Как, ты не забыла? Глаза Уолли просияли, а широкий рот расплылся в улыбке почти до ушей, делая спутника Джилл еще больше похожим на большого доброго пса. Тот кусок торта словно до сих пор лежит у меня в кармане, намертво слипшийся с рогаткой, парой шариков, спичечным коробком и бечевкой. В те дни я был ходячей мелочной лавкой Впрочем, не слишком ли мы увлеклись детскими воспоминаниями?
Никак не привыкну, что передо мной тот самый Уолли Мейсон. Ты так переменился
Надеюсь, к лучшему?
Безусловно! Мальчишкой ты был просто ужасным. Вечно пугал меня, выскакивал из-за дерева или еще откуда-нибудь. Помню, как гнался за мной битый час и вопил во все горло.
Это все от смущения! Я же говорил, что обожал тебя. А вопил, потому что стеснялся. Надо же было как-то скрыть свои чувства.
Тебе это отлично удалось, у меня даже подозрений не возникло.
Уолли печально вздохнул.
Такова жизнь! «Сокрытая любовь, как червь в бутоне»
Кстати, о червях! Ты мне как-то сунул одного за шиворот.
О нет! поморщился Уолли. Неужели? Я бывал проказлив, но всегда оставался джентльменом.
Сунул, сунул! В кустах, когда еще была гроза
А, теперь припоминаю но это просто недоразумение! Червяк был мне больше не нужен, и я решил, что ты тоже захочешь с ним поиграть.
Да ты постоянно вытворял что-нибудь этакое! Однажды поднял меня над прудом и грозил бросить в воду зимой, перед самым Рождеством! Это было ужасно подло, ведь я боялась тебя даже лягнуть, вдруг уронишь. К счастью, подоспел дядя Крис
Ты полагаешь, к счастью? Может, с твоей точки зрения и так, но я-то оказался с другой стороны. У твоего дяди была с собой бамбуковая трость, и теперь мои друзья недоумевают, когда в холода я жалуюсь, что ноют старые раны Кстати, как поживает твой дядя?
Замечательно, все такой же лентяй. Сейчас он в Брайтоне.
Не знаю, мне он ленивым не показался, задумчиво произнес Уолли, скорее бойким! Должно быть, я встретил его в период активности Ага! Официант вернулся с нагруженным подносом. Вот и пища! Не обессудь, если на минутку-другую я покажусь рассеянным. Мне придется как следует потрудиться.
А потом небось припрячешь котлету в карман?
М-м я подумаю. Отолью туда немного супа, пожалуй. Мои нынешние запросы весьма скромны.
Джилл наблюдала за ним все с большим удовольствием. От этого мужчины исходило какое-то мальчишеское обаяние. С ним она чувствовала себя легко, почти как с Фредди Руком. Определенно, Уолли добавил радости в ее жизнь.
Особенно приятно было, что он умеет проигрывать. Джилл умела сама и восхищалась этим качеством в других. Как легко он выкинул из беседы и, похоже, даже из мыслей свой театральный провал и досадную потерю денег!
Интересно, сколько он потратил? Наверняка очень солидную сумму, но его это как будто совсем не трогает. Такое доблестное поведение отзывалось теплом в сердце Джилл. Так и должен настоящий мужчина сносить камни и стрелы коварной судьбы!
Наконец Уолли, сыто отдуваясь, откинулся на спинку стула.
Представление не из приятных, виновато вздохнул он, но куда же деваться. Думаю, ты сама предпочитаешь, чтобы я сидел сытый и довольный, а не валялся в голодном обмороке. Чудесная штука еда! Теперь я готов к интеллектуальным беседам на любую тему, какую тебе будет угодно предложить. Как у Апулея наелся розовых лепестков и больше не золотой осел. О чем же мы побеседуем?
Расскажи о себе.
Нет темы достойнее! О каком же аспекте моей персоны тебе хотелось бы услышать? О моих мыслях и вкусах, об увлечениях, о работе? О себе я могу болтать часами, мои друзья в Нью-Йорке уже стонут.
В Нью-Йорке? Так ты живешь в Америке?
Да. Сюда я приехал, только чтобы увидеть на сцене свою кособокую поделку.
Почему же ты не поставил пьесу у себя дома?
Меня там знают слишком много собратьев по перу. Я же, по сути, залез в чужой огород. Критики в тех краях ждут от меня какого-нибудь разухабистого «Вау! Вау!» или «Девушек из Йонкерса» и, узнай они, что я разразился возвышенной драмой, вытаращат глаза. Люди они простые, и становиться мишенью их непристойных шуток мне совсем не хотелось. Вот и решил приехать сюда, где я чужак даже не подозревая, что окажусь рядом с человеком, знакомым с детства.
Когда же ты уехал в Америку? Почему?
Года через четыре или пять в общем, спустя довольно много времени после эпизода со шлангом. Мы тихонько переехали в Лондон ты, наверное, и не заметила, что я куда-то пропал. В голосе Уолли послышалась грусть. Видишь ли, отец мой умер, и дела пошли плохо. Больших денег он не оставил. Думаю, в те времена, когда я тебя знал, наша семья жила не по средствам. Так или иначе, вначале приходилось туго, пока твой отец не пристроил меня в одну нью-йоркскую контору.
Мой отец?
Да. Он был так добр, что позаботился обо мне. Едва ли помнил в лицо, а если и так, не думаю, что получал удовольствие от воспоминаний. Тем не менее, хлопотал за меня, как за родного.
Очень похоже на него, тихо проговорила Джилл.
Благороднейший человек.
А в той конторе ты больше не работаешь?
Нет. У меня обнаружилась склонность к сочинительству, и я написал пару-тройку песенок для водевиля. Затем познакомился в музыкальном издательстве с Джорджем Бивеном, начинающим композитором. Вместе мы выдали несколько водевильных номеров. Потом один менеджер обратился к нам, чтобы оживить шоу, которое скатилось на обочину, и нам повезло оно имело большой успех. Ну а после все пошло как по маслу. Бивен на днях женился, везет же людям!
А ты сам женат?
Нет.
Никак не забудешь детскую любовь? улыбнулась Джилл.
Угу.
Ничего, пройдет, покачала она головой. Встретишь какую-нибудь прелестную американку, сунешь ей червяка за шиворот, дернешь за косичку или как там еще ты проявляешь свое обожание, и Куда это ты смотришь? Что такого захватывающего у меня за спиной?
Да нет, ничего особенного. Уолли отвел взгляд. Просто какая-то монументальная пожилая дама уже минут пять не сводит с тебя глаз. Почти не ест, так ты ее заинтересовала.
Пожилая дама?
Ага Ну и таращится! Ни дать ни взять «Птица с дурным глазом» Дансени. Сосчитай до десяти и оглянись как бы невзначай. Вон тот столик, почти напротив нашего.
Боже мой! ахнула Джилл, мельком глянув через плечо.
Что, знакомая? Нежелательная встреча?
Это же леди Андерхилл! А с ней Дерек!
Уолли поставил бокал, не донеся до рта.
Что за Дерек?
Дерек Андерхилл, мой жених.
На миг повисла тишина.
Вот как, задумчиво хмыкнул Уолли. Жених Понимаю.
Он снова поднял бокал и осушил залпом.
2
Джилл растерянно смотрела на своего спутника. За суматохой этого вечера существование леди Андерхилл напрочь выпало из ее памяти. Она всегда так живо воспринимала окружающее, что обо всем прочем нередко забывала. Только сейчас мелькнула мысль как всегда, поздновато, что ужинать с Уолли надо было где угодно, только не в отеле «Савой» ведь там остановилась мать жениха! Джилл нахмурилась. Беззаботное веселье растаяло, и жизнь снова наполнилась проблемами и недоразумениями.
Что же мне делать?
Уолли Мейсон вздрогнул, выныривая из глубины размышлений.
Прошу прощения?
Что мне делать? повторила Джилл.
Да не волнуйся ты так.
Дерек ужасно разозлится!
Добродушные губы Уолли чуть заметно сжались.
С какой стати? Ничего нет дурного в том, чтобы поужинать с другом детства.
Нет, но с сомнением выдавила она.
Дерек Андерхилл задумчиво прищурился Уолли. Не тот ли самый сэр Дерек Андерхилл, чье имя мелькает в газетах?
Да, про Дерека часто пишут. Он член парламента и вообще
Видный мужчина Ага, вот и кофе!
Мне не надо, спасибо.
Да ну, брось! Зачем портить ужин из-за такой ерунды? Ты куришь?
Нет, спасибо.
Бросила, да? Что ж, разумно. Курение мешает расти и бьет по карману.
Что значит, бросила?
Уже не помнишь, как мы с тобой за стогом сена делили сигару твоего отца? Разрезали ее пополам. Свою половинку я докурил до конца, а тебе хватило трех затяжек. Золотые были деньки!
Только не тот денек! Конечно помню и едва ли когда-нибудь забуду.
Само собой, виноват был я. Это я тебя подначил.
Да, я всегда была готова принять вызов.
А теперь?
В смысле?
Уолли стряхнул пепел с сигареты.
Ну, допустим, я предложу тебе подойти к тому столику, глянуть жениху в глаза и сказать: «Хватит сверлить мне затылок взглядом! Я вправе поужинать с другом детства!» Решишься?
А он сверлит? поежилась Джилл.
Еще как! Сама разве не чувствуешь? Уолли задумчиво втянул дым. На твоем месте я бы пресек это в зародыше. Отучать мужа от подобных привычек надо как можно раньше. Для цивилизованного мужчины это все равно что бить жену.
Джилл неловко поерзала. Вспыльчивый нрав ее не выносил такого тона, враждебного, с едва завуалированным презрением. Дерек был неприкосновенен, и малейшая критика переступала невидимую грань. Казалось, Уолли из друга и приятного собеседника вновь превратился в противного мальчишку из давних лет. Опасный блеск в глазах девушки должен был его предостеречь, но он продолжил:
Не такой уж он и свет в окошке, этот твой Дерек! Да и как ему быть при такой-то матери, если наследственность не выдумка.
Пожалуйста, не надо так о Дереке! холодно бросила Джилл.
Я только хотел сказать
Неважно. Мне это не нравится.
Уолли медленно залился краской. Он ничего не ответил, и молчание легло между ними, словно тень. Джилл уныло прихлебывала кофе, уже сожалея о своей вспышке и брошенных словах.
Впрочем, не столько сами слова разорвали ту хрупкую паутинку дружбы, что едва начала сплетаться, сколько их надменный тон. Так принцесса могла отчитывать подданного, и Джилл понимала, что даже пощечина не оскорбила бы так собеседника. Неунывающая натура позволяет некоторым мужчинам переносить без потерь самые обидные щелчки, но Уолли, как подсказывала интуиция, к их числу не принадлежал.
Был лишь один способ поправить дело. В столкновениях темпераментов, этих бурях средь ясного неба, иногда удается отыграть назад, если не упустить подходящий момент и быстро заговорить на общие темы. От слов разверзаются бездны, и только слова наводят мосты.
Однако ни Джилл, ни ее спутник не нашли нужной темы, и угрюмое молчание затянулось. Когда Уолли наконец заговорил, то уже ровным тоном вежливого незнакомца:
Твои друзья ушли.
Так попутчики в поездах осведомлялись, закрыть или открыть окно. Этот бесстрастный голос убил все сожаления и вновь распалил гнев. Джилл всегда принимала вызов и ответила столь же холодно-любезно и отчужденно:
В самом деле? Давно?
Минуту назад. Свет в обеденном зале на миг погас, предупреждая, что близится час закрытия. В короткой темноте оба поднялись, и Уолли нацарапал свое имя на счете, который подсунул официант. Пора и нам двигаться?
Они молча пересекли зал вместе с другими посетителями ресторана. На широкой лестнице в вестибюль стоял гул голосов. Снова вспыхнул свет.
У гардероба Уолли задержался.
Я вижу, тебя ждет Андерхилл, заметил он. Должно быть, хочет отвезти домой. Ну что, прощаемся? Я живу здесь, в отеле.
Джилл оглянулась: наверху лестницы и правда стоял Дерек. Он был один. Леди Андерхилл, видимо, поднялась к себе в номер на лифте.
Уолли протянул руку. Лицо его было непроницаемо, взгляд ускользал.
До свидания!
До свидания! эхом откликнулась Джилл.
Она испытывала странную неловкость. Враждебность утихла, хотелось как-то загладить размолвку ведь они столь многое испытали сегодня вместе, и опасность, и радость. Джилл ощутила внезапное раскаяние.
Ты ведь зайдешь в гости? робко начала она. Я уверена, дядя будет рад снова встретиться.
Очень любезно с твоей стороны, ответил Уолли, но, боюсь, я на днях возвращаюсь в Америку.
Уязвленное самолюбие, этот союзник дьявола, тут же вернуло свою власть над Джилл.
Вот как? Мне очень жаль, безразлично бросила она. Что ж, тогда прощай!
Прощай.
Приятного путешествия!
Спасибо.
Он завернул в гардероб, а Джилл поднялась по ступенькам к Дереку. Рассерженная и подавленная, она остро осознавала тщету всего сущего. Люди возникают друг у друга в жизни и вновь исчезают какой в этом смысл?
3
Сверлящий взгляд Дерека нисколько не смягчился. Брови грозно хмурились, и приветливой улыбки Джилл не дождалась. В отличие от нее, на долю жениха в этот вечер не выпало приятных минут. Оглядываясь на свою жизнь, как правило, баловавшую его, Дерек не мог припомнить другого дня, когда все шло настолько вкривь и вкось.
Началось с тумана, а тумана он терпеть не мог. Затем встреча с матерью на вокзале Чаринг-Кросс и разговор, которого одного хватило бы с лихвой, чтобы испортить настроение. Неприятности сыпались как из ведра: неловкий эпизод у Фредди в Олбани, до сих пор заставлявший морщиться, обед в зловещей тишине, отчаянная скука в театре, пожар и унизительное бегство в одержимой паникой толпе. А теперь еще и собственная невеста ужинает в «Савое» с каким-то совершенно незнакомым субъектом!
События переполнили чашу, и Дерек был близок к ярости. Происхождение и богатство этого баловня судьбы не подготовили его к подобной череде катастроф. Встретив Джилл ледяным молчанием, он повел ее к ожидавшему такси и, лишь когда машина тронулась, выплеснул негодование в словах.
Ну, выдавил он, с усилием сдерживая рвущееся из груди бешенство, не будешь ли ты столь добра объясниться?
Джилл откинулась на подушки сиденья. Хотелось прикоснуться к Дереку и ощутить знакомый трепет, такой радостный и в то же время пугающий. Еще никто не действовал на нее так. Она чуть придвинулась и нашла его руку, но та холодно отстранилась. У Джилл болезненно сжалось сердце, как будто ее грубо осадили на людях.
Дерек, милый! Губы у нее дрожали. Дерек Андерхилл считал полезным ставить окружающих на место, и эту сторону его характера доводилось наблюдать многим, но не Джилл. Для нее он неизменно оставался безупречным галантным рыцарем. Может быть, чуточку слишком безупречным и галантным, но она была так влюблена, что не замечала этого. Пожалуйста, не злись!
Наш язык богаче многих, но почему-то в моменты, когда слова особенно важны, мы часто выбираем неверные. Дерека глубоко покоробило столь легкомысленное определение его олимпийского гнева. Все равно что спросить у Прометея, которому терзают печень, не больно ли ему.
«Не злись»?!
В окнах такси мелькали уличные фонари, выхватывая из темноты бледное взволнованное личико Джилл.
Я тебя не понимаю, вновь заговорил наконец Дерек. Он так до сих пор и не обратился к ней по имени и смотрел прямо перед собой, будто произносил монолог. Просто не могу понять! После того, что случилось перед обедом, ты отправляешься без меня в ресторан, где половина публики тебя знает, да еще с каким-то
Ты не понимаешь!
Вот именно! Так и говорю: не понимаю! Довольный удачным ответом, он немного оттаял. Твое поведение непостижимо! Где ты встретила этого типа?
В театре. Он автор пьесы.
Тот самый, что заговорил с тобой в антракте, незнакомый?
Он оказался старым другом, я знала его в детстве.
Об этом ты мне не сказала.
Я сама узнала только позже.
После того как согласилась с ним поужинать? С ума сойти! прошипел Дерек, вновь остро ощущая гнет сегодняшних неприятностей. Ты представляешь, что подумала моя мать? Она спросила, что за мужчина с тобой, и мне пришлось ответить: «Не знаю». Только представь, что она себе вообразила!
Если что-то и могло в тот момент возродить боевой дух оробевшей Джилл, то разве что упоминание о леди Андерхилл и чудо свершилось. Глубокая взаимная антипатия возникла между ними с первой минуты встречи, что куда обычнее, чем любовь с первого взгляда, а неудачные обстоятельства помогли ей пустить корни и вырасти. Теперь уже мать Дерека была не просто неприятна Джилл, а разрушала ее счастье, угрожала любви и вызывала ненависть.