Помимо Венгрии, Ласло V также правил Чешской Республикой и Австрией, он был младшим братом немецкого императора и был шурином польского короля. И венгерская нация не выиграла от всех этих великих связей. Напротив, последствия иностранной опеки и искажения культуры народов, собравшихся под общим скипетром, представляли серьезные опасности.
В то же время патриот своей, так сказать, силой защищает страну, дает отпор врагам и прославляет венгерский народ.
В качестве естественного развития такого места во всех слоях нации укореняется представление о том, что родина может ожидать счастливого поворота в своей судьбе только в том случае, если ею снова будет править венгерский принц. Начинает проявляться решимость, что в случае бездетной смерти Ласло V его преемник будет выбран из лона нации.
Масса народной знати увидела идеал национальной королевской власти, воплощенный в Яноше Хуньяди. Он и его сыновья долгое время считались кандидатами на трон из-за сочувствия его поклонников и ненависти его врагов.
Таким образом, люди Силлейя и Гараи смогли услышать это и заявить королю, что люди Хуньяди хотят трон, обвинение было не лишено вероятности.
И поэтому понятно, что дальновидные глаза Яноша Капистранои видели сияние короны на голове юного Матиаша, которое как бы благоговейно висело над ним. Через несколько десятилетий при дворе из уст в уста распространилась история, которая скрывает семена реальности в оболочке сказки о том, что отец Янош, проводя время среди семьи Хуньяди, каждый раз, когда он появлялся с двумя братьями, последовательно выделял младшего сильным рукопожатием, а отцам, которые выражали удивление по этому поводу, объяснял, что Ласло отречется от престола после короткой карьеры, а Матиаш будет славно править на королевском троне.
Кардинал Карвахаль в своих отчетах, отправленных в Рим, часто говорил как о течениях, заметных в нации, так и о надеждах, которые он сам возлагал на личность Матиаша. Из всего этого папа Каликст III, узнав о покушении на хунядцев, своим острым зрением угадал контуры будущих событий. И в течение 1457 года из его уст неоднократно раздавались пророческие заявления. «Когда, пишет он сам, мы узнавали о несчастьях, причиняемых завистниками и соперниками для разрушения и бесчестия славного дома воина Христа не только в частной беседе, но и в торжественных случаях, мы часто предсказывали, что под благодатью праведного Бога, творящего чудеса, недостойного славного героя Христова, его гонимый дом встретит час возвышения, Янош Хуньяди получит по заслугам заслуженную награду!»
И действительно, нельзя было придумать более действенной процедуры для возбуждения ненависти к иностранному правлению, чем та, которую использовали советники короля для свержения лидеров национального направления. Кроме того, ничто не могло быть более подходящим для возрождения популярности Хуньяди, чем множество соболезнований.
Славная фигура Яноша Хуньяди предстала в еще более ярком свете перед глазами нации, так как один из его сыновей встретил позорную смерть за то, что отомстил за смерть чужеземного тирана, другой был невинно заключен в тюрьму, а его вдова подверглась самым жестоким физическим и духовным испытаниям, которые могут испытать мать и супруга.
Беспрецедентные заявления о неблагодарности вызвали общественное возмущение. Друзья Дома Хуньяди считали долгом нации удовлетворение памяти погибших и компенсацию живым. А когда Ласло V скончался, ситуация приняла неожиданный оборот: кандидатом на престол объявили Матиаша Хуньяди с открытой решимостью.
Эржебет Силадьи приняла этот план с гордостью и обожающей любовью материнского сердца. Свою готовность к самопожертвованию, которой до сих пор требовала ее месть, она посвятила тому предприятию, которое, возвысив сына, должно было получить самое светлое удовлетворение в память о его умерших близких.
Михай Силадьи сохранил ведущую роль в организации партии и расширении вооруженных сил, необходимых для ее поддержки, со всей страстью своего буйного характера, а также воодушевленный ненасытным желанием мести, он поступил на службу к своему младшему брату. В качестве сдерживающего элемента рядом с ним стоял Янош Витез, епископ Варада, который привнес ему на помощь спокойный подход государственного деятеля и остроумную тактику дипломата.
Этот союз любви, силы и разума обещал верный успех в управлении течениями национального общественного духа. Они могли рассчитывать на эффективную поддержку со стороны главы церкви и посла в Венгрии, которые, помимо внушений о личной симпатии к народу Хуньяди, также правильно понимали великие интересы святого престола, чтобы внести свой вклад к укреплению независимости и могущества Венгрии.
В это время венгерские первосвященники и лорды, возглавлявшие правительство страны во время отсутствия Ласло V, собрались на заседание совета по поводу провозглашения парламента, избирающего короля. Явились: архиепископ Эстергомский, епископы Эгерский, Дьёрский и Боснийский; палатин Ласло Гарай, Миклош Уйлаки и Янош Розгони воеводы Трансильвании, Янош Переньи Тарнок и другие, большинство из них враги рода Хуньяди. Они договорились о том, где вакансия должна закончиться раньше. А первого декабря разослали письмо-приглашение, в котором парламент был созван на заседание в первый день следующего года.
