то и дело «вываливались» на больничный, пребывая там дежурные 23 недели, зачастую перенося недуг легко. Переболевшие же на какое-то время становились гордыми носителями набора антител, якобы даровавших временную защиту от напасти. Однако практика показывала, что имелось лишь одно правило никаких правил. Нас же эта дрянь до некоторых пор обходила стороной, но в то, что так будет продолжаться вечно, мы не верили. Теория вероятности штука непреклонная.
Полагаю, не нужно лишний раз объяснять, о чем мы подумали, когда Саша намерила высокую температуру. 38,8 °С более чем достаточное основание для приглашения врача. А где визит доктора, там, вероятно, и направление на мазок обычная практика в период пандемии. И даже если первый тест вдруг покажет отрицательный результат (во что, учитывая симптомы, верилось слабо), повторного было бы не миновать. И уж в любом случае двухнедельный больничный нам бы гарантировали. А где больничный Там, пожалуй, и отпуск в городе. Как ни крути, сдать билеты в году прошлом, будучи здоровыми, чтобы разболеться перед поездкой в новом сюжет оригинальный.
К тому моменту я и сам в норму еще не пришел: по-прежнему донимали сильный кашель и обильный насморк. Но, очевидно, если не брать в расчет кота, в доме самым здоровым был именно я, который, осознавая всю щекотливость ситуации, метался в выборе из двух зол: вызвать Саше доктора, поставив жирный знак вопроса на поездке, или же без всякой агонии наблюдать, что будет дальше, заготовив жаропонижающее. Надо сказать, было бы куда проще определиться, основываясь на собственных ощущениях. Но с температурой лежал не я.
К тому же в расклад вносили путаницу и пары ртути, которыми мы вдоволь надышались накануне. Могли они каким-то образом повлиять на общее состояние организма или не могли? Стоило к ситуации как-то приплетать «фонивший» где-то в недрах квартиры наконечник градусника или просто пренебречь им в расчетах? Состояние легких в период пандемии вопрос, требовавший пристального внимания, ведь из каждого утюга до ушей доносились страшные истории. Себя же я успокаивал, что по возвращении из отпуска обязательно пойду проверяться в клинику (забегая вперед, скажу, что до нее так и не добрался).
Тем вечером, прежде чем с квадратной головой возвращаться домой, требовалось навестить продуктовый магазин, в том числе ради покупки заказанного Сашей сока. Проходя мимо филиала аптеки, которую прежде предпочитали обходить стороной, я зашел за парацетамолом. Решение было спонтанным, особенно на фоне состоявшегося днем ранее разговора, когда в адрес именно этого лекарства жена выпустила изрядную долю скепсиса. Тем не менее выдача браузера твердила об обратном: согласно данным, парацетамол однозначно являлся самым эффективным жаропонижающим средством при ковиде.
Таблетки-то я купил, но шел не за ними, а за продуктами. Дальше же вышла засада: «Магнит» внезапно оказался закрытым на ремонт. Сперва я даже не поверил собственным глазам, ведь прежде мы посещали его с завидной регулярностью. Обогнув рабочих, выкладывавших плитку на пандус, я подобрался к двери, чтобы подергать ручку. Но чуда не случилось. Так, мой стройный маршрут перекорежило в черт-те что. Впрочем, исполнить крюк до другого супермаркета мне суждено не было: едва я перешел Комендантский проспект, на телефон пришло сообщение от Саши: «Мне плохо». Не оставалось ничего, кроме как бросить задумку и без продуктов, но с таблетками метнуться домой.
Жена лежала на кровати. Лежала с температурой, превышавшей 38 °С, и полным пониманием, что все очень скверно. В ходе беседы я уже было сдался и предложил вызвать врача, параллельно с тем обдумывая комбинации по уклонению от теста. Я тогда не учитывал, что врачи реагировали на вызов куда медленнее обыкновенного: слишком уж велика была загрузка службы. Но после того как Саша вернула к реальности, сообщив, что раньше, чем через сутки, врача ждать не стоит, я принял окончательное решение расчехлить пакован купленных «колес». Ждать у моря погоды смысла не было, ситуация подталкивала к самостоятельным действиям.
И к общему облегчению, таблетка подействовала: уже через пару часов температура жены упала до 37,3 °С и удерживала столь низкую планку весь вечер и утро.
Позитивные сдвиги нас ободрили, однако уже через сутки выявились новые сюрпризы, на этот раз в Сашиной ротовой полости. Там, в районе задней стенки выскочили гнойные пломбы белые, жирные. Прежде мы с подобным не сталкивались, к тому же и выглядели они отвратительно. Сказать, что зрелище меня нехило напрягло ничего не сказать. А уж что творилось в голове у жены можно было лишь догадываться. Правда, нет худа без добра: с этого момента начались обильные полоскания.
Не считая непродолжительной вылазки в магазин, выходные мы провели дома: кто лечился, а кто долечивался. Нужно отметить, что на улице в те дни гостила лютая жара. Даже с работы нас отпускали раньше, дабы окончательно не спечься в комнатах без кондиционера. В ночное же время сырыми оказывались и простыни с подушками, и единственная нательная одежда трусы.
Всю неделю я улаживал последние детали перед заказом кухонного гарнитура: помещение уже было отремонтировано, но еще пустовало. В то время Саша лежала с температурой, чуть выше пороговых 37 °С, не помышлявшей ни подниматься, ни снижаться. Учитывая, что с понедельника у нее отсутствовало обоняние, в диагнозе мы не сомневались. Зато гнойные пломбы во рту регулярно крошились, уменьшаясь в размерах на радость созерцателей процесса, то есть нам.
На фоне борьбы с недугом организм жены успел ослабеть, тем более что и на улицу Саша выходила только в случае крайней необходимости. Так что задача перед ней стояла непростая: в кратчайшие сроки набрать форму, а затем держать ухо востро, дабы не получить осложнение уже во время поездки. Это бы тоже стало той еще феерией.
К следующим выходным (а улетали мы в среду) температура больной окончательно нормализовалась, оставив кашель и больное горло на произвол. Жена на фоне этой победы приободрилась и начала возвращать себя в чувства.
Дело дошло аж до генеральной уборки. Причем драили жилплощадь тщательно, в том числе под диванами, где скопился целый пласт пыли, из которой можно было слепить второго кота. На зачистку, надо сказать, мы отважились не только из-за любви к порядку. Конечно, скорый приезд мамы мотивировал как нельзя сильнее, но и о причинах недавнего переселения никто не забыл. Прежде отъезда требовалось отыскать тот дурацкий наконечник градусника, что неделей ранее выскочил, как пробка из бутылки, и засел где-то в неведомом тайнике.
Но пропажа так и не нашлась. Квартира, за исключением коридора, уже могла похвастать свежим ремонтом, и сложно было даже предположить, куда осколок мог деться в герметичных, казалось бы, помещениях. Приняв на веру, что наконечник засел где-то в трухлявой прихожей, мы свернули поиски. Но, несмотря на то что источник потенциальных испарений локализовать не удалось, ночевать в спальню все же вернулись. Чего теперь, кирпичами ее заложить, что ли? А заодно и коридор.
На улице по-прежнему стояла невыносимая жара за +30 °С, оттого оставшиеся до поездки дни мы преимущественно провели дома, словно аккумулируя силы. Исключением стала ночь на понедельник.
Как я уже говорил, за неполных пару лет добрый дядя ковид успел наворотить немало дел, устроив переполох по всем фронтам. С его же подачи был перенесен на 2021 год чемпионат Европы по футболу. Вопреки здравому смыслу, турнир тогда состоялся, и свои несколько матчей мы смогли посетить, но тут речь о другом. В Санкт-Петербурге, как и во время чемпионата мира 2018, имелась возможность наблюдать турнир на большом экране, размещенном под открытым небом. Подобные пространства возводились в городах, принимавших игры, и именовались «фан-зонами». Это были настоящие центры притяжения всех любителей футбола.
И вот тем воскресным вечером мы отправились в фан-зону на Дворцовой площади смотреть финал. Мало того что игра начиналась поздно (в 22:00), так еще и у команд не вышло выявить чемпиона в основное время действие продлилось еще на полчаса, а затем и на серию пенальти, которую зрители досматривали уже в темноте. В метро же тем временем отчаливали последние поезда.