А в это время князь Кирьян каким-то чудом перехватил инициативу у вполне трезвого графа Васильеффа и перешёл в атаку. Но что более удивительно, все атакующие удары князя давались ему практически без труда. Складывалось такое впечатление, что он просто забавляется. Взмах шпаги и он с лёгкостью пробивает оборону графа. Ещё один рывок, замах, и шпага князя мягко вонзается в грудь графа. Какой-то заурядный тычок, давно изученный удар, но он-то и решил исход схватки. Граф неловко покачнулся, разом обмяк, поднял к небу глаза, из раны на груди хлынула алая кровь, шпага из его рук выпала, и он, успев сделать всего один шаг по направлению к жене с дочкой, рухнул навзничь.
Никто сначала даже и не понял, что произошло, все вдруг просто замолчали. Да и сам князь Кирьян не уловил, что случилось. Он безвольно стоял и тяжело дыша, смотрел то на упавшего графа, то на его жену и дочку. Они тоже были в растерянности. Однако в ту же секунду дочка графа, кажется, начала понимать, что произошло. Она привыкла видеть отца всегда весёлым и живым, а теперь он лежал безмолвно и неподвижно. Юленька хоть и была ещё мала, но сообразила, что её обожаемый папенька сам уже никогда не поднимется. Глазки её округлились, ротик задрожал, личико резко исказилось, и раздался отчаянный детский всхлип. Не дай Бог услышать такое ни одному родителю. Это был глас боли и скорби. И он, конечно, сразу пробудил сердце матери. Сейчас и жена графа поняла, что стало с её горячо любимым мужем.
Ещё мгновение и теперь уже все очнулись от молчаливой оторопи. Лишь князь Кирьян по-прежнему окаменело стоял и, не в силах отвести взгляд от полных слёз детских глаз дочери графа, тяжело дышал. Сейчас вся бездна горя была заключена в этих невинных глазах. И ещё неизвестно, сколько бы князь Кирьян так простоял, если бы не Алексашка Меньшиков, тоже близкий сподвижник царя. Очнувшись, он мигом подскочил к князю и, дёрнув его за рукав, потащил в сторону подальше от лужайки.
Вот что князюшка, похоже, ты навсегда уложил графа, а это нехорошо! Вот упреждал же вас олухов государь не драться, а ты ослушался его, да ещё и похвалялся, что упокоишь графа! И вот результат, граф лежит бездыханный, а такое Пётр Алексеевич не прощает, бежать тебе надо, и прямо сейчас же, не то попадёшь под горячую руку государя и тоже жизни лишишься! Да ты прейди в себя-то, слышишь, что я тебе говорю!? оттащив Кирьяна на безопасное расстояние, прикрикнул на него Алексашка.
Да вроде слышу, и даже понимаю, о чём говоришь, но вот только не возьму в толк, как же так всё вышло, ведь я не хотел его убивать, думал, лишь проучить немного, а он словно сам под удар подставился. На шпагу так легонько осел, будто пушинка упала, да как же так-то? вмиг протрезвев и осознав случившиеся, пробурчал князь, всё ещё не в силах оторвать взгляда от лужайки, где лежал распластанный граф.
Ну, вот и славно, что ты соображать начал, теперь уже неважно, как ты графа на клинок насадил, теперь другое важно! Вот тебе кошель с золотыми монетами, эх, для себя собирал, но для тебя они сейчас нужнее, так что забирай скорей, и беги за границу, подальше от государя! Здесь-то он тебя враз отыщет, да ещё и прибьёт ненароком, а там ты в безопасности будешь! Доберись до Франции, до Парижа, на окраине найдёшь таверну «Жирный гусь», язык ты ихний знаешь, разберёшься! У меня там, в таверне, трактирщик знакомый, Жаком зовут, когда-то я его здесь в Немецкой слободе привечал, а теперь он там трудится. Так вот, скажешь ему, что ты от меня, и назови ему моё имя с фамилией, но только произнеси их наоборот, слово в слово назови, не перепутай, он поймёт, у него и останешься, отсидишься! А как государь остынет, я тебе весточку пришлю, тогда и вернёшься! Ну а сейчас беги к границе, да на разъезде возьми себе жеребца, чтоб тебя было не догнать! одним махом выпалил указания Алексашка, и тут же поспешил вернуться на лужайку, где все уже обступили лежащего графа, стараясь хоть чем-то помочь ему.