Спешка рекомендовалась главным образом из расчета, что у рода Хуньяди не будет много времени, чтобы собраться с силами, они надеялись, что неудобства и стоимость проезда в зимний сезон заставят большинство простых людей, стекавшихся в дом Хуньяди, остаться дома.
При этом они хотели переждать конкуренцию иностранных претендентов на престол.
С этой точки зрения обстоятельства также благоприятны тем, что не встретилась ни одна из иностранных держав, обладающих достаточной властью для обеспечения соблюдения своих требований.
Потому что император Фридрих III, ближайший кровный родственник умершего короля по сыну, хотя и владел короной страны и несколькими городами, был полностью занят своим желанием приобрести австрийское герцогство, принадлежавшее Ласло V, с городом Вена и штирийские поместья Силлейя Ульрика.
Король Польши Казимир, претендовавший на венгерский престол как брат Уласло I и муж сестры Ласло V, не имел ни связей, ни друзей среди знати страны.
Никто вообще не воспринял выступление другой сестры Ласло V, принцессы Анны Саксонской, которая приняла титул «Урожденная королева Венгрии» после смерти своего младшего брата.
Потому что в том, что нация теперь выбирает своего правителя из своего собственного лона, враги дома Хуньяди соглашались со своими друзьями, среди которых Ласло Гарай и Миклош Уйлаки давали обещания в надежде, что они смогут сгруппировать большинство избирателей вокруг себя.
Палатин Ласло Гарай полагался на то, что он обладает первым достоинством страны, которым также владели его отец и дед. Кроме того, он мог похвастаться знатными родственными связями. Его матерью была Анна Силли, таким образом, он мог называть короля Сигизмунда своим дядей, а Ласло V своим племянником. А его жена Александра происходила из рода силезских князей.
Помимо большого богатства Миклоша Уйлаки и заслуг его предков, он мог сослаться на заслуги, которые он оказал в войнах против турок в течение четверти века, поэтому какое-то время после смерти Яноша Хуньяди они видели в нем наследника своей миссии. Несомненно, он также надеялся, что состоит в договорных отношениях с Дьёрдем Подебрадом. И действительно, губернатор Богемии был в состоянии оказать ему существенные услуги. Потому что он не только оказал большое влияние на могущественных чешских капитанов в Венгрии, но он держал в руках Матиаша Хуньяди.
Однако в глазах Подебрада его собственные интересы были превыше всего. Он был полон решимости избрать себя королем Богемии. Зоркий политик понимал, что достижение его цели станет невозможным, если на венгерский престол взойдёт один из иностранных претендентов, потому что он сможет на том же основании реализовать свои законные притязания и в Чехии. С другой стороны, ход событий оказывался чрезвычайно выгодным, если национальный король выигрывал венгерскую корону. Этот пример также может быть авторитетным для Чешской Республики.
Подебрад уже давно посвящен в тайны венгерского общественного духа. И хотя его разделяла величайшая оппозиция, вождь гуситов, который был очень привязан к церкви: с ним, как мы видели, он культивировал близкие отношения, так как их положение власти росло на общей основе, на сочувствии народных масс. А после казни Ласло Хуньяди придворная партия могла открыто обвинить чешского губернатора в участии в якобы заговоре против жизни короля, который должен был проявить себя в пражском парламенте.
Для него не было секретом, что среди претендентов на венгерский престол только Матиаш Хуньяди мог рассчитывать на большинство на выборах короля и что он мог рассчитывать на искреннюю поддержку со стороны своей партии.
В результате он мог рассматривать случай, отдавший кандидата на венгерский престол в его руки, в тот самый момент, как исключительную милость фортуны. Еще не поздно продать хорошую возможность. Он заявил Матиашу, что готов поддержать его в завоевании престола, вступить с ним в тесный союз, для закрепления которого его дочь, графиня Каталин, предложит Матиашу свою руку.
Матиаш, когда обсуждалось его восхождение на престол, ничуть не удивился. Предсказание о том, что он однажды станет правителем Венгрии, он слышал не раз из уст искренних доброжелателей, а еще чаще от простых льстецов. Поэтому теперь неожиданный поворот судьбы, которая вот-вот должна была вознести его из тюрьмы на трон, не нарушил душевного равновесия. К легкому восприятию молодости присоединилось чувство призвания. Сверкающий свет трона и великая миссия захватили его. Он хотел быть королем.
Он использовал все средства для достижения этой цели. Он обратился к силам небесным со своими молитвами. И, помня о сочувствии, которое он испытал со стороны Яноша Капистранои, теперь, после его смерти, он дал обеты безусловно, в пользу ордена Святого Франциска на случай, если его заступничество поможет ему взойти на престол.
В то же время, признавая большое значение союза с Подебрадом, как теперь при избрании короля, так и позже в случае предсказуемых столкновений с германским императором: он с благодарностью принял оказанную им услугу дружбы и пообещал жениться на его дочери, которую тот сразу обручил с ним.
Не дожидаясь согласия матери и дяди, своих доброжелателей и последователей, он самостоятельно решился на этот важный шаг, явившийся первым крупным заявлением о его самочувствии и зрелости.
Через несколько дней после этого епископ Варада Янош Витез прибыл в Прагу от имени Яноша Хуньяди и Михая Силадьи, чтобы организовать освобождение Матиаша. Несомненно, он получил самый теплый прием. Но Матиаша не выпустили. Подебрад также потребовал солидный выкуп и настоял на том, чтобы Матиаш остался с ним до его избрания (Ил. 2-1-1).
Витез не колебался в размере выкупа, он предложил 50 000 золотых форинтов. И, испытывая искреннюю доброжелательность, основанную на солидарности интересов, которую Подебрад проявляет по отношению к Матиашу, кажется, он счел более выгодным оставить кандидата на престол при дворе в Градчанах, чем привезти его в Венгрию во время избирательных кампаний, где он мог попасть под власть своих соперников по пути.
Вместо этого он взял с Подебрада обещание, что он будет использовать свое влияние на своего зятя Миклоша Уйлаки в пользу Матиаша.
Так что теперь только Ласло Гарай столкнулся с партией Хуньяди. У палатина была хорошо организованная партия во главе с епископом Миклоши Печским и Палом Банфи Линдваем, магистром королевского двора. Вокруг него собрались многие выдающиеся лорды, такие как Петхок Герсей, Хеннинг Сомсзедвари, Бенедек Туроци, Ласло Бузлай, Петер Корлат Саскёй.
Однако, несмотря на это, он должен был убедиться, что не может рассчитывать на победу над великим движением, начатым в интересах Матиаша. Таким образом, он пожелал, чтобы, если он больше не сможет занимать трон, по крайней мере, его дочь разделила бы его с будущим королем. Он проявил готовность присоединиться к Хуньяди. Прохожие подошли к вдове, которая заглушила волнение своего сердца, и ради выжившего сына готова была примириться с главной причиной смерти своего покойного сына и даже вступить с ними в близкие отношения.
После устранения трудностей и выяснения условий единства было принято решение о личной встрече. Местом встречи был выбран Сегед. Сюда из Тимишоары приехали вдова Яноша Хуньяди и Михай Силадьи, из Буды приехали Ласло Гарай и его жена принцесса Александра. Мировое соглашение было заключено 12 января.
Палатин и его жена обещают, что сыграют эффективную роль в освобождении Матиаша Хуньяди и избрании его королем: против всех тех, кто хотел бы избрать кого-то другого, будь то патриоты или иностранцы, они будут действовать со всей своей силой и со всей своей властью.
С другой стороны, Янош Хуньяди и Михай Силадьи заявляют, что они заключат вечный мир и нерушимый союз с палатином, его женой и сторонниками его партии; в любое время, особенно со смертью Ласло Хуньяди, пелена забвения покрывает понесенные ими увечья и вред. И за христианскую веру, и за их честь они обещают, что Матиаш женится на дочери палатина Анне. Он будет уважать палатина и его жену как своих родителей, он будет хранить и защищать палатина во владении всеми его офисами, замками и владениями. Они обещают, что Матиашу будет разрешено править Венгрией и получить его наследство только после того, как он действительно женится на дочери палатина.
Четыре договаривающиеся стороны подтвердили соглашение, поклявшись на Евангелии, и он заявил, что, как только представится возможность, они возобновят присягу перед легатом Святого Престола и примасом страны.
И благодаря этому жители Хуньяди обрели утешительную уверенность в том, что они добьются своих целей в парламенте, избирающем короля.
Государственное собрание, созванное в первый день января, приступило к работе только через три недели. Главы старой придворной партии примас Денес Сечи, палатин Ласло Гараи, воевода Миклош Уйлаки из Трансильвании и их друзья рано появились в Будаваре. Но после того, как Гарай был завоеван сторонниками Хуньяди, он взял с собой много знати, после того как в столице, так и во многих областях страны, началось движение в пользу дома Хуньяди. Оно росло день ото дня: никто не мог подумать, что вопрос об избрании короля будет поставлен на рассмотрение в повестку дня перед появлением Михая Силадьи и его друзей. Они терпеливо ждали прибытия.
В это время, движимые призывами простых людей, партийных лидеров и чувством эпохального значения выборов, они массово собрались на Ракоше, где разбили лагерь у костров, перенося дискомфорт зимнего сезона с немалой долей самоотречения.
Наконец, 20 января прибыл Михай Силадьи с пятнадцатью тысячами хорошо вооруженных людей. Его сопровождали Тамаш Секей из Врана, Себастьен Розгони, Ласло Канижай, Понграч Сентмиклоши, а также массы трансильванской знати.