Князь Кирьян оказавшись в одиночестве и с полным кошельком золота, безотлагательно последовал указаниям Меньшикова, а именно, скорей ретировался, спасаясь от кары государя. Алексашка был прав, Пётр Алексеевич в гневе был страшен и действительно мог ненароком зашибить до смерти. Кирьян тоже об этом прекрасно знал, а потому через полчаса он уже добрался до разъезда, взял себе коня и теперь скорей мчался к заставе. Так внезапно начался его заграничный вояж, или если быть точнее, то жизнь в вынужденном изгнании. А тем временем на лужайке события развивались совершенно иным образом. Там всё шло тихо и скорбно. Из слободки для осмотра графа прибыл доктор. Все теперь выстроились полукругом и сосредоточенно наблюдали за его действиями. И лишь один Пётр, яростно сжимая кулаки, ходил из стороны в сторону, дожидаясь итогового вердикта доктора. Прошла ещё минута, и вердикт наконец-то прозвучал.
Нет, государь, признаков жизни я не нахожу, клинок пробил грудь и угодил прямо в сердце, граф мёртв закончив осмотр констатировал доктор и зачем-то хитро подмигнул царю. Отчего тот сразу встрепенулся и резко вскрикнул.
Ну что ж, довольно тут глазеть! Все разойдитесь! И вы доктор тоже свободны! А ты Алексашка и братья Головины останьтесь, и отнесите графа в дом, нечего ему тут на виду у всех лежать. Ну а ты друг Лефорт немедля распорядись на счёт похорон, завтра же с этим и покончим, а я пока поговорю с графиней, да дочку утешу, вон, как она испуганно смотрит мигом распорядился Пётр, подошёл к графине с дочерью и обнял их. В ту же секунду Меньшиков и братья Головины, (тоже близкие сподвижники царя) перенесли тело графа в его спальню, а Лефорт умчался делать распоряжения на счёт похорон. Вот так вдруг, обыденное застолье перешло в траурное мероприятие.
Вскоре государь проводил графиню с дочкой в дом. Там они и остались до утра. А наблюдавший за всем происходящим их сосед барон Шафрон, или просто Шафрик, всё аккуратно записал себе в книжечку и этой же ночью доложил аглицкому послу о скоропостижной кончине графа Васильеффа. За что получил очередное вознаграждение и продолжил свои шпионские наблюдения. А наблюдать, кстати, было ещё за чем.
5
На следующий день состоялись похороны графа. Народу на удивление собралось не так уж и много. Пришли только близкие знакомые да солдаты похоронной команды. Прощание с графом было быстрым. Дьячок из соседнего прихода скоренько отпел его да посетовал на глупую смерть покойного. Мол, помер ни за что, ни про что. Отчего государь слегка осерчал и прогнал дьячка. Дальше всё пошло по привычному ритуалу; расставание с покойным и само погребение. С кладбища все вернулись понурые и расстроенные. Сели за столы и помянули, как положено по обычаю. Затем все разошлись. На том похороны и закончились.
Следующим утром графиня с дочерью съехали с этого ставшего для них несчастным дома. Куда съехала графиня, люди могли только догадываться, уж настолько всё скоро произошло. Кто-то говорил, дескать, уехала она далеко в глушь и поселилась там в скиту. А кто-то утверждал, что она подалась в ближний монастырь и там приняла постриг. Но как бы там ни было, на этом следы графини и её дочери теряются. Исчезли, и всё, нет их больше. Вот и весь сказ, а вскоре в том проклятом доме поселился холостой кузнец, выходец из Голландии. А они, кузнецы, поговаривают, сродни чёрту и во всякие там приметы не верят. Оттого-то и зажил кузнец на новом месте привычно и обыденно, а его соседу барону Шафрику стало не за кем наблюдать.
Впрочем, в Немецкой слободе для барона оставалось ещё немало объектов для слежки. Также для него стало загадкой и то обстоятельство, что графа хоронили в закрытом гробу, и, по сути, мёртвым его мало кто видел, только те, что были на пирушке. А ещё барона очень беспокоило столь внезапное исчезновение графини. Шафрон даже попытался разыскать её в соседнем монастыре, но ему по дороге очень здорово намяли бока, случайно напавшие на него грабители. Отнять ничего ценного не отняли, лишь кошель, а вот отколошматили отменно. Барон потом неделю на примочках жил.
Ну а по прошествии месяца в Немецкой слободе накопилось немало других дел, и вскоре о графе и его внезапной кончине все как-то подзабыли. Просто потеряли интерес. И даже государь Петр Алексеевич, поначалу так горевавший, вновь взялся за увеселительные застолья и бесшабашное время препровождение в окружении своих верных сотрапезников. Однако государственные дела царь не бросал и готовился к новым свершениям. Строил планы, намечал проекты, и продолжал расширять свой кругозор. Уж больно ему не хватало знаний в кораблестроении и навигации.
И вот как раз за этими знаниями он собирался отправиться в Европу, а именно в Голландию, притом надолго и с большим посольством. Ну, это царь ещё только собирался, а вот князь Кирьян уже томился в Европе. И такое определение, как «томился», здесь неслучайно, ведь князь, едва оказавшись в Париже, сразу затосковал по нашим просторам, по широте русской души, по размаху мысли. И, конечно же, заскучал по разговорам на родном языке. Ему очень недоставало общения с земляками. Хотя и тут во Франции князь быстро нашёл общий язык с местными жителями. И это немудрено, ведь не надо забывать, что он с детства знал в совершенстве несколько европейских языков и французский был одним из них.
Правда, иногда Кирьяну всё же удавалось поговорить с хозяином таверны на русском языке, ведь тот не раз бывал в России и немного умел говорить по-нашему, однако и то всё больше картавил да коверкал слова на свой манер. Хотя надо отдать ему должное, князя он принял с распростёртыми объятиями и удобно устроил. Впрочем, лишь после того, как князь произнёс ему фамилию Алексашки Меньшикова наоборот. Как оказалось, это был у них такой секретный пароль, что слегка обеспокоило князя.
Уж не втянул ли меня Алексашка, в какой заговор иль политическую интригу? Он на это мастак, хитрец, каких мало подумал Кирьян, узнав о тайной связи трактирщика и соратника царя. Однако внешне алчная привязанность хозяина таверны к золотым монетам из кошелька всё того же Алексашки, быстро развеяла обеспокоенность князя, раз любит золото, значит работает не за идею, а за капитал и крамолы тут нет облегчённо решил Кирьян и стал обживаться в Париже.
6
Первые несколько месяцев князь Кирьян много бродил по улицам города и сильно горевал по родному дому. При этом гневно клял местных жителей за то, что они прямо с верхних этажей в окно выплёскивают помои в сточную канаву. Кричал, что у него в стране такое недопустимо, и угрожал, что поколотит обидчиков. Но криком и проклятьями князь ничего не добился, и лишь купленная по совету хозяина таверны, Жака, широкополая фетровая шляпа спасла его от нечистот изливаемых с верхних этажей. Как оказалось, такие шляпы как раз для этого и предназначены, а никак не для красоты, как полагают некоторые модники. В такой шляпе князь теперь смело ходил по Парижу, она словно зонтик от дождя оберегала его от помоев.
Впрочем, вскоре Кирьяну надоело бесцельно бродить по улицам и он, чтобы отвлечься от грустных мыслей, решил найти себе какое-нибудь занятие, и притом непростое, а доходное, ведь кошелёк Алексашки Меньшикова неумолимо пустел, а денежки на проживание ему никто не слал. И вот тут князь, уже в который раз обратился за советом к Жаку, хозяину таверны. В последнее время они более или менее сдружились, и теперь Кирьян частенько вёл с ним доверительные беседы.
Скажи-ка, милейший друг Жак, как бы мне куда пристроится, чтоб и деньги получать, и поменьше работать? Я, видишь ли, у себя дома всё больше поэзией известен, да хмельными пирушками с дебошем, так что посоветуй мне нечто подобное как-то вечерком вернувшись с очередной прогулки, спросил он у трактирщика. На что живо получил подробный ответ.
Хм, и это ты мне, старине Жаку, говоришь, чем ты известен в России!? Да я когда гостил в Немецкой слободе, уже тогда был наслышан о твоём дерзком характере и заносчивости, правда, встречать тебя я не встречал, но издали видел. А как только ты у меня здесь объявился, так я сразу догадался, что не по доброй воле ты свой дом покинул, явно что-то натворил, ну да это ладно, дело твоё, когда захочешь, сам расскажешь что там да как! А что касаемо твоего стремления деньжат заработать, да при этом особо ничего не делать, так ты попробуй стишки романтичным дамочкам сочинять, и через эту забаву с них средства получать! У нас мадмуазели на поэзию падки, ты им комплемент в стихах, а они тебе золотой луидор в закромах, так глядишь, твой кошелёк опять и наполнится вполне разумно посоветовал Жак, отчего Кирьян пришёл в восторг.
Это ты верно подметил, стихами я и прожить смогу, и себя не оскверню грязной работой! Это мне по душе, такое занятие мне подойдёт! тут же загорелся он.
А ещё могу подсказать тебе к каким дамочкам со стихами в гости идти, есть тут у меня на примете парочка графинь да маркиза одна! Уж они до того к поэзии неравнодушны, что готовы за амурные стишки золотом платить и даже с честью расстаться! Вот только к ним в таком виде, как ты сейчас, идти нельзя, ведь у тебя изо всех обновок лишь шляпа и есть, а все остальное старое; и камзол, и сапоги, и даже рубаха всё ношено-переношено, другие покупать пора с ухмылкой глядя на князя, добавил Жак.
Это точно, и ведь не поспоришь, поизносился я, надо бы гардеробчик-то обновить, но только как!? Деньжат-то у меня маловато, а обновки, небось, дорого стоят, где ж их взять-то!? мигом отозвался Кирьян.
Да уж, без денег плоховато! Но я тебе и здесь помогу, чего только для хорошего человека не сделаешь, есть тут у меня один мушкетёрский костюм, добротный, офицерский, лейтенанта королевского полка! И даже сапоги-ботфорты имеются, всё это добро мне один сильно пьющий клиент оставил, у него достаточно денег с собой не оказалось, не рассчитал, пропил больше чем было. Вот он в качестве залога и положил свой костюм с сапогами, ушёл от меня босиком, в одних кальсонах, но в шляпе и со шпагой! Это, говорит, я никому ни за что не отдам, мол, в шпаге честь, а шляпе красота есть, так и ушёл бедолага. Уж как пару месяцев назад это было, всё никак не вернётся, наверное, забыл, где пил, вот и ищет теперь усмехнувшись, поведал забавную историю Жак, на что князь ответил сомнением.
Погоди, а что будет, коли он вернётся, а я его костюм ношу!? Как-то нескладно получается! вмиг парировал он.
Так в том-то всё и дело, что это уже не его костюм, ведь уговор был на месяц под залог, а потом я его хочу, продам, хочу сам ношу, но прошло уже два месяца! Так что ты не беспокойся, надевай костюм, сапоги, и ступай делом занимайся, а как деньжат заработаешь, так сразу и рассчитаешься! А в костюме ты как раз за лейтенанта королевских мушкетёров сойдёшь, язык ты наш в совершенстве знаешь и по возрасту подходишь, да и шляпа со шпагой у тебя тоже есть! Дамочки как тебя увидят такого красавца, так сразу и растают, подлога не заметят! обнадёжил князя Жак.
Ну, если так, то я согласен! И ты прав, на французском сочинять эпиграммы я тоже мастер! Мне бы вот только чернил, бумаги да перьев побольше достать, чтоб я все свои опусы записывать мог, а потом их за экспромты выдавать! радостно отозвался Кирьян.
Ну, за этим дело не станет, есть тут неподалёку, чуть ближе к Лувру, одна канцелярская лавка, там как раз все местные писаки да лирики отовариваются, вот там себе всё и купишь! И кстати, там же поблизости расположена усадьба той самой маркизы, о которой я тебе ранее говорил! Правда маркиза слегка в годах, чуть старовата для тебя, ей давно уже за сорок, но зато она устраивает великолепные вечерние салоны, на эти её приёмы собирается разнообразная публика, приходит много дам, кто с мужьями, кто просто с кавалерами, а для пожилой маркизы это развлечение! И даже утешение, ведь сама-то она вдовая, её бравого муженька-вояку испанцы покалечили, ох, уж эти нам распри с Испанией, так он уже после войны от ран скончался! Но маркиза молодец, не унывает! Вот бы и тебе в твоём-то мушкетёрском костюме на эти её вечера попасть, если всё по-умному сделать, то такое дельце может и выгореть! А коли выгорит, то ты смотри там особо военными подвигами не козыряй, лучше больше на поэзию упор делай, тогда и денежки рекой потекут! Так что давай-ка, времени не теряй, переодевайся в мушкетёра и ступай за бумагой с чернилами! Заодно и к усадьбе маркизы приглядись, может, что дельное заприметишь разразился долгой, но полезной тирадой Жак, и тут же полез в залоговый шкаф за костюмом с ботфортами